***
В три часа, как и сказал священник, за мной приехала машина. Чёрная, похожая на отечественную «Волгу». Если честно, в марках машин не разбираюсь. Водителем был мужчина лет пятидесяти в серо-синей форме с козырьком. Он спокойно забрал мои чемоданы, сумку и рюкзак я несла на своих плечах и спине, не доверяя постороннему человеку драгоценную ношу. Обнявшись на прощание с подругами и пообещав им звонить или писать письма (я не могла им сказать, что буду близко, потому что подвергать чужие жизни опасности хочу в последнюю очередь), села в салон машины и предусмотрительно пристегнула ремень безопасности. Минут десять мы ехали в полном молчании. Я достала книгу «Перси Джексон и Лабиринт Смерти» и углубилась в чтение. Я прекрасно знала, какой пейзаж за окном ожидает меня в первые два-три часа (из одного конца Токио в другой — без пробок никак), а потом начнётся лес. Тогда надо будет поднять голову и внимательно смотреть на дорогу. Шестерёнки тихо скрипели в моей голове, так что я не сразу услышала, что водитель обращается ко мне. — Мисс, вы любите музыку? — подняв голову, посмотрела вперёд, в зеркальце заднего вида. Мужчина смотрел то на дорогу, то на меня, а карие глаза выражали искреннюю доброту и дружелюбие. — Да. — Что включить? — Что есть. Всё послушаю. Может, что-то новенькое найду, — я улыбнулась и пожала плечами, опуская голову. Строчки бегали и прыгали перед глазами, но читаться никак не желали. Захлопнув книгу, я закрыла ладонью глаза. Не переживать. Всё будет хорошо. Я справлюсь. Я выбралась из комы, оказалась здесь, значит справлюсь со всем приходящим. Музыка стала фоновым шумом, а я теперь смотрела в окно. Мимо «протекали» машины, люди, здания. Дети спешили куда-то, взрослые быстро шагали то к остановкам, то к подземкам. Это напомнило мне аниме, сделанное по игре «Выжившие среди демонов 2», или «Наследник Дьявола». Я так и замерла, поняв, что немного похожа на главного героя оттуда — Кузе Хибики. Мы оба школьники, которые жили вполне мирной жизнью, веселились с друзьями, учились, мечтали… Пока в один солнечный день в наши жизни не ворвалась война. У обоих за жизнь. Но у него за жизни друзей, а у меня за себя, родную и такую любимую. Звучит даже эгоистично, но, помня, что было в каноне, понимаю, что это не эгоистично, а правильно. А что, если бы я попала в реальность «Наследник Дьявола»? Там война. Настоящая. Со смертями, болью, искорёженными и пробитыми пулями инопланетных захватчиков телами людей, дефицит еды и воды, восстания, бунты, демоны, бог, ведущий только свою игру (да, у меня здесь есть такой «бог». Я знаю), организация и её шеф, которые только сами за себя… Мне, может быть, повезло, да? Да. Повезло. Я не смогла бы сражаться с чудовищами и демонами, у меня не хватило бы смелости выбраться из дома за продуктами… Да и навряд ли я установила бы на телефон «Никайю», потому что памяти всегда не хватает, а тут такое приложение-«гадалка» со смертью друга и демоном в запасе. Погрузившись в эти мысли, я не заметила, как машина проехала город, небо начало темнеть, сообщая, что вечер не за горами, лесная зона говорила, что я уже близко к логову вампиров. Теперь я внимательно смотрела на дорогу и отмечала важные для себя знаки. Но никаких знаков, типа по снижению скорости, или «Осторожно, пешеход!» не наблюдалось. Зато я увидела остановку и спросила водителя, указывая на неё: — А автобус-то сюда ходит? — Ходит. Три раза. Утром. Вечером и ночью. — А ночью зачем? — удивилась я, а потом чуть не хлопнула себя по лбу. Ну, да. Дура, знаю. — В этой местности живут в основном богатые люди. У некоторых тут дачи. Чтобы дети могли вернуться, сюда проложили ночной маршрут. — Если дети богатых родителей, то почему не на машине? — усмехнулась я. Слишком мне казалось это абсурдным. — Не все родители так делают. А иногда наказывают. Некоторые дети любят гулять ночью. — А расписание автобусов знаете? — Спросите у местных, мисс. Или у своих родственников. Они, наверное, точно знают, — покачал головой водитель, завершая разговор. Я вздохнула, отворачиваясь к окну и морщась. Ну, да, скажут мне «родственники» об этом. Конечно! Подперев голову локтем, всё смотрела в окно. Тело уже затекло, попа точно стала квадратной. Повернув голову к лобовому стеклу, я подскочила с сиденья, но ударилась головой об крышу и зашипела от боли, прикладывая ладонь к месту поражения. Вот это я дала дёру. Впереди возвышался замок Сакамаки. Я замерла, забыв как дышать. Интересно, а в каком веке он был построен? Замок выполнен далеко не в японском стиле, а в европейском. А, вроде бы, Карлхайнц родом из Германии. Чёрный кованый забор и такие же ворота окружали дом, а шпили так неудачно напомнили мне колья и легенды о Владе Цепеше. У меня есть несколько минут помечтать. Так вот. Я хотела бы проснуться сейчас в гробу с одним белокурым вампиром с сине-фиалковыми глазами, так близко, чтобы, замирая от восхищения, могла любоваться его лицом, которое Вечность сковала своим проклятьем; чтобы, глядя на его лукавую улыбку и хитринки в глазах, внутри всё переворачивалось; чтобы я могла так легко и просто прикоснуться к его лицу и губам, не боясь быть убитой в сию же секунду, не напрягаясь от того, что он затеял очередную игру, а просто дал бы мне насладиться этим восхищением. Я хотела бы, чтобы рядом с ним у меня было только одно желание: «Прежде чем ты меня убьёшь — сделай эту последнюю ночь для меня воистину волшебной». Я бы боялась его до дрожи, но одновременно хотела бы быть ближе, чтобы узнать и понять его, чтобы также рассуждать над его вопросами и чтобы просто сказать ему, что несмотря на все ошибки я им восхищаюсь и, возможно, влюблена. Да, у меня есть эстетический образ истинного вампира, и от руки такого умереть не страшно. И имя ему — Лестат де Лионкур. И все вампиры в округе даже не близки к этому идеалу, который, по правде говоря, иной раз за характер хотелось, засучив рукава, прибить. С этими мыслями машина подъехала к воротам замка, который назвать поместьем язык не поворачивался. Лес окутывал территорию по кругу, словно обнимал или желал уберечь покой обитателей этого дома-склепа от постороннего присутствия. От этого я вздохнула. Да, мне по душе мой старый дом, где я навела свои порядки, которым-то священник особо не противился. Готический стиль этого места мне всё больше не нравился с каждой минутой. Мрак. Тьма. Смерть. И как тут можно жить, даже… вампиром? Меня оставили около ворот этого страшного места, и я поняла, что Хэллоуин теперь не смогу отныне праздновать со спокойной душой. Пошло оно всё… Ну, короче, гори синем пламенем. Поставив около ворот свой чемодан с вещами и поправив лямку сумки на плече, мысленно сплюнула, развернулась со словами «Я — весёлый таракан! Я бегу-бегу-бегу!!!» и дала такого драпака, которого ещё не устраивала в школе на многочисленных забегах. Гори оно синем пламенем! Я жить хочу!***
Я бежала сломя голову сначала по дороге в надежде, что доберусь до той остановки и уеду отсюда домой. Нет. Не домой. Юи отправили сюда с конкретными целями, поэтому за мной бы явились туда. О, боже… А если от моего побега пострадают священник и подруги? Эта мысль была сродни выстрелу в голову. Об этом я не подумала с самого начала. Хотелось вцепиться в волосы и закричать — я упустила столько деталей, а вспоминаю о них лишь сейчас! Чьи-то тяжёлые шаги за спиной напугали не хуже зайца, а сердце тревожно застучало в груди, и я ломанулась с дороги в лес. Тяжести сумки и рюкзака практически не ощущала — сказывались тренировки, таскания вёдер земли, воды и удобрений в садоводческом кружке и у себя дома. Я бежала и в этот раз не разбирала дороги. Ветки хлестали по лицу и цеплялись за волосы, я даже на паутину не обращала внимания, хотя, пусти меня в обычном состоянии в лес — буду идти, пищать, махать руками, ныть, а после, заорав, побегу назад. Чувство, что за мной следят, или даже бегут, только усилилось, когда до ушей донёсся звук ломающихся веток… А после ствол одного из деревьев опасно наклонился, затрещала древесина, зашумели ломающиеся ветки других деревьев. В ужасе я отскочила в сторону, но крона дерева задела меня, и я упала на землю, усыпанную старой листвой. Хруст повторился, и я нашла в себе силы сесть и обернуться. На поваленном дереве стоял и смотрел на меня сверху вниз мужчина, которому точно скоро надо отметить тридцать для галочки. Бледная кожа, острые скулы, обтянутые кожей, тёмно-бордовые глаза и болотного цвета шевелюра на голове. Фигура была укутана в чёрный дорожный плащ, а на ногах я разглядела только сапоги. Стало не до смеха, потому что я его узнала — сам Сакамаки Рихтер собственной персоной! Сколько секунд или минут прошло — без понятия. Тело у меня окоченело от холода, по рукам и ногам прошлись «ёжики», в то время как Рихтер двинулся в мою сторону. Подорвавшись с места, я рванула вперёд, пока не врезалась… в его грудь. Холодные пальцы вампира схватили за плечи, и в этот момент я поняла, что меня заставляет сражаться, бороться за себя и не даёт смириться с приговором — страх. Раньше страх заставлял идти вперёд, люди выживали в экстремальных условиях, терпели невозможное и боялись повторения. И я сейчас отчаянно пыталась вырваться из его мёртвой хватки, проклиная мужчину и весь его род. — Отпустите меня! — ногами я пыталась оттоптать его ноги или заехать в пах ступнёй. Это были мечты, призрачные шансы на спасение. Один на миллион. Но удача повернулась ко мне задом. — Замолчи, — резкая боль пронзила голову, ослепляя и оглушая. Тело перестало подчиняться командам мозга, а после, когда меня настигла вторая волна, я потеряла сознание.***
Открыв глаза, я сначала увидела падающие снежинки. Крохотные, изящные и ажурные, которые ни разу в своей короткой жизни не повторились узором. Я лежала на холодной земле, в снегу, и смотрела на снегопад посреди чёрного неба. В четырнадцать лет я для себя открыла волшебство зимы. Благодаря ему я полюбила зиму и с нетерпением ждала первый снег. Особенно ночью. Зимние ночи для меня полны тайного волшебства, которое поймёшь не сразу. Просто стойте на пороге дома, закутавшись в куртку, и смотрите в тёмно-синее небо во время снегопада. И вы это почувствуете. Вы увидите этот лёгкий танец снежинок, который уносит ваше сознание далеко от дома, вы услышите ту мелодию, которую шепчет холодный ветер, не стесняясь целовать ваши покрасневшие от мороза щёки. Всё это уносит далеко от дома, проблем и обыденности, добавляет то самое волшебство, которого нам не хватает. Я лежала в снегу и чувствовала это волшебство. Будучи околдованной зимой, её красотой и музыкой, я не хотела вставать. В груди стучало сердце, и этот стук отдавался тоскующей болью по дому… тому дому, который я потеряла из-за аварии. Знаете, какие ночи у меня на родине? Зимой они длинные, тёмные, усыпанные миллиардами звёзд — не сосчитать. А как они мерцают в темноте! Это сказка! И снегопад, который кружит, влечёт за собой, невинно целует и манит в танец. Это волшебство. Я смотрела на это родное звёздное небо, волшебный снегопад и так не хотела вставать из сугроба даже ради того, чтобы увидеть снежного ангела. Я хотела лежать так долго, наслаждаться моментом и быть счастливой. Ночь — это прекрасное время суток, и я не хочу думать о том, что мой лес, мой снегопад и мои сугробы могут окраситься в алый цвет моей крови. Не хочу. — Просыпайся… Тяну руку к небу и не сдерживаю улыбки. Крупицы звёзд так похожи на серебристо-белый бисер, расшитый на тёмно-синем шёлке. — Проснись… Когда я была маленькой, я только подозревала об этом волшебстве. Не заметили? Родители с детства нас учат волшебству, по утрам подводят к окну и показывают узоры на окнах, оставленные морозом. Согласитесь, они просто чудесны. Я пыталась их нарисовать, но не получалось, поэтому вставала раньше родителей и шла на кухню, где куталась в тёплую отцовскую рубашку, садилась на подоконник и любовалась снежными узорами. — Открой глаза… Когда мне было десять, я уже жила в новом доме, а из окна моей комнаты можно было любоваться ночным небом, но при включённом свете было видно лишь темноту. И тогда я нарисовала окно, ночь и вырезала из фольги звёзды, приклеив к рисунку белым клеем. Такое окно было в моём воображении, жаль, что в жизнь не воплотилось — за фольгу на стекле мне бы прилетело. — Очнись… Снежинки приятно холодили кожу, возвращая меня в воспоминания о русских зимах, Сибири и о тех днях, когда в школах объявляли: «Не приходить! Мороз!». Стоит ли говорить, как бывают счастливы школьники всех возрастов, стоит им услышать эти бесценные слова? К сожалению, со студентами это не прокатит. Снегопад становился сильнее, а желание вставать было нулевое. Голоса гремели, шипели, возмущались, и мне жутко не хотелось возвращаться туда. Постепенно в голове начала расползаться боль, и я поморщилась от этого неприятного ощущения. Пробуждение оказалось весьма неприятным и специфичным. Я лежала на диване, судя по всему, в гостиной, а Сакамаки меня окружили, как семь гномов спящую Белоснежку. Мне не хватало только платья, розы в руках и причёски. Парни глядели на меня, как на зверушку в зоопарке. Ну, то есть, перевожу взгляды большинства: «Это кто? А что оно тут делает?». Но меня интересовал вопрос — мать вашу, как я сюда попала? А потом вспомнились поездка, побег от ворот, погоня Рихтера… и головная боль, неожиданно ударившая по вискам. Я крепко зажмурилась, прижав к ним ладони. Появилось дикое желание сжать голову, лишь бы эта пытка прекратилась. Среди шума в голове я услышала поток вопросов: — Что с ней? — Кто она и как здесь оказалась? — Кто принёс её к двери? И многие другие, на которые я махнула головой, прохрипев одно слово: — Сумка… Таблетки. Мне срочно нужны таблетки. У меня редко так болит голова, но ведь меня ударили, оглушив, мало того, давление поднялось. Не умею я быть спокойной, как танк. Кто-то сел рядом, прижав к себе и отправив в мой рот необходимое лекарство. Стакан воды не заставил себя долго ждать. — Оу-у-у, Рейджи, да ты истинный джентльмен! Боль начала проходить, и я выдохнула сквозь плотно сжатые зубы. Улюлюканья продолжились и пресеклись одним вопросом, адресованным мне: — Кто ты такая? Я массировала виски, старалась выровнять дыхание и успокоиться. Господи, лишь бы не разреветься от ужаса! Я среди шестерых вампиров! Но пока сейчас ведут себя прилично, по крайней мере, один мне уже помог, отчего стоило бы испуганно шарахнуться. Сакамаки Рейджи и помощь — тот случай, когда надо начать нервничать, собирать манатки и на сверхзвуковой скорости уносить ноги. Но этого я сделать не смогла. Мой побег пресёк их дядя. — Комори Юи… Меня отправили сюда пожить на время отсутствия отца в городе, — хорошо, играй свою роль до конца. — Нас никто не предупреждал о приезде… девушки в наш дом, — Рейджи вёл со мной диалог один за всех братьев, однако, стоило поднять голову, заметила, что все вампиры озадаченно переглядывались и в конце концов посмотрели на сидевшего в своём кресле Шу. Светловолосый Сакамаки не открывал глаз, в ушах наушники, и мне казалось, что он нас не слышит. Я решила не умничать по поводу «Ой, а давайте я домой тогда поеду?», потому что меня не отпустят. — Шу? Старший Сакамаки молчал, а я заметила, как замёрзли пальцы, и принялась их греть. А потом поняла, что я вся продрогла, и хочу натянуть кофту и штаны. Все ждали ответа от «главы дома». Наконец, Шу соизволил открыть глаза, посмотреть на братьев, в конце остановив синие глаза на мне. Я поёжилась от этого взгляда — холодный, равнодушный… нет, безэмоциональный. Взгляд умершего внутри человека, который просто существует, потому что так надо. Это страшный взгляд. Самое страшное и опасное — процесс воскрешения таких людей. Он может быть тихим, а может закончиться рукоприкладством, иногда из этого состояния может вывести лишь сильное потрясение, которое не заденет, а сотрясёт душу и сознание. — Он мне сообщил о том, что к нам приедет девушка из церкви на днях. Так как других мы тут не наблюдаем, значит, говорилось о ней. — Здорово! — И Он велел: «Не смейте её убивать». — Никто и не собирался, — с невинной улыбкой пропел Райто и сел рядом со мной, положив свою ладонь мне на колени, обтянутые брючной тканью. Его улыбка и взгляд не предвещали ничего хорошего, и я застыла, опустив голову и посмотрев на ладони. И ляпнула: — У тебя красивые длинные пальцы. Ты играешь на музыкальных инструментах, преимущественно на пианино? Его ладонь, хотевшая начать путешествовать по левой ноге, замерла, а рыжеволосый шляпник уставился на меня удивлённым взглядом. Никто даже не посмел засмеяться, все ждали реакцию Райто. Парень посмотрел на мои озябшие ладони и усмехнулся, пододвигаясь непозволительно близко… — А ты наблюдательная, стервочка. А я, как посмотрю, подушечки твоих нежных пальчиков воспалены и скоро покроются мозолями. Учишься играть на гитаре, — не вопрос, а утверждение, и ехидно-пошлая ухмылка на губах вампира. Но руку предусмотрительно убрал, заметив, что я до сих пор наблюдаю за ним. На самом деле не с целью напугать… Я просто зависла. Кто бы мог подумать, что у него красивые пальцы? Не думай, мозг. Отключи фантазию. Где. Эта. Грёбаная. Функция?! Лицо запылало, и Райто захохотал, запрокинув голову, обнажая шею и теряя шляпу. Я фыркнула, скидывая чужую ладонь и пытаясь встать. Полностью восстановилась. — Смелости набралась? — грубый рык раздался сначала со стороны двери, а после перед глазами возник Субару, который тут же схватил меня за ворот блузки и поднял с пола, как тряпичную куклу. Я даже среагировать не успела, как произошло несколько вещей: кто-то оттолкнул Субару от меня, я рухнула на диван, больно ударившись поясницей, и поймала яростный взгляд Аято. Он, чёрт возьми, узнал меня! Вампир двинулся ко мне, но тут до всех в гостиной донёсся властный голос Рейджи: — Прекратили немедленно. Отныне она — наша гостья. Ведите себя соответственно, — обладатель столь сильного голоса и устрашающей ауры помог мне встать и теперь держал около себя. Сердце набатом отстукивало чечётки в груди, и я едва держалась на ногах. Теперь я понимаю, почему Юи побежала отсюда… хотя сцена с крестом была очень глупой. Мне бы тоже бежать, но меня крепко держали за плечо, не давая ни упасть, ни уйти. — Простите моих братьев. Они не отличаются особой вежливостью и манерами, — со всех сторон послышалось фырчанье. Я бы в любой другой ситуации посмеялась над этим. Хватка на плече ослабла, и я нашла в себе силы вежливо улыбнуться. — Позвольте представить всех нас. Сакамаки Шу — старший сын, — я посмотрела в сторону синеглазого вампира в бежевом свитере, приподняв уголки губ чуть-чуть выше. — Меня зовут Сакамаки Рейджи — второй сын, — тут кивнула, не решаясь прерывать монолог вампира. — Сакамаки Аято — третий сын, — я посмотрела на парня с торчащей во все стороны копной рыже-красных волос, зелёные глаза прожигали насквозь, выдавая желание добраться до меня и убить… или долго мучить. Улыбка сползла с губ. Я прекрасно помню тот бал и эту излишнюю настойчивость на грани насилия. Если потребуется, снова отвешу пощёчину. — Сакамаки Канато — четвёртый, — только сейчас я обратила внимание на парня, который практически был копией своей матери — бледный, с фиолетовыми волосами и неким безумием и одержимостью в глазах. Он крепко, но трепетно прижимал к груди плюшевого медведя, не сводя с меня взгляда и улыбки, которая под определение «я рад знакомству» не подходит. Скорее «Я тебя сделаю прекрасной куклой». — Райто… — снова столкнулась взглядом с этим парнем, который не перестал ухмыляться и всё продолжал меня разглядывать… точнее, раздевать взглядом. — И Субару — шестой сын. Прошу прощение за его грубость. — Пф! Фыркнув, как недовольный чем-то кот, пепельноволосый развернулся и вышел, оставив вмятину от кулака в стене. Я скривилась, отворачиваясь. Разве можно так в собственном доме? Ладно бросить подушку, но стены дробить… — Приятно со всеми познакомиться, — расправив плечи и теперь посмотрев на всех, а не на каждого по отдельности, спрятала страх на задворки сознания. Первое правило: никогда не показывай страх хищникам. Во время этого состояния у человека вырабатывается определённый гормон, его чувствуют собаки и могут напасть. Тут меня выдадут с головой пульс и сердцебиение. — Так, значит, она — наша новая жертвенная невеста? — я же говорила, что «жертвенная» — ужасный эпитет в сочетании с этим словом, нет? Канато как-то растерянно посмотрел на братьев. Райто быстро и грациозно встал с дивана, а я едва не закатила глаза. Приехали. Вампиры везде — в любом произведении — умеют очаровывать собой. А этот уже старается, хвост даже распушил. Не успела я заметить, как Сакамаки-четвёртый освободил меня от руки Рейджи и прижал к своей груди. — Заметь, Канато, с длительными отношениями… Поэтому к ней только трепетное обращение… — такой слащавой улыбочкой не владеет даже принц из «Шрека»! Отпрянув от юношеской груди, я попыталась отойти в сторону двери. — В чём дело, дорогая стервочка? Тебе что-то не нравится, м-м-м? Играем дурочку. Играем дурочку. Отходим. Улыбаемся и машем ручкой. Улыбаемся и машем… — А ты, — с ним почему-то так легко перейти на «ты», — не заметил, что к слову «невеста» эпитет «жертвенная» не очень подходит? И потом, мне семнадцать, у меня учёба, и даже на простые отношения «парень-девушка» не согласна, не говоря уж про женитьбу… или что вы там имеете ввиду? Оставшиеся вампиры, кроме самых старших, захохотали в голос, а у меня перед глазами красными буквами появилась мысля: «БЕЖАТЬ!». Короче, я снова дала лихого стрекоча с девизом «Психам живой не дамся!». Первым делом полетела к входной двери и попыталась оную выбить с ноги. Смешно, но у меня ничего не получилось. Мало того, удар был сильным, аж нога заболела, и я начала скакать на одной конечности, шипя: «Больно-больно-больно…». А потом вспомнила про вампиров, и тут открылось второе дыхание. — Ты думала сбежать? — резкий удар в грудь выбил воздух из лёгких и припечатал меня к злосчастной двери, а надо мной навис Аято. Как… Как я могла забыть о нём? — Ты думала, что я забуду тот вечер, Блинчик? — тихо прошипел он мне на ухо, а я вжала голову в плечи, чтобы к шее не смог подобраться. Сжав губы в полоску, я быстро опомнилась от шока и ткнула пальцем ему в грудь. — Знаешь что? В зале было около тысячи девушек краше меня, понятно? Научись понимать «нет». Я не люблю танцевать вальс и… ты должен сказать мне «Спасибо», — выпалила я, горделиво задрав нос и глядя ему прямо в глаза. — С чего бы это вдруг? — Я спасла твои ноги и туфли от участи быть затоптанными… А теперь, Аято-ку-у-ун, извини меня, — схватив парня за руку, я двинулась вперёд, перемещая центр тяжести и перекидывая Сакамаки через своё плечо (а я невысокая для таких бугаев). Теперь мы точно враги. Пока Аято не опомнился, я бросилась бежать вверх по лестнице на второй этаж. По первому этажу бегать я не могла, так как вампир придёт в себя, и мне будет кранты. Мало того, я не помню, где чёрный вход и комнаты прислуги, чтобы спрятаться. А второй этаж… Есть шанс найти открытое окно и выпрыгнуть. Наверное, не будет переломов, если я спрыгну со второго этажа. По коридору пронёсся чей-то зловещий смех. Это либо Райто, либо Канато. Шу, Рейджи и Субару (этот когда как) действуют тихо. Дав себе несколько секунд осмотреться в темноте, я бросилась бежать по левой части, где было тихо. Бегала и пробовала открыть двери, которые были наглухо заперты. С каждой новой дверью паника усиливалась, смех и шаги приближалась. Со мной играют. Знаю. Но животный страх перед лицом возможной смерти и теми, кто по земле не должен ходить в принципе, усиливался. Я хочу выжить. Выжить в этом месте. Последняя дверь закрыта, и я с тяжёлым выдохом, закрыв глаза, обречённо упала на стену в конце тупика. Послышался каменный хруст, а после опора исчезла, и я полетела куда-то назад, успев только пискнуть. — Я жива. Прогресс, — тихо выдохнув, я подняла голову и осмотрелась. Темно, хоть глаз выколи. Мне бы фонарик включить, но так было страшно привлекать их внимание светом… Ноги и руки целы. Ориентируясь на ощупь, поняла, что оказалась на лестничной площадке, которая ведёт и вверх, и вниз. — А если там тупик? — пробормотала себе под нос, глядя на пол. Хотя, признаться честно, мой план доверия не внушал, но… Это лучше, чем оказаться внизу и в тупике. Приняв решение, я пошла наверх. Глаза постепенно привыкали к темноте, и уже можно было различить очертания лестницы. Винтовая, ведёт наверх, и когда будет ей конец, можно только догадываться. Пройдя ещё два пролёта, я наткнулась на дверь. Прислушавшись к тишине в коридоре, опасливо и очень осторожно толкнула её и выглянула наружу. Из закрытых окон лился лунный свет молодого полумесяца, в коридоре было пусто, тихо и безжизненно. Ох, лишь бы не заорать, если рыцарские доспехи начнут шевелиться… Выбравшись из укрытия (согласитесь, без еды и воды я там пропаду), снова начала бегло осматривать коридор. Такой же, как и второй этаж. Только другие картины. Двери здесь были также заперты на ключ и не поддавались даже моим плечу и ноге. Так я дошла до дверей, закрытых намертво на амбарный замок и оплетённых мощными металлическими цепями. Никого не было. Я не знаю, как Юи в каноне удалось её отпереть. Кажется, пыталась вырвать замок или толкнуть? Желание вернуться к потайному входу только возросло, когда я положила ладонь на поверхность двери. Однако ничего не произошло. Пожав плечами, я уже развернулась, чтобы уйти, как послышался оглушающий звон цепей. — Твою… — мой голос снизился до шёпота. Мама дорогая! Походу дела, пора окончательно поверить в мистику, так как под носом бегает шесть представителей нечисти, которая хочет меня покусать. Сглотнув и воровато осмотревшись, поняла, что выбора мне никто не оставил. Как и ожидалось, это была старая библиотека. Точнее, это больше напоминало свинарник. Книги разбросаны по полу, повсюду стоят столы как попало, стулья перевёрнутые или сломанные. Серьёзно. Такое чувство, что здесь кто-то дрался и даже не потрудился за собой прибрать. Бродить тут среди книг не было ни малейшего желания. Я подбежала к окнам. На одном из подоконников лежала чёрная записная книжка. Походу дела, канон преследует меня, несмотря на то, что я знаю факты… не все, но знаю. — Горе с тобой, — и убрала ежедневник отца Комори во внутренний карман жакета. Одно из окон поддалось и открылось. Я чуть не заорала от радости. Ночной воздух ворвался в комнату, наполнив лёгкие влагой недавнего дождя. Господи, какой кайф… — Далеко собралась? — услышав голос Субару, я резко развернулась и подняла руки. По губам расползлась улыбка. — Мы ещё не успели попробовать твоей крови… Тедди тобой недоволен, — Канато стоял около перевёрнутого стола и смотрел на меня с таким оскорблённым видом, словно я сказала ему, что сладости — величайший грех в его жизни. — Отойди от окна, — это Рейджи. Вбежавшие в библиотеку Аято и Райто пока молчали, но их глаза недобро светились в темноте. У всех, кто здесь был. — Не подходите… — сев на подоконник, я встала. Окно по длине было больше меня, и я легко могла выпасть. И это, твою мать, не второй этаж. — Ты там долго не простоишь, — Аято с улыбкой вышел из тени, а я сделала шаг назад. Все замерли. Я была близка к черте. — Ты просто блефуешь, Плоскодонка. — Проверь, — его шаг вперёд, мой шаг назад. Теперь я стояла, удерживая руками равновесие за перекладины. В чём смысл поступка? Выжить. Возможно, дурость и адреналин, который ударил в голову. Главное: доказать, что я слов на ветер не бросаю. И доказать, в первую очередь, им. Я всё понимаю. Я для них сродни бройлерной курицы для людей. Мы выращиваем, а потом забиваем на мясо. Едим. Здесь также. Но только пьют кровь… Нет, милосерднее аккуратно забить… Дальше уже как-то фиолетово, что будет с твоим телом. Кто-то схватил меня за руку и попытался затянуть в библиотеку, а я вцепилась в поручень, несмотря на боль в запястье и возможное растяжение связок. В какой-то момент правую руку отпустили, и взору предстал равнодушно отвернувшийся Шу, а я полетела вниз под чьи-то крики… при этом абсолютно молча глядя в синее небо. Боль выбила все мысли из головы, кроме последней… «Чёрт подери, а в России небо намного прекраснее.»***
— Сумасшедшая… — Не успели познакомиться, а уже в окно. — Идиотка… — Ой, ладно вам! — Заткнитесь! — Заткнулись все! Она приходит в себя… О, да, заткнитесь, будьте так добры, а то в голове гремит армия молотков по железной посуде. Гул на время затих, чему я несказанно обрадовалась. Болело всё тело, словно по мне проехался танк, а следом за ним КАМАЗ. Чувствуя себя очень-очень паршиво, не хотела даже глаза открывать, потому что даже сквозь веки просачивался свет от люстры. Тяжёлый выдох, и кто-то подхватил мою голову, приставил что-то к губам. Узнав солоновато-металлический запах и вкус крови на губах, я попыталась вырваться. Мои трепыхания оценили… — Прекрати дёргаться, идиотка! Пей немедленно! — Аято, помягче… — Заткнись, Райто. Она чуть не угробила себя, чуть не лишила нас крови, а мы её ещё выхаживаем пятый день и получили нагоняй от Отца! По-твоему, я злиться не имею права? Я В ЯРОСТИ! — крик над моих ухом болезненно отдался по черепной коробке, и я снова замотала головой, застонав от неприятных ощущений. Слух вернулся, но услышанное не обрадовало. Я пролежала тут пять дней без сознания, и выхаживают меня вампиры? Что, простите?! — Не ори… Голова… — с трудом выдохнула я, сжимая в кулак простынь. Как же больно, чёрт возьми… — Тц… Из-за тебя, дура, мы вынуждены пить донорскую кровь и терять свою! — Своими криками ты не поможешь ей, Аято. Мало того, сейчас навредишь, — где-то со стороны послышался голос Рейджи, я ощутила, как рука старшего из тройняшек обхватила меня вдоль живота и прижала к юношеской груди. — Я очень удивлён, что она пришла в себя. — Это на что намёк?! — На то, что в коме она могла пробыть больше недели. Она очнулась раньше срока и до полного восстановления ещё несколько дней, — о, боже. Я хоть и знаю химию, но больше скучаю по фарме. А с химиками опасно сталкиваться. Не дай Боже, если подорвут что-нибудь. У меня в прошлой жизни были два химика-дебила. Страшная сила… Меня отпаивают вампирской кровью. Хватка Аято была настолько крепкая, а моих сил сопротивляться — столь мало, что шансы были не в мою пользу. Пришлось давиться от отвращения, пить кровь, слушать крики неуравновешенного вампира, пока Райто не отобрал меня чуть ли не дракой. Гладя по голове и вытирая кровь с моего лица, пианист лукаво улыбался. Лёгкие болели от кашля. Настоящий кошмар. — Стервочка-а-а, давай ты будешь пить кровь добровольно? — подозрительно мягко и нежно промурлыкал вампир, и я напряглась. Если так говорит Райто — беги отсюда на другой континент, в глухую и непроходимую тайгу, построй там землянку и живи отшельником до конца дней своих. Я отвернулась, мечтая как раз о тайге и землянке. Лучше буду танго с медведем танцевать, честно… — Не хочешь? Ну, хорошо… Что он там удумал узнала спустя несколько секунд этой тишины, когда меня резко повернули, дёрнув за плечо. Парень припал к моим губам, напористо целуя… и заставляя пить свою кровь. Обалдев от происходящего, я ничего не успела сделать — поцелуй закончился вместе с кровью, и Райто отпрянул. Наверное, мои глаза были по два блюдца, раз он широко улыбнулся и, глядя на меня, поднёс своё запястье к своим же губам, прокусывая кожу. Твою мать… — Ты… что творишь, идиот? — прохрипела я, пытаясь сделать ноги. Но куда там? Походу дела, я получила либо кучу переломов, которые сейчас заживали (только сейчас я заметила, что руки и ноги в бинтах), либо дофигищу ушибов и прочих увечий. Сбежать в таком состоянии было невозможно. Я добегалась. И я влипла. Хотелось провалиться сквозь землю… — Вот ты сволочь, — Райто замер с запястьем у рта. — Ты украл мой первый поцелуй! И каким образом? — Что?! К кровати подлетел Аято с видом оскорблённого мужа, который застал жену за изменой… с котом с улицы. Короче, ситуация была как раз для комедийных шоу. Райто ничего не сказал, так как рот был полон крови. Он снова схватил меня за плечи и прижался в точно таком же поцелуе, только… когда кровь закончилась, он продолжил меня целовать, забив на охреневшего брата и моё сопротивление огромный болт. А мне стало страшно. Вашу Машу! Так большинство порно-фильмов начинается… Самое страшное в этой ситуации — мне начало нравиться, как он целует. Сначала напористо, чтобы я не сопротивлялась и пила кровь, затем чередуя грубость и нежность, постепенно заводя за грань. Наверное (?!), что-то бы пошло дальше, если бы только не боль в спине, когда холодная ладонь попыталась прижать меня ближе к целующему меня парню. Застонав от боли и отрезвев от неё, я опомнилась и отвернулась. — В чём же дело? — хриплый голос вызвал табун мурашек. Не смотри. Я начала искать глазами то, за что можно зацепиться. Нашла. Побледневший от ярости Аято и не менее офигевший Субару. И где Рейджи? — Мне больно. — Она вся в бинтах, извращенец ты чёртов! — Сакамаки подлетел и попытался высвободить меня из «змеиных» объятий. Стало страшно. Снова. Еву искусил Змей, посланец Сатаны, чтобы та вкусила запретный плод из садов Эдема. И параллель стала видна, как никогда раньше. Я не в логове вампиров, а в логове змей. Они будут отравлять и искушать меня, чтобы сдалась «на милость победителей». Дрожь пробила тело, и я зашипела. Меня тут же бережно опустили на кровать, но лишь для того, чтобы разобраться… Аято тут же схватил брата за ворот пиджака и прошипел ему в лицо: — Она — моя, понятно? Я первым увидел её на балу, я первый нашёл её без сознания у дверей дома, и первый же принёс в дом, понятно? Она — моя! Аято был настолько бледным от ярости и ненависти, что на него страшно стало смотреть. Да, зрелище не для слабонервных. Даже я зажмурилась, чтобы этого не видеть. Лица Райто тоже не увидела. Стоял ко мне спиной, но была уверена, что на его мордашке написано всё, от чего его брат зверел на глазах. Фыркнув, пианист вырвался из хватки и повернул голову ко мне, подмигивая. — Я научу тебя целоваться, стервочка, — и тут же повернулся к вампиру, уворачиваясь от летящего кулака. — Достали уже! — грохот со стороны двери дал ясно понять, что Субару надоело быть предметом интерьера. Братья тут же отвлеклись от своих разборок и посмотрели на альбиноса, который сжимал и разжимал кулаки, глядя на них и на меня дикими алыми глазами. — Много чести… — процедил он сквозь зубы, разворачиваясь и выбегая из комнаты, громко хлопая дверью. Оцепенение спало через минуту. Райто поправил школьный пиджак. Абсолютно спокойный голос, словно это не его тут хотят превратить в фарш. — Это был лишь урок, как напоить нашу стервочку кровью, чтобы её не вырвало. И ей приятно, и нам в особенности. Я ошалела. Это что получается, все братья последуют примеру Райто и ринутся меня целовать?! — Сволочь! — Ты мне тоже нравишься, стервочка, — послав воздушный поцелуй, вампир исчез, оставив меня один на один с Аято. Спрятав краснеющее с каждой секундой лицо в ладонях, помотала головой и глухо застонала, прошептав: — Это просто кошмарный сон… Матрас прогнулся под чужой тяжестью, и я замерла. — Ты мне должна танец, Блинчик. Понятно? Лишь пьёшь кровь, либо… целую тебя. По вине Райто я «сорвала» джек-пот на поцелуи братьев Сакамаки! Хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Зелёные глаза смотрели на меня со злостью, но уже без ярости, от которой у него сносило крышу. Я выдохнула и неуверенно улыбнулась. Может быть, я смогу… ну, может, мы станем с ним приятелями? — А в стаканчик кровь можно? Вампир усмехнулся и фыркнул, а я мысленно вздрогнула. Я старалась не думать, что мне самой уже как-то нравится пить кровь. Выворачивало меня от моральных принципов, этических норм и банальной мысли: «Это каннибализм!». Думаю, если стану вампиром, то я буду самым хреновым вампиром… До Лестата, как до луны пешком. — Пей, дура, и больше не смей таких фокусов выкидывать. Поняла? — Поняла-поняла, — пробурчала я и взяла в руки гранёный стакан с кровью Аято. Парень развалился рядом и внимательно наблюдал, как пью, иногда помогая придерживать. Зажмурившись, я выдохнула. К вкусу крови привыкла, разве что она у вампиров ещё и горькая… — И вместо второго я рухнула… — С четвёртого, дура. С четвёртого. Да. Я в рубашке родилась. Снова спрятав лицо в ладонях, мечтала сжаться в позу эмбриона, но меня снова начало трясти. Не то от страха, не то от пережитого. Не знаю, что нашло на Сакамаки, но он стянул свой пиджак, укутал в него, как гусеницу и лёг рядом, ничего не говоря. Подняв один раз взгляд, когда вытирала непрошенные слёзы, я увидела в его светящихся в темноте глазах… любопытство?