Напополам

Серый дым мягкими волнами поднимался вверх и растворялся в ночной прохладе воздуха. Вокруг было тихо, даже слишком. Казалось, будто все звуки вдруг исчезли, оставив после себя лишь липкую тишину. Блондин стоял возле открытого настежь окна и выкуривал очередную сигарету, устремив взгляд на спящий город. Дороги пустовали, а на улице не было видно людей, что являлось редкостью для Лос-Анджелеса. Обычно каждый второй житель города ведёт довольно активную ночную жизнь, даже несмотря на то, что все клубы закрываются в два. Билл сделал последнюю затяжку и затушил сигарету в пепельнице. Возвращаться обратно совершенно не хотелось, но и скрываться в этом коридоре до утра он, увы, не мог. Рано или поздно Том бы всё равно оторвался от создания новых звуковых дорожек и заметил его отсутствие. В комнате было довольно темно и прохладно, а ещё – всё так же тихо. Именно за это он и любил их студию. Чаще всего они с Томом были здесь одни, их никто не тревожил, не беспокоил и не отвлекал, поэтому они могли полностью сосредоточиться на процессе творения новых произведений. Однако сегодня Биллу было противно всё. Даже такая любимая студия стала казаться каменной тюрьмой с холодным полом и железными решётками. Том сидел спиной к входу и медленно покачивал головой в такт какой-то мелодии. В целом он выглядел довольно расслабленным, но при этом внимательным и сосредоточенным. Он всегда был таким, когда принимался за работу. Билл какое-то время постоял в проходе, а после, едва не наступив на лежащего рядом Пумбу, направился к своему дивану, где мечтал слиться с тёмно-бордовой обивкой, чтобы лишний раз не попадать в поле зрения Тома. Он ненавидел себя. Ненавидел за то, что своим желанием и чёртовой спешкой вновь оттолкнул от себя брата, который только начал делать первые шаги по направлению к нему. Билл даже подумать не мог, что утром после той самой волшебной ночи он вновь встретится с привычным холодом близнеца. Готовя в приподнятом настроении завтрак, он надеялся хотя бы на робкое касание губ плеча или щеки, но никак не на то, что Том просто зайдёт на кухню и, налив себе стакан воды, бросит ему сухое “Доброе утро”. Билл думал, что его сердце остановится прямо там. Нет, не думал. Он надеялся. Блондин не понимал, что такого могло случиться с его братом за несколько часов, ведь ночью всё было просто прекрасно. Он пытался поговорить с Томом, но тот лишь отмахивался и говорил, что всё в порядке. И это, конечно же, была ложь. Младший близнец догадывался, что, наверное, всё дело в их слишком быстром поцелуе, ведь брат явно не был готов к тому, чтобы так скоро всё вернуть. И если раньше это казалось Биллу хорошей идеей, которая сможет хотя бы немного убрать пропасть между ними, то сейчас он корил себя за то, что подтолкнул Тома к этому. Однако в его голове не укладывалось одно: почему брат просто не скажет ему об этом? Почему он молчит и избегает любого контакта? Билл бы всё прекрасно понял, если бы Том, обдумав всё произошедшее, попросил бы его подождать. Он терпел три года и готов был терпеть хоть всю жизнь, если это гарантировало бы ему полное восстановление прежних отношений с близнецом. – Ты уже вернулся? Задумавшись об очередных проблемах с братом, Билл и не заметил, как виновник всех его терзаний уже около минуты не сводил с него взгляд. Том знал, что гложет Билла. Знал, но не понимал, как объяснить ему то, что с ним творится. Он знал, что близнец сейчас усиленно винит во всём себя, и ему хотелось собственноручно разукрасить самому себе лицо за то, что вновь причиняет любимому человеку боль из-за своих личных тараканов в голове. – Да. Молчит. Отвёл глаза в сторону. Что с ним? Он ведь никогда не был трусом. Тогда почему так трудно взять и поговорить? – Том? Билл снова делает первый шаг, и Тому стыдно. Стыдно, ведь в их проблемах именно он всегда был голосом благоразумия, а теперь эту роль приходится брать на себя его близнецу, который к такому, чего уж таить, совершенно не привык. Но прошедшие годы выбили из него гордость, выжали его тело, как тряпку, выпуская её по капле. Теперь ему было всё равно, кто из них сделает первый шаг. Главное – чтобы он вообще был сделан. Старший не ответил. Голова медленно опустилась вниз, а взгляд встретился с полом. Ему по-прежнему стыдно и неудобно перед ним, ибо даже сейчас, когда они, казалось бы, помирились, он продолжает причинять брату боль. Что он вообще за человек такой? Как Билл может его любить? Он ведь только и делает, что топчет его чувства и сжигает всю его любовь, словно инквизитор. – Ты не хочешь поговорить со мной? Молчит. – Что я сделал не так, Том? Брюнет вернул голову в прежнее положение и посмотрел на близнеца. Его голос срывался, и Том понимал, что он снова на грани. Всю эту неделю он держал в себе очередную порцию боли, но сейчас, видимо, сил больше не осталось. И Том ненавидел себя за это. Ведь причинять боль любимому человеку – самое отвратительное, что может быть. – Что? Нет же, Билл, ты не виноват. – Это из-за поцелуя, да? – Нет… То есть да, но дело не совсем в этом. – Твою мать, Том! – блондин резко вскочил со своего места и направился к креслу, в котором сидел его близнец. – Ты можешь сказать, в чём, чёрт возьми, дело?! Хватит мучить меня! Если тебя что-то тревожит, то ты всегда можешь сказать об этом мне, даже если это я во всём виноват! – Я просто не хотел, чтобы ты брал всю вину на себя. – Я уже взял, Том. Говори, что не так. Том вновь отвёл взгляд в сторону. Как ему сказать? Он ведь посмеётся и назовёт его дураком. Хотя так, в принципе, и есть на самом деле. Он дурак. – Том! – Я хочу тебя. Молчание. Билл, казалось бы, перестал дышать. – Что? – Ты всё прекрасно слышал. Он поднялся со своего места и, отодвинув брата в сторону, подошёл к столу, забирая с него бутылку пива. Жаль, что сегодня они не захватили чего-нибудь более алкогольного. Виски ему бы однозначно не помешал. Билл улыбался. Всё оказалось не настолько плохо, как он успел себе надумать, но ничего понятного по-прежнему не было. Разве плохо хотеть человека, которого ты любишь? – Разве это проблема? – Да, Билл, это проблема, – вздыхает и, сделав глоток, возвращает бутылку на место. – Но почему? Мы любим друг друга, что в этом плохого? Рано или поздно мы бы всё равно потрахались. – В том-то и дело, что рано или поздно. А я хочу тебя всегда. После той ночи я просто не могу перестать думать о тебе, понимаешь? – Нет, не понимаю, Том, – голос Билла становился более твёрдым, брат понимал, что он начинал закипать. – Мысленно я ещё не готов к тому, чтобы всё вернуть, но физически я ужасно тебя хочу. Блондин хитро улыбнулся. Медленной походкой он подошёл поближе и остановился напротив близнеца. – Бедняга, – он провёл пальцами по мягкой щеке и опустил руку брату на плечо, – ты, наверное, дрочишь в ванной, пока я не вижу? Взгляд брюнета стал слишком жёстким и холодным. О да, Билл знал, что попал в точку. – Что, серьёзно? – блондин не сдержался и залился громким смехом, параллельно придвигаясь к брату ближе. – Не смешно. – А, по-моему, очень, – Билл кокетливо улыбнулся и провёл носом по горячей шее. – Не дразни. Однако слова Тома не возымели должного эффекта. Вся ситуация до ужаса забавляла младшего близнеца, поэтому он продолжил свои манипуляции, хоть и прекрасно знал, что играет с огнём. Возбуждённый Том всегда был слишком диким и резким, и младший понимал, что в любую секунду он может оказаться нагнутым над первой попавшейся горизонтальной поверхностью. Но близнец терпел. Брюнет понимал, что такая быстрая близость может стать их очередной ошибкой, однако Билла это, судя по всему, не волновало. Он влажно целовал его шею, ласкал языком напряжённые вены, тёрся носом о небритые щёки и оглаживал нежными руками подтянутое тело. Нет, он вовсе не хотел прямо сейчас возобновлять их интимные отношения, ему просто до безумия хотелось заставить Тома чувствовать себя некомфортно. Можно сказать, это была его маленькая месть за всю прошедшую неделю. – Билл, хватит, – руки Тома с силой обхватили худые бока, когда горячие ладони брата забрались ему под футболку, – ты ведь сам знаешь, что нам не стоит этого делать. – О чём ты? Билл играл с ним. Том прекрасно понимал это, но не реагировать на его ласки не мог. Тело слишком сильно соскучилось по прикосновению любимых губ и пальцев, поэтому оторваться сейчас от брата было для него сродни самоубийству. – Перестань строить из себя дурака. Том закипал. Его начинало раздражать поведение Билла. Он понимал, что ещё немного, и этой очаровательной, маленькой, подтянутой и невероятно упругой заднице точно не поздоровится, чего допустить было никак нельзя. Нет, он, безусловно, хотел Билла. Хотел до такой степени, что яйца сводило лишь от одного взгляда на него. Когда между ними была стена, он ещё держался, но сейчас, когда доступ к самому желанному телу был вновь открыт, ему буквально срывало крышу. Но… Он боялся. Нет, не самого секса. А того, что может за ним последовать. Он ещё не мог полностью принять ситуацию и решить, стоит ли всё возвращать обратно. Вдруг завтра он поймёт, что лучше будет оставить всё на своих местах, что тогда? Ему не хотелось обнадёживать Билла, глаза которого уже не прекращали блестеть. Том понимал, что в его мыслях они вновь стали счастливой парой, и это ему не особо нравилось, ведь, по сути, ничего решено ещё не было. Любил ли он Билла? Безусловно. Он и не переставал его любить. Хотел ли его? Конечно. Мечтал ли он об их прежних отношениях? Да, но… В том-то и дело, что в этой ситуации слишком много “но”. Если раньше им было на них плевать, то сейчас, когда они придерживались этих “но” уже три года, в их головах начали рождаться сомнения. – Ты сейчас доиграешься, и я натяну тебя прямо на этом полу. По коже блондина прошлись мурашки. Том всегда мог завести его лишь одной своей грязной репликой, которых у него в запасе обычно было невероятное множество. Он сильнее сжал пальцы на широких плечах и уткнулся лбом в изгиб смуглой шеи. – Чёрт. – Заводит? – усмехается. Ему нравится реакция Билла. – Очень. Младший убрал руки с плеч брата и отступил на шаг назад. Его игра вышла из-под контроля, поэтому продолжать было нельзя. Он понимал страх Тома, понимал его переживания и неуверенность. И Билл готов был ждать столько, сколько потребуется. Главное, что близнец не отвернулся от него вновь, он, наоборот, заботился о его чувствах, боясь вызвать у него призрачные надежды на счастье, которое он, возможно, не сможет ему подарить вновь. Билл был благодарен ему за это. Да, он мучился целую неделю, пытаясь понять, в чём же он провинился, и он, честно говоря, до сих пор немного злился на Тома, но это было не столь важно. Ведь Том беспокоился о нём и его чувствах. Он мог ещё той ночью просто воспользоваться братом, который, чего таить, сразу бы согласился на всё, но он этого не сделал. Он мучил самого себя, но не смел переступать грань, понимая, что не хочет опять причинять боль любимому человеку. – Поцелуешь меня? Билл понимал, что эта затея была глупой до невозможности. Том всё это время пытался объяснить ему, что спешка ни к чему хорошему не приведёт, и он сам прекрасно понимал это, но… Он жаждал этого. Ему необходимо было почувствовать его губы, его тёплые ладони на своих щеках или талии, его горячее дыхание куда-нибудь в шею. В этом он был похож на Тома. Они оба добрались до запретного плода и сейчас, когда все границы были стёрты, сдерживать себя, казалось, было невозможно. – Билл… – Пожалуйста. Всего лишь один поцелуй. Мне нужно это, Том. Брюнет кивнул и подошёл поближе. Ему самому хотелось заполучить хотя бы поцелуй. Надо же, они поцеловались только один раз, а он уже безумно соскучился по этим сладким губам. Руки скользнули по худому телу и остановились на пояснице. Дыхание опалило щеку, которой позже коснулся прохладный кончик носа. Том медлил. Медлил, потому что боялся сорваться. – Том… Закрывает глаза и щекочет пушистыми ресницами кожу возле скулы. Это было так мило, что старший близнец не смог сдержать улыбку. Поцелуй получился медленным, нежным и невероятно сладким. Они неспешно ласкали губы друг друга, прижимаясь телами как можно теснее. В животе у Билла порхали бабочки. Их были тысячи. Нет. Миллионы. Миллионы бабочек щекотали своими пёстрыми крылышками всё, что у него было внутри. Руки Тома были ласковыми, но настойчивыми. Они крепко сжимали его поясницу, однако ниже, к сожалению блондина, не опускались. – Обещай мне, что больше не будешь заставлять меня мучиться. – Обещаю. Улыбается. А в глазах напротив разливается тепло.