Сквозь века

Ручьи были самым отдаленным местом от деревни, куда разрешалось ходить. Потом начинались непролазные леса, изредка встречались болота, крутые овраги, которые, отступив всего на шаг от края, вполне можно было не заметить. Это было последнее место, куда бегали играть непослушные дети, и уж точно последнее, куда их отпускали родители. В полдень третьего дня середины второго месяца лета на лужайке, покрытой ярко-зеленой муравой, развалились четверо. — Нет, я отказываюсь верить, что, если мы вздумаем-таки уйти, Финн пойдет с нами, — протянула белокурая девушка, чьи волосы были заплетены в «корзинку». — Мне кажется, он скорее останется с матерью, нежели покинет её. — А я вам говорю, я слышал, как он молился предкам, чтобы они помогли нам в дороге, и ему вместе с нами! — отстаивал свою позицию русоволосый юноша с янтарными глазами. — Вряд ли он с нами пойдет, Кол, — покачала головой девушка, что болтала ногами, лёжа на животе, и играла травинкой. Её длинные светлые волосы, обычно заплетенные в тугую косу, были распущены и разметались по плечам и по траве. — Он сторонится нас. — Рано или поздно он должен будет примкнуть к нам, — брюнет с карими глазами надкусил травинку, отобранную у подруги. — Мы его семья. — А мама? — подняла голову Ребекка. Элайджа на секунду замолчал, задумываясь, и только хотел ответить, как вдалеке показалась быстро увеличивающаяся точка, вскоре оказавшаяся Клаусом. Он мчался на полной скорости и был сильно напуган. — Мама! — вскрикнул он, подбежав, и упал на колени. — Мама… — Что случилось? — говорившие вскочили и обступили Никлауса. — Что с мамой? — испуганно вымолвила Ребекка. — Отец… Он пришел, они ссорились, он бросил какой-то мешок, кричал, что всех убьет… — парень замолк, тяжело дыша и невидяще глядя вперед. — А дальше? — ребята пытались его растормошить. — Что дальше-то случилось? — А дальше, — Клаус замолчал, а потом заговорил снова, пустым голосом. — Дальше он бросился на маму. Я пытался её защитить, но он просто откинул меня, как… как… Он пробил ей рукой тело… Она глядела на него, словно не дыша… Я думал, я умру… А потом он вырвал ей сердце. Ребекка вскрикнула и упала на землю. Кол и Элайджа стояли, потеряв дар речи. Мария замерла, не смея шелохнуться. Клаус уронил голову на руки. — Где она? — широким шагом поляну пересекал Финн. — Я хочу видеть её, где она? — Ты мне не веришь? — Клаус прищурился, а в его голосе послышались нотки шипения. — Знай же, что не один ты любил её! — Клаус, успокойся, — Финн посмотрел на брата истинно взглядом Эстер, когда та успокаивала разбушевавшегося мальчишку. — Я верю тебе, и я хочу её видеть. — Она дома, — Ник сорвался с места, поднимаясь. — Идемте. Оцепенев, с трудом веря в происходящее, ребята через силу заставили себя двигаться вперед. В доме их застало малоприятное зрелище — на полу с дырой в груди лежала их мать, рядом валялось ее сердце, а неподалеку из мешка выкатывались головы. Повсюду стоял запах крови и смерти. — Кто это? — Кол непринужденно присел около мешка и приоткрыл его, разглядывая содержимое. — Видимо… из деревни, — Финн не уточнил, да это и не было нужно. Все и так прекрасно поняли, кто были эти люди. — Мы должны ее похоронить, — промолвила Ребекка, едва пришедшая в себя после пережитого потрясения. — Конечно, — кивнул Клаус. — Рядом с Генрихом. Девушка кивнула, с трудом сдерживая слезы и наклонилась, последний раз проводя рукой по лицу матери. — Я только… заберу медальон… на память… о ней. Похороны прошли в полном молчании. Никто был не готов проститься с этой преданной своей семье женщиной и любящей матерью. Она помогала всем, кому могла, всех беря под своё покровительство. Когда Мария потеряла родителей, Эстер первая стала заботиться о них с Татьей, вырастив их. Всё, что она делала — она делала во благо семьи. Другой такой не будет. С тяжелым сердцем покидали ребята родные края — им нечего здесь больше было делать, зато они уходили все вместе. Стоя на самой окраине леса, перед тем, как нырнуть под своды деревьев, Ребекка обернулась. Это селение она видела в последний раз. Здесь прошло её детство, началась юность. Здесь она могла вырасти, выйти замуж и растить детей с любимым мужем. Но судьба распорядилась по-другому… Что из всего этого выйдет? Кто знает? Они старались подальше уйти от знакомых селений, где знали, кто они. Деревень практически не встречалось, а те, что встречались, не подходили для того, чтобы там обосноваться. Торопиться им было некуда, и ребята шли прогулочным шагом. Наконец, вдали показалось небольшое селение, размерами оно было поболе предыдущих, состоящих из двух-трех домов. — Что будем делать? — Ребекка издали рассматривала деревеньку. — Нас много, люди могут испугаться. Что мы скажем? — Прикинемся обычными людьми, — Кол пожал плечами. — Скажем, что ехали в повозке, а когда спускались с горы, у нее отлетело колесо и мы чуть не разбились, но нам повезло, и мы отделались лишь потерей памяти. Нас нашла знахарка и помогла нам поправиться. Она же нам и рассказала о трагедии. И вот мы решили найти какое-нибудь поселение и начать все с начала. Мы поблагодарили знахарку и пустились в путь. И вот мы здесь. — Да, братец, — хмыкнул Клаус. — Тебе бы сказки писать. — Так мы идем или нет? — Нетерпеливо поинтересовалась Ребекка. — Да, дорогая, идем, — Клаус взял ее за плечо и тихонько потянул за собой. Селение и правда было небольшим, но здесь их приняли радушно. Выслушав их историю, сочувствующие жители разрешили им поселиться здесь. Их приютила одна старенькая бабушка, у которой не было детей. Мария с Ребеккой помогали ей по дому, а мужчины охотились с остальными. Никто и подумать не мог, что рядом с ними живут вампиры. Мария собирала цветы. Завтра был праздник — день весеннего равноденствия — и по этому случаю все дома были украшены цветами, а на завтра готовились вкусные кушанья. Праздники здесь встречали всем селением. Жить здесь представлялось чем-то сказочным после пережитых ими несчастий, но это была отдушина, которая залечивала их раны. Им действительно нравилась эта привычная для них жизнь. — Мария! — к ней, запыхавшись, подбежал Элайджа. Она поднялась как раз тогда, когда он остановился рядом с ней. — Это тебе. Он протянул ей огромный букет самых разнообразных полевых цветов. Это было очень красиво. — Спасибо, — она улыбнулась и слегка зарделась, когда подняла взгляд от букета. — Охота была удачная? — Да, мы завалили несколько диких быков и тучу птицы, — они, улыбаясь, продолжали смотреть друг другу в глаза. — Увидимся дома, — Элайдже нужно было вернуться к другим охотникам. — Увидимся, — Мария смотрела ему вслед, вдыхала запах цветов и думала, что иногда жизнь должна что-то отнять, чтобы потом вознаградить в сто крат. Когда Мария вернулась, Ребекка выкладывала пирог. — Разожги, пожалуйста, огонь, — попросила она подругу. Поставив корзину с цветами на скамью, Мария развела огонь и стала помогать Ребекке. — Мальчики принесли птицу. — Отлично, будет жаркое, — она занялась отличным жирным гусем. — Мне нравится в этой деревне, Мария, — Ребекка поставила пирог в печь и занялась следующим. — Здесь хорошо… Именно такую бы жизнь я хотела. Я хочу остаться здесь так долго, как только можно. — Мне кажется, тут всем понравилось. А поэтому, вряд ли мы вскоре куда-то уйдем. И… Мне тоже здесь очень понравилось. Так что я на твоей стороне, — Мария улыбнулась подруге. Они уже заканчивали, когда из своей комнаты появилась миссис Флауэрс. Это и была та женщина, что предоставила им кров. — Уже все готово? Молодцы! — похвалила она их. — Еще не совсем, миссис, — ответила Мария, вытирая руки о полотенце. — Еще остались цветы. — Вы и цветов принесли! — взмахнула она руками. — Вот умнички! Никак на вас не нарадуюсь! Была уже поздняя ночь. Мария стояла во дворе и, подняв лицо к небу, смотрела на звезды. Небо было чистое. Все созвездия были как на ладони. Сзади кто-то к ней неслышно подошел. — Красиво, правда? — Элайджа тихо остановился рядом. — Да, очень, — Мария по-прежнему куталась в шаль, ей было не холодно, но так ее словно кто-то обнимал. Он шагнул к ней и теперь практически касался лицом ее волос, вдыхая свежий аромат. Для Марии этот вечер был полон романтики. Темное небо. Яркие звезды. Ночная прохлада. И Элайджа, которому тоже почему-то не спится. Элайджу же что-то тяготило. Ему чего-то не хватало. Или кого-то. Ему нравилась Мария. Нравилась ее открытость, искренность, доброта, забота, но было что-то еще. Что-то, идущее от самого сердца и отключающее разум. Что-то, чего он хотел больше всего на свете. Элайджа отвел ее волосы, и она почувствовала его дыхание у себя на шее. Мария закрыла глаза. Похоже, шаль ей сегодня больше не понадобится. Недаром говорят, что в ночь Равноденствия случаются чудеса. Они дышали в такт. — Мария, — сказал ей Элайджа почти на самое ухо, — я люблю тебя. Мария открыла и снова закрыла глаза. Спасибо, Господи! Господи, спасибо за эти слова, за этого человека, за эту ночь! Она обернулась, и они оказались лицом к лицу. — И я тебя, Элайджа. Очень сильно. Он аккуратно обнял ее за талию и поцеловал. Мария замерла, а потом ответила на поцелуй, нежно обнимая его за шею. Сейчас они были счастливы, и где-то глубоко в сознании у каждого из них появилась мысль, что больше всего на свете он бы хотел не отпускать другого. Они еще долго стояли так, самозабвенно целуясь, под ночным небом, полным звезд, и освещаемы лишь луной. Потом они просто стояли в объятиях друг друга и смотрели на небо. — Сегодня ночь Равноденствия. Загадай желание, — прошептал ей Элайджа, легко целуя ее в волосы. Мария улыбнулась ему в ответ и откинула голову ему на плечо. — Всегда любить друг друга, несмотря ни на что. — Согласен, — он повернул голову и легонько поцеловал ее в губы. Прошло два года. За это время Майклсоны полностью влились в жизнь этой деревеньки. Дружили с молодежью, пользовались доверием и благосклонностью старших. В самой семье отношения тоже наладились. Финн больше не предпочитал семье одиночество, он был со всеми. Ребекка заботилась о младших в селении и стала им старшей сестрой. Клаус, Кол и Элайджа много охотились и приносили деревне большую добычу. Мария занималась хозяйством и помогала миссис Флауэрс по дому. В тот день Мария с Ребеккой шили одежду, сидя у окна и разговаривали. В дверь постучали. Ворвалась взволнованная Трейси. — Вы не видели Маргарет? Девушки синхронно покачали головой. — А что случилось? — Ее нигде не могут найти. Похоже, она пропала, — Трейси готова была разрыдаться. — Как, пропала? — девушки вскочили с места. — Ее уже ищут? — Да, прочесывают деревню. — Тише, тише, не плачь, — Мария погладила девочку по голове. — Мы ее обязательно найдем. Поиски результатов не дали. Хотя нет, был один: Маргарет в деревне не было. Вечерело. Все собрались на центральной площади. — Куда она могла пойти? — Тут только лес кругом. — Зачем ей нужно было идти в лес? — Но в деревне все прочесали. Здесь ее точно нет. — Значит, идем в лес. — Кто пойдет? — бросили клич. Пошли все. Женщин хотели оставить, но тех, кто был близко знаком с маленькой Маргарет, было не остановить. Темнело. Дело близилось к полуночи, а крики и поиски результата не давали. Мария взглянула вверх. На небе сияла полная луна. Полнолуние. Плохой знак. Внезапно откуда-то справа сквозь крики ищущих раздался отчаянный крик: «МАРГАРЕТ!!!», затем полный ужаса визг и страшный рев. Все на секунду замерли, а потом бросились туда. Ребекка и Мария неслись следом. Они не использовали свои сверхспособности, привыкнув жить как обычные люди. Весь народ вывалил на небольшую полянку. — Маргарет! Амелия! — раздались крики. Мария, выбежавшая прямо по центру развернувшейся картины, замерла на месте. У нее сперло дыхание. На поляне лежало растерзанное тело маленькой Маргарет, а рядом, разрывая в клочья тело светловолосой Амелии, чей крик они слышали, стоял огромный темно-коричневый волк, такой темный, что казался почти черным. В его глазах блестела полная луна. Мария замерла. «Оборотень». И что теперь делать? Мария почувствовала на своем плече чью-то руку. — Иди назад, — прошептал ей Элайджа. — Но… — Назад! Уходите все. Мария подчинилась и ушла в тыл, наблюдая, как мужчины медленно берут оборотня в кольцо. То, что это оборотень, никто из селян не сомневался: волки такими огромными не бывают. Зверь прижал уши и оскалился, потихоньку отступая. Ситуация ухудшалась тем, что оружия ни у кого не было. Были лишь обычные мечи. Отступая, оборотень оперся на задние лапы и взвился в воздух, целясь в одного из защитников. Послышался крик, и волк отплюнул кусок мяса. Похоже, это была голова. Трейси взвизгнула. Ребекка ее увела чуть назад и попыталась успокоить. Она хотела туда, в бой, где сражались ее братья, ведь в конце концов она была вампиром и была сильнее оборотня. Но показать свою силу, открыть себя перед друзьями и знакомыми, многие из которых возможно погибнут сегодня… Нет, это было выше ее сил. Она обняла Трейси и продолжила наблюдать за битвой. Внезапно раздался крик. Девушки похолодели. Этот голос был им очень хорошо знаком. — Кол! — задыхаясь, Мария рванулась вперед, но ее остановил рык чудовища, полный боли: на руке, в которую вцепился монстр, Кол всегда носил серебряный браслет, подарок матери. Девушек как громом ударило. Серебро! Они переглянулись. — Идем, надо достать серебро, — Ребекка кивнула к деревне. — Заодно предупредим в деревне и отведем Трейси. Пошли, — Мария подошла к девочке. Она была неподвижна. — Похоже, она потеряла сознание. Вернемся скорее. Они подхватили девочку и, увеличив скорость до максимальной, побежали к деревне. В деревне все были испуганы принесенными новостями. — Оборотень! На нас напал оборотень! — слышалось повсюду. Семьи Маргарет и Амелии рыдали. Трейси пытались привести в чувство — она была жива. Женщины стали быстро искать по домам серебро. Кто-то привез из Европы столовые приборы, у кого-то был подсвечник, а у кого-то — просто монета — в ход шло все. Один из селян, старый дед, принес старинный кинжал из серебра. Он сказал, что если вырезать этим кинжалом у оборотня сердце, то он умрет. Мария с Ребеккой поблагодарили старика и, подхватив собранное, понеслись обратно, сначала на обычной, а потом и на полной скорости. Факелы, освещавшие раньше поляну, были частью потушены. Осталось всего несколько штук. Земля была усыпана раненными и убитыми. Кто где было не разобрать. Пользуясь полутьмой, девушки раздали серебряные оружия тем, кто еще держался на ногах. Дело пошло лучше. Оборотень хотел сбежать, но ему не давали, постоянно полосуя серебром. Когда они уже надеялись, что победа на их стороне, зверь взмахнул лапой, снося голову еще одному, щелкнул зубами. На этот раз это был Клаус. Ребекка рванулась к брату. Элайджа перехватил кинжал, выпавший из руки брата, и поразил монстра в самое сердце. Оборотень упал. Он был еще жив. — Вырежи! — крикнула ему Мария. — Тот старик сказал вырезать ему сердце, только тогда он умрет! Элайджа кивнул. Нажав на нож, он стал прорезать им шерсть и кожу. Наконец зверь затих. Вырезанное сердце, стукнув еще два раза, замолкло навсегда. Все было кончено. Усталые охотники откинулись на землю. Надо было помочь раненным и похоронить убитых. Колу становилось все хуже и хуже. Когда его перенесли домой, он метался в бреду. Клаус просто лежал без сознания. Выживших раненных почти не было. Никого, кроме этих двоих. Ребекка с Марией не отходили от них ни на шаг. Раздался стук, и на пороге дома показался староста деревни. Он был самым старым и уважаемым человеком в селении. Все обернулись к нему. — Кхм… — он откашлялся. — Вы очень много сделали для нас, и мы понимаем это. Вы спасли нас от оборотня. Это неоценимая помощь. Без вас мы бы не справились. Но есть непреложные законы. Законы природы. И один из них гласит, что тот, кого укусит оборотень сам становится оборотнем. Мне жаль… Но либо ваши братья должны умереть, либо уйти отсюда. — Мы их не оставим, — поднялась Ребекка. — Вы сами сказали, что обязаны им победой, так почему же нас гоните? — Вы можете остаться, но они… Во имя безопасности деревни… — Мы все понимаем, — Мария положила руку на руку Ребекки. — Мы уйдем. Только дайте им поправиться. Староста кивнул и смущенно откашлялся. — Это справедливо, — он потоптался на пороге. — Ну, прощайте. Он вышел и закрыл дверь. — Что он себе позволяет?! — Финн был на грани. — Он прав, — Мария помолчала. — Он защищает свою семью. Ну, или ему так кажется… — Но мы же вампиры! На нас яд оборотня действует иначе! — Да, — Мария кивнула, обтирая Кола. — От него мы умираем. С Клаусом дела обстояли иначе, нежели с его братом. Он быстро пошел на поправку и был почти здоров. — Почему так? — он осматривал свою руку, не понимая причины своего выздоровления. — Может, потому что ты наполовину оборотень? — предположила Ребекка. — И ты более устойчив к яду. — Может быть. — Слушайте, — Элайджа оперся о спинку кровати, — может, как наша кровь целебна для человека, так кровь гибрида, твоя, Клаус, излечивает от яда оборотней? Ребята переглянулись. — А что? Можно попробовать. Терять нечего. Клаус достал со стола ножик и разрезал себе запястье. Затем он прижал порез ко рту брата. Тот, находясь в беспамятстве, сначала отталкивал руку, а потом вцепился в нее мертвой хваткой. Все с интересом и тревогой наблюдали за происходящим. Чем больше Кол пил, тем больше рана бледнела и вскоре затянулась совсем. — Ну, брат, ладно, хватит, всю кровь выпьешь, — Клаус вяло выдергивал руку. Наконец Кол отпустил и, облизнувшись, вытер рот от крови. — Какой деликатес. Спасибо, брат. Что спас меня, — он поднял взгляд и оглядел стоящих рядом людей. — Вам всем спасибо. Из деревни они вскоре ушли. Селяне смотрели на них с сожалением. Они знали, почему они уходят, и гордились ими, тем, что они не бросили друг друга. За это время они полюбили их и хотели, чтобы они остались, но закон есть закон. Майклсоны же чувствовали предательство. Они ничего селянам плохого не сделали, жили с ними в мире, и вот… Кто поручится, что это не повторится вновь? В другое время, в другом месте? Повторится, обязательно повторится. А значит, надо жить для себя. Для себя и для семьи. Не выделяться, но жить только для себя, не для других. Потому что когда начинаешь жить для других, эти другие обязательно ответят. И, в большинстве своем, неблагодарностью.