***
Клаус читал книгу у себя в каюте, прислушиваясь к успокаивающему плеску волн за бортом и шорохам на палубе. Была ночь. Над бескрайнем морем светила полная луна, освещая своим светом спокойную гладь воды. Дул легкий ветер, и течение неуклонно несло судно на юго-запад. Клаус перевернул страницу. Прошло уже больше недели с того памятного дня и последовавшей за ним ночи. Большую часть времени он проводил в каюте, изучая книги и карты. Не то чтобы он смирился со своим положением пленника, нет. Просто ему так было удобно, и его не интересовало, что думают по этому поводу остальные. Ребекку он не видел. Она, в отличие от него, не была ограничена в передвижении и, как следствие, могла исправно питаться. Клаус же с каждым днем ощущал все сильней и сильней растущую жажду. Казалось, все о нем забыли. В дверь каюты постучали. Ник задумчиво поднял голову и посмотрел на нее. К нему кто-то решил наведаться? Интересно… Отложив книгу, он встал с кресла и пошел открывать. Распахнув дверь, вампир на секунду замер от удивления, а потом вернулся на место. — Вот уж не ожидал тебя увидеть. — Да что ты, братец, разве я могу бросить тебя умирать от голода? — Ребекка втащила в комнату не сопротивлявшегося юношу и закрыла дверь. — Я не могу умереть, — заметил Клаус. — Я образно, — девушка поморщилась. — У меня для тебя подарок. Она толкнула матроса вперед. На шее у него были следы от укуса, из ранок текла кровь. — И в каком карцере ты его откопала, дорогая сестрица? Потому что он явно не пышет здоровьем. — Он провинился. Сильно. И его хотели вышвырнуть за борт. Думают, что вышвырнули. — И все это время ты не хотела им делиться? — Клаус поднял бровь. — Его хотели вышвырнуть полчаса назад. — Вот как, — Майклсон немного помолчал, собираясь с мыслями. — Что ж, спасибо. — Не за что, — усмехнулась Ребекка. — Приятного аппетита. Она развернулась и направилась к двери. Девушка уже взялась за ручку, когда ее остановил голос брата. — Не хочешь… Отужинать? Майклсон медленно развернулась. Юбки длинного платья зашуршали. — Ты добрый? К чему бы это? — Ребекка, — Клаус чуть наклонился вперед и сцепил пальцы в замок, — я понимаю, что поступал последнее время во многом неправильно. Я не должен был отрывать тебя от того мира, где тебе нравилось… — Признайся честно, ты так не считаешь, — поморщилась девушка. Ник чуть-чуть улыбнулся. — Но сейчас мы должны держаться вместе. Несмотря ни на что. — Даже несмотря на твое поведение? — Ребекка! — Что? — в ее голосе послышалось искреннее изумление. — Ладно. Хорошо. Даже несмотря на мое поведение, если ты так хочешь. Кругосветное путешествие не удалось, и ты это знаешь. Мы сойдем при первой же возможности. По моим подсчетам это берега Нового Света, открытого Колумбом, — он немного помолчал. — Нашего света. — Возвращение домой? — Не совсем. Мы будем в южной части материка. Точнее даже, на южном материке. Мы там обустроимся. Никто не будет знать, где мы. Мы сможем там остаться. — Хорошо, — Ребекка немного помолчала. — Пожалуй, я приму твое предложение. Не хочется есть в одиночестве.***
Нельзя сказать, что девушка скучала, пока ее брат обитал в каюте. Ей было даже интересно находиться на борту. Четыре судна следовали за флагманом, словно верные псы, особенно после случая с Картахеной. Никто не смел возразить адмиралу. На самом же «Тринидаде» царила атмосфера веселого оживления. Все куда-то спешили, что-то вымеряли и искали. Ребекка крутилась поблизости, всем интересуясь. Но были и спокойные дни. В такое время, казалось, на судне никого не было. Корабль дремал. Девушка выходила на палубу и долго стояла под пронизывающим ветром, глядя на бушующий океан. Кто знает, о чем она думала? Быть может о свободе, вечности, а может быть о брате, который точно так же где-то там справлялся сейчас с бурей… Рассвет 29 ноября встретил флотилию нещадно палящим солнцем. Марсовой, второпях спустившись с мачты, побежал к капитану, радостно оповещая всех по пути: — Земля! Земля! Мы вышли к Новому Свету!!! На палубу тотчас же высыпали все члены экипажа. Всем не терпелось увидеть незримый в течение двух долгих месяцев берег. Ребекка под общую суету постучалась в каюту брата. — Слышишь? Вот и приплыли. Никлаус, по своему обыкновению, сидел в кресле с бокалом вина в руке. — Да, — он оставил его в сторону и встал. — Приплыли. Что ж, не будем тянуть время. Когда он появился на палубе, все замолкли, не сводя с него глаз. Не обращая внимания на толпу, Клаус пошел прямо к Магеллану. — Вы причалите или дадите шлюпку? — Никлаус… — Фернан не поднимал взгляд. — Я не хотел. Я правда не хотел, но обязательства, данные мной команде… — Я понимаю… — Клаус тоже опустил голову. — И все же, мы были друзьями… — Я… — тот несмело поднял взгляд. — Ничего, — Ник похлопал его по плечу, — Ты будешь единственным человеком, которого Никлаус Майклсон простит. Просто дай нам шлюпку и можете плыть дальше. Магеллан судорожно кивнул и дернул рукой, отдавая приказ. Майклсон направился к трапу. Фернан схватил его за рукав, заставляя вампира оглянуться. — Знаешь, если бы этого не слышали остальные, я бы не отдал тот приказ. — Ты защищал своих людей, я понимаю. Но за эти семь недель ты мог хотя бы раз заглянуть ко мне, — Ник, опустив голову, пошел дальше к трапу, оставив Магеллана в одиночестве. Ребекка поспешила за ним. Она никогда не интересовалась дружбой между этими двумя выдающимися личностями, но то, что ее брат не стал мстить и отпустил команду, уже о многом говорило.***
— Вот здесь и остановимся на первое время, — Клаус бросил мешок в угол и осмотрел комнату. Это было небольшое помещение с минимумом необходимой мебели, такое же, как и во многих других харчевнях в Европе. Но это была не Европа. Сама крепость, недалеко от которой их высадили, была основана пятнадцать лет тому назад гарнизоном из двадцати четырех человек. Сейчас население, хоть и несколько возросло, однако, было по-прежнему невелико; и эта харчевня была одной из двух, что снабжали путников едой и жильем. Ребекка пожала плечами и расположилась на кровати, вытянув ноги, с безразличием наблюдая, как брат копается в вещах. Внезапно он застыл, а потом вытянул из мешка сложенный лист бумаги. — Что это? — заинтересовалась девушка. — Это то письмо… — Да, — Никлаус не сводил глаз с пергамента. — И теперь, когда мы на суше, я могу его прочитать. Неторопливо он развернул его и вздрогнул, увидев твердый и уверенный почерк. «Здравствуй, Никлаус.Я надеюсь, за эти двадцать лет ты хорошо отдохнул, потому что с этого момента твое везение заканчивается. Полагаю, встреча с моим сыном была для тебя запоминающейся. Вы никогда не ладили — Кол был слишком непоседлив для тебя. И редко слушался приказаний. А ты ведь так любишь, чтобы тебе подчинялись. Чтобы все шло только по твоему плану. Но нет. Мир не вертится вокруг тебя, и последние недели красноречиво тебе это показали. Ты, верно, задаешься вопросом, как я могу настолько точно все знать, хотя в момент, когда я пишу это письмо, ты еще только готовишься взойти на корабль в Санлукар-де-Баррамеда? Все очень просто. Я, в отличие от тебя, умею предугадывать события. И ты от меня не скроешься, куда бы ни побежал. А ты побежишь. Наверняка побежишь. Но это будет напрасно. Ты только вымотаешь мою любимую доченьку, которая по совершенно непонятной причине следует за тобой все эти годы. Вероятно, ей до сих пор чудится, что ты ее брат, ее семья. Что ж, простим ей ее наивность — девочка всегда любила семью, не ее вина, что воссоздать ее не в силах, пока ты ходишь по земле. Поэтому, надеюсь на твое понимание и сострадание по отношению к сестре и предлагаю встретиться сегодня в таверне «Белый Конь» в час дня.
С надеждой на твое благоразумие, Майкл.»
Клаус замер, уставившись на языки пламени, вырывавшиеся из камина. — Что такое? Ник! Что случилось? — заволновалась Ребекка, увидев, что брат не реагирует на оклик. Она вскочила с кровати и подбежала к нему. — Ничего, — тот очнулся от оцепенения и бросил письмо в камин. — Что там было? — девушка растерянно переводила взгляд с брата на бумагу, которую пожирало пламя, и обратно. — Ничего. Собирайся, мы уходим, — Никлаус начал быстро собирать вещи. — Но почему? — Майкл здесь. — Что? Но куда? — Не знаю. Убежим, уедем куда-нибудь. Куда угодно! Лишь бы подальше отсюда. И он нас не найдет. Не найдет. — Но почему ты сжег письмо? — Он мог выследить нас по нему. А так не сможет. Ложь. Он просто не хотел, чтобы Ребекка прочла его и, возможно, прислушалась к словам Майкла. Не хотел потерять и ее. Если для этого надо будет решать за нее, он на это готов. Он старше. Он лидер. Он всегда знает, как правильно поступить. Во дворе было шумно. Кричали слуги, ржали лошади. Посреди этой суеты, недалеко от ворот, стояла пара и в спешке запрягала лошадей. Прикрепив последний тюк вещей, парень с девушкой вскочили в сёдла и, торопясь, направили коней к воротам. На них никто не обращал внимание. Почти. Стоя за углом дома и скрытый навесом, с них не спускал глаз человек. Небольшого роста, крепкого телосложения, неказистый, на первый взгляд производящий отталкивающее впечатление. Он проводил их взглядом до поворота, за которым они скрылись, и кивнул, сам для себя что-то решая. Он так и думал. Никлаус Майклсон не способен ни на что, кроме бегства.***
Ребекка провела пальцами по пучку травы, сжимая ими стебли, и отпустила. Провела и отпустила. Она сидела, откинувшись спиной на дерево, устроившись прямо на земле в пышном платье. Недалеко паслись лошади. Последний день они неслись без остановки, покрыв расстояние в несколько десятков миль. Животным требовался отдых. А вот им неплохо бы перекусить. Девушка поднялась, осматривая окрестности в поисках брата. Они не ели почти неделю. С тех пор, как Майклсоны в спешке покинули Веракрус, они и часа не провели на одном месте, стараясь как можно скорее удалиться на запад. Усталость и голод усугублялись высокой влажностью и температурой. Вампирше казалось, что при каждом вдохе у нее внутри на каждом органе конденсируются капли воды. Раздраженно отбросив пучок травы, Ребекка отряхнула руки и юбку. И чего ей взбрело в голову устроится на земле? Теперь юбка запачкана. С другой стороны, кто ее здесь видит? Никто. Никто… На горизонте появился довольно ухмыляющийся Клаус. — Нашел что-то интересное? — окликнула его девушка. Никлаус растянул губы в улыбке, облизывая их. — Определенно. Тут недалеко есть деревня, индейцы. Там есть еда. Кров. Река… Девушка замерла, не веря своему счастью. — Река? Правда? Идем скорее. — Ребекка, — Клаус властно остановил ринувшуюся было в ту сторону вампиршу и заглянул ей в глаза. — Первый — я.***
— Какая мерзость, — Ребекку передернуло. — Они даже не прикрыты! Она стояла, скрытая тенью деревьев, и рассматривала развернувшуюся впереди картину. Это была небольшая деревенька, домов двадцать. Все они стояли полукругом, а в центре поселения горел огромный костер. — Ты не смотреть на них пришла, дорогая сестренка — пить их, — Никлаус чуть наклонился вперед, чтобы его шепот достался только адресату. — Ты только посмотри на этот ужасный наряд. И это они считают красивым? — Ты мстишь своим постоянным нытьем мне за то, что я не оставил тебя в Севилье? Брось, это не поможет. Лучше развлекайся, — Клаус даже не удостоил сестру взгляда, не отрывая его от кучки индейцев, собравшихся у костра. Было темно, в фиолетовом небе меж туч прятался месяц, и лишь отблески огня освещали хижины вокруг. Ребекка вспыхнула. Мельком бросив взгляд на брата, она рванулась вперед, в самый центр толпы, впиваясь клыками в шею индейца. Все на секунду замерли, осознавая происходящее, а потом раздались крики и вопли. Никлаус, хмыкнув, присоединился к сестре, мгновенно перемещаясь к одним, впиваясь в них, опустошая, отшвыривал труп и перемещался к другим, устраивая в деревне настоящий ад. Рыдали женщины, плакали дети, языки пламени освещали действо. Клаус поднял лицо, все измазанное в крови, осматривая поле пиршества. Всюду была кровь. Звуки стихли, лишь иногда всхлипывали малыши, да выли вдалеке койоты. Ребекка как раз допивала очередного юношу. Судя по рисунку на теле, сына вождя. — Мы вас не тронем, если вы нам дадите коней. Самых сильных и выносливых, какие только у вас есть. Иначе ваше племя перестанет существовать. А так… — вампир ухмыльнулся, — у него есть еще шанс. — Вы убили моего сына, — вышел вперед седой человек в расшитой орнаментом мантии и с перьями священных птиц на голове. — Да. Но могли убить вас всех. И все еще можем. А вы нас — нет. Вождь племени оглядел свой поредевший народ. Люди прятались друг за другом, сбившись в кучки. Наконец, он повернулся к Майклсонам. — Мы дадим вам лошадей. Только уходите отсюда и никого тут не трогайте. — Ну, это будет зависеть от вашего поведения, — Никлаус растянул губы в улыбке. — А пока покажите коней и не вздумайте подсунуть мне плохих — я в них разбираюсь, а вот вы в них потом разбираться не сможете. Некому будет. И дайте наконец моей сестре вымыться! Она жаждет этого с самой Испании! Ребекка сидела на берегу реки и спокойно расчесывала волосы. Долгожданное купание оказало на нее благотворное действие, и теперь девушка умиротворенно наслаждалась текущей водой и развернувшимся вокруг пейзажем. Сзади зашуршали заросли травы, с головой выдавая шпиона. — Проходи, садись, — девушка не оборачиваясь кивнула на место рядом с собой. — Я не кусаюсь. — Да? А прошлая ночь красноречиво доказала обратное, — индеец выбрался из зарослей и осторожно приблизился к вампирше. Правда сейчас, спокойно бултыхая в воде сведенными вместе ногами, она скорее напоминала прекрасную русалку, нежели хищницу, вырезавшую вчера половину деревни. — Не вытащи мой любезный братец меня из моего любимого города — этого бы не было… — А чем тебе наша земля не приглянулась? Здесь так красиво! — Здесь нет того, что я люблю. И вряд ли когда будет… — Тогда остается смирится… — Да… — прошептала Ребекка. — Только смириться.***
Для вольных жителей тропических земель Истинного Креста, как окрестили эти места испанцы, настала черная пора. Люди перестали свободно гулять по джунглям, ночью стоянки племен охраняли вооруженные воины, шаманы не прекращали свои потусторонние дела, повсюду жгли костры, отпугивая хищников. Но напасть, поразившую Детей Древних Богов, не пугали ни костры, ни воины, ни шаманы. Лишь последние представляли некую угрозу, да и те искали не там. Майклсоны не сидели на месте. Убивая и развлекаясь по дороге, крадя диких лошадей у племен, встречающихся на пути, наводя ужас на индейцев, они пересекли материк и добрались до гор, среди зелени которых попадалось много интересной живности. Клаус оторвался от шеи молоденькой девушки и с наслаждением облизал клыки. Ребекка недалеко от него допивала последние капли жизни у юноши, вслушиваясь в утихающий стук его сердца. Эти двое за последние несколько лет стали проклятием и благословением южных джунглей. Проклятием их окрестили туземцы, благословляли же их хищники, которые получали желанный кусман мяса без опасения получить копье, пущенное меткой рукой воина. Урча, наступая мягкими лапами со стальными когтями на листву, устилавшую землю, заинтересованно выглядывая из-за деревьев, к вампирам медленно подходил ягуар. Он предвкушал сытный ужин. И небезосновательно. За последние годы эта пара оставила поистине впечатляющий след из трупов, безжалостно и с особым изяществом расправляясь с жертвами. Это и положило начало легендам о вампирах в Южной Америке. Клаус ухмыльнулся, кидая труп девушки заурчавшему ягуару, и оглядел поляну. Они обосновались в лесах на западном склоне Анд. С ухмылкой вампир вспоминал ту истерику, которую закатила Ребекка, не желая проходить рядом с действующим вулканом. — Никлаус Майклсон, ты в своем уме? — орала вампирша, с тревогой косясь на начинавший извергаться вулкан. — С чего ты решил идти именно этим путем? Ниже лежит тропа безопаснее! Ты же лезешь чуть ли не в самое пламя! — Там виды красивые, — тот стоял, сложив руки на груди и созерцал дым, вырывающийся из горы. — А пламя нам не страшно. — Если тебя привлекает перспектива идти потом в лохмотьях, поджаренных на лаве, — съязвила девушка, — пожалуйста! Я туда не пойду! — Пойдешь. — Почему это? — Если тебя не привлекает перспектива застыть в лаве с кинжалом в сердце, ты пойдешь. Я твое бренное заколотое тело тащить не буду. — Значит так, да? Если не по тебе, так сразу кинжал? — Так, — Клаус скучающе перевел взгляд с вулкана на снежные шапки вершин на севере. — Хорошо. Пошли. Только не жалуйся потом на отвратительный запах гари. Вулкан они успешно преодолели и теперь спускались вниз. К морю. На склонах гор, как и в других местах, было много индейцев. Почти в самом низу, между хребтом и океаном, жило племя, обосновавшееся там много тысяч лет назад, племя храбрых воинов, оставивших неизгладимый след в истории других народов, раз за разом обеспечивая им поражение при попытках подчинить их себе. Оно-то и встретило Майклсонов, когда они неторопливо спускались вниз. Шли лесом. Клаус чувствовал, что впереди находится поселение, слышал воинов, которые охраняли окрестности, и любопытство двигало его вперед. Ни он, ни Ребекка голодны не были. Последний выпитый индеец смеялся, хохотал при смерти, что дальше они не пройдут. Попадут в лапы тех, кого боялись и ненавидели. Боялись за храбрость, ненавидели за богатство и несокрушимость. Выйдя из-под сени деревьев Майклсоны оказались рядом с границей деревни. Сейчас индейцы не занимались каждый своим делом, нет. Все они стояли полукругом напротив Первородных, а в центре был вождь. Но, вопреки обыкновению, в их настрое не чувствовалась враждебность, наоборот… Клаус чуть нахмурился и повнимательнее всмотрелся в индейцев. — Вы пришли, — раздался внезапно голос вождя. — Простите? — переспросил Никлаус, понимая, что он чего-то не понимает. — Мы ждали Вас. Все это время. И вот Вы пришли. Люди, — он обернулся к своему народу, раскинув руки в стороны и подняв их к небу. — Возрадуйтесь! Пришли те, кого мы ждали тысячелетиями! Белые Боги! Майклсоны переглянулись, ничего не понимая. Тысячелетиями? Им только пятьсот лет. Белые Боги? Постойте… Их только что назвали Богами? Губы Клауса расползлись в улыбке. Быть Богом? Что ж, на это он согласен. Их приняли как подобает. Выказав уважение и принеся им жертву, что Майклсонам, безусловно, понравилось, их поселили в одном из лучших домов-руку — овальном строении, полностью покрытом соломой, с прямоугольным входом и покатой крышей. Находился этот дом на самом почетном месте — между руку мачи, местной шаманки, и домом вождя. В дар им принесли золотые украшения, такую же посуду, кубки. Их почитали и уважали. Переговорив, Первородные пришли к выводу, что жизнь здесь у них будет получше, чем у многих королей. Десять лет прошли в спокойствии. Их боготворили, почитали как живое воплощение Кетцалькоатля и Наолина, Творца и Бога Солнца. А потом пришли испанцы. Сначала это были небольшие группки людей, приплывшие по морю в поисках золота. Мапуче откупились от них, и те уплыли. Через несколько лет нашествие повторилось. На этот раз испанцы уплывать не хотели. Они хотели захватить эти земли, обосноваться здесь, забрать себе все золото. Считая индейцев ни на что не способной кучей людей, они основывали города, грабили племена, захватывали индейских вождей. Авторитет Никлауса давил на него, и тот впервые за половину тысячелетия почувствовал, что хочет кому-то помочь. Мапуче, поняв, что испанцы — никакие не боги, а лишь обыкновенные самозванцы и захватчики, вдохновленные тем, что рядом с их вождем встал сам Бог-Творец, не давали пощады. Они защищали свою родную землю, землю, на которой мапуче, «народ земли», жили тысячелетиями. И никто не имел права ее у них отбирать. Тяжелые годы настали для индейцев Америки. Гонимые жаждой наживы, алчностью, испанцы уничтожали целые цивилизации. Дошли слухи о падении инков, о разорении майя и ацтеков. Только мапуче, не сдаваясь, с тяжелыми потерями, раз за разом наносили ответный удар. Они мстили за убитых, замученных вождей, за оскверненную землю, за разруху, за алчность и жадность самих конкистадоров; сжигали города, основанные на их земле; отбрасывали прочь захватчиков от святилищ, не давали ступить и шагу на земли предков. Все, что не убивает, делает сильнее. Так и мапуче за десятилетия тяжелых войн приноровились к манерам испанцев вести боевые действия. Но и те получили бесценный опыт. Война разгорелась с новой силой. Клаус шел через деревню, неся на плече подзорную трубу, которую индейцы изъяли у противника в последней битве. Пока все было спокойно. Десять дней назад испанцев отбросили к морю, и теперь они не показывались. Несмотря на то что колонизаторы вполне могли жить обычной жизнью и не предпринимать ничего месяцами, годами до следующего похода, Никлауса все равно что-то беспокоило. Нельзя сказать, что он настолько волновался за народ, который считал его Богом, но что-то его тревожило. Сейчас все было на их стороне, но малейшая случайность, нелепое суеверие могли все погубить. Перед глазами всплыла картина нападения на первый основанный испанцами город, Сантьяго. Было совершенно точно известно, что начальника экспедиции в крепости не было. Гарнизон солдат был небольшим, населения почти не было, казалось, все помогает индейцам изгнать чужеземцев с захваченной земли. Клаус с холма наблюдал за происходящим. Победа почти в руках, совсем чуть-чуть, и город будет взят. Внезапно его внимание привлекло шевеление на стенах крепости. Над ними появились стражники и кинули в толпу наступающих индейцев нечто, издалека напоминающее кочан капусты. Это были головы вождей мапуче, которых захватили незадолго до этого. Воины, увидев падающие на них сокровища, бросились бежать. Никлаус не верил своим глазам: победа почти была в руках и тут такое безоговорочное отступление. — Вы что творите? — он моментально оказался рядом с предводителями, сыновьями захваченных вождей. — Идите в наступление! Немедленно! — Нельзя! — Мириньяо в ужасе замахал на него руками. — Бог Войны рассердится! Мы не можем идти вперед без вождей! Такова традиция! — Я Творец! Я вам приказываю! — Вам не подвластен Бог Войны! — замотал головой индеец. — Если Вы пойдете против него, развяжется война Богов. Мы не хотим этого! Лучше мы прогоним их в другой раз. Вампиру оставалось лишь скрипеть зубами от злости: победа, что была так близка, ускользала из-за глупости и суеверия. Раздававшийся неподалеку голос сестры вывел Майклсона из задумчивости. Ребекка вместе с мачи проводила ритуал, приносящий удачу в ратном деле. С утра до ночи она находилась в соседней руку, очень часто оставаясь там ночевать и почти не появляясь дома. Почему ее туда тянуло? Быть может, девушка, так рано лишившаяся всего о чем мечтала: семьи, сил, будущего — таким образом острее чувствовала связь с землей? И она не готова была от этого отказываться. Клаус прислушался и прибавил шаг: на входе в деревню царило оживление. — Что происходит? — он подошел ближе, разглядывая связанного испанца, которого держали воины. — Лазутчик, — вождь племени вышел вперед. — Он шпионил поблизости, но мы оказались проворнее. Теперь мы сможем узнать планы захватчиков, о Великий! Мапу-токи поклонился и отошел в сторону. Клаус обошел пленника, осматривая со всех сторон и присел напротив него, чтобы их лица были на одном уровне. — Ну, что ты можешь мне поведать? — поинтересовался он. Испанец смотрел на него, сощурив глаза и стиснув зубы. — Не хочешь? Ладно… — вампир приблизился и заглянул в глаза шпиону, используя внушение. — Что задумали твои сородичи? Почему не нападают? Что ты должен был узнать у мапуче? Отвечай! — Я должен был узнать, есть ли в деревне арауканов один человек. — Какой же? — насторожился Никлаус. — Никлаус Майклсон. Индейцы зашумели, переговариваясь. Они не понимали, в чем дело. А Клаус почувствовал, что на него словно вылили ушат холодной воды. Поборов панику, Ник продолжил допрос. — Зачем ты должен был это узнать? Кто тебе это поручил? — Начальник крепости. — Зачем?! — вампир готов был потрясти его, если это ускорит процесс. — Скоро прибудет корабль. Я должен был добыть эту информацию для капитана. — Как зовут капитана корабля? — задал вопрос Клаус, а сам быстро просчитывал варианты. Капитан корабля? Это, скорее всего, Кол. Он хочет его найти? Зачем? И потом… С каких пор испанцы сотрудничают с пиратами? — Майкл Майклсон, — вывел Первородного из размышлений голос пленного. Клаусу потребовались все самообладание, чтобы не отшатнуться от него, как от прокаженного. Всё. Их спокойной жизни конец. Впрочем, это можно было предвидеть. — Что еще будет на корабле? — Ник задал вопрос как ни в чем не бывало. — Пушки, провиант, солдаты. Все как обычно, — испанец безропотно отвечал на вопросы. — Что он говорит? — поинтересовался вождь. — Скоро прибудет корабль, — Клаус поднял взгляд. — С подкреплением. Нужно быть готовыми к нападению. Пелантар кивнул, отдавая приказания воинам. Клаус снова взглянул на лазутчика, внушая. — Ты забудешь все, что видел и слышал здесь. Тебя поймали. Грозили пытками. Ты струсил и рассказал все. Ты осознаешь это, а также то, что готов понести любое наказание. Ты просишь об этом, дабы искупить свои грехи. Все. Пленник закрыл глаза, а когда открыл, вокруг, кроме индейцев, никого не было.***
— Сестрица, неужели, ты в кои-то веки решила заглянуть домой! — поприветствовал вампиршу Клаус, когда та зашла в руку. — Я не так уж редко здесь бываю… — протянула Ребекка. — Ты хотел меня видеть? — Разумеется, очень часто! Целых два раза за последний месяц! — не унимался Майклсон. — Что ты хотел мне сказать? Никлаус резко изменился в лице. — Собирайся, мы уходим. — Что? Клаус, но почему? Здесь же… Так замечательно, — девушка была растеряна. — Видимо, из-за того, что здесь так замечательно, эти места и решил посетить Майкл. Поправить здоровье. — Майкл? Но… — Собирайся, и мы уходим. — Хорошо, — безропотно согласилась девушка. Было темно. Все в племени спали, лишь воины стерегли окрестности, чтобы не пробрался незамеченным чужак. А утром народ настигло несчастье — их Боги исчезли.***
Продвигаясь по холмам и равнинам Южной Америки, Ребекка потеряла счет времени. Сколько они уже так двигались? Месяц? Два? Год? Век? Покинув благодарные земли мапуче, сбежав в очередной раз от отца, они направились по низине, зажатой между морем и горами, на север. Там обитали инки. Когда-то. Теперь же там царила разруха, и лишь испанские флаги развевались на ветру, установленные на цитаделях когда-то великой нации. Опасаясь встречи с лазутчиками Майкла, Первородные пересекли Анды и вернулись на равнины, окончательно затерявшись среди гилей — влажных экваториальных лесов, простиравшихся по всей Амазонской низменности. Постепенно они продвигались на север. Низины сменились возвышенностями, из-за лесов показалось море. Майклсоны направились вдоль берега в поисках какого-нибудь порта или одинокого судна, на котором можно было бы преодолеть пролив. Но корабль им не понадобился: один из индейцев перед смертью рассказал, что дальше на северо-запад находятся земли, где еще живут остатки народа майя. Земли эти и образуют перешеек, соединяющий два материка. Грустно было Ребекке, так любившей все красивое и великолепное, видеть руины древней цивилизации. Многие города были заброшены и покинуты задолго до прибытия на эти земли европейцев. Великолепные храмы пустовали, каменные дома, водопроводы были разрушены. Под ногами хрустели кости. Это мор, пришедший вместе с колонизаторами, вырезал остатки населения полуострова. Миновав пустынные разоренные земли, брат с сестрой вышли к древнему городу, спутнику разрушенного Теночтитлана, Тлателолько, которого испанцы окрестили Сантьяго-Тлателолько. За сто лет, прошедших с момента начала Конкисты, колонизаторы полностью изменили дух города на озере. Не было больше восемнадцати праздников в году, во время которых на ступенях Главной пирамиды приносили жертвоприношения во имя света и жизни; не было игр с мячом, посмотреть на которые собирался весь город, и ставками на которых были не только деньги, но и жизни; не ходили больше гордо по Главной площади воины, вернувшись из очередного похода и сверкая новыми плащами и стрижками, показывающими, сколько врагов они захватили лично. Не раздавался больше над городом трубный глас, оповещающий о нападении теночков из Теночтитлана. Вместо этого по улицам, меж домов, где жили когда-то тлателольки, бродили испанские солдаты с ружьями за спиной; в старинных домах, знавших других хозяев, жили испанские семьи, точнее, семьи метисов, ибо женщин среди испанцев почти не было. На месте школы кальмекак, где учились дети высшей знати, возник Коллегиум Святого Креста, школа, где необразованным туземцам преподавали латынь и семь свободных искусств, воспитывая из детей ацтекской аристократии лояльную к захватчикам элиту. — Меня тошнит от этого города, — высказалась Ребекка, переодеваясь за ширмой в одной из комнат таверны, где Майклсоны остановились на пару дней. — С чего это? Ты же так любила Испанию! — Клаус оторвался от созерцания улицы и обернулся к сестре, появившейся из-за занавеси. — Я люблю не Испанию, а искусство, а они, — девушка кивнула на стоящих за окном солдат, — его разрушают. Посмотри, что они сделали с древним городом! — Неужели ты, дорогая сестрица, за последние сто лет настолько приобщилась к культурному наследию индейцев Америки, что так горюешь по его утрате? — Представь себе! И если ты, Клаус, так любишь смотреть на упадок и разрушение, то можешь вполне наслаждаться этим в одиночестве. А я лучше отправлюсь туда, где еще не ступала нога этих губителей-испанцев. — Вот уж нет, — Ник, подобравшись, встал с кресла, на котором только что устроился и с угрозой направился к сестре, — Если уж мы куда-то и пойдем, то только вместе. — Так что мешает тебе покинуть это гнилое место? — Отсутствие завтрака, — вампир поморщился, — и хороших лошадей. Так что, как только мы их достанем, этот город останется в прошлом.***
— И долго мы будем бродить по этим непролазным лесам и нескончаемым степям?! Клаус, мне это надоело!!! — А что ты хочешь?! Ты как маленькая избалованная девочка не понимаешь, что на нас охотится самый сильный охотник на вампиров и мы должны быть осторожнее!!! — Но не два века подряд, Клаус, не два!!! — Ребекка со слезами на глазах глядела на брата. — А прошло и не два! — Да. Полтора, — в голосе девушки слышался неприкрытый сарказм. Нечасто она себе подобное позволяла — с братом шутить не стоило, лучше было просто терпеть. Но чаша ее терпения переполнилась, и девушку прорвало. — Полтора века мы мотаемся с места на место по этим двум материкам! По лесам, полям, болотам, полным мошкары! Без нормального отдыха, сна, одежды! Я уже кто знает, сколько времени хожу в этом платье времен несостоявшегося путешествия! Мне надоело, что я прожигаю свою жизнь просто так в этих глухих местах, хотя могла бы блистать в обществе! Мне надоело спать где попало, есть что придется, мыться когда получится! Мне надоело, что при малейшей опасности мы уходим в леса и скрываемся там несколько дней, а то и недель! Мне надоело каждый раз стирать в холодной воде это платье — я не прачка! Мне надоело, что ты настолько боишься встретиться с Майклом, что потерял всякое уважение к себе и боишься высунуть нос из глухих лесов, показаться в обществе наравне с теми, кто унижался и лебезил перед тобой еще два века назад! Никлаус Майклсон, я не верю, что ты сдался. Клаус, стиснув зубы, слушал изливания сестры, временами отмечая, что она в чем-то права. Особенно в конце. Что с ним стало? С НИМ? Неужели он боится? Нет, он не боится. Ни секунды. — Отлично. Ты так хочешь? Хорошо. Мы выйдем в свет. Какой свет ты предпочитаешь? Ребекка опешила. Она не рассчитывала, что победа достанется так легко. — Ну… Французский… — Отлично, — повторил Клаус, пристально глядя на сестру. — Мы отправимся туда. Я слышал, что на левом берегу Святого Лаврентия расположен один интересный город. Французский. Квебек. Туда мы и отправимся. — Ты… Ты серьезно? — недоверчиво, осторожно, словно у больного, поинтересовалась Майклсон. — Разумеется, — Клаус сложил руки на груди и довольно поглядывал вокруг. — Хватит прятаться. Больше этого не будет. Мы сегодня же отправляемся в Квебек. — Спасибо!!! — девушка обрадованно бросилась ему на шею. — Тихо, тихо, — хоть Древний и ворчал, но было заметно, что он доволен. — Могу же я хоть иногда порадовать свою младшую сестренку?***
За окном завывала вьюга, а девушка, крутящаяся перед зеркалом в безупречном лазурном платье, совсем не обращала на это внимания. Ребекка первый раз за сто пятьдесят с лишним лет примеряла украшения и любовалась платьем, выписанным из самой Франции, что радовало ее неимоверно. В дверь постучали, и в приоткрывшуюся щель просунулась голова одной из служанок. — Госпожа, Вам помочь? — Нет, Аннет, все в порядке, можешь идти. Майклсон не отрываясь смотрела в зеркало, словно боясь, что если она отведет глаза, видение исчезнет. — Знаешь, тебе очень идет это платье, — раздалось внезапно со стороны окна. Девушка резко обернулась, не веря, что слышит это на самом деле. — Что ты здесь делаешь? — резко выдохнула она. Сердце забилось, а тело сковал страх. Мечты же о прекрасном вечере рассыпались прахом: на подоконнике, откинувшись на раму, расположился Майкл. — Я? — мужчина осмотрелся. — Приехал вместе с королевским посланником, на прием в честь прибытия которого ты собираешься. — Нет… Что ты делаешь в моей комнате? — Ребекке становилось все страшнее. Горло удавкой сдавила безысходность. — Зашел проведать любимую доченьку. Как же я давно тебя не видел! С Испании? Да, с Испании. Много времени прошло. Почти двести лет. Девушка, затаив дыхание, слушала речь отца, а сама думала только о том, чтобы сбежать отсюда, найти Ника, рассказать ему все, и исчезнуть, исчезнуть так, чтобы Майкл их больше не нашел. А еще ее сердце резала боль оттого, что она так и не попадет на губернаторский бал. Клаус стоял за дверями комнаты Ребекки и внимательно вслушивался в каждое слово. Это был какой-то рок. Полтора века они прятались в тени и только рискнули выйти на свет, как тут же, как мыши кошке, попались охотнику. Нужно было уходить. Сейчас. Немедленно. Клаус мгновенно очутится внизу и стал собственноручно запрягать лошадей. Необходимо было как можно незаметнее покинуть замок, город, эту местность. Как только он закончил, в конюшни ворвалась Ребекка. — Майкл здесь. — Да, я знаю. Нам надо уходить, — Ник взглянул на колеблющуюся сестру и взял ее за руки, внимательно глядя в лицо. — Ребекка, я надеюсь, ты понимаешь, что это значит. Нам. Надо. Уходить. — Да, конечно, — девушка поплотнее запахнулась в шубу. На ней уже не было пышного парижского платья — только удобный и теплый охотничий костюм да шуба с глубоким капюшоном. Ноги облегали удобные сапоги, отороченные мехом и украшенные пряжками. Лошади тихонько ржали, когда их, пытаясь не привлекать внимания, вывели на задний двор. Вскочив в седла и стараясь не попадать в пятна света, вампиры осторожно спускались по лестницам и узким тропинкам, соединяющим террасы, ведущие к замку, между собой. Мелькнул собор, семинария, замок Святого Людовика. Верхний город остался позади, и Первородные ступили на набережную Нижнего города. До городских ворот оставалось несколько кварталов. — Ник… — несмело протянула в тишине всадница. — И что? Снова бежать? — Да, — Майклсон оглянулся на сиявший огнями на самой вершине горы замок. — Бежать. Он пришпорил коня и рванул вдаль. Ребекка, вздохнув, бросилась следом за братом.***
Девушка сидела, укутавшись, около костра и, покачиваясь и сжимая в руках чашу с ликером, которую держала у рта, смотрела в огонь. Спиртной напиток согревал, но на душе у нее было холодно и пусто. Покинув Квебек, Майклсоны вскоре наткнулись на ирокезов, врагов французов и друзей англичан. Справедливо рассудив, что прибывший как француз Майкл со своим окружением к этим индейцам не сунется, Первородные решили у них задержаться сначала на зиму, потом на весну и лето, а потом остались совсем, чувствуя здесь себя в безопасности. Ирокезы были могущественным и воинственным союзом племен. Их боялись и уважали. Именно этого всегда хотел Клаус и именно это он очень редко получал. Ветер усилился и снежинки стали залетать девушке за шиворот. Ребекка вздрогнула и поставила кружку рядом с собой на землю. Из овачиры, жилища индейцев, вышли несколько человек и стали готовить еду на костре. Ребекка пододвинулась, уступая место, а затем и вовсе встала и ушла. Зайдя в дом, она устроилась на лежанке, укрывшись шкурой, и с тоской уставилась на сброшенные в углу охотничьи снасти. Который год подряд ее занимала только одна мысль: неужели ей всю жизнь, ее долгую бессмертную жизнь вампира, придется прожить среди индейцев? Шло время, оставаться у индейцев Ребекке становилось все противнее, и постепенно, шаг за шагом, девушка убедила брата покинуть эту местность. Они отправились на юг. Спустились вдоль реки Огайо, затем по Миссисипи вниз, пару лет погостили у индейцев маскоги и наконец достигли южного берега северного континента. Там, на самом побережье, находился недавно основанный город, Мобиль. В нем Майклсоны и решили обосноваться. Стараясь не выказывать это на людях, в глубине души Ребекка была страшно счастлива, что они наконец-то жили в нормальных условиях продолжительное время и общались с европейцами. Пока Клаус был занят политическими делами вместе со своим другом, Жаном де Бенвилем, она устраивала вечера, посещала чаепития вместе со своими подругами — женами приближенных губернатора, покинувшими вместе со своими мужьями парижский свет ради новых, богатых и неисследованных земель. Клаус же все свое время проводил в резиденции губернатора. Сойдясь три года назад, по приезду Майклсонов в Мобиль, и высоко оценив стратегические таланты друг друга, они беспрерывно искали способ укрепить положение Франции на берегах Мексиканского залива. Подгоняла поиски и назревающая в Европе война между Францией, Великобританией, Священной Римской империей и Республикой Соединенных провинций с одной стороны и Испанией с другой. Боевые действия уже велись, но война объявлена не была ни одной из сторон, поэтому требовалось как можно скорее найти удобное место, где бы могла находиться новая столица колонии и где люди могли бы жить, не опасаясь приливов и ураганов. По каменному полу особняка Ле Мона де Бенвиля застучали каблуки, выдавая раннего посетителя. Высокий человек, закутанный в черный бархатный плащ, прошел по анфиладе коридоров, поднялся по лестнице, несколько раз свернул на поворотах и наконец оказался напротив толстой дубовой двери, украшенной резьбой. Несколько раз он стукнул в нее, выбивая особый ритм, а затем стал ждать. Через некоторое время дверь открылась, и посетитель нырнул внутрь, закрывая ее за собой. В помещении, которое являлось комнатой для переговоров, на длинном столе лежала карта, которую с увлечением рассматривали два человека, постоянно помечая на ней что-то пером. Когда хлопнула дверь, один из них поднял голову, рассматривая посетителя, а второй, не отрываясь от карты, махнул рукой, призывая пройти вперед и начать доклад. — Господин губернатор, — заикаясь начал прибывший. — После нескольких разочарований, удача все же улыбнулась нам. Мы нашли хорошее место между рекой Миссисипи и озером Пончартрейн. Миссисипи делает вниз по течению серповидный изгиб, что защитит город от наводнений и ураганов. Они просто дотуда не доберутся. — Далеко находится место? — подал голос один из слушателей. — В сутках отсюда. — Что ж… — губернатор посмотрел на своего друга. — Прежде чем писать письмо регенту, я должен сам взглянуть. — Это великолепное место, — залебезил посланник. — Не сомневайтесь! — И тем не менее, мы должны взглянуть, — вынес вердикт стоящий рядом Клаус. Посланник недобро зыркнул в его сторону. Ему не нравилось вмешательство непонятно откуда возникшего дворянина в дела государства. Клаус сделал вид, что не заметил этот взгляд: он прекрасно понимал шаткость своего положения в этом дотошном к мелочам обществе и не хотел терять единственного здесь друга: воспоминания о том, чем закончилась подобная выходка на «Тринидаде» еще не стерлись из его памяти.***
— Это прекрасная территория, не правда ли? — Ле Мон де Бенвиль гордо оглядывал пространство вокруг. Здесь рядом были и плодородные земли, и река, изгиб которой защищал от ураганов и наводнений. Губернатор был доволен: это было отличное место для новой столицы. — Да, она великолепна, — Ник с не меньшей радостью оглядывал окрестности. Это был тихий уголок, где рядом находились леса, поля, озеро. Прекрасное место. Здесь можно было остаться. Основать город, в котором можно было бы жить. Остаться здесь навсегда. Это был шанс. Шанс начать все заново. На новом месте. С начала. — Монсеньор, прибыл посланец Компании! — в кабинет, запыхавшись, вбежал русоволосый юноша. — Он только что сошел с корабля и сразу же направился сюда. Он будет здесь с минуты на минуту. — Спасибо, Коум. Как придет — проводи его ко мне, — губернатор поднял взгляд от письма, которое читал и кивнул пажу. — Хорошо, монсеньор, — юноша кивнул согласно этикету и выбежал из комнаты. — Вы считаете, каким будет ответ Компании? — поинтересовался у стоящего у окна Майклсона де Бенвиль. — Не буду загадывать наперед и утверждать что-то, но, тем не менее, мне кажется, что ответ будет положительным, — Клаус не отрываясь наблюдал за чем-то в окно. — Что ж, я крайне надеюсь на это. Клаус прислушался. По коридору застучали башмаки, а через несколько минут дверь открылась, и на пороге показался давешний юноша. — Господин Адриан дe Поге, — объявил он трубным голосом и шагнул в сторону. Вперед вышел человек в черном, богато украшенном плаще и такой же шляпе с пером. — Монсеньор! — поклонился он, щелкнув каблуками. — Письмо из Компании! Он вынул из внутреннего кармана плаща письмо, запечатанное сургучом, и протянул его губернатору. Тот изучил его со всех сторон, аккуратно вскрыл печать и углубился в чтение. Клаус задумчиво наблюдал за ним. — Мой друг, хорошие новости, — закончив чтение, Жан-Батист радостно повернулся к Майклсону. — Нам предоставят территорию. Разрешение получено. — Это великолепно… — Никлаус изъял у него из рук бумагу и стал в нее вчитываться. Де Бенвиль отдал приказ подготавливать рабочих для обработки местности и постройки первых хижин. Де Поге кивнул и отправился выполнять поручение. — Теперь остается лишь один вопрос, — с замиранием сердца повернулся Никлаус к губернатору. — Кто возьмет на себя управление строительством? Де Бенвиль чуть-чуть помолчал, а затем уверенно поднял взгляд на Майклсона: — Я хотел бы предложить эту должность Вам.***
Клаус полностью погрузился в работу. Вместе с помощником де Бенвиля, господином де Поге, они составляли планы, вымеряли расстояния, прикидывали расположение тех или иных зданий. Вампир не отвлекался ни на что. Он задался совершенно определенной для себя целью — построить город мечты. Ребекке же было невдомек, что брат нуждается в выходе энергии. Стараясь не показывать виду, девушка была крайне недовольна тем, что Никлаус ее снова куда-то потащил. Когда же выяснилось, что это «куда-то» — неухоженное место в сутках от Мобиля, где нет даже нормальных домов, вампирше оставалось только вобрать побольше воздуха в грудь… и промолчать. Ибо спорить с Клаусом, когда он одержим какой-то идеей, опасно. Девушка запаслась терпением и стала ждать, когда из захолустной равнины эта кучка хижин превратится в полноценный город, новый вариант столицы Луизианы. Пока же она развлекала себя тем, что прогуливалась вдали от строительства, наслаждаясь спокойствием и природой, да читала книги, которые успела захватить из их дома в Мобиле. Город рос. Вскоре сюда перевели солдат, а с ними и продовольствие. Было отстроено несколько домов, где жили Клаус с Ребеккой, де Поге, а также те, кто приезжал из столицы посмотреть на ход работ. Хижины были снесены. Вместо них построили небольшие домики для рабочих, а солдат определили в только что отстроенные казармы. Одним из нежилых сооружений, построенных в самую первую очередь, была мельница. Мешки с зерном колонисты привезли с собой, но прежде чем печь хлеб, нужно было перемолоть зерно в муку. Никлаус заносил в дом архитектора чертежи и по просьбе пекаря заглянул на мельницу, которая была по пути, справиться о времени поставки муки. Во дворе было тихо. Окликнув пару раз мельника и не получив ответа, Майклсон прислушался: в доме никого не было, только в мельнице слышались какие-то подозрительные шорохи. Пожав плечами, вампир отправился туда и, приоткрыв дверь, нырнул внутрь здания. Не успел он сделать и пару шагов, как на него что-то набросилось и припечатало к стене, а у его шеи щелкнули клыки. Мгновенно придя в себя от неожиданности, Первородный отбросил от себя нападавшего и вжал его в пол, ногой наступив на ключицу и горло. Тот захрипел и вцепился руками в ногу Майклсона. — Ты кто такой, — Никлаус стоял, глядя на вампира сверху вниз и сильнее надавливая ему на горло, — чтобы бросаться на меня? — П-простите, — захрипел парень и сильнее вцепился в ногу Первородного, пытаясь сдвинуть ее с места. — Я не знал… Я думал, Вы человек. — А ты знаешь, кто я? — В-вампир. — А еще? — Н-не знаю. Клаус присел и внимательно вгляделся в его лицо. Зрачки Майклсона расширились, выдавая внушение. — А ты мне не врешь? — Не вру. — Что ж, тогда расскажи, что ты здесь делаешь. И где мельник. — Он там, — парень кивнул на гору тюков, — за ними. Клаус сорвался с места и мгновенно очутился рядом с телом. Он присел на корточки и двумя пальцами коснулся артерии на шее мельника. Пульса не было. Человек был мертв. — Если ты хочешь остаться в живых, ты сейчас же расскажешь мне свою историю и будешь беспрекословно меня слушаться. — Х-хорошо. — Начинай. — Я прибыл в Америку вместе с отрядом Вилласура, с испанцами. — Негр с испанцами? — перебил его Майклсон. — Я… был рабом. — И ты сбежал, как только представилась возможность. — Я хотел сбежать. Но не так, как это получилось. — И как же это получилось? — обернулся к нему Клаус. — До пункта назначения было очень далеко. И отряд после высадки с корабля остановился на ночь в таверне, недалеко от порта. Я чистил лошадей, когда в конюшне послышался шум и упало несколько грабель и метел. Я пошел посмотреть, окликнул того человека, который устроил все это. Он обернулся, и я увидел, что лицо его перекошено, а изо рта торчат клыки. Я закричал, а он бросился на меня и впился мне в глотку. Я не понимал, что происходит. Мне было больно и страшно. А потом я потерял сознание. Очнулся я там же, в конюшне. Вокруг никого не было, только лошади ржали беспокойно. На губах и во рту был привкус крови. Я учуял какой-то приятный соленый запах и пошел на него. Одна лошадь была мертва, а повсюду разлилась ее кровь. Она была еще теплой. Я не удержался. Потом я услышал шаги. Это спускались со второго этажа таверны. Это было странно, потому что от конюшни до таверны приличное расстояние. Я испугался, что меня могут обвинить в том, что творилось в конюшне и решил убраться поскорее. Тотчас же я оказался на улице. Я не понимал, что происходит. Я стал двигаться быстрее, но почему? Я не понимал. Начинало светать, но солнце еще не поднялось. Я знал, что как только обнаружат мою пропажу, меня кинутся искать. Поэтому я собрал все свои силы и стал как можно быстрее удаляться от жилых мест. Я оказался в чаще. Вскоре взошло солнце и, выйдя на поляну, я едва не сгорел. Я понял, что теперь могу находиться только в тени. С тех пор прошло два года. Клаус молча слушал вампира и думал о своем. О том, что этот новообращенный очень похож на него. О том, что он тоже бежит и скрывается. О том, что в этом вампире, как и в Никлаусе, плещется жизнь. О том, что судьба подкинула ему шанс получить союзника и друга равного ему, такого же, как и он сам, вампира; того, кто будет ему обязан. — Я даю тебе шанс, — Ник поднял голову. — Не упусти его. Не разочаруй меня. Он поднялся с корточек и протянул парню руку. Тот ухватился за нее. — Никлаус Майклсон. — Марсель.***
Звякнул дверной звонок, оповещая о посетителе. Высокая белая дверь открылась, и в проеме показалась миловидная брюнетка с прямыми длинными волосами и правильными чертами лица. — Класильд, впусти его, — Никлаус кивнул на стоящего рядом негра. — С чего это ведьма будет впускать в дом вампира? — поинтересовалась девушка. — Может, с того, что я ее прошу об этом? — голос Майклсона стал опасно тихим. — А может, я тебе не доверяю? — Класильд, не отрывая от него взгляда, наклонила голову. Никлаус глубоко вздохнул, посмотрел в сторону и повернул голову обратно. — Впусти его. — Зачем? — Ему нужно переждать некоторое время. Пока все не уляжется. — Что не уляжется? Ответом ей было молчание. — Никлаус, если не хочешь говорить, не надо. Просто уходи. Почему ты его к себе домой не возьмешь? — Ребекка… — начал он. — Ребекка здесь, — за спиной ведьмы появилась вампирша. — Кто это? Клаус вздохнул. — Мой протеже. — Вот как. И почему ты не возьмешь его к нам домой? Не сказать, что я горю желанием видеть его у нас, но, согласись, это разумнее, чем заставлять Деверо принимать вампира. — Тебя же она принимает, — в голосе Майклсона послышался сарказм. — Ребекка моя подруга, а вот этот непонятный субъект не вызывает у меня доверия, — девушка все также одной рукой придерживала дверь, а другой опиралась о косяк, закрывая путь в дом. Клаус еще раз вздохнул и стал медленно, чуть ли не по слогам, объяснять ситуацию. — Мельника убили. Марсель, — он кивнул на стоящего рядом вампира, — был там в то время. Его могут заподозрить, если он вдруг появится в городе. Я этого не хочу. А у нас дома часто бывают посетители. Деверо пошатнулась и схватилась за косяк. — Это он убил мельника. — Он. Девушка повернулась к негру, и тот схватился за голову, оседая на землю от разрывавшей его боли. — И ты еще смеешь просить меня пустить его в дом? После того, как мой дядя… — Отпусти его! — Не то что? — ведьма гордо смотрела на вампира. — Ребекка, что ты стоишь, вмешайся! — дернул рукой Клаус. — Нет, Ник. Это был ее дядя. Она в праве так поступать. — Ребекка! — Клаус попытался войти в дом, но невидимая стена его не пустила: он не был приглашен. — Что? — два родственника сверлили друг друга глазами. — Хорошо, — Клаус развернулся на месте и дернул переставшего корчиться от боли Марселя. — Идем. Они сидели в кабинете Клауса, где Майклсон давал новоиспеченному протеже советы выживания. — Запомни, — убедительно говорил Клаус, — никогда не выдавай тайну нахождения под солнцем. Никогда! — А почему? — с любопытством поинтересовался развалившийся в кресле Марсель. — Потому что иначе ты станешь уязвим. Те, кому ты расскажешь, будут знать твое слабое место и им будет проще тебя уничтожить. — А какое слабое место у тебя? — Я Первородный, парень, — ухмыльнулся Майклсон. — У меня нет слабых мест. Марсель внимательно слушал, кивая. Он жил здесь с тех пор, как Класильд отказалась пускать его в свой дом. После этого они возненавидели друг друга и при встрече каждый старался поставить другого на место. Клаус же проникся какой-то особой любовью к Марселю. Он опекал, оберегал его. Дал ему дом, одежду, выучил читать и писать, вывел в люди. Все знали Марселя как помощника Никлауса Майклсона. Сам же он старался выглядеть вежливым и учтивым, но хитринка и плутоватость ежесекундно проскальзывали в его поведении. — Еще одно правило. Никогда не отступай. Даже если видишь, что все валится, все равно иди до конца. Удача может повернуться в самый неожиданный момент. — А если не получается? Если все идет не по плану? — Держи все под контролем. Пусть у тебя будет пять, десять запасных вариантов. Они не должны провалиться. Контролируй все. Марсель внимательно вслушивался в слова наставника и все запоминал. Речь Клауса, как в сырой глине, отпечатывалась в его памяти, застывала там, чтобы не стереться еще долгие века.***
Ребекка сидела на диване в гостиной и читала книгу. Клаус уехал в Мобиль с отчетом к губернатору, Класильд была занята с больным братом, и вампирше было совершенно нечего делать. Она скучала. — Что такая прекрасная девушка делает в одиночестве? Ребекка подняла голову. Вверху, на ступеньках, стоял Марсель, опираясь на перила и улыбаясь при этом, и смотрел вниз. — Мой брат уехал. Мне скучно. — Чем я могу Вас занять? — вампир спустился и устроился рядом на диване. — А! Знаю! Не желаете покататься на лошадях? Я могу это устроить! — Это было бы довольно мило с вашей стороны, — девушка с улыбкой рассматривала нового кавалера. — Прекрасно. Я запрягу пару арабских чистокровных, а Вы никуда не уходите! — Марсель подскочил с места и направился к двери. Улыбка не сходила с его лица. Перед дверью он обернулся. — Обещаете? Ребекка улыбнулась. — Обещаю. Чистокровки и вправду были великолепны. Ребекка давно не каталась на лошадях ради удовольствия, а тем более с кем-то кроме своего брата, и теперь наслаждалась простой конной прогулкой. К тому же ей очень нравилась ее компания. Марсель был веселым, жизнерадостным, чего нельзя было сказать о ее брате. С темнокожим вампиром девушка ощущала себя спокойнее, раскрепощеннее, и это не могло не радовать. Впервые за несколько сотен лет она отдыхала душой. Ей нравились его рассказы, его шуточки, его непринужденность. Ей нравился он сам. Сама того не осознавая, Ребекка Майклсон начинала влюбляться.***
Прошло много времени, прежде чем Класильд вернулась. Ее брат серьезно болел, но и эта болезнь отступила перед чарами ведуньи. Когда подруги наконец встретились, то не могли наговориться. Особенно радостна была Ребекка, восторженно рассказывая Деверо о Марселе. — Ты бы поосторожнее с ним была, — сказала Класильд, когда они, прогуливаясь по внутреннему дворику, остановились посмотреть на фехтование Марселя и Клауса. Шпаги звенели, высекая искры. Клаус был великолепным учителем. — Почему? — Ребекка чуть прикрылась веером, который держала в руках. — Он такой забавный! — Он хитрый. Я чувствую это, — Класильд не сводила с него глаз. — Брось! Ты предвзято к нему относишься! Вот если бы ты провела с ним несколько дней… — Я бы не сменила мнение, — перебила ее девушка. — Я ведьма. Я знаю, что говорю. — Вот поэтому ты и не любишь его! — закричала на подругу вампирша. — Ты ведьма, которая ненавидит вампиров! Может, ты и меня ненавидишь? Только скрываешь это! Знаешь, что. Тебе лучше уйти. И не приходи больше! Я не хочу тебя видеть. Класильд с болью посмотрела на нее. Наивная… Он полностью ее очаровал, подчинил себе. Когда она поймет, будет уже поздно. — Уходи!!! — донесся до нее крик Ребекки. Что ж… Сейчас разговаривать с ней было бесполезно. Оставалось только уйти. И бороться с ним самой. В одиночку.***
Деверо шла мимо рынка недалеко от конюшен когда услышала, что ее окликнули. — Что? Опять пыталась переубедить Ребекку? — Марсель, догнав, остановился напротив нее. Девушка стояла, сцепив на груди руки. — Безуспешно, я полагаю? — Не сомневайся. Однажды она поймет, что ты всего лишь используешь ее, чтобы занять место в обществе. И тогда тебя ждет кара Первородных. — Да. Если я не сумею обойти их. А ты проиграешь в любом случае. — Ты угрожаешь мне? — Нет. Считай это просто… предостережением, — он приблизился к ней. — Не вставайте у меня на пути. Не получится. — Это ты так считаешь. — Ты проиграешь, Класильд Деверо. Как и все остальные.***
Никлаус шел по главной улице города. Он направлялся к помощнику губернатора, господину де Поге, и, как, впрочем, почти всегда, взял с собой Марселя. — Восхитительно, не правда ли? — Клаус с гордостью оглядывал мощеные улицы и великолепные дома. Вокруг было море растительности, прекрасные садики, очаровательные балконы, украшенные цветами, веранды, клумбы. Прекрасная ратуша, искусно выполненный дом губернатора — к каждой мелочи Клаус подходил с искусством художника. Он был доволен выполненной работой. Это был поистине ЕГО город — в каждом уголке, в каждом переулке была частичка его души. — Этот город великолепен, — с замиранием произнес Марсель. Он действительно так считал. А еще он уважал Клауса и гордился тем, что у него такой наставник. Архитектор встретил их во дворе. Новость, которую принес посыльный, чересчур его взбудоражила. — Месье, — приложил руку к шляпе Никлаус, приветствуя давнего знакомого. — Милорд, — тот ответил тем же. — У меня для вас прекрасная новость. Мы закончили строительство и завтра приезжает сам губернатор, чтобы оценить плоды наших трудов. Завтра будет празднество по поводу его новоселья — он переезжает сюда окончательно. — Что ж, это великолепная новость, — Майклсон довольно улыбался. — Завтра будет бал. Я уверен, моя сестра будет счастлива все организовать. Ребекка полностью оправдала надежды брата. Клаус ходил по особняку, оценивая плоды ее трудов и не находил ничего, к чему можно было бы придраться. Пройдя через пиршественную залу он очутился на небольшом балкончике, который выходил на главную улицу города. Опираясь на балюстраду, он окинул взглядом город. Тепло медом разлилось по его душе, и на лице Никлауса заиграла искренняя довольная улыбка. Его город. Несмотря ни на что. С главной площади раздались приветственные крики: люди завидели экипаж губернатора. Майклсон, который должен был встречать его в особняке, покинул балкон и спустился вниз, замерев у входа. Четверка гнедых лошадей остановилась напротив парадного подъезда, и из кареты вышел человек лет сорока с орлиным профилем. На голове его был модный ныне парик. — Добро пожаловать домой, — улыбнулся Ник. — Это прекрасный город, Никлаус, поздравляю, — губернатор пожал ему руку. — Благодарю, — вампир повел рукой внутрь дома. — Пожалуйста, проходите. Шумная толпа знатных сеньоров заполонила отель. Все собрались в Главной зале, ожидая, когда губернатор произнесет речь. Дамы обмахивались веерами, мужчины переговаривались, обсуждая военные действия: борьба, развернувшаяся между четверным альянсом и Испанией, волновала всех. Кто-то постучал по бокалу, привлекая внимание. — Господа, — Ле Мон де Бенвиль положил вилку на стол и развел руки в стороны, — я рад, что здесь собралось так много моих друзей. Тех, кто искренне верит, что Франция будет существовать всегда, а тем более в Новом Свете. Одним из ярких примеров патриотизма и любви к родине является основание новых городов в ее славу, чтобы не меркла она ни сейчас, ни через тысячу лет. Таков будет и этот, только построенный город. Он будет символом Франции в Новом Свете. Он, как луч надежды, будет светить одиноким путникам, указывая дорогу к родному дому. И как эта великолепная провинция, Луизиана, названа именем великого короля, так и столица ее отныне будет именоваться Ле Новель-Орлеанс в честь нашего любимого принца, регента при младом короле, Филиппа II Орлеанского, брата Короля-Солнце. Отдельную благодарность я хочу выразить… Клаус довольно вслушивался в слова. Вот-вот, сейчас назовут его. Расскажут о том, как он много сделал, как велики его заслуги, как неоценима помощь. Он будет почетным жителем города, он… Внимание Клауса привлекли подозрительные звуки, раздававшиеся снаружи. Был говор недовольной толпы… Стук подков лошадей… И крики. Стража. Только что она здесь делает? — Пустите. Пропустите! — раздавался трубный голос капитана стражи. — Именем короля, Никлаус Майклсон, Вы арестованы! Клаус замер на месте. Нет. Не может быть. Такого просто не может быть. О нем же никто не знает. Никто не мог это сделать. Никто, кроме… Клаус рванулся с места, увлекая за собой Ребекку. Теперь уже было не важно, что о них подумают, нужно было спасаться. — Что? Что случилось? Клаус, кто эти люди? — девушка ничего не понимала. — Ребекка, уходим. Майкл здесь. — Как? — вырвалось у нее. — Снова? — Да, снова. Идем, сейчас нас будут искать, — Майклсон уже выводил из стойла лошадей. — Но куда мы пойдем? Они догонят нас, найдут! Майкл найдет нас! — Не паникуй. Я знаю, где он нас не найдет, — Ник уверенно пустил коня галопом. Они спускались вниз. К морю. — Что ты делаешь? Постой! Клаус, что ты задумал? — Ребекка изо всех сил пыталась догнать брата. — Все это время я не только город строил, — улыбнулся тот, оглядываясь через плечо. — Я еще и строил… Они вынырнули из-за поворота и выскочили на пристань. — Его… — Клаус с любовью оглядел огромный четырехмачтовый корабль и подал кому-то знак. Тотчас от судна отделилась лодка и стала стремительно приближаться к берегу. В ней сидел матрос, исправно работавший веслами. Когда лодка причалила, Никлаус последний раз провел рукой по морде лошади, зарылся пальцами в ее гриву. — Прощай, малышка, — он с грустью смотрел в умные глаза животного. Та, все понимая, светила темным глазом. — Береги себя. Клаус последний раз легонько хлопнул ее по морде и, потянув за собой Ребекку, шагнул в лодку. Они уже были на корабле и разворачивались, чтобы выйти из залива, когда на пристань высыпала стража. — Нерасторопные военные, — усмехнулся Никлаус и вдруг застыл: Майкл, которого он четко видел в толпе дворян, ухватил за гриву его малышку и, вытянув из ножен арабский кинжал, с размаху перерезал ей горло. Лошадь упала на колени, захлебываясь кровью, а потом повалилась на бок. Глаза Клауса горели. Все эмоции, доступные вампирам, прошлись по его лицу. Если бы их не разделяло это чертово расстояние, он вцепился бы Майклу в глотку и вырвал бы ее вместе с его жизнью. Но он не мог. Ничего… Он еще отомстит. А пока надо бежать. Спасаться. У него самый быстроходный корабль. Майкл считает, что он отправится в Европу. Что ж, пускай пребывает в заблуждении. А пока надо выйти из залива, повернуть на север и обогнуть Северный Континент. Магеллан двести лет назад огибал Новый Свет с юга. Что ж. Он обогнет с севера. Кто знает, что скрывается там, за краем? И только, сколько бы он не отгонял эту мысль, она возвращалась, раз за разом впиваясь в мозг. Он бежит. В который раз. Снова.