XIII. Затмение

             Нас колонной по одному загнали в черный проем. Я шел пятым. Вряд ли тут обычно набирается больше пяти желающих – столько добровольцев в Темное королевство и за неделю не поступает, – но сейчас моими соседями оказались шестеро преступников, выбравших иммиграцию вместо больших сроков заключения. Все они носили одинаковые бесформенные комбинезоны, выданные полицией. Только я да темноволосая девушка передо мной были в гражданском.       Когда я шагнул в зев того, что называется «порталом», на мгновение вокруг остался только холод и абсолютная тьма. Помещение по другую сторону оказалось огромным и темным, но прежде чем я успел оглядеться, идущий за мной парень оттолкнул меня в сторону. Я споткнулся и уронил маленькую сумку, которую только и позволяли взять с собой.       Йома с оранжевой кожей, наш гид (или надзиратель?), прошла последней и встала рядом с порталом, сложив руки на груди и загораживая нам выход. Очень вовремя – пара зэков уже посматривали на пути к отступлению. Нам говорили, что после портала дороги назад больше не будет, но вряд ли все мы смогли бы поверить в это без ненавязчивого напоминания.       – Это все, Дайма?       Мы дружно заозирались в поисках источника голоса, но я никого, кроме нашей группы, не заметил.       – Да, последняя партия, – подтвердила оранжевая йома. – Теперь они твои.       – Благодарствую.       И владелец голоса вышел из-за края портала прямо перед нами.       Я взглянул на него и тут же отвел глаза в отвращении. Существо больше походило на животное. Стояло оно на четырех ногах с копытами, причем передние ноги были немного длиннее задних. Туловище его почти полностью покрывал короткий, щетинистый мех. Короткий, щетинистый, зеленый мех. Между лопатками извивалась дюжина щупалец, тоже зеленых. По отдельности все это не так уж страшно. Я знал, что в Темном королевстве обитают странные твари. Нет, больше всего меня потрясла его голова, вернее, лицо. Пусть кожа зеленая, пусть нижняя челюсть деформирована двумя выпирающими вверх, почти до скул, клыками-бивнями, но в целом лицо оставалось до дрожи человеческим.       Кончик одного из щупалец больно щелкнул меня по носу.       – Не отворачивайся, – велел зеленый йома. – Посмотрите на меня хорошенько, вы все. Три года назад я стоял на вашем месте и выслушивал ту же самую речь, которую скормлю вам сейчас. Три года назад я был человеком. А еще через три года мое место можете занять вы.       Теперь я не мог глаз оторвать от зеленой твари. Человек?! Это было человеком?! Меня вдруг замутило.       Монстр прошелся вдоль нашей нестройной шеренги, на каждом задерживая тяжелый, внимательный взгляд.       – Вообще-то, – продолжил он, – раз вас сегодня так много, то велика вероятность, что хоть один да окажется изуродованным не меньше меня, а то и больше. Разумеется, Дайма, – он кивнул в сторону оранжевой йомы, все еще стоящей рядом с порталом, – более типичный случай. Большинство йом, сделанных из людей, остаются похожими на людей. Но учтите, что есть и другой вариант, и он может достаться вам. А теперь посмотрите друг на дружку.       Я нерешительно глянул вправо, влево, запоминая лица соседей – темноволосой девушки и зэка, пихнувшего меня в спину.       – Видите ли, – продолжил зеленый йома, – через шесть месяцев хотя бы один из вас уже будет мертв. Некоторые не переживут превращение. Сейчас такое случается не так часто, как раньше, но все равно случается. Кто-то погибнет, не совладав с магией или попав под смертельное заклятье того, кто не научился контролировать силу. А кто-то покончит с собой, потому что не сможет смириться с тем, во что превратился, или если с самого начала был не в себе. Если решите, что смерть – лучший выход, никто вас останавливать не станет. Даже сейчас в Темном королевстве нет места слабакам и трусам.       Он развернулся обратно и остановился напротив девушки рядом со мной.       – Ты, – произнес он. – Ты ведь беременна?       – Может, и да, – она зажмурилась.       – Ты понимаешь, что, придя сюда, обрекаешь своего ребенка на жизнь чудовища, если, конечно, не допрыгаешься до выкидыша в ближайшие недели?       – Мне все равно, – прошептала она, потом повторила громче. – Наплевать. Там, снаружи, моему ребенку легче не будет.       И зеленый кентавр двинулся дальше.       – Наверно, вы сейчас гадаете, не запугиваю ли я вас. Что ж, правильный ответ – да. Я действительно вас запугиваю. Там, на Земле, вам, наверно, говорили, что как только пройдете через портал, обратной дороги не будет. Это не совсем так. Последний шанс у вас есть прямо сейчас. В эти минуты вам всем надо сделать выбор. Или вы проходите в дверь вон там, – он махнул щупальцем в сторону темного пятна в дальней стене, – получаете прививку магии и начинаете новую жизнь йомы, или топаете обратно в портал, и Дайма стирает вам память о нашей скромной беседе. Как только магия коснется вас, выбора вам не останется, потому что даже если вы и вернетесь на Землю, вы все равно останетесь одними из нас. Если вы прошли через портал в поисках магии или вечной жизни, возвращайтесь прямо сейчас, потому что здесь вы не за этим. Здесь последний круг ада, мальчики и девочки. Последнее прибежище для отчаявшихся. И вам надо решить, насколько же вы потеряли надежду.       Тишина. Зеленый йома опустился на живот рядом с Даймой, оранжевой йомой-женщиной, и разглядывал нас омерзительно человеческими глазами. Я заставил себя не отводить взгляд хотя бы секунду. А потом наклонился за сумкой и отправился в путь к далекой двери.       У меня-то не было никакой надежды, никакого выбора. Назад я не хотел. Никогда, ни за что. Это ведь еще два года...       Услышав позади шаги, я оглянулся. За мной шла та девушка. Заключенные еще топтались около портала и двух йом, словно никак не могли решить, как им поступать.       Когда я добрался до дальнего конца, оказалось, что проход в стене закрывала всего лишь темная штора. Я отодвинул ее и оказался в маленькой комнате. Вдоль двух стен выстроились скамейки, а нас поджидали четыре йомы. Одна из них держала папку-планшет.       – Имя, гражданский номер? – подала голос та, что с планшетом.       – Дэвид Сантори, – ответил я. – 095C-3668-J980-A.       Она выудила ручку из кармана на поясе и нацарапала что-то на бумаге.       – Теперь туда, – кивнула она в сторону другой йомы, тоже женщины, но ростом за два метра. Я подошел и встал перед ней.       Она даже не спросила, готов ли я или что-то в этом роде, а просто показала на меня пальцем. Нечто вроде черной молнии сорвалось с ее руки мне в грудь. В животе заурчало, я сглотнул, чувствуя желчный привкус.       – Добро пожаловать в Темное королевство, парень, – произнесла йома с планшетом. – Садись и жди. Обычно это быстро проходит.       Я поплелся к одной из скамей, потирая затылок – в нем что-то покалывало.       Брюнетка появилась из-за шторы следующей, процедура повторилась. Потом пятеро зэков заходили по одному: сначала парень, который толкнул меня, потом единственная девушка в их группе, блондинка, которую я бы счел симпатичной, если бы в тот момент меня интересовала красота, и остальные, друг за другом – здоровенный широкоплечий мужик, потом один со шрамом на лице, и еще один парень, невысокий, щуплый, смуглый и смазливый . Он несколько раз оборачивался, словно ждал еще кого-то.       Но больше из-за шторы никто не показался. Когда обработали и его, мы еще подождали несколько минут, пока не вошел зеленый «кентавр».       – Один зассал, да? – спросила йома с планшетом. Зеленый усмехнулся.       – Ага, сбежал назад на милость полиции. Я всегда произвожу такое впечатление. Интересно, с чего бы это? Я так понял, ты с ними закончила?       Все закивали.       – Ну, тогда топаем дальше.       И нас повели через лабиринт туннелей вниз, в зону, служившую, по-видимому, казармами. Я пытался запоминать повороты по символам на стенах, но скоро безнадежно запутался.       Мы остановились перед узкой дверью, ничем не отличавшейся от всех остальных узких дверей по дороге. К косяку прислонился очередной крупный йома: ростом под два метра, темно-красная кожа, фасетчатые, как у насекомого, глаза и усики-антенны на лбу.       – Сантори, Рашид, будете спать здесь, – объявил зеленый йома. Красный лишь фыркнул.       – Очередные твои нежные птенчики, Бан? Ничего, мы найдем, куда их употребить, хотя, на мой вкус, они слишком худосочные.       Душа у меня ушла в пятки, когда из комнаты донесся грубый хохот. В коридор высунулись еще три головы – желтая, темно-синяя и бирюзовая. И все три улыбались совсем не дружелюбно.       – Для тебя я «сержант Бан», Муравей, – огрызнулся зеленый йома, – и я надеюсь, что они останутся пригодны для работы и учебы. Понятно?       Красный йома (он и вправду сильно смахивал на муравья) молчал, пока одно из щупалец Бана не врезало ему по носу.       – Да, – надулся он и добавил, когда щупальце снова поднялось к его лицу. – Сэр.       – Так-то лучше, – и зеленый повел остальную нашу группу дальше по коридору, а мы с темноволосым курчавым пареньком, Рашидом, остались. Я замер, стараясь не глядеть на громадного йому, а мой сосед побрел вперед...       ...и уткнулся в широкую грудь верзилы.       Муравей запустил лапу в темные кудряшки юного преступника и задрал ему голову, чтобы смотреть прямо в глаза.       – А теперь я должен кое-что вам разъяснить, – проскрипел он. – Я здесь главный, и вы двое будете делать все, что я вам скажу. Понятно?       – Понятно, – ответил Рашид.       Я вжался в дальнюю стену, стараясь не привлекать к себе внимания Муравья, но было слишком поздно. Фасетчатые глаза уставились на меня.       – Понятно? – повторил Муравей, теперь с легким раздражением. Я сглотнул.       – Абсолютно. Сэр, – добавил я.       Муравей издал причудливый треск – наверно, он так смеялся.       – Ну что, хотя бы один из вас соблюдает вежливость, – он шагнул вбок, давая нам пройти в дверь по одному. – Ваши кровати нижние по обе стороны двери.       Ну конечно, самые позорные места. Дело принимало очень знакомый оборот, и я вспомнил всех отморозков, чьи издевательства мне доводилось выносить. Только в этот раз их главарь выше на голову, наверняка умеет пользоваться магией и убьет меня, если вздумаю выступать. Вряд ли кто-то из старших йом вмешается вовремя и спасет меня.       Я занял койку у двери и свернулся на незаправленном матрасе, пока четверо старших обитателей болтали, а Рашид прислушивался к ним. Я был слишком подавлен, чтобы обращать внимание на окружающий мир. Голова болела, пересохшая кожа горела и словно натянулась. Хотелось в душ и спать, но и то, и другое мне не светило. О господи, здесь почти что хуже, чем там, откуда я сбежал! И здесь я застрял на всю жизнь.       Так что надо не ударить в грязь лицом – подбадривал я себя.       Ужин вечером состоял из коричневой кашицы, наваленной на серое нечто вроде хлеба. Пока я раздобыл первую порцию, оно уже было еле теплым и совсем остыло, когда я прополз в очередь к стойке за добавкой. Быстрее я пробиться сквозь толпу йом-курсантов не мог, даже если бы хотел – пусть я чуть выше среднего роста, но жутко тощий, и на горьком опыте я научился не влезать в драки. В общем, хотя жратва здесь так себе, но ее намного больше, чем мне доставалось дома последние несколько месяцев. Может, через пару недель я отъемся и перестану напоминать ходячий скелет.       Отпив из жестяной кружки, я обнаружил, что вода, по крайней мере, чистая.       Не успел я покончить с добавкой, как синевато-фиолетовая йома-женщина забрала нас с Рашидом и всех остальных в тюремных робах и обычной одежде. Она провела нас в большое помещение, уставленное полками, где нам выдали спецодежду – безрукавки, штаны с дырками для хвостов, нижнее белье и сандалии – по три смены всего, кроме обуви. Вся одежда была кремовых или бежевых тонов, на рубашках разные ядовито-пурпурные символы, и все, кроме сандалий, велико на несколько размеров. Нам разрешили оставить старую одежду, но запретили носить ее, пока не закончим обучение.       Меня отправили в угол за занавеской переодеться. И только сняв свои вещи, я понял, насколько же здесь холодно. Ледяной воздух вгрызался до костей, и я влез в новую форму как можно быстрее. Лучше выглядеть смешно, чем замерзнуть до смерти.       Как ни странно, одевшись, я почти согрелся, хотя руки остались голыми. Наверно, на ткани было какое-то заклинание.       По дороге назад я потерялся, пришлось попросить какую-то йому – такую же, как ты, так правильнее, не забывай, – показать мне дорогу. И когда я добрался до своей казармы, очень порадовался, что нам выдали новую одежду, потому что старая почти вся исчезла.       Не веря глазам, я таращился на бардак на своей койке. Кто-то, должно быть, вывернул мою сумку, вытряхнул из нее вещи и забрал все ценное, включая саму сумку. Остались лишь старые фотографии и прочие безделицы, ценные только для меня. Одежда исчезла, кроме той, что я принес из раздевалки. И немного денег, что остались после билета на самолет через Тихий океан, тоже пропали. И книги, и музыкальные капсулы, и плеер. Я чуть не разревелся, но все соседи по комнате сидели рядом и следили за моей реакцией. И я отказался как-либо реагировать. Я просто сгреб под подушку остатки милых пустяков и улегся, подложив руки под голову и глядя в дно верхней койки, не обращая внимания на шорохи и смешки вокруг.       Никто со мной не заговорил, и слава богу. Вряд ли я смог бы тогда удержаться от слез. Ну почему же я такой трус…       Постепенно я погрузился в беспокойный полусон. Не привык спать в одном помещении с кучей посторонних, вот и просыпался несколько раз – почти каждый раз, когда мои соседи шевелились, бормотали во сне, начинали или прекращали храпеть, а пару раз – безо всякой причины, от духоты. Снов своих я не запомнил, но мог представить, что мне снилось.       Я нисколько не отдохнул, когда желтый йома, чьего имени я еще не знал, скинул меня с койки на следующее утро. Просто схватил простыню и стащил ее вместе со мной с матраса на пол. Вообще-то на полу лежать было не намного хуже, чем в этой постели. Прохлада пола казалась даже приятной для горячей, стянутой кожи. Руки, ступни и подбородок болели, и я умирал с голоду, так что заставил себя сесть, а потом и встать. Я так и спал в одежде. К счастью, свободная ткань робы хуже выглядеть от этого не стала.       Я проследовал в хвосте вереницы других курсантов в довольно обшарпанную общую душевую и на несколько минут получил в свое полное распоряжение одну из душевых кабинок без дверей. Прохладная вода успокаивала раздражение, и хотя кожу по прежнему тянуло, но сухость прошла. Я почесал пару покрасневших и зудящих мест на груди и бедрах, а когда вышел из душа, обнаружил, что кто-то сбросил мою одежду в лужу на полу. Виновника я определить не мог, так как все уже ушли, но мое подозрение пало на Муравья и его дружков. В общем, я философски пожал плечами, натянул мокрую одежку и отправился в столовую, где получил миску холодной грибной размазни и ломоть серого подобия хлеба. Сожрав все, я так и не наелся, но на добавку времени не хватило, потому что сержант Бан уже пришел за мной и остальными новичками.       Мы прошли за ним по длинному серому коридору в средних размеров класс с рядами каменных скамей и небольшим возвышением спереди. И ничего похожего на кафедру. Йоме, которая будет тут читать лекции, явно придется говорить по памяти.       Темноволосая якобы беременная девушка сидела рядом со мной. Она робко улыбнулась мне. Я успел улыбнуться в ответ, а потом о скамью рядом с моей рукой щелкнуло щупальце.       – Слушай внимательно, Сантори, – прикрикнул Бан. – Важная информация, между прочим.       И он снова, как вчера, стал расхаживать взад-вперед, заглядывая нам в глаза.       – Вы все, семнадцать человек, прибыли сюда за последние две недели, – вещал он. – Поступившие пораньше в курсе, что мы ждали вчерашнее пополнение, чтобы сформировать полноценный учебный класс. Я – сержант Бан. В следующие три месяца я ваш начальник. Обращаться ко мне «сэр». Вообще ко всем йомам, кроме курсантов вроде вас, обращаться «сэр» или «мэм». Обращение к генералам – «милорд» или «миледи». Не забывайте об этом – некоторые из них очень не любят нарушителей субординации, и все они намного сильнее нас. Если кто-то спросит ваше звание или часть, отвечайте, что вы курсанты из бригады генерала Джаспера, легиона лорда Нефрита. Хотя вряд ли вы встретите их светлостей, пока будете учиться. Если вам отдают приказ, выполняйте в точности, без промедлений, без споров. Вам скажут, когда можно задавать вопросы. В период обучения будете заниматься в данном составе, но работать придется вместе с соседями по казарме. Если между вами и другими членами разных групп возникнут трения, это ваши проблемы, потому что мне есть чем заняться и помимо разруливания свар между всякой шушерой. Учитесь сосуществовать друг с другом.       Вдруг зеленый четвероногий резко остановился.       – Те, кто здесь подольше, уже слышали, но я повторю для новоприбывших. У всех вас разовьются магические способности, у некоторых уже процесс пошел. Так вот, магия – не игрушка, и если в первый месяц попытаетесь ею пользоваться без разрешения инструкторов, то будете сурово наказаны. Использование магии – огромная нагрузка на не привычные к ней организмы, мы в год теряем по двадцать душ из-за истощения магических сил. Все остальные подробности вам расскажут инструкторы на занятиях. Есть вопросы?       Всех нас речь Бана малость ошарашила, потому что никто не подал голоса. Никто даже не шелохнулся. Любое движение привлекло бы внимание лектора, а кому это надо?       Через несколько секунд молчания Бан собрал нас и снова вывел из класса.       Следующим уроком шла физическая подготовка, или, как выразился Бан, «попытка понять, кто из вас знает хоть что-то об оружии и борьбе, чтобы самому себе ноги не оторвать». От него явно не требовалось обучать нас, потому что он улегся в углу и с ухмылкой наблюдал, как с нами занимается другая йома.       – Так, слушаем сюда, – у инструкторши не росло щупалец, зато был кнут, и она щелкала им для внушительности. – Начнем с небольшого спарринга. Ты с ним, ты с ней, ты…       Она прошлась вдоль шеренги, ставя в пары тех, кто еще выглядел по-человечески, с более типичными йомами постарше. И лишь когда она дошла до конца ряда, я сообразил, что мне в противники назначили знакомого желтого типа. Приятель Муравья растянул рот в щербатой ухмылке, и я невольно съежился. Я уже давно научился распознавать тех, кому нравится издеваться над другими, и понял, что ничего хорошего не предвидится.       Йома-инструктор отвела нас на застеленную матами площадку слева. Ну зашибись. Вообще-то будущие травмы от рук желтого парня меня беспокоили больше, чем ушибы от падения на голый пол.       – Ладно… как тебя, Сантори, да? Посмотрим, на что ты способен. Браунинг, ты с ним помягче.       Желтый йома хохотнул. Омерзительный вышел звук. Я сглотнул и сжал кулаки. Может, если она увидит, что я совсем не умею драться, она остановит нас? Когда я подписывал иммиграционные анкеты, я соглашался пройти военное обучение, но я думал, что мы будем использовать магию.       Надо ж быть таким наивным…       Я не успел даже врезать ему. Желтый сделал ложный выпад мне в лицо слева, а потом пинком в живот согнул меня пополам. И для полного счастья он стоял на краю матов. Честно говоря, вряд ли он осознавал, насколько слабым я окажусь или что я приземлюсь за пределами матов, когда он нокаутировал меня.       Наверно, я разбил подбородок о камень, когда рухнул на пол. По крайней мере, так я себя чувствовал, когда очнулся. Но точно не помню, потому что я вырубился, не долетев до пола.       Когда я пришел в себя, я лежал на спине на узкой кровати, а в челюсть мне словно кувалдой заехали со всего размаха. Сесть я даже не пытался, слишком больно. А еще слабость, головокружение и вообще отвратительное самочувствие.       Наверно, любой другой бы в этот момент задумался, не пора ли домой, но у меня не было дома. Только вот это все.       – Бан, что ты сделал с бедолагой?       Голоса я уже какое-то время слышал, но, только услыхав имя, потрудился сосредоточиться на них.       – Да обычный учебный режим, – донесся оправдывающийся голос сержанта. – Ничего бы с ним не случилось – он же прошел медосмотр и признан годным, раз его допустили к нам.       – Медосмотр человеческими врачами в Хрустальном Токио, которые понятия не имеют, как велика нагрузка на организм при трансформации в йому! Не сомневаюсь, по их стандартам он здоров, но у нас несколько иные требования. Сколько раз я пытался донести эту мысль до них, но меня никто не слушает, потому что у меня нет медицинского образования, черти его задери…       Когда я сумел приподняться на локте, рука в перчатке как раз отдернула штору вокруг моей кровати. На секунду я остолбенел. Так вот как выглядит настоящий, живой кристаллотворец… Интеллигентные темные глаза, лицо можно запросто назвать прекрасным, темные волосы небрежно заплетены в косу и перекинуты через плечо. В тот момент он сердился, из его невероятных глаз чуть искры не сыпались. Я его не узнавал, хотя смутно припоминал, что видел его пару раз по телевизору рядом с лордом Жадеитом. Ну почему я не мог найти хоть немного похожую на него девчонку и осесть на Земле?       Кое-как мне удалось собрать мозги в кучку.       – То есть, вы отправите меня обратно? – спросил я и тут же с опозданием добавил. – Милорд.       Незнакомец, несмотря на раздражение, не производил впечатления типа, который способен сделать со мной что-либо нехорошее, если я забуду обращение по титулу. Но внешность бывает обманчива. Принц-консорт Цоизит выглядит как ангел, если не знать о его репутации.       – Генерал Александрит, – представился он. – Нет, мы не собираемся тебя возвращать. Не можем. Даже если закрыть глаза на технические вопросы, это категорически запрещено по нашему соглашению с Хрустальным Токио. Ты здесь застрял навсегда, и я приложу все силы, чтобы ты выжил.       Он присел на край кровати, приложил раскрытую ладонь в перчатке к моей груди.       – Ощущение может показаться необычным. Постарайся не двигаться, – произнес он, закрывая глаза.       Согласен, ощущение странное. Кожу покалывало там, где он ее касался, и могу поклясться, что кристалл-подвеска на его шее сверкнул. Потом он открыл глаза и мотнул головой.       – У тебя вообще нет запасов выносливости. Не удивительно, что ты вырубился с одного удара. Кожа да кости, ничего больше. Надо перевести тебя на еду получше, чем рацион курсантов, а не то нагрузки превращения в йому убьют тебя.       – Никаких привилегий! – проскрежетал Бан по другую сторону занавески.       – Это не тебе решать, – прикрикнул на него Александрит. – Пока что он будет есть – и спать! – здесь, в лазарете. Потом поговорю с Джаспером, посмотрим, куда его пристроить. Мы не можем позволить себе потерять ни одного мало-мальски образованного человека.       И до конца дня он велел мне не подниматься с постели, и даже сам подавал мне обед и ужин. Не знаю, что там готовили, но вроде на ощупь не грибы. Плевать мне было на еду. Куда больше мне нравилось смотреть на него. Такая красота, такая мягкая властность в словах и жестах…       Неудивительно, что некоторые люди считают их ангелами или богами.       Бан забежал ко мне один раз после ужина, мотнул башкой, фыркнул и вышел, не сказав ни слова.       Александрит тоже покачал головой, когда зеленый йома исчез.       – Ты понимаешь, – спросил он, – что мне придется вернуть тебя на его милость уже завтра утром?       – Разумеется, милорд.       Обращение по титулу уже не казалось мне столь вычурным. Пусть он не бог, но весь мой опыт общения с Александритом показывал, что он достоин уважения. И пусть я не был до конца уверен, что выдержу возвращение в учебный режим Бана так скоро, но я собирался постараться. Что угодно, лишь бы сидящий рядом со мной остался доволен.       Кажется, ночью мне снилось что-то приятное, хотя утром, я, как всегда, ничего не помнил.       Когда я проснулся, Александрит уже ушел, и завтрак мне подала йома, и она же отправила меня в больничную ванную. Я долго наслаждался ощущением теплой воды на стянутой и сухой коже, но потом выключил душ и потянулся за полотенцем. Я все еще витал в облаках эйфории, пока случайно не задел себя по больной руке и с ужасом увидел, как ноготь на левом большом пальце отлетел, оставив под собой голую мякоть. От дуновения воздуха ранка тут же вспыхнула болью, и я заскулил, как собака. Разглядывая руки, я обнаружил, что и другие ногти потеряли цвет и вспучились по краям, явно собираясь отслоиться в ближайшее время.       Я сунул палец в рот и стал сосать его, как младенец-переросток, но никак не мог смириться с происходящим. И тут мне в язык вонзилось что-то маленькое и острое, растущее из пострадавшего пальца. Коготь. У меня росли когти. Я превращался в йому.       Я еле успел вытащить палец изо рта, прежде чем меня стошнило в ванну. Я уселся на краю ванны, обхватил себя за плечи, дрожа и не обращая внимания ни на жжение облезшего ногтя, ни на отвратительный запах из ванны.       Я же сделал выбор.       Да, но откуда мне знать, что это за выбор?! Я понимал, что превращусь в нечто не совсем гуманоидное, может, даже в монстра вроде Бана, но только сейчас я по-настоящему поверил в это. Меня будто пнули ниже пояса.       Я... Я не мог закончить мысль даже про себя. Не то снова бы вырвало. И дрожал я не только от холода.       – Я…, я, – прошептал я, сглотнул, загоняя желчь на место, в желудок. – Я йома!       И тут же прикрыл рот ладонью – не ожидал, что последние слова выкрикну. Лучше не стало, меня все так же мутило.       – Да, это так, – раздался вдруг голос, тихий, нейтральный, доброжелательный, и я обмер. Покраснев, как обваренный, я схватил полотенце с вешалки справа, чтобы прикрыться.       – Неприятно впервые понять, что с тобой происходит, да? – спросил генерал Александрит, подпирая косяк двери. – Не волнуйся. Все будет хорошо.       – Да откуда вам знать?! – вспылил я. – Вы-то нормальный, даже к-кра… – я постеснялся произнести слово «красивый» вслух, но ничего другого мне на ум не пришло. Он лишь головой мотнул.       – Вообще-то мало кто из кристаллотворцев может считаться нормальным по человеческим стандартам, и я в их число не вхожу. Секундочку, – он нагнулся неуклюже и стал стягивать один сапог, пока я таращился, не понимая, чего он хочет добиться.       А потом увидел и понял.       – Привыкнуть можно к любой хрени, – заметил Алекс, складывая удлиненные пальцы ног, чтобы запихать их в сапог. – А теперь вытрись и оденься, я перевяжу тебе палец, и успеешь еще съесть второй завтрак, прежде чем Бан заберет тебя.       Когда он развернулся на выход, я нашарил еще одно полотенце. Кстати, он ничего не сказал насчет неуважительного обращения к нему. Может, я ему нравлюсь?! От этой мысли где-то внутри зародился маленький теплый комок и не покидал меня весь тот день. Уверен, каждый раз, когда я глядел на большой палец с нашлепкой из розового геля, на моем лице расплывалась совершенно дурацкая улыбка.       «Не все так плохо, – утешал меня Алекс. – Во время обучения тебе рассказывают всякие страшилки и дают понять, насколько тяжела может быть жизнь йомы, чтобы увидеть, на что ты годишься, если вдруг опять начнется война. Хотя большинство из вас и близко не подпустят к боевым действиям, – он поморщился с отвращением. – Но по большей части быть йомой далеко не так ужасно, как вам внушают Бан и другие сержанты».       Слава богам, меня освободили от физкультуры. Я и сейчас не особо хорошо владею навыками боя врукопашную. Мама очень строго внушала мне, что драться нехорошо, а после ее смерти все вокруг убеждали меня, что я гожусь только на роль жертвы. Когда я очутился в Темном королевстве, стереотип у меня уже сложился. Я могу применять боевую магию, даже оружием немного владею, но голыми руками – увольте.       Ни с теорзанятий, ни с общественных работ никто меня не отпускал, однако Алекс умудрился пристроить меня к делу полегче, чем мытье полов или помощь на кухне: ассистентом преподавателя на курсах ликвидации безграмотности для взрослых. Туда ходили и Муравей, и мой бирюзовый сосед по имени Ким. Как оказалось, почти никто из бывших заключенных не умел толком читать – потому-то Александрит и назвал меня «образованным», хотя я школу не заканчивал. Но если Александрит думал, что те, кому я помогаю на занятиях, станут относиться ко мне мягче, то он капитально ошибался.       Напали на меня примерно через неделю после выписки из лазарета. Времени как раз хватило, чтобы все ногти на руках и ногах облезли, а голые участки начали подживать, но кожа еще не загрубела, и челюсть только начала деформироваться в нынешнюю форму и отчаянно болела.       Я все еще питался в лазарете и как раз шел туда на ужин, когда столкнулся с идущими навстречу Браунингом и Кимом. Я занырнул в боковой коридор, чтобы обойти их, но они свернули следом за мной. Я остановился и развернулся к ним.       – Что вам надо? – спросил я.       Если бы я посмотрел вниз, то заметил бы, что Браунинг отводит ногу для пинка в живот, но я не ожидал неприятностей. Так что, сложившись пополам, я мог только смотреть, как из-за угла появляются другие фигуры и окружают меня. Ким держал меня за руки, пока Браунинг и остальные били.       И все молчали. Наверно, это было самое странное. Обычно такие типы не упустят ни единого шанса громко оскорбить жертву, но в узком коридорчике стояла тишина, которую нарушали только удары плоти о плоть да случайные всхлипы, если я не мог удержаться. Это пугало.       Наверно, надо было закричать, позвать на помощь, но мне это даже в голову не пришло. Никто никогда не выручал меня, так с чего сейчас будет иначе? Бан же ясно выразился, что я должен решать конфликты с соседями сам. Так что пусть повеселятся. Я привык к синякам и болячкам.       А потом чей-то сапог врезался мне в живот, и внутри будто лопнуло что-то. Я вдруг понял, что они так просто не остановятся.       Меня сейчас убьют.       Как ни странно, это меня успокоило. Со смерти матери жизнь кормила меня дерьмом, и было приятно осознать, что если расслаблюсь, сдамся, то все это скоро кончится.       Я обмяк в руках обидчиков, уронил голову на грудь. Побои не прекратилась, но я отстранился, словно где-то далеко калечили не меня, а неизвестный кусок плоти. И тут сквозь веки мелькнула розовая вспышка.       – Прекратить немедленно!       Голос знакомый, но я уже не мог и не хотел поднимать голову в его сторону. Что здесь делает генерал Александрит? Наверно, это сон.       – Ты, как тебя? Ким! Опусти его… да не бросай, черт тебя побери!       Холодный камень под боком и спиной еще немного подтолкнул меня в сознание. Со стоном я разлепил глаза.       – А теперь к стене – все вы! Да, и ты, Рашид, тоже! Мне плевать, что ты делал или не делал, потому что ты даже не попытался их остановить! Вы хоть в курсе, какое наказание положено курсантам за драки? Так вот, скоро узнаете!       С трудом наведя резкость, я увидел, что голос Александрита мне не приснился. Генерал стоял на входе в туннель, в глазах – зловещий бело-золотой огонь, на лице гнев, воздух вокруг рябило от непонятно откуда взявшегося ветра. Куда делся вежливый целитель из моих воспоминаний… Если бы я присутствовал целиком, так сказать, я бы испугался.       На минуту упала тишина, никто не шевелился. Я очухался достаточно, чтобы ощутить жгучую боль где-то во внутренностях, и съежился, всхлипывая. Наверно, Александрит меня услышал, потому что он развернулся ко мне, и я опять, как загипнотизированный, тонул в его золотистых глазах.       Мне показалось, мы так простояли несколько часов, хотя вряд ли прошло больше пяти минут. Дальше я только запомнил, как Александрит разворачивается к кому-то еще. Кажется, я даже уловил промельк серой униформы, взволнованные темные глаза и тонкие черты лица, но не слышал, о чем они говорили, и почти не заметил, как увели остальных курсантов. Я лишь плавал в тумане боли, пока Александрит, уже без сияния, опустился на колени рядом и пытался мягко, но настойчиво развернуть меня, чтобы осмотреть. Потом с его пальцев на мою несчастную побитую тушку потекли медно-рыжие искры, и от внезапного исчезновения боли я даже потерял сознание.