Сквозь века

Возвращаться всегда приятно, а особенно, если это возвращение в твой старый дом. За прошедшие двести лет Майклсоны побывали во многих уголках мира. Слава о них среди сверхъестественных существ распространялась с удивительной быстротой. Они больше не скрывались. Не бежали. Они заявили о себе и были готовы сражаться и нанести ответный удар. Не прекращали они и поиски рода Татьи, самые пронырливые их ищейки рыскали по разным уголкам мира, но ничего не могли найти. Их окружение начало собираться случайно. Заметив на поле боя смышленого юношу, превосходно владевшего клинком, но не желавшего лишний раз пускать его в ход без всякого повода, Элайджа спас его, когда того выбили копьем из седла, и лошади могли его затоптать. В благодарность тот стал одним из первых их охранников и помощников. Потом появились и другие. Умные, проницательные ведьмы и шаманы, вампиры, даже оборотни, уважающие, помогающие, или чем-то обязанные Майклсонам. Все они были надежной защитой. Случались редкие стычки с Майклом, после которых тот уходил ни с чем, а в рядах первородных вампиров недосчитывались пары-тройки воинов, которым не посчастливилось сказаться у него на пути. И вот как то раз Клаус предложил вернуться в Англию. Мария стояла в своей каюте, у стола, гладя в иллюминатор, за которым качались волны Средиземного моря. Дверь тихонько скрипнула, открываясь. Даже не оборачиваясь, девушка поняла, кто именно зашел в комнату и легонько улыбнулась. — Мы скоро приедем домой, — Элайджа подошел и обнял ее, тихонько укачивая. Она улыбнулась и с доверием откинулась в такие знакомые, надежные объятия. — Пока мы плывем… Голос мужчины внезапно охрип. — Я бы хотел спросить у тебя одну вещь… — Он внезапно отпустил ее и встал перед ней на одно колено. — Мария Петрова, ты выйдешь за меня замуж? Мария почувствовала, что ей словно не хватает воздуха. Почти полтысячи лет они вместе и он предлагает ей выйти за него замуж. Она была счастлива, но это было немного странно. Полтысячи лет и свадьба. Девушка почувствовала, как ее губы потихоньку начинают расползаться в улыбке. Элайджа стоял, замерев, словно боялся не услышать ее ответа. — Знаете, лорд Элайджа, я даже не знаю, что вам ответить… Это так неожиданно с вашей стороны… Я в полном… — Она бросила взгляд на несчастного юношу. Все, хватит его мучить. Еще чуть-чуть и она сама не вытерпит. — восторге!!! Она бросилась в его объятия. Майклсон радостно подхватил ее и завертел по каюте. — Конечно, я согласна, дурачок, — Она взъерошила его волосы, нежно глядя в самую глубину таких теплых карих глаз. Вернувшись в замок и очистив его от пыли, все стали готовиться к свадьбе. Мария светилась от счастья, Ребекка была рада за подругу, а Клаус подтрунивал над братом за то, что он только сейчас додумался сделать предложение. — Ты прекрасна, дорогая, — ворковала Ребекка, поправляя жемчуга в прическе невесты. Тут действительно было чем гордиться: пышное белое бархатное платье, с шелковыми вставками и разнообразными узорами, украшенное жемчугом и бриллиантами. Тонкие, легкие, словно хрустальные туфельки придавали ей еще больше сходства с принцессой, а небольшая великолепная диадема в светлых, уложенных волнами волосах, завершала образ. Россыпь мельчайших бриллиантов сияла на груди, в ушах и на пальцах невесты. Длинные, черные как смоль, ресницы дрожали от волнения. Сейчас наступал один из важных моментов ее жизни. Второй такой момент. Первый был моментом обращения. — Ты великолепна, — повторила Ребекка и подтолкнула ее к выходу. — Иди. Тебя ждут. Венчание происходило в Кентерберийском кафедральном соборе. Помещение было заполнено: здесь, наверное, собрался весь Лондон. Все то время, пока шла церемония, священник читал речь и произносились клятвы, Марию не покидало ощущение торжества. Наконец-то у них все налаживалось, у них было место, которое они могли назвать домом, они были известны, могли себя защитить, у них были помощники и охрана. Они были не одни. Все будет хорошо. Возможно, это начало новой империи. Их империи. — Леди Мария Петрова, согласны ли Вы взять в мужья лорда Элайджу Майклсона и быть с ним в горе и в радости, деля все, что бы ниспослал на вас Господь Бог? — Да! — Если бы голос имел цвет, этот бы сверкал всеми оттенками белоснежного счастья. — Лорд Элайджа, согласны ли Вы взять в жены леди Марию Петрову и быть с ней в горе и в радости, деля все, что бы ниспослал на вас Господь Бог? — Да, — твердый, уверенный голос. Мария чувствовала, как от одного звука этого голоса у нее внутри расползается тепло. И радость. Радость от того, что это не сон и это наконец-то случилось. — Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту. Элайджа поднял фату и сияющими глазами вгляделся в лицо невесты, а потом поцеловал ее. Долго, ни мало не стыдясь, что не них смотрит почти весь Лондон. — Теперь ты от меня никуда не денешься, — улыбаясь, прошептал он ей на ухо. — А я и не собиралась, — счастливо засмеялась ему в ответ его жена. После венчания состоялся торжественный ужин во дворце Майклсонов. Лучшие музыканты плели атмосферу в этот вечер, лучшие блюда, старейшие вина были на столах в замке. Это был только ужин. Бал по случаю свадьбы было решено отложить на следующий день. Молодая пара едва дождалась окончания ужина. Приняв поздравления самых видных семейств Англии, справедливость которых подтверждал блеск глаз и счастливые улыбки супругов, они удалились в свою спальню, уже официально считаясь семьей. — Ну, что, миссис Майклсон, — спросил Элайджа, перенося счастливо улыбающуюся девушку через порог их комнаты, — как вам наша новая спальня? Он обвел рукой обставленное заново помещение. — Она великолепна, но будет еще лучше, когда ей не придется пустовать, — Мария, ухмыляясь, смотрела на мужа. — Ах так? Что ж, не думаю, что она очень долго будет пустовать, — он ухмыльнулся, принимая вызов. Элайджа прижал ее к стене, остервенело покрывая поцелуями ее лицо и плечи. Руки девушки взлетели вверх, разрывая его камзол и рубашку в клочья, скользя по спине вверх, к голове и путаясь в его волосах. Его руки скользили по ее спине, почти разрывая мешающийся корсаж. Мария запрокинула голову и он, не раздумывая, стал целовать ее шею, прижимая все сильнее и сильнее к себе. Из ее губ вырвался стон. Ловя губами его губы, она мечтала лишь о том, чтобы это никогда не заканчивалась. Избавившись наконец от корсета, Элайджа провел рукой по ее телу, оголяя спину и лишая платья. Он спустился к ее груди, обхватывая ее губами и, одновременно, обнимая за талию, заставляя сходить ее с ума. Продолжайся эта пытка вечность, девушка была бы совсем не против. Она боялась только ее прекращения. Путаясь в его волосах, гладя правильные до невозможности черты лица, даже спустя столько лет, она желала его все больше и больше. Ее юбки зашуршали и Элайджа, не долго думая, разорвал их на части. Гладя ее тело, ее совершенное тело, которое он так любил, мужчина до сих пор не мог поверить в один факт, один непреложный факт, подтверждение которому не требовалось, так как он был проверен столетиями: теперь она его жена, и никуда от него не денется. Он обнимал ее, прижимал к себе. Его, его маленькая Мария. На вечность. Она обнимала его, прижимала к себе, старалась раствориться в нем, и Элайджа чувствовал ее преданность, ее страсть, ее желание. Аккуратно, стараясь не причинить ей ни малейшей боли, он приподнял ее и вошел, заставляя задохнуться от переполнявших эмоций. Не спеша покачиваясь на волнах блаженства, ощущая сзади твердую шероховатость стены, а спереди надежные руки Элайджи, Мария чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Он целовал ее, он, ОН, ее Бог, ее повелитель, ее Элайджа, гладил, лаская, каждый миллиметр ее тела, не отпуская ее от себя ни на секунду. Вдох-выдох, вдох-выдох. Сердца стучат на грани, готовые вот-вот выпрыгнуть из груди, но что им это? Они вампиры, и останавливаться совершенно не нужно. — Элайджа… — наконец-то оторвавшись от его губ, шепчет Мария. — Что? — он добирается до ее уха и прикусывает за мочку. — Я тебя люблю, — ее руки скользят по его спине, мягко и ласково, выводя узоры на теле мужа, с полной самоотдачей растворяясь в нем. — Я тоже тебя люблю, — шепчет он, целуя ее в шею, а потом ее губы снова оказываются в его власти. Терзая их этой мучительной болью, он подталкивает Марию к их кровати. Обнимает так, что знаешь — не отпустит не на миг. Свободы и не хочется. Это полное, безотчетное единение душ, желающих навечно слиться друг с другом и застыть вместе на веки. Проходит вечность, а им — словно мимолетное мгновение. Незаметно наступает рассвет. Они лежат в объятиях друг друга и не хотят размыкать руки. Внезапно раздается стук в дверь и заглядывает Ребекка. — Вы бы хоть дверь заперли, что ли, — хихикает она. — Беккс, дай поспать, — Элайджа попытался проигнорировать сестру. — А ночью вы чем занимались? А, ну да, понимаю: первая брачная ночь и все такое… — Ребекка! — В девушку полетела подушка. — …но надо и совесть знать, — Философски продолжила вампирша прерванную фразу. — Вас все давно заждались. — А сколько сейчас времени? — Поинтересовалась Мария, высовывая нос из-под одеяла, где она скрывалась до этого. — Ммм… Около трех часов дня… Два тела со стоном откинулись на постель. — Мы скоро будем. Иди. Ребекка хмыкнула. В этом она очень сомневалась. — Хорошо. Через пятнадцать минут я приду проверить. И лучше вам быть готовыми. Дверь в спальню захлопнулась и они остались одни. — Как ты думаешь, она это серьезно? — Мария повернулась к мужу. — Похоже на то, — Наперекор своим собственным словам, старший Майклсон вовсе не собирался покидать сию замечательную обитель. Напротив, он притянул жену к себе и стал медленно целовать ее в шею. — Любимый, прекрати, — Девушка чуть улыбнулась, прикрывая от наслаждения глаза. — Бекки так просто от нас не отстанет. — Ну и пусть. — Нас все ждут. Элайджа вздохнул. — А вот это уже серьезнее. С неохотой вылезя из теплого и уютного гнездышка, супруги начали одеваться. — Элайджа, помоги, пожалуйста, затянуть корсет, — Мария повернулась к мужу, протягивая ему две ленты и тут же пожалела, что подняла взгляд: рубашка наполовину не застегнута, жакет раскрыт. Ей тут же расхотелось куда-либо идти. — Может останемся? — Элайджа подошел к ней со спины и отодвинул волосы, чтобы не прищемить их. Его дыхание мягко обжигало ей шею. — Нас ждут, — старалась сохранить последние остатки самообладания Мария. Майклсон выдохнул и стал затягивать корсет. Завязав ленты, он провел рукой по шелковой ткани, прекрасно осознавая, что в этот момент чувствует девушка. — Прекрати… Пожалуйста… — Голос, полный муки и истомы. — Ты действительно этого хочешь? — Шепот, такой нежный и теплый, что в нем хочется купаться и нежиться, как на солнышке. Она оборачивается, ее губы раскрываются, чтобы ответить, но им не дают этот шанс. Майклсон ловит губы своими губами и обнимает девушку, прижимая к себе. — Элайджа, прекрати, нас ждут… — Подождут. Мария улыбнулась. Действительно, подождут. А потом весь мир перестал существовать. — Надо же, они все-таки спустились к столу! — прокомментировал их появление Никлаус Майклсон, уплетая ножку жареного перепела за обе щеки. — Как же мы могли пропустить семейный обед, — Старший Майклсон спускался по лестнице, обнимая жену за талию. — А о семейном завтраке ты не подумал? — Бекки, не ворчи, тебе это не идет, — жизнерадостно вмешалась Мария. — Скажи лучше, как проходит подготовка к балу? Ребекка мгновенно оживилась. — Все почти готово! Замок сегодня будет блистать! Приглашен весь свет Лондона! Этот вечер запомнится им надолго! Никлаус показательно застонал. Элайджа хмыкнул и открыл бутылку вина. Обед обещал быть веселым. Как и обещала Ребекка, замок сверкал. Главная зала дворца была полна народу, а люди еще прибывали. Мария оглядела с высоты лестницы залу и начала спускаться. Бал начинался. Внизу лестницы ее перехватил Элайджа. Он взял ее за руку и вывел в центр залы. — Дамы и господа! — обратился он к присутствующим. — Миледи и милорды! Позвольте вам представить мою супругу! Леди Мария Майклсон! Началось представление. Затем следовали танцы. По этикету бал должны были открывать его хозяева, то есть они. С гордостью идя впереди присутствующих, Мария с удовольствием выполняла самые сложные па этого танца. С таким партнером, как у нее, можно было ни о чем не волноваться. Первый танец давно закончился, шли другие, не менее красивые и завораживающие, кто-то танцевал, кто-то пил, кто-то вкушал блюда. Мария и Элайджа как раз заканчивали очередной танец, когда Тревор, один из ближайших помощников Элайджи, куда-то его позвал. Марию тут же пригласили на танец и она, с сожалением посмотрев в след уходящим мужчинам, отправилась танцевать. Окончив танец, она пошла разыскивать Элайджу или Клауса. Интуиция ее не подвела: они о чем-то шептались у лестницы. — Что случилось? — Девушка беспокойно поправила платье и оглядела два взволнованных лица. — Мы нашли ее, — почти разом выговорили они. — Двойника. Сердце девушки замерло, а затем забилось быстрее. — Где она? Я хочу ее видеть! — Идем, — Элайджа взял ее под руку и повел по залу. — Я покажу тебе ее. Красивая девушка рассматривала убранство замка. На первый взгляд, в ней не было ничего особенного, но потом… — Катерина! — она обернулась. — Я хочу представить тебе мою жену, Марию. — Очень приятно, — Девушка присела в реверансе и медленно поднялась, одновременно поднимая голову. Мария, замерев, не отводила от нее взгляд: на нее, словно из глубины веков, смотрела Татья. Эта девушка была так похожа на ее сестру… Не совершила ли она ошибку, рассказав тогда все? Нет, нет… Не совершила. Мария вспомнила разговор с Сахи, незадолго до того, как она окончательно составила заклинание и отдала его Майклсонам. Египтянка трудилась за столом, рядом горела свеча. Мария постучала в дверь и заглянула в комнату. — Можно? — Конечно, заходи. Девушка зашла и присела на кровать. — Скажи, это обязательно, чтобы двойник умирал? — Да. Иначе заклинание не сработает. — Но ведь тогда его род прервется, а ты говорила, что он замешан не только в обряде освобождения. Сахи удивленно вскинула голову. — А его род не прервется. У двойника до встречи с вами уже будет ребенок. Мария кивнула. Ей все не давала покоя одна мысль. — Скажи, после того, как двойник умрет во время ритуала, существует ли вероятность того, что он сможет потом ожить? Девушка понимающе улыбнулась. — Ты хочешь ее спасти? — Если будет такая возможность. — Что ж… Это возможно. Это сложно, но это возможно.

***

— Добро пожаловать в наш дом, — улыбнулась Мария, с интересом поглядывая на свою… племянницу? — Я надеюсь, Вам понравится этот вечер. — Спасибо, миледи, — Катерина присела в реверансе. — Этот бал великолепен. — Пожалуй, я вас оставлю, — Элайджа поглядывал куда-то в сторону двери. Его брат уходил и лорду было необходимо узнать куда и зачем. Ребекка, обмахиваясь веером, стояла у гобелена и искося посматривала на двойника. Ее что-то беспокоило. Девушка ей очень сильно напоминала Татью, и Ребекке это категорически не нравилось. Она не доверяла ей. — Неужели Вы в самом деле первый раз на балу? — усомнилась Мария, беря с подноса у проходящего мимо слуги бокал вина. — Да, это так, — Катерина во все глаза смотрела на девушку, еще не до конца веря в то, что с ней разговаривает хозяйка бала, на котором присутствует сам король. — Ничего, Вам еще полюбятся лондонские вечера, — Мария повела девушку вдоль галереи. — Я приглашаю Вас завтра на конную прогулку. Там будет не так много народа. Только моя семья. — Я буду рада присоединиться к вам, — улыбнулась последняя. Она начала потихоньку вливаться в жизнь высшего света Лондона. Они остановились у стены. Взгляд Петровой завороженно устремился вверх. — Как красиво… — Да… Это портрет нашей семьи, сделанный кистью нашего друга, Леонардо да Винчи. Вы слышали о нем? — Мария задумчиво взглянула вверх. Этот портрет был нарисован в Италии, за несколько недель до возвращения в Лондон. Здесь были все они. Четверо. — Конечно, о его произведениях говорит вся Европа! Как красиво… На родине, в Болгарии, в одном из замков я видела портрет. Его хозяин уверяет, что он сделан рукою да Винчи. — Это невозможно. Да Винчи никогда не был в Болгарии. Впрочем, он мог быть написан и в другой стране, а потом перевезен в родовой замок обладателя. Говорите, Вы родились в Болгарии? — Да, там моя семья, — в глазах Катерины промелькнула грусть. — Я была там. Давно, правда. С семьей… — Мария остановилась. Она скучала по Колу. По тому времени, когда он еще не ушел. Когда семья еще была целой. Петрова заметила грусть в голосе девушки. Она колебалась, не решаясь спросить. Но потом все же решилась. — Извините, что спрашиваю, но… Вы тоже потеряли кого-то? Мария грустно улыбнулась. Голос девушки был полон заботы и участия. Она была такая светлая и добрая. Как жаль, что ради жертвоприношения она должна умереть. — Да… Друга… Почти брата… В глазах Катерины горело сочувствие. Еще в них ясно читалось, что она тоже пережила недавно какую-то потерю. — А Вы? Вы тоже? — Об этом не говорят… — девушка испуганно отвела взгляд. Доверить свою тайну незнакомому человеку, которого она первый раз встретила на балу, она не решалась. — И все же… Вы можете довериться мне. Я никому ничего не скажу, — Мария повела девушку к нише, где, как она точно знала, их не могли подслушать. Несколько минут Петрова колебалась, наконец, оглянувшись по сторонам, она произнесла: — У меня забрали моего ребенка. Девушка застыла. Забрали? Отобрали ребенка? Да как только посмели… — Кто? — наконец спросила она. — Мои родители, — девушка держалась, но глаза ее уже блестели. Сердце Майклсон сжалось. Не каждому приходится в столь юном возрасте зачать, выносить и родить ребенка с тем, чтобы его потом забрали собственные родители. А потом — ну, а как еще она могла здесь оказаться? — быть с позором изгнанной в чужую страну. Законы морали, ничего не попишешь. Чтобы хоть немного успокоить девушку, Мария взяла ее за руки и заглянула ей в глаза. Ей очень хотелось обнять ее, и поддержать, но нравы высшего света это бы не позволили. Не здесь, не на балу. — Если захочешь, ты всегда можешь поговорить со мной. — Хорошо, — Катерина улыбнулась сквозь слезы. — Спасибо. Они еще долго разговаривали, а потом Марию куда-то позвали. Петрова осталась одна. Но скучать ей долго не пришлось. — Лорд Майклсон, — окликнула она проходящего мимо хозяина вечера. — Вы не знаете, где может быть Тревор? Я его повсюду ищу. — Не знаю, — Элайджа остановился. — Но постойте, я хочу представить Вас одному очень интересному человеку. И прошу, — он улыбнулся, — зовите меня Элайджа. Повсюду, где бы не находилась Катерина, слышалось имя Никлауса Майклсона. Его имя говорили шепотом. Его боялись и уважали. Часть приглашенных считали его знатным и влиятельным вельможей, имеющим друзей по всему миру и состояние, превосходящее королевское в несколько раз, а другая часть… знала о нем чуть больше и осознавала, что даже королевский гнев не будет значить для него ничего. Словно шевеление червяка. У этих людей (людей ли?) были реальные знания, почему его стоит опасаться. — Так где же этот таинственный человек, о котором я так много слышала? — Девушка заинтересованно оглядывала залу. Элайджа и Катерина прогуливались по ней в поисках Никлауса. — Как всегда опаздывает, — Майклсон не особо беспокоился. Хотя они и договорились, что Ник вернется вовремя, ожидать это от него вряд ли было возможно. — Но подожди. Он любит эффектно появляться… — Элайджа повернулся вокруг своей оси и посмотрел на дверь. — А вот и он! В дверь залы зашел человек. С первого взгляда он врезался в память, его невозможно было пропустить. Он шел властно, уверенно, с ним все здоровались и раскланивались. Еще один хозяин праздника. Сегодня было его день рождения, пятьсот лет, поэтому они решили объединить два праздника в один и перенести бал на сегодня. Девушка сразу заинтересовалась. Она смотрела на него, словно кот на сметану, стараясь не пропустить ни малейшей детали. — Катерина… — Он уже знает ее имя. Невозможно представить, чтобы он чего-то не знал. — Позволь представить, — повел рукой в сторону прибывшего Элайджа. — Лорд Никлаус. Девушка, не сводя глаз с нового знакомца, присела в реверансе. Клаус учтиво протянул ей руку, помогая подняться, и поцеловал ее. — Имя Никлаус дал мне мой отец. Прошу, зови меня Клаус. Этот голос не мог не завораживать, а в дуэте с проступившими от улыбки ямочками на щеках, его очарование напрочь сразило девушку. Из начинающего охотника она превратилась в жертву. — Откуда ты приехала, Катерина? — задал вопрос Клаус. Он явно настроился с первой же встречи узнать о ней все. — Я приехала недавно, милорд, — хотя она и была очарована им, это был не тот вопрос, которого она хотела бы касаться. — Катерина из Болгарии, — ответил за девушку Элайджа. Он знал, как не любит Клаус не получать ответы на свои вопросы. — О… Здоровей, Катерина, — Клаус определенно решил поразить ее и окончательно завладеть ее сердцем. — Неплохо получилось, — радостно засмеялась девушка и обернулась, призывая Элайджу смеяться вместе с ней. Клаус произвел на нее впечатление. Она была довольна, что знатный вельможа, английский лорд, знает ее родной язык. Элайджа кратко улыбнулся. Наивная… Как быстро она попалась в сети Ника. Словно бабочка, летящая на огонь, она очарована его ярким светом. Но и конец ее будет печален… — Позволишь, брат? Я бы хотел поговорить с ней наедине, — Клаус положил ладонь на спину девушки и потянул за собой. — Да, конечно, — действуй, брат. Тебе не особо придется стараться. — С днем рождения, брат. Никто не сомневался, кто был обладателем самых лучших коней Англии. Семья Майклсон. Даже король, заядлый охотник, не имел лошадей, сравнимых по чистоте крови и силе с лошадьми этой семьи. Любимцами в этом непревзойденном табуне были пять вороных арабских чистокровок, привезенных из Сирии. Слуги их холили и лелеяли. Можно было забыть почистить любимый меч Клауса или его камзол, но забыть накормить и вычистить лошадей — никогда. Ребекка гарцевала на лошади, ожидая появления других участников прогулки. Ей нетерпелось показать Катерине ее место. Девушка не хотела, чтобы история с Татьей повторилась, и ее брат снова попался на крючок этой лживой Петровой. Она искренне верила, что вместе с внешностью Татьи, девушке досталось все ее коварство и лицемерие. Катерина появилась не одна. Рядом с ней шли Элайджа и Мария, и Ребекке пришлось на время прикусить свой язычок и мило улыбнуться, когда ее брат представлял их друг другу. — Катерина, познакомься, это моя сестра, Ребекка. — Очень приятно, — мягко и вежливо ответила Петрова, приседая в реверансе. Она была рада знакомству с такой знатной семьей. Это было особенной удачей в первый же день выхода в свет. Ребекка сидела на коне, глядя на девушку сверху вниз, ни на секунду не веря ее действиям и ее словам. Тут подошел Клаус, ведя на поводу еще четырех коней. — Прошу. Мужчины помогли дамам забраться в седло. Катерина зарделась, и ее сердце дало перебой, когда Никлаус усаживал ее на лошадь. Ребекка хмыкнула и отвернулась. — Какие красивые кони! — искренно восхитилась Катерина. — Я никогда таких не видела! — Это арабские чистокровные, — Элайджа любовно похлопал коня по шее. — В погоне они могут обогнать гепарда. — Да, брат прав, — Никлаус оседлал своего коня и потянул за поводья, заставляя его красоваться перед собеседниками. — Их воспитывали специально для нас наши друзья в Сирии. Это была своеобразная плата за услугу. Других таких на этом свете нет. — Что же помешает воспитать других таких же? — наивно спросила девушка. Четверка переглянулась. Ребекка набрала воздуха в грудь: — Отсутствие воспитателей. Катерина вздрогнула и настороженно покосилась на девушку. Повисло кратковременное молчание. Пока воображение болгарки рисовало, куда именно могли исчезнуть воспитатели, Мария решила прервать паузу. — Все в сборе. Так едем же! Пятерка всадников помчалась галопом. Спустя пять минут бешеной скачки, миновав предместья Лондона, они очутились среди раскинутого от горизонта до горизонта поля. Вдыхая свежий запах листвы и земли, всадники сбросили галоп на шаг и медленно пошли по дороге, выстроившись в тонкую линию, перекрыв дорогу от края до края. Они прогуливались и разговаривали. Говорили обо всем: о живописи, о музыке, о поэзии. Майклсоны могли ответить на любой вопрос Катерины. У девушки складывалось впечатление, что они знают все. Она же рассказывала о своей жизни, укладе Болгарии, лесах своей родины. Ей нравились леса. Их свежесть, терпкость. Прямота и целеустремленность, не смотря ни на что пробивать себе дорогу, и из маленького росточка разростись в огромный необъятный лес. Их свобода. Их дружная сила. Всем понравилась эта прогулка. Даже Ребекка немного оттаяла по отношению к девушке. Все хотели продолжить знакомство. Катерину пригласили на обед в доме Майклсонов. Потом они вместе ходили на прием к королеве-матери. Затем был бал по случаю упразднения графства Килдэр в мятежной Ирландии и, последовавшая за ним, охота. Петрову почти всегда видели в обществе этих дворян. Катерина стала частым гостем в особняке Майклсонов. Катерина сидела вместе с Марией на софе, в ее гостиной, и вышивала. Дома больше никого не было, лишь многочисленные слуги сновали туда-сюда, выполняя свою работу. Девушки сблизились за это время. Катерина была для миледи словно дочь. Незримо, она оберегала и защищала ее. Петрова же воспринимала леди Майклсон как свою покровительницу. — Красиво, — Мария опустила взгляд на полотно девушки. — Кто это? — Мои родители. Они всегда хотели, чтобы я прожила жизнь в Болгарии, вышла замуж. У меня был жених, — Тут ее голос оживился. — Но я его не любила. — Катерина, — Мария положила ладонь на руку девушки. — Ты должна прожить жизнь так, как ты этого хочешь. Не так, как другие. Чего хочешь ты? Девушки отложили шитье и разлеглись на софе. Для них это было обычным делом — лежать и разговаривать. Петрова откинула волну волос и улыбнулась. — Я хочу вращаться в высшем свете. Я хочу балы, охоты, танцы. Я так люблю все изящное! Я хочу встретить кого-нибудь, как ты Элайджу, и влюбиться в него без памяти. А потом выйти за него замуж. Родить детей. Двоих мальчиков и девочку. И чтобы их у меня не отобрали. И жить счастливо. Возможно, поехать во Францию. Там очень красиво. Ты была там? — Да… — Мария улыбнулась. — Была. Великолепие юга забыть невозможно. Я люблю его теплый солнечный свет. Ты уже встретила того, с кем бы хотела прожить жизнь? Девушка растерялась. И смутилась. — Ну… — Говори, не бойся. Ты же знаешь, я тебя не выдам, — миледи поправила юбки и легла на бок, опершись на локоть и поддерживая ладонью голову. — Это… — Катерина опустила взгляд и заметалась им по покрывалу. — Это… Это Никлаус. Марию словно ударило током. Она знала, что Ник изо всех сил старается соблазнить девушку, знала, что она могла увлечься им, но что бы все зашло так далеко… А ведь она и не знает, зачем нужна Нику на самом деле. Мария прикусила губу. — Ну? — Катерина с волнением смотрела на нее. — Что ты молчишь? И что ей сказать? Подтолкнуть? Или сказать ей опасаться его? Она хорошая девушка. Она не заслуживает такой участи. Не будь она двойником, у них может и могло бы что-нибудь получиться. Может быть, она смогла бы растопить сердце жестокого Никлауса, очерствевшее с тех пор, как Майкл начал предпринимать попытки его убить. Со стороны казалось, что они просто путешествуют. Что им ничего не страшно. На деле же они боялись. И бежали от Майкла. Поэтому Клаус и был одержим идеей снятия заклятья. И ничто не могло его остановить. Девушка умрет. Если только… Есть другой путь. — Никлаус сердцеед. Учти это, — Мария взглянула на поникшую Петрову. — Он очарователен, не спорю. И предан семье. Он любезен только тогда, когда ему что-то надо. Поверь мне. Я знаю его долгое время. Я не отговариваю тебя, просто… Будь осторожна. Катерина улыбнулась. — Спасибо. Пусть она одна в этой стране, пусть семья ее отвергла, пусть даже она влюбилась в человека не внушающего доверие даже члену своей семьи, она нашла человека, которому могла бы довериться. Мария стала для нее семьей.

***

— Вот значит как… Что ж, это даже хорошо, — Майклсон задумчиво разглядывал карту, делая вид, что совершенно не интересуется тем, что ему сейчас говорила Мария. — Элайджа! Я тебе доверилась, а тебе все равно! Все равно, что девушка погибнет, хотя она ни в чем не виновата! — Многие ни в чем не виноваты и умирают просто так. На войне, от голода. Да мало ли от чего! Зачем зацикливаться на одной смерти? Как будто мы сами не убивали людей! — Да… Но я не могу. Катерина мне стала как сестра. Я не могу дать ей умереть. — И что ты предлагаешь? — Милорд наконец отложил лист бумаги и поднял взгляд на жену. Ему тоже было жаль невинную девочку, только он не собирался это показывать. — Сахи говорила, что есть… — Тшш, — Майклсон притянул жену к себе и указал на стены. Шпионы были повсюду. — Сахи говорила, что есть рецепт одного эликсира, — наклонив голову так, что мог слышать только Элайджа, продолжила Мария. — Его очень трудно достать, но он позволит после смерти двойнику ожить. Она не умрет. — И ты знаешь, где его достать? — прошептал Элайджа ей на ухо. — Да… В одной деревеньке… Проклятой… В Германии. — Ну, что ж, это действительно трудно, — Майклсон отпустил жену и продолжил свое занятие как ни в чем не бывало. Потом он обернулся к ней и хитро улыбнулся. — Но я знаю, как его достать.

***

— Скоро полнолуние, — Клаус расхаживал по кабинету, — еще чуть-чуть и я смогу не бояться Майкла. Еще чуть-чуть и я буду свободным. — Что ты так беспокоишься? — Ребекка сидела в кресле и наблюдала за мечущимся братом. — Она влюблена в тебя, это очевидно. Ты можешь вертеть ей как хочешь. — Я не об этом беспокоюсь, — Ник бросил взгляд на сестру. — Майкл слишком долго не давал о себе знать. Он затаился и может ударить в любой момент. — Он просто струсил. У нас есть все: власть, сила, слуги. Мы могущественны. Он бессилен. — Это Майкл. Он коварен. Он что-то задумал. — Успокойся. Все будет в порядке. Ты уже нашел вампира и оборотня? — Да. Брат и сестра. Забавно? — Клаус улыбнулся. — И как один из них может быть оборотнем, а другой вампиром? — поинтересовалась девушка. — У них разные отцы. — О. Забавно. Они не сбегут? — Нет. Они мои самые преданные слуги.

***

Германия. Леса. Молодой человек, переступая через ветки и листья, укрывающие землю, уворачиваясь от ветвей, норовивших зацепить его за одежды, пробирался через лес. Он шел долго и порядком устал. Экстренное путешествие по морю, а потом пересечение части Европы вымотали его. Наконец, между деревьями показался просвет, и он вышел на опушку леса. Перед ним растилалось поле. В стороне виднелись полуразрушенные дома деревеньки. Именно туда и держал путь этот человек. Близость цели его вдохновила, и он, взбодрившись, с новыми силами, начал преодолевать последний участок пути. Вид деревни поразил даже многое видавшего на своем веку вампира. Разрушенные дома, вросшие в землю, покореженные скрипящие двери, не закрывающиеся годами. Деревня словно вымерла много лет назад — в ней никого не было. Тревор огляделся. Он уже жалел, что согласился на это, впрочем, выбирать не приходилось — откажись он, его бы заставили. Внезапно он уловил запах. Он исходил из избушки, находящейся на дальнем конце деревни. Там определено кто-то был. Пару раз помянув нечистого для успокоения души, он направился к строению, с подозрением косясь по сторонам. Не успел он приблизиться, как дверь избушки заскрипела и закрылась. Парень остановился: ему явно были не рады. Но пути назад у него не было — вернись он без эликсира, ему оторвут голову. В буквальном смысле. Он сделал еще шаг по направлению к избушки, еще и еще. Дверь, тихонько скрипя, открылась. Тревор замер, потом осторожно толкнул дверь. На первый взгляд хижина была пуста. Ничто не выдавало чье-либо присутствие. Лишь острый слух вампира уловил тихое, едва слышное стучание сердца. — Выходи, я знаю, ты где-то здесь… — молодой человек зашел в помещение и осмотрелся. — А я и не прячусь, — прошамкал старческий голос. Куча тряпья поднялась с настила и оказалась древней старухой. Тревора передернуло. — Что тебе нужно, вампир? — Эликсир, который позволил бы человеку вернуться после смерти. — С каких пор вампирам требуется эликсир, чтобы оживить человека? Разве вам мало своей крови? — Это особенный человек. Он должен остаться человеком. — Ааа… — протянула ведьма. — Двойник. — Откуда ты знаешь?! — Тревор хотел кинуться к старухе, но не смог и двинуться с места. Ведьма рассыпалась мрачным смехом. — Мне много известно. Что я получу, если отдам тебе элексир? — Ты что-то хочешь? Ты получишь жизнь. — Не смеши меня… Ты не сможешь даже приблизиться ко мне. Так что я получу? — А что ты хочешь? — О. Хочешь получить напиток — пообещай, что сделаешь то, что я тебе скажу. — Что это? — насторожился слуга. — О, просто каприз выжившей из ума старухи. Ничего особенного. — Я согласен, — эликсир был очень нужен вампиру. Без него Тревор не мог вернуться. — Отлично. Ты не сможешь отказаться. Эликсир на столе, — старуха кивнула на заваленный травами и склянками стол. — Как я могу быть уверен, что ты меня не обманешь? — Тревор настороженно посмотрел на ведьму. — Никак. Ты просто должен поверить мне, что я дала тебе нужный флакон. — А если ты дашь не тот? — У тебя нет выбора, ты либо берешь эликсир, либо возвращаешься без него и… умираешь. Выбор за тобой. — Я… Я согласен. — Ну и славно, — Старуха подошла к столу, выудила из груды баночек и пузырьков небольшой пузатый флакон, и вручила его Тревору. Парень взял пузырек в руки, осмотрел его и недоверчиво взглянул на ведьму. — Это точно тот самый флакон? — Я не могу тебе сказать. Ты можешь либо поверить мне, либо нет. Вампир бросил подозрителный взгляд на пузырек и спрятал его в карман. — Ну вот, — старуха улыбнулась. — теперь ты не сможешь отказаться. — Отказаться от чего? — не понял Тревор. — Отказаться рассказать все Катерине и подготовить ее побег, — продолжала улыбаться ведьма. — Я не буду этого делать. Это верная смерть, и для меня, и для нее, — испугался вампир. — Ты это сделаешь. Хочешь ты этого, или не хочешь. Ты просто не сможешь этого не сделать. А теперь прощай. Мы больше не встретимся. — Но… — Прощай! — повысила голос ведьма. Тревор покачнулся. Его шатало. В голове мутилось. Перед глазами плыло. Этот дом больше не хотел, чтобы он там находился. Его словно что-то толкнуло в спину, выталкивая из хижины. Как только он переступил порог, дверь за ним с шумом захлопнулась. Путь назад был отрезан.

***

Дом шумел. Сегодня вечером в особняке Майклсонов был бал, и по этому случаю слуги готовили центральную залу, а также различные блюда для пиршества. На втором этаже замка, отгорожденный от шума и суеты люда, и погруженный в чтение письма, в кресле, в своем кабинете, сидел Элайджа. Тяжелая дубовая дверь распахнулась, и он поднял голову: в кабинет зашел Тревор. — Принес? — Да, господин, — вампир склонил голову и протянул мешочек с флаконом. Элайджа не спеша встал с кресла, обогнул стол, и приблизился к подданному. Взяв эликсир из его рук, он небрежно вытянул его из мешочка и отбросил последний в сторону, осмотрел флакон со всех сторон и спросил: — Неприятностей никаких не возникало? — Нет господин. Все прошло безупречно, — Тревор, действительно, все хотел рассказать, но не мог вымолвить ни слова. — Отлично. Ты можешь быть свободен. Вампир поклонился и вышел. Майклсон задумчиво опустил взгляд на бутыль, немного постоял, задумавшись, и, подойдя к шкафу, вынул из ворота рубашки ключ, отпер им шкатулку, спрятал в ней элексир, закрыл ее и, спрятав ключ на место, вернулся к своим делам. Напиток был у них. Похоже, их план удастся. Потихоньку наступал вечер и гости начали съезжаться на бал. Слуги подавали еду и напитки и всячески услуживали пришедшим, а хозяева еще не спускались. Высоко, на одном из верхних этажей замка, в одной из комнат, девушки готовились к выходу. Ребекка надевала платье, а Мария прихорашивалась перед зеркалом. — Завтра полнолуние, — пропела Ребекка, — а это значит, что завтра мы избавимся от Катерины раз и навсегда и станем свободными от Майкла. — Такое ощущение, что только присутствие Петровой мешает нам от него избавиться, — хмыкнула Мария и обернулась к подруге. — Это одна из причин. Ведь в ней спрятано наше спасение! — Почему ты так плохо к ней относишься? Она же тебе ничего не сделала! — Она двойник! — этого определения Майклсон было достаточно. — Нет, тут что-то еще, — Мария прищурилась и обошла вокруг девушки. — Сначала Сейдж, потом Катерина… Да ты ревнуешь, дорогая! — Нет, что-ты! Конечно, нет! — перепугалась Ребекка. — Они мои братья! — Вот поэтому ты и ревнуешь, — торжествующе улыбнулась миледи. — Ты боишься, что их сердца займут другие девушки, и там не останется места тебе, их маленькой сестренке. — Ну, не такая я уж и маленькая… — обиженно пробормотала девушка, завязывая пояс. — Вот ты и призналась! — И что? — мрачно взглянула на нее Бекс. — Ты просто пойми, мы уже столько веков вместе, они знают: семья — это главное. И они ее не предадут. И тебя не предадут. — Ага, — пробурчала вампирша, недовольно поглядывая на плохозавязавшийся узел. — И Финн тому замечательный пример. — Финн тут не причем, — покачала головой девушка. — Ну, возможно, чуть-чуть. Это Солсбери каким-то образом стал его контролировать. — А ты-то откуда знаешь? — Догадываюсь. Финн любил Сейдж. Он не мог так поступить. Не мог предать ни ее, ни семью. Никогда. — Так значит, Сейдж у него была все-таки на первом месте? — начала заново Ребекка. — Ох, Бекки, успокойся. Просто постарайся ненавидеть Катерину чуть меньше? Ей и так немного осталось… Пары уже выстраивались для первого танца, когда Катерина зашла в залу. Сегодня она еле вырвалась от тетушки и поэтому нещадно опаздывала. Девушка от досады поморщилась: она не хотела пропускать первый танец, но свободных кавалеров уже не было. — Разрешите пригласить Вас на танец, — раздался позади нее мягкий и бархатистый голос хозяина бала. — Вы ведь не откажите мне в чести открыть с Вами бал? — О, нет. Конечно, нет, не откажу. Я согласна. — Вот и замечательно, — улыбнулся Клаус, привлекая спутницу к себе и вставая с ней впереди танцевальной кавалькады. Катерина замерла, боясь сделать неловкое движение и тем самым выдать свое волнение. Когда начался танец, она только и занималась тем, что пыталась сосредоточиться на танце, а не на своем партнере. Клауса же словно не волновало, какие именно, куда, надо делать движения и повороты. Все его внимание целиком сосредоточилось на спутнице. Весь его мир ограничился ею. Не долго Катерине удавалось не замечать этого. Совсем скоро она подняла глаза на своего кавалера и не смогла отвести взгляд. Так они и танцевали — глаза в глаза, душу в душу. Девушка расслабилась. Она чувствовала себя прекрасно. Великолепный дом, прекрасный бал, первый танец, а она танцует в ведущей паре, с тем, кто ей очень нравится. Катерина парила в облаках. Постепенно танец начал подходить к концу и пришло время меняться партнерами. Во время очередного поворота девушка попала в руки Тревору. Они протанцевали круг, беззаботно смеясь и улыбаясь, а потом парень стал увлекать ее к двери. — Катерина, мне нужно с тобой поговорить. — О чем? — смеялась та. — Говори здесь. Или это так секретно? Ой, Тревор, меня лорд Никлаус ждет! Он просил у меня еще один танец! — Идем, Катерина, — вампиру приходилось буквально тащить девушку на себе — так она не хотела уходить. — Это не займет много времени. К тому же это важно и это в твоих интересах. — Ну, хорошо, — согласилась наконец Петрова. — Только дай мне слово, что как только ты мне все расскажешь, мы вернемся в залу! — Конечно, — улыбнулся молодой человек. — Если ты еще захочешь. — Что ты имеешь в виду? — насторожилась девушка. — Идем, — он втолкнул ее в библиотеку в одной из башен. Все сейчас были на балу. Их не могли подслушать. — Так что ты хочешь мне сказать? Поторопись, пожалуйста, — Девушка уже была сердита. — Катерина, ты в опасности. Нет, пожалуйста, не смейся. Ты действительно в опасности. Майклсоны, которых ты знаешь, все они, все, вампиры. Они использовали тебя. Девушка нахмурилась. — Они завлекли тебя, познакомились с тобой, очаровали. И все с одной, с одной целью. Принести тебя в жертву на ритуале, который должен состояться завтра. Вспомни, они же приглашали тебя завтра на ужин. Думаешь, они сделали это просто так? Нет, завтра полнолуние. Настало время для ритуала. — Что ты несешь? — Катерина поморщилась. — Ты пьян! — Нет, я не пьян, послушай меня, — продолжал уговаривать ее Тревор. — Я говорю правду. Я докажу тебе. Я сам вампир. — Что? — повторила девушка. — Ты пьян! — Нет… Смотри, только не бойся, — Тревор переменил лицо и оскалил зубы. Девушка закричала. — Тише, тише не бойся меня. Он попытался успокоить метнувшуюся от него девушку. Та сжалась в комок и тихонько скулила. — Не бойся меня, — повторил парень. — Я не причиню тебе вреда. Если бы я хотел, я бы тебе не открылся. Как и все они. Они тебя ненавидят и хотят твоей смерти. Все они. — Что… Что же делать? — слезы у девушки высыхали, к ней возвращалась способность рационально мыслить. — Бежать! Бежать немедленно! Пока они заняты на балу и тебя не хватились! Времени мало! Мы уже потеряли его здесь! Скоро тебя обнаружат! Беги, только так ты спасешься! Катерина кивнула. О том, что она сейчас чувствует, она подумает потом. Пока же надо бежать. — Куда? — Тут недалеко есть небольшая избушка, — Тревор внимательно глядел ей в глаза, постоянно оглядываясь по сторонам и возвращаясь обратно к ней. — В ней моя подруга. Розмари. Она поможет тебе. Верь ей. Просто доберись до избушки и все будет хорошо. Поняла? Они кивали друг другу, во время объяснения, а девушка дрожала в его руках. — Хорошо. А теперь беги, — он поцеловал ее в лоб и вытолкнул за дверь потайного хода. — Беги! Танцы еще продолжались, когда Элайджа поднялся к себе. Он читал книгу, когда к нему, разъяренный, ворвался Никлаус. — Что ты наделал?! — Я не понимаю, — лорд отложил книгу и повернулся к брату. — Катерины нет, она сбежала, — Клаус едва сдерживал свои эмоции. Внутри Майклсона все сжалось. Этого не может быть. Не может. — Нет, — этого просто не может быть. — Что ты сказал ей? — прошептал Никлаус. Иногда его шепот страшнее криков. — Я ничего ей не говорил. После этих слов Клаус вышел из себя. Он оттолкнул брата и впечатал его в стену. — Не ври мне!!! Элайджа не врал. И он готов был доказать это. — Я найду ее. Даю слово. — Если не найдешь, даю тебе слово, тебе конец, — Никлаус сказал это на полном серьезе. Сомневаться в его словах не приходилось. — Что это значит? — в комнату ворвались Мария и Ребекка. — Катерина сбежала, — отпустив брата, Ник заметался из стороны в сторону. — Именно тогда, когда она была почти у меня в руках!!! Почему??? Почему мне все время так не везет?! Если он, — Клаус яростно указал на Элайджу, — не найдет ее, я его уничтожу!!! — Брат, ты в своем уме? — накинулась на Клауса Ребекка. — Он наш брат! Ты не можешь уничтожить его! — Могу, — сощурился Никлаус. — И уничтожу. А в Марии словно что-то переломилось. Она стояла и смотрела на стоявшего у стены Элайджу, на Ребекку, которая тщетно уговаривала брата опомниться и не говорить этих ужасных слов, о которых он, несомненно, потом пожалеет, на Ника, который совсем недавно был символом единства их семьи. И все рухнуло. Она больше не ощущала связи с ним. С Элайджей — да. С Ребеккой, Колом, даже Финном. Но не с Клаусом. Нет. Уже не с ним. Что ж. Если он вздумает убить Элайджу, ему придется убить их обоих. Катерину в тот вечер так и не нашли. А потом выяснилось, что пропали и Тревор с Розмари. Все стало предельно ясно, но раз сказанных слов уже не воротишь. — Мы уходим. — Что? Элайджа, но как? Мы ведь семья, вы не можете уйти. Ник не хотел этого говорить. Он был на взводе, — Ребекка пыталась отговорить их от этого опрометчивого решения, но Майклсоны уже все решили. В них обоих что-то сломалось, и Ник перестал быть им другом и братом. Несомненно, такая же история произошла два с половиной века назад и с Колом. — Это бесполезно, Бекки, — обняла девушку Мария. — Элайджа прав. Мы все решили. Прости нас. Ты ни в чем не виновата. Мы просто больше не можем. Прости. — Возвращайтесь, — Девушка смотрела в след уходящим брату и подруге, и ей было больно и тоскливо на душе, что еще одна часть ее семьи откололась от нее. И виноват был ее собственный брат. В ее голове мелькнула мысль, что еще чуть-чуть и ее семья, такая яркая, цельная и могущественная, растворится в этом мире без остатка. И они больше никогда не будут сильным и единым кланом Майклсонов. Никогда не будут Семьей.