Сквозь века

Финн и Сейдж были счастливы. Они встречались каждый вечер. Сбегали ото всех на свою опушку, о которой знали лишь немногие. Скрывались там от всех проблем и непонимания, которые творились вокруг. В семье Майклсон начали вспыхивать ссоры. Кол и Элайджа хотели уехать. Ребекке не нравилась связь Финна с Сейдж: она считала ее неподходящей ему по положению крестьянкой. Мария поддерживала Финна и отстаивала право не бросать Клауса одного. Клаус злился, что не может выйти и навести порядок. В один из вечеров в окно комнаты Марии постучал клювом голубь. К его лапке была привязана записка: Сейдж просила о встрече. — Он мне сделал странное предложение, и я не знаю, что делать, — Сейдж беспокойно ходила по комнате в своем жилище. Ее бабушка спала. — он предложил обратить меня. Она подняла взгляд на подругу. — А ты? — А я не знаю, что ответить, — Сейдж беспокойно сжала руки. — Бабушка говорит, что я последняя в нашем роду и очень сильная ведьма. А ведь… После обращения способности теряются. — Ты не можешь выбрать между желанием и долгом? — Да… Я не хочу терять его, но… Бабушка… Наследие… Что мне делать? — она с мольбой взглянула на подругу. — Это должен быть твой выбор… — задумчиво протянула Мария. — Только ответь на один вопрос. Не мне, себе. Ты любишь его? Пошла бы за ним сквозь вечность? Подумай. Хорошо подумай. И если да, то обращайся. Просто реши для себя, что для тебя важнее: любовь или предначертание. А выбор всегда за тобой. В это время в замке Майклсон Финн сидел перед камином и пил вино, когда к нему в гостиную ворвалась Ребекка. — Финн! Что это означает? Ты собираешься ее обратить? Ввести в нашу семью эту грубую, неотесанную деревенщину? — сестра готова была метать молнии. — Она не грубая и не неотесанная, — Финн спокойно отставил бокал и встал с кресла. — Но она деревенщина! — не преминула уточнить она. — Она не такая. Она нежная и заботливая. Просто не была еще в высшем обществе. — Вот именно! — А ты сама-то? — Финн чуть прищурил глаза. — С детства ли кружилась в свете? Если мне не изменяет память, мы ничем не лучше ее. А наша мать также была ведьмой. — Но у тебя были… Были сотни других возможностей найти себе богатую красавицу! Ты же даже не смотрел ни на кого! — Ребекка практически умоляла брата. — Бекки, что с тобой? — Финн подошел и ласково провел по волосам сестры. — С каких это пор для тебя оболочка стала важнее души? Девушка притихла. Внутри она понимала, почему недолюбливает Сейдж. Потому что та отнимала у нее брата. Еще одного брата. И если Марии Элайджу она простить еще могла, они росли вместе и дружили с детства, то тут… Появился кто-то со стороны и забирает сердце и мысли члена ее семьи. Она потеряла брата, отца, мать. Она больше не хочет никого терять. — И все-таки она мне не нравится, — хмуро заявила Ребекка и, развернувшись, ушла в свою комнату. Сейдж бродила по лесу. Она специально ушла из дома, чтобы побыть одной и подумать. Да, она любила Финна и, безусловно, желала провести с ним вечность, но в памяти вспыхивали слова, сказанные бабушкой при первом знакомстве с Марией и Ребеккой: «Сейдж обладает величайшими силами. Она — единственное, что осталось у нашего рода». Но она любит Финна. Она жить без него не может. В голове пронеслись слова Марии: «Это должен быть твой выбор». — Да… — медленно произнесла Сейдж, обращаясь к самой себе. — Это мой выбор. И я его сделаю. Этой же ночью Финн получил коротенькую записку, состоящую из двух слов: «Я согласна». Мария бродила по коридорам замка. Нужно было что-то менять. Население относится к ним все подозрительнее и подозрительнее. Слухи нарастают, а слухи, как известно… Кол с Элайджей правы. Им надо уехать. Всем им. Если Сейдж обернется, здесь ее уже ничто не будет держать. Она поедет с ними. Остается Клаус. Клаус… Мария остановилась. Она как раз проходила мимо ответвления коридора, ведущего к его комнате-камере. Недолго думая, она свернула в проход, освещаемый висящими на стенах факелами. Дверь в комнату была открыта. Клаус спал в кресле. Мария прошла и устроилась на диване неподалеку. Вскоре Ник открыл глаза. — Добрый вечер, — поприветствовал он девушку. — Добрый. Ты как? Как состояние? — Мария уже ничего не ждала. Прошло пятьдесят с лишним лет. Но надежда, как известно, умирает последней. — Пока все спокойно, — улыбнулся Клаус почти облегченно. — Когда они последний раз появлялись? — Месяц назад. — Месяц? — Мария вскочила на ноги. — И ты нам ничего не сказал? — Я не хотел говорить раньше времени. Может, это просто отсрочка… — Нет, — Мария покачала головой и села обратно. — Целый месяц… Нет, это не отсрочка. Скорее всего, проклятье снято. Появился другой охотник. — Значит нам надо опасаться его, — Клаус моментально взял на себя роль главы семьи. — Мы довольно долго здесь пробыли. Мы должны уехать. — Ник, подожди. Финн скоро обратит Сейдж. Она поедет с нами?.. — полувопрос, полуутверждение. — Сейдж… Что ж, — Никлаус улыбнулся. — У брата неплохой вкус. Хотя она и не по мне. — И еще нужно снять заклятие, чтобы ты мог выйти, — Мария поднялась с дивана. — Я найду их. — Хорошо, — Клаус устроился в кресле. — Я буду ждать. Финна и Сейдж девушка нашла в доме на одном из балкончиков. Пара смотрела на звезды. — Сейдж, нужна твоя помощь. — Что случилось? — заволновался Финн. — Ничего плохого, — радостно улыбнулась Мария. — Ника перестали мучить кошмары. Парень с девушкой недоверчиво переглянулись. Мария в душе улыбнулась и продолжила. — Месяц назад. — Что? — они синхронно повернули головы и издали удивленный возглас. — Да. Он не говорил, потому что хотел проверить. Но нет. Все в порядке. Сейдж, ты же можешь определить, действительно проклятье снято? И снять заклятие с комнаты? — Конечно. Идемте, — Сейдж радостно вспорхнула с возвышения в комнату и поспешила на нижний ярус. — Надо позвать остальных, — Мария остановила Финна. — Они и так Сейдж не особо любят, так тут еще и Клауса освободят без них. Финн кивнул и поспешил за братьями. Мария направилась искать Ребекку. Девушку она нашла на мансарде. Она стояла и смотрела на звезды. — Правда, они прекрасны? — тихо спросила она подошедшую подругу. — Да… Особенно сегодня, — Ребекка непонимающе обернулась. Мария лукаво взглянула на нее. — Идем. С Клауса спало проклятье. — Что? Но тогда его надо освободить… — девушка слегка растерялась. — Идем. Сейдж уже там. Скоро он будет свободен. — Сейдж… — Ребекка нахмурилась. — Почему она? — Перестань к ней предвзято относиться. Она милая девочка. К тому же, она — единственная в округе ведьма, которая захочет нам помочь. — Хорошо, идем. И все-таки… — И все-таки, Ребекка, не стоит относиться к людям предвзято. Когда они пришли, у дверей в комнату Клауса уже все собрались. Ник с ухмылкой наблюдал за их действиями. — Соскучились? — поинтересовался он, когда в дверях показались Ребекка и Мария. — А как же, братец, — пробормотал Кол. Он недавно разбил любимую вазу Клауса и теперь сильно опасался, что ему влетит. — Ну, что? — Финн взглянул на Сейдж, которая внимательно изучала Ника. — Проклятие спало, это определенно. Теперь надо снять защиту. Выйдите, пожалуйста, все из комнаты. Здесь должны остаться только участники процесса. — Хорошо, — все покинули комнату. — Отойди, пожалуйста, от двери, — попросила она Клауса. Тот без слов повиновался. Сейчас девушка напоминала настоящую ведьму. Сейдж начала шептать какие-то слова на кельтском языке. Напевные, плавные, словно песня, которой тысячи лет, они переливались и искрились, словно серебристой воды ручей. Вдруг проем двери словно втянулся внутрь комнаты, а затем брызнул осколками. Они разлетелись во все стороны, царапая все на своем пути, но через пару секунд исчезли без следа. Проход был свободен. Клаус с заметным довольством вышел из своей темницы, в которой он провел более пятидесяти лет. Оглядел компанию, собравшуюся у дверей в его комнату, и, хлопнув в ладоши, заявил: — Собирайтесь, завтра мы уезжаем! — Как, завтра? — Ребекка встрепенулась, немного шокированая подобным поворотом событий. — О нас ходят слухи… — нахмурился Клаус. — Мы здесь застряли на пятьдесят два года. Еще немного и к нашему дому пойдут с факелами. Все с недоверчивым удивлением на него посмотрели. — Что? — поднял брови Никлаус. — Слухи и сюда пролезают! Так что завтра уезжаем. Финн и Сейдж стояли по ту сторону рва, недалеко от замка. — Финн… У меня есть одна просьба, — девушка держала его за руку, с некоторой грустью глядя на замок. — Я пока не хочу обращаться. Я поеду с вами, но пока в роли ведьмы. Мне кажется, в Лондоне это будет не лишним. — Хорошо. Возможно, так будет даже лучше, — Майклсон слегка обнял ее и прижал к себе. — Ты уже простилась с бабушкой? — Нет еще. Надо сходить, — Сейдж отстранилась от парня. — Я вернусь! Она махнула платочком, что был зажат в ее руке и побежала к деревне. Нельзя сказать, что ее бабушка была очень рада этому отъезду. — Сейдж, что ты делаешь? — увещевала она внучку. — Ты предаешь себя, свое предназначение. — Я сама выбираю свою судьбу, — Сейдж упрямо посмотрела на свою бабушку. — Я люблю его. — Ох, не надо было тебе заводить знакомства с ними, — покачала головой старая ведьма. — Последнее уводят. А ты и рада. — Я так решила. — Ну, как знаешь, — старушка поцеловала девушку в лоб и повторила, — как знаешь. Твоя жизнь — тебе и решать. Но только, Сейдж, когда обратишься, не предавай идеалы, не вреди ведьмам. — Хорошо, бабушка, — девушка в послушании склонила голову. — И еще, — ведьма встала и, подойдя к шкафу, достала из шкатулки некий предмет. — Держи. Это кулон твоей матери. Он будет оберегать тебя. И заодно защитит от света. Если бы он был на ней в тот роковой день, она бы осталась жива. — Спасибо, бабушка, — сказала Сейдж, одевая кулон. — Я буду носить его вечно. И никогда не сниму. Они отправились в путь ранним утром. На замок было наложено заклятие, согласно которому никто, кроме них и тех, кого они захотят пригласить, не мог зайти в дом, поэтому опасаться, что кто-нибудь займет их дом, пока они отсутствуют, не стоило. Ехали верхом на лошадях. Ребекка и Кол гнали лошадей вперед, веселились, радостные, что выбрались, наконец, из этой глуши. Финн и Сейдж плелись в конце, наслаждаясь природой и друг другом. Посреди процессии ехали Элайджа и Мария. Они были довольны, что все разногласия наконец-то улажены, и счастливы быть снова на одной стороне. Клаус же просто радовался простору, свободе и разъезжал вдоль колонны, то дурачась вместе с Колом и Ребеккой, то своим веселым настроением ограничивая жизненное пространство парочкам сзади. Через десять дней они были в Лондоне. Обосновавшись в одном из особняков, находившихся в центре столицы, Майклсоны занялись обычной жизнью светских вельмож. Еще одно представление. Какое за все эти годы? Уже и не счесть. Девушки собирались в Вестминстерский дворец: Генрих II Плантагенет вернулся после пятилетнего отсутствия в своих английских владениях и было важно немедля ему представиться. Стоя в приемной, а потом и в зале для аудиенций, приседая и раскланиваясь с королем и королевой, Майклсоны не могли отделаться от ощущения, что все это уже когда-то было. И представление больше не вызывало внутреннюю дрожь перед сильными мира сего. Не было радостно-возвышенного настроя от прикосновения к чему-то великому. Все превратилось в обыденную и противную до зубного скрежета процедуру. Подойти, шаг вправо, назад, присесть, выпрямиться, подтянуть ногу, шаг влево, правой — назад, присесть, подтянуть ногу, выпрямиться, повторить еще раз, не забывая делать взмахи руками, отойти. И так из раза в раз. Но нет! При этом дворе было не как при прочих. Король — невысокий, широкоплечий мужчина лет тридцати с бычьей шеей, круглым веснушчатым лицом и растрепанными рыжими волосами — был совершенно не похож на обычного короля, погрязшего в скуке и с высоты своего положения взиравшего на дела своих подданных, а иногда и игнорировавшего их мольбы. Нет, это был деятельный человек, никогда не сидящий на месте. Десять лет прошло с его коронации на английский престол, и большую их часть он провел на континенте, враждуя со своим бывшим сюзереном, бывшим мужем его жены, французским королем, Людовиком VII. Несмотря на неприязнь мужа к менестрелям, вокруг Алиеноры Аквитанской, а значит и вокруг всего английского двора, всегда их было очень много. Она, уроженка юга Франции, не могла жить без песен, музыки и тепла родины. Здесь сочеталось несочетаемое: в самом сердце Туманного Альбиона цвели сады Бордо. Создавалось ощущение, что Майклсонам здесь самое место. — Миледи, позвольте пригласить вас на танец, — Кол Майклсон в очередной раз ухлестывал за очередной придворной дамой, наследницей огромного состояния. Впрочем, состояние его не сильно интересовало. Куда важней была репутация покорителя сердец, коей он обзавелся при дворе Генриха Плантагенета. — Я сочту за честь, милорд, — юная девушка протянула ему руку, приседая в реверансе. Кол поцеловал ей руку и повел в танце. Ребекка танцевала. Меняя партнеров как перчатки, она веселилась. После разочарования, постигшего ее с Александром, она не позволяла сердцу взять верх над разумом. Она еще будет влюбляться, и не раз. Но не сейчас. Сейчас она танцевала. Кружилась в вихре эмоций и чувств других людей, ощущая себя частью праздника, оставаясь при этом неуязвимой. Ребекка Майклсон на этом карнавале радости была Ее Величеством Зарей. Она была юна, красива, радостна и недоступна. Вот только окружающие об этом не подозревали. Мария и Элайджа вошли в залу. Всюду сновали люди, в глубине помещения танцевали кароль. Оглядев помещение, Мария чуть сжала руку кавалера. Такое великолепие было ей по вкусу. — Разрешите пригласить Вас на танец, — послышался бархатный голос ее спутника. Мария повернулась. У нее перехватило дыхание. Казалось, прошло уже полтора столетия, а она все никак не может осознать, что он действительно рядом. Осознать, что эти прекрасные карие глаза смотрят только на нее. Осознать, что он ее никогда не покинет. Нет. Его облик не может приесться. Она никогда не устанет любоваться им. — Конечно, — чуть смущенно, словно первый раз, отвечает она, а сердце подпрыгивает до самого горла. Элайджа вел ее в танце. Теперь, когда разногласия устранены, он не мог поверить, что, случись все иначе, его бы сейчас тут не было. Он был бы с действующей армией Генриха на материке. И рядом не было бы ее. Он невольно залюбовался чертами ее лица и пропустил очередной поворот, но девушка настолько ловко повела его, что это оказалось незаметно. В голове Элайджи мелькнула мысль, что если бы он вдруг по какой-нибудь нелепой случайности потерял бы ее, он не смог бы жить дальше. Финн, стоя у портьер с бокалом вина в руке, беседовал с каким-то человеком. Его собеседник был высокого роста, хорошего сложения, имел русые волосы и голубые глаза. Его звали Джон Солсбери. Клаус танцевал. Танцевал с Сейдж. Так как Финн был занят, Ник позволил себе украсть у него партнершу, которая на удивление неплохо танцевала, к тому же, была очаровательна. Сейдж волновалась. Даже не потому, что она танцевала с братом своего любимого, а потому что старший Майклсон сейчас разговаривал с этим человеком. Она чувствовала, он еще доставит им неприятности. Через неделю, неожиданно для всех, Финн пригласил на ужин Джона. Клаус был в ярости. — Зачем ты так поступил, брат? — Клаус буквально летал по комнате от гнева. — Ты же знаешь, кто мы! И зовешь сюда богослова! — Он хороший человек, — Финн спокойно наблюдал за махинациями младшего брата. — И он придерживается свободных взглядов. — Он богослов, понимаешь? Богослов! Прислужник церкви! Если он узнает, кто мы, он на все способен! — Он не верит в вампиров. — Он? Не верит? В нас? Да стоит ему хоть что-то пронюхать, как он тут же найдет способ от нас избавиться! И в худшем случае — навсегда! — Позволь тебе напомнить: приглашение уже отправлено, — Финн все еще спокойно наблюдал за братом. — Вот именно! Если бы ты мне сказал раньше, я бы не позволил этому случиться! — продолжал бесноваться Клаус. — Вот поэтому я ничего тебе и не сказал. Клаус лишь покачал головой: нехорошее предчувствие одолевало его. Секретарь примаса английской церкви оказался на удивление приятным человеком. Разговаривая с ним, никто не чувствовал себя не нужным — он с каждым был внимателен и учтив. — Какой у вас очаровательный особняк! — он сделал комплимент, как только зашел. — Все выполнено с высочайшим вкусом! Я был во Франции и скажу вам, что подобное можно встретить только на Юге, на родине нашей Королевы! Да храни ее, Господи, во имя Отца, и Сына и Святого Духа, Аминь! Он перекрестился. — Прошу, идемте, — Финн, как самый старший член семьи, к тому же единственный знакомый Солсбери, представлял ему семью. Он начал по старшинству. — Это мой брат Элайджа, а это его жена, Мария. Это Клаус, мой брат, это моя сестра Ребекка, а это мой брат Кол. В этот момент по лестнице спускалась опоздавшая Сейдж. Она подняла голову и вздрогнула: от стоящего внизу человека так и несло злом. — А это, — Финн повернулся на звук шагов. Глаза его затуманились. — Моя жена Сейдж. — Мне очень приятно, — когда Финн представлял членов своей семьи, Джон пожимал мужчинам руки, а дамам руки целовал. Хотя Финн и представил Сейдж и Марию женами, формально они ими не были. Пока что. Но со светом не шутят. Репутация должна быть безупречной. Если, конечно, хочется жить долго и счастливо. — Ну что ж, стол накрыт, пройдемте в столовую! За обедом мужчины говорили о разных политических делах, в частности о противостоянии Короля и Томаса Бекета. Женщины же молчали. И наблюдали. Но все проходило спокойно. Секретарь оказался вполне спокойным, светским человеком. Образованным и культурным. Так прошел год. Семья Майклсон чувствовала себя здесь на своем месте. Кол и Ребекка веселились на балах, Элайджа пропадал на рыцарских турнирах вместе с Марией, которая взирала на него с трибун и безумно волновалась: хоть Элайджа и был вампиром, копье противника была деревянным; Финн вел богословские беседы с Солсбери, не забывая при этом о Сейдж, которую он недавно обратил, а Клаус по примеру брата пропадал на турнирах. Всегда один. В черных доспехах. И было все хорошо. До одного дня, который изменил все. Было полнолуние. Зная, что это за день, Майклсоны предпочитали отсиживаться дома, но в эту ночь был устроен бал во дворце и вся знать должна была присутствовать. За время пребывания в Европе, ребята ни разу не слышали об оборотнях, поэтому не особо беспокоились на этот счет, однако инстинкт самосохранения брал верх и единственную ночь в месяц они проводили дома, закрыв все ставни. Но не в этот раз. Дворец сверкал. Он был словно светило для всего темного Лондона, и все, словно бабочки на огонь, спешили поскорее до него добраться. Внутри люди танцевали, смеялись, пили. Кто-то прогуливался парами, а вокруг кого-то собрались целые компании. Майклсоны вскоре разбрелись по замку. Все нашли себе партнеров и весело проводили время. Когда Элайджа и Мария вошли в залу, первое, что им бросилось в глаза — Финн, стоявший рядом с Солсбери и настойчиво махавший им. — Какой прелестный бал, вы не находите? — любезно поинтересовался Джон. Сегодня он был особенно учтив. — Да, вполне, — Элайджа оглядел помещение. — Жаль только, еще Король с Королевой не спустились. — О, это придает балу особую прелесть. К тому же, я не сомневаюсь, они где-то здесь. Тут Элайджу окликнул его друг, Ричард де Клер, и Майклсон покинул общество, оставив Марию на попечение старшего брата. Разговор продолжался еще долго, но вот и Финна отвлекли от столь увлекательной беседы с богословом. Разговаривая, компания передвигалась по зале и теперь Мария и Джон оказались рядом с балконом. Не прерывая разговора, Солсбери шагнул за дверь. — Однако, какая красивая сегодня ночь, не правда ли? — Да, она прекрасна, — согласилась Мария. — Особенно луна. Такая полная, сияющая. Словно ждущая чего-то. — Возможно, — Мария насторожилась. — Вам ведь нравится ночь, правда? Она такая сверкающая… В своей тьме… — богослов приближался все ближе и ближе. — Что вы имеете в виду? — Мария сделала шаг назад и уперлась спиной в стену. Она боялась. Чувствовала опасность, исходящую от него. — Ну как же… Ведь вы… вампиры… Вы обязаны любить ночь… На ее лице отразилось сметение. Он знал о них! Не успела она сказать и слова, как секретарь продолжил, наклоняясь все ближе. — Вы долго… удачно… скрывались… Но теперь ты от меня не денешься. Как и все вы, — Джон буквально шептал ей это на ухо. А затем он впился ей в шею. Мария закричала. Солсбери, усмехаясь, отстранился и вытер окровавленные губы. — Никуда от меня не денетесь. На крик стали сбегаться люди. Среди них девушка увидела и Клауса с Элайджей. Но рядом с ней уже никого не было. Она стояла и дрожала, вспоминая, как за несколько секунд до появления людей на балконе, черный волк перепрыгнул ограду. Успокоив толпу и разогнав любопытных, Майклсоны поспешили домой. Марию трясло. Боли пока не было, но осознание того, что рана не заживает, не давало покоя. Элайджа нес девушку на руках и проклинал себя за то, что оставил ее рядом с Солсбери. То, что рядом был Финн, было забыто. Но ненадолго. Дома разразился скандал. — Ты что, не понимал, что он может навредить нам? — крик Клауса был слышен на другом конце замка. — Он хороший человек! — флегматичности Финна хватило не на долго. — Человек? — Клаус усмехнулся. — Это человек укусил Марию? Это человек обратился в волка и перепрыгнул через балюстраду? Человек? — Я не знал, что он мог оказаться оборотнем! — Ты не знал! Я предупреждал тебя, что с богословом не стоит водиться! Да что там я! Тебя даже Сейдж предупреждала! — Он казался хорошим! — Финн, — Клаус, успокоившись, подошел к брату. — Суть в том, что между «кажется» и «есть» огромная разница. И теперь от нее зависит жизнь члена нашей семьи. Я не буду больше говорить с тобой на эту тему. Но… Не подведи. Не подведи. Мария сидела на коленях у Элайджи. Шея болела, но куда больше ее беспокоило другое. Джон жив, он на свободе, и он о них знает. Недавно приходила Сейдж. Она осмотрела рану и сказала, что укус смертелен. Если только не найти лекарство. А где оно, могла подсказать только бабушка ведьмы. А до нее было десять дней пути. Везти Марию не имело смысла, это только бы задерживало, поэтому она осталась в Лондоне. С ней остался Элайджа, Ребекка и… Финн. Похоже, он действительно сожалел о случившемся. А Клаус, Сейдж и Кол отправились за лекарством. Или хотя бы за сведениями о нем. Мария вздрогнула. Впервые за все время она почувствовала себя по настоящему беззащитной. Элайджа обнимал ее, и она старалась спрятаться в его объятиях, как ребенок. Но их разделяла тонкая преграда неотступной опасности. Она не давала почувствовать им себя в безопасности. Майклсон перебирал ее волосы. — Я боюсь, — внезапно сказала девушка. — Чего? — Элайджа легонько поцеловал ее в волосы. — Я с тобой. — Что покину тебя, — она с тоской подняла глаза. — Я не хочу… — Тш… — как маленького ребенка, он стал ее укачивать. — Все будет хорошо… Мы найдем лекарство. Все будет хорошо. — Ты в это веришь? — Конечно, — вампир удивленно посмотрел на нее. — Я не отдам тебя смерти. Ни за что. Мария улыбнулась. Возможно, это была всего лишь ложь, но ей стало легче. Она покрепче вцепилась в камзол мужчины и закрыла глаза. Майклсоны добрались до нужной деревни лишь к полудню следующего дня. Хоть они и передвигались быстрее, расстояние все же было значительным. Все едва не пошло крахом: бабушку Сейдж они застали уже на выходе. Она навсегда уходила из этих мест. — Бабушка, ты куда? — Сейдж вырвалась вперед и подбежала к пожилой женщине. — Я ухожу. В другое место. В горы. Там накапливается священная энергия. — Подожди, бабушка. Помоги нам. Мария при смерти. — Что? Что же могло случиться с вампиром? — старушка остановилась на пороге. — Ее укусил оборотень, — Кол едва смог выговорить последние слова. — Оборотень? — ведьма попробовала слово на вкус. — Она обречена. Жаль, но это так. — И нет никакого лекарства? — почти безнадежно спросил Клаус. — Существует одно… — говорившая посмотрела на горизонт. — Это кровь. Кровь особого существа. Легендарного. Гибрида оборотня и вампира. — Но как мы ее достанем? — растерялась Сейдж. — Ведь такого создания на свете нет… — Вообще-то, — перебил ее Клаус, — есть. Ребекка гуляла по саду, когда услышала голоса. Они раздавались из беседки, скрытой виноградными лозами. Говорили двое. Один голос она узнала сразу: это был Финн, а вот второй… Она подошла ближе. Неужели? Отодвинув листья, девушка заглянула внутрь и обомлела: рядом с братом стоял Джон Солсбери. Она неосторожно задела прутья, и послышался шорох. На звук из беседки вышел Финн. — Сестренка, а тебя не учили, что подслушивать нехорошо? — на его лице была какая-то мало присущая ему гаденькая ухмылочка. — А тебя не учили, что предавать не хорошо? — говоря это, Ребекка отступала, но понимала, что от вампира и оборотня ей не скрыться. Особенно, если этот вампир — твой родной брат. Вот бы, если позвать на помощь… Но Элайджа в другом конце дома. Ее не услышат. — Ну что же ты бежишь? Что дерзишь старшим? — его голос был мягок и вкрадчив. — Как ты мог снова позвать его в наш дом? Из-за него Мария находится при смерти. — Она всего лишь разменная монета, — Джон дернул плечом. — Зато твои братья поостерегутся лезть на рожон. — Разменная монета? Мэри? — Ребекка была поражена. И ее брат, тот самый, который был хорошим другом раненой, молчал. Более того, он был согласен с Джоном. Ребекку охватил ужас. — Да, — подтвердил Финн, руша последние надежды сестры. — Монета. Ребекка поняла: надо бежать. Скорее, со всех ног, в дом, где хотя бы Элайджа мог их защитить. Но она забыла одно правило: не поворачивайся к врагу спиной. Солсбери тут же оказался сзади. — Куда бежишь? — он почти нежно вывернул ей руку, а потом укусил в запястье. Мария и Элайджа беспокоились: был уже поздний вечер, а Финна все не было дома. — Пойду поищу его, быть может, он в саду. Ты побудешь пока одна? — спросил Майклсон, надевая плащ. Он беспокоился и за брата, и за любимую. — Хорошо, — Мария кивнула. — Ребекки тоже давно не видно. Я волнуюсь. — Я посмотрю ее, — мужчина наклонился, поцеловал ее и вышел. Уже стемнело. Дорожки парка были покрыты тенями. Вокруг не было ни души. На одной из аллей Элайджа заметил, что что-то темнелось. Подойдя ближе, он на миг замер на месте: это была Ребекка. Сердце дало перебой. Элайджа мгновенно наклонился, подхватил девушку на руки и понес ее в дом. — Что случилось? — Мария не знала, что думать, когда вампир занес в гостиную Ребекку и положил ее на диван. — Я не знаю… — прошептал мужчина. За все время он первый раз растерялся. — Она лежала на дорожке в парке. Я не знаю, как она там оказалась. — Смотри, — взгляд девушки упал на запястье подруги. — Это же… Она перебралась поближе и подняла руку Ребекки к свету. — Укус оборотня, — Майклсон в шоке посмотрел на нее. Видимо, прикосновение к ране было болезненно для Ребекки, и она, застонав, открыла глаза. — Что случилось? — Мария помогла девушке сесть. — Финн… Это Финн. — Как Финн? Что с ним? Он был с тобой? На него тоже напали? — засыпали ее вопросами. — Нет… Это он… привел сюда Солсбери, — заметно было, что каждое слово дается ей с трудом. — Как привел? — Элайджа отказывался понимать. — Он же раскаивался… — Нет… Нет, — Ребекка усмехнулась. — Он не раскаивается. Наоборот. Он полностью на стороне богослова. Последнее слово девушка будто выплюнула. Едва она успела рассказать все, что произошло, на пороге гостиной появился и сам герой дня. Волосы его были растрепаны, а с лица не сходила какая-то безумная ухмылочка. — Ну что, сестричка? Все выложила? А я-то думал, что ты не будешь доносить на старшего брата, — он покачал головой. — Я в тебе ошибался. — Это мы в тебе ошибались, — выступил вперед Элайджа. — Уходи отсюда. — Ааа… Младший братец? Хотя да, для остальных ты старше, — он улыбнулся. — Для остальных. Что ты еще можешь сделать, чтобы защитить их? Ты серьезно думаешь, что этим ты их спасешь? Нет… Нет. Они обречены. Обе. Как и вы все. — Финн, да что с тобой? — Мария приподнялась на локтях. Ей уже было трудно даже сидеть. — Со мной? Ничего. А вот с вами… Вы погрязли в этом мелком мирке. Дружба… Любовь… Это все пустые слова. Ничто. — А как же Сейдж? — даже Ребекка забыла ненависть к выбору ее брата. Ее настоящего брата. — Сейдж? Да, она была уникальной. Пока не обратилась. Пока не растеряла весь свой дар и не продемонстрировала, что мифическая любовь для нее важнее реальной власти. Магии. Она жалка. Как и все вы. Он развернулся, собираясь уйти, но повернулся опять. — Аривидерчи! — его губы скривились в ухмылке. — Встретимся через три дня. Когда вы все умрете. После ухода Финна ребята переглянулись. Такого предательства они не ожидали. Что случилось с тем, кого они знали всю жизнь? Что на него нашло? Тем не менее, нужно было действовать. Хотя бы продержаться до прихода Сейдж, Кола и Клауса. Следующие пара дней прошли в молчании. Никто из них не покидал комнату, придерживаясь принципа, что вместе не так страшно. Ребекка и Мария слабели с каждым часом. Начинался бред, жажда. Запасы в доме кончились за считанные часы, а покидать их Элайджа боялся. Наконец, отлучившись ненадолго, он привел служанку, которой тут же внушили не кричать и не бояться. И вообще по возможности не двигаться. Но и она долго не продержалась. Финна не было слышно, но напряжение все равно чувствовалось. В доме был враг. Клаус и компания вернулись на рассвете третьего дня. Они были веселы и радостны, что им удалось найти лекарство, причем оно было под рукой и практически в неограниченном количестве. Но лишь переступив порог дома, ребята почувствовали опасность. — Что такое? — Клаус не понимал, в чем дело. — Ребекка? Почему? — Ребекка! — подлетела к новой раненой Сейдж. — Что случилось? Почему и у тебя укус? — Это Финн… — прохрипела та. Ее лицо уже было землистого цвета. — Что? Финн? Каким образом? — в глазах Кола читалось непонимание. — Да, это я, — послышалось со стороны. Все повернулись на голос. В проходе, прислонившись к косяку двери, стоял Финн Майклсон. — Точнее, мой хороший друг. — Какой еще друг? — Клаус непонимающе посмотрел на него. — Ну как, какой? Тот самый, которого вы запретили приводить сюда. Только вот, старший здесь я. И я решаю, кто будет сюда приходить, а кто — нет. Глаза Никлауса вспыхнули. — Это отродье укусило Ребекку? Оно? — его глаза опасно сощурились. — Я спрашиваю, ОНО? — Да, это сделал Джон Солсбери. И я ни в чем не виню его. — Да как ты!.. — Что? — Финн поднял брови. — Ты нас предал, — голос Клауса похолодел. — Ты сам выбрал свою участь. Раньше, чем кто-либо успел заметить, Никлаус метнулся к брату, и вонзил ему кинжал в сердце. Со времен Александра, Ник всегда держал несколько кинжалов при себе. На всякий случай. И вот, в это печальное событие, они пригодились. Сейдж стояла и смотрела на тело, лежащее на ковре. Это был тот, которого она любила? Или нет? Она не могла сейчас сказать. Вроде бы все внешние признаки указывали на то, что это он, но в то же время его поведение говорило об обратном. Это был не он. И она несмотря на всю ее любовь к нему не стала бы сейчас его оживлять. Он уже причинил много горя тем, кто был близок и ему, и ей по совершенно непонятной причине. Но и оставаться дольше здесь, без него, нет сил. И она решила: она поможет им, проследит, чтобы девочки выздоровели, и уйдет. Просто уйдет. Здесь не ее место. Не когда Финн мертв. Может быть, когда нибудь потом… Но не сейчас. Не сейчас. Не сейчас. — Вы нашли лекарство? — озабоченно спросил Элайджа. — Да, оказалось, оно всегда было при нас! — Кол не смог не вставить слово. — То есть? — Майклсон поднял бровь. — Это моя кровь, — Клаус подошел к Марии и закатал рукав. — Пей, тебе сейчас больше нужно! Девушка осторожно взяла протянутую руку и прокусила кожу, добравшись до артерии. Кровь ударила в горло. С каждым глотком ей становилось все лучше и лучше. Боль проходила, рана на шее заживала. Наконец она оторвалась от руки друга и вытерла рот. — Спасибо. А теперь Ребекка. — Хорошо, — Клаус подошел к сестре. — Милая, ты как? — Дай кровь. Кровь! — Ребекка была не в состоянии разговаривать: она жаждала крови. Ник протянул ей руку, а она жадно вцепилась в нее, прокусывая запястье практически до кости. Через пару глотков ей стало лучше. Девушка отпустила руку брата и облизала губы. — Я в порядке. — Что будем делать с Финном? — Кол взглянул на труп брата. — Я позабочусь об этом, — Клаус перекинул тело через плечо и ушел с ним на второй этаж. — Ребята, — тихий голос Сейдж позвал оставшихся. — Я покидаю вас. — Что? Но почему? — Мария резко развернулась к подруге. «Мне здесь не место», — хотела сказать девушка, но ответила другое. — Финн теперь мертв. И неизвестно, когда очнется. Я не могу быть здесь, зная, что он лежит где-то рядом с клинком в сердце. Что он хочет убить всех вас. Свою семью. Поэтому я ухожу. — Но куда ты пойдешь? — Мэри все еще продолжала беспокоиться за свою подругу. — Я вампир, Мари, — ласково улыбнулась ей Сейдж. — Не пропаду. Вечером девушка стояла на пороге дома, который еще несколько дней назад был ей родным. Оставалось сделать всего шаг и потерять его навсегда. Или шаг назад. Но она не могла. Не могла жить тут, зная, что Финн изменился. Настолько изменился. Она должна выяснить, что случилось. Пусть уйдут годы, но она выяснит. Сейдж оглянулась. За ее спиной был холл, где еще недавно они принимали Генриха с супругой. Еще недавно. В прошлое полнолуние. Девушка вздохнула. Эта семья изменила её жизнь, открыла новый путь, подарила любовь. Теперь она пойдет по этому пути сама. А любовь… Любовь она вернет. Чего бы это ни стоило. — Ну, здравствуй, Джон Солсбери! — трое мужчин окружили богослова. — Знаешь, сегодня не полнолуние, и тебя твоя сущность не спасет. Хотя я до сих пор не понимаю, как оборотень умудрился стать богословом? А? Ты же богопротивная, богомерзкая тварь! И богослов. Не стыкуется! Кол прохаживался перед секретарем и высказывал все, что накопилось. — Вот зачем? Зачем тебе понадобилось нас трогать? Жил бы себе долго и счастливо, псалмы читал. А тут… Нет, дорогой Джон. Живым ты отсюда не уйдешь. — Вы твари! — выплюнул Солсбери. — Мрази, недостойные ходить по земле! — Ты достоин. — Достоин! Я спасаю души, а вы? Вы их губите! — А ты? Скольких людей ты убил? Никого? Не верю! Иначе ты бы не стал оборотнем. Так сколько? Сотни? Тысячи? Миллионы? Не ты ли та самая чума, что косит деревни? Не ты ли уничтожаешь город за городом? Но нет… Тебе этого мало… Ты решил ударить выше. И покусился на кого? На девушек! Ты не мужчина, Солсбери! Не мужчина. Из-за спины оборотня появились еще двое. Это были Клаус и Элайджа. — Знаешь, — задумчиво сказал Элайджа. — Следовало бы, чтобы ты на себе почувствовал всю ту боль, что чувствовали Мария и Ребекка. Но это, увы, невозможно. Тогда пойдем по другому пути. Он наклонился так, чтобы его глаза были на уровне глаз волка. — Ты будешь пить аконит каждый день, три раза. По литру. До тех пор… Пока не умрешь. Ты понял? — Понял, — заторможенно проговорил Солсбери. Внушение сработало. Одной из проблем было то, где держать тело Финна. После непродолжительной дискуссии по этому поводу было решено заказать гроб с приделанными к нему колесами, чтобы удобнее было перевозить. Еще одной проблемой было то, что оставаться в городе было не безопасно. Все знали, что Солсбери ходил в их дом, и его пропажа, а потом и обнаруженное тело, могли бросить сильную тень на их репутацию. Их могли разоблачить. Поэтому они решили уехать. Снова. Всю свою жизнь они бежали, всю жизнь скрывались. Пора положить этому конец. Там, на новом месте, не здесь! Там у них все сложится. Ребекка смотрела вдаль. Когда? Когда уже они смогут жить спокойно, не боясь, что их обнаружат, не защищаясь от безумных врагов? Когда? Занимался рассвет. Карета ехала вдаль, под стук копыт и дребезжание колес. Мария обернулась, посмотрела туда, на запад. Прощай, Лондон! И до новых встреч!