Alea est jacta

– Вставай, красавица, проснись, – весёлый голос, прозвучавший над самым ухом, был нагло проигнорирован. Юноша, впрочем, ничуть не расстроился. Когда одеяло поползло вниз, Ада всё-таки соизволила разлепить глаза и практически осмысленным взглядом воззриться на вторженца. Несколько мгновений прошли в напряжённой тишине, а потом в довольно скалящегося Долохова полетела подушка, от которой тот мастерски увернулся. Машинально подтянув колени к груди и поправив сползшую ночную сорочку, некромант приготовилась творить членовредительство – палочка, схваченная с прикроватного столика, нетерпеливо вибрировала в подрагивающих пальцах. Обманчиво спокойно, направив оружие на нарушителя, Певерелл нашла в себе силы спросить: – Какого дьявола ты забыл здесь? Антонин удержался от ответа «тебя, конечно» и улыбнулся так невинно, будто не он стоял в женской спальной. – Обязался же вчера показать, как с метлой обращаться. И вот пришёл выполнять обещанное. А ты подушкой сразу… Девочка хмуро зыркнула на друга, изображающего святую невинность, и, переведя взгляд на настенные часы, простонала: – Долохов, сейчас девять утра. Выходной день! – Так и я о том. Вставай красавица, иначе всё проспишь, – помахав на прощание рукой и добавив, что ждёт в общей гостиной, слизеринец ретировался за дверь, пока заторможенная ото сна ведьма не пришла в себя окончательно. И не прибила на месте же. Минут через двадцать Ада, едва переставляя ноги, спустилась к Долохову. От желания вновь улечься спать её останавливало понимание – друг просто так не сдастся. Так что либо убить, либо согласиться на очередное его безумство. – Отлично выглядишь, красавица, – Антонин белозубо улыбнулся подошедшей девочки, – Готова к подвигам? Некромант скептически хмыкнула: отразившееся в зеркале существо больше походило не на «красавицу», а на самого рядового зомби. Готовность к подвигам тоже была под большим вопросом. – Веди, Сусанин. Постараюсь, чтобы несчастного случая не случилось, но сам понимаешь, утро раннее, тёмный маг невыспавшийся… Подхватив подругу под руку, Долохов потянул её за собой. Первой остановкой после факультетской гостиной стала кухня, где Аду, источающую ауру ненависти ко всему живому, домовики накормили от пуза. Большая чашка с чёрным чаем окончательно примирила Певерелл с жестокой реальностью. Был в детском теле с повышенным метаболизмом большой плюс – нет нужды следить за количеством съеденного. После того, как тарелка с ватрушками (не иначе Антонин попросил приготовить специально для них двоих) опустела, некромант сыто откинулась на высокую спинку стула. – А теперь, друг мой, – слизеринец внутренне подобрался, – Расскажи-ка, как ты умудрился пройти в женскую спальню? Гринграсс говорила, что там стоит сложная защита, пропускающая только деканов и директора. Юноша замялся и даже немного покраснел. Как миновать охранку его научил один из старшекурсников, регулярно захаживающий в комнату к своей невесте. Но способ был весьма экстравагантный. – Ну, слушай. Заклинанию всё равно, в общем-то, какого ты пола. Если ПОВЕРИШЬ, что ты девушка, то пропустит легко. Но думать надо не просто о домашних делах, парнях или шмотках, а по-особому. Менять образ мышления с мужского на женский. Леший, как же сложно объяснить! Неприлично хлюпнув, Ада расхохоталась, не успев отставить вновь наполненную услужливым домовиком чашку. – Долохов, ты же понимаешь, какую пищу дал мне для размышлений! – справившись с собой, Ада стрельнула взглядом в насупившегося приятеля, – Подарю на Рождество тебе не только женское платье, но и бельё. Для пущей простоты смены «мышления». Юноша, хмурясь, свёл брови к переносице, но промолчал. Злобы или желания задеть в шутках подруги не звучало никогда, так что обижаться и отвечать на них резкостью не было резону. – Какие, мисс, у вас нетривиальные фантазии… Прям сочувствую вашему будущему мужу. Некромант совсем уж непристойно для леди из «благородной» семьи показала своему визави язык, после чего тёмные маги разразились смехом. – Боюсь, я так наелась, что тебе придётся тащить до квиддичного поля волоком, – девочка со вздохом поднялась, ощутив, что, и правда, переела. – Ничего, своё добро не тянет. Двигаем тогда, пока никто не опередил. Шагая, опираясь на руку Долохова, Ада с умиротворением, пришедшим после сытного завтрака, смотрела на серое промозглое небо. Они даже остановились ненадолго у самого входа в замок, чтобы полюбоваться: тяжёлые сизые тучи нависали над головами так низко, что, казалось, до них можно было бы дотронуться рукой. – Любишь осень? – вопрос Антонина оторвал волшебницу от ленивого созерцания. Пожав плечами, она потянула юношу за собой, к виднеющимся вдалеке трибунам. – Не то, чтобы уж. Просто тут, в Хогвартсе, красиво. Мечтала попасть сюда, едва услышала историю школы. – Мечта сбылась? – В полном объёме! У меня здесь есть друзья, а программа занятий более, чем познавательна. Только немного сложно… с людьми. Мы не очень-то общительные люди. Под «мы» Ада подразумевала некромантов. Большая часть её собратьев по силе были не только асоциальными личностями, но и обладали тем ещё мерзким характером, густо замешанном на множественных фобиях с маниями. – А по тебе этого и не скажешь. Справляешься достойно, – юноша, ободряя подругу, сжал её руку чуть сильнее, за что был награждён благодарной полуулыбкой. – Годы практики, Тоша. Добравшись до квиддичного поля, в кладовке взяли две наиболее крепкие метлы. Сюда стаскивались непригодные для игры в квиддич, но всё ещё бывшие на лету. Выдернув мешающий прутик, торчащий в опасной близости от того места, куда вскоре придётся устраивать седалище, Ада вопросительно посмотрела на своего друга. Не то, чтобы она так уж горела желанием опробовать данный вид транспорта волшебников, но перспектива полетать в компании Долохова не внушала ни страха, ни опасения. Тот был надёжным парнем, и некромант не сомневалась – если что-то пойдёт не так, её непременно вытащит. – Помнишь же, что Хуч говорила? Так вот, забудь эту ересь. Забирайся в седло и мысленно приказывай метле «вверх». Когда поднимешься над землёй, сразу упирайся стопами в стремена, так устойчивее будет. Пробуй. Я рядом, мелочь, так что не бойся. Серьёзно кивнув, Певерелл слово в слово выполнила указания Антонина. Метла, чуть подрагивая, ощущалась не изрядно покоцанной деревяшкой с прицепленным за каким-то лядом седлом, но цельным магическим артефактом. Всё ещё работающим и готовым выполнять свою единственную функцию – летать. В момент, когда ноги Ады приподнялись над землёй, она уже ничего не слышала из-за бешено стучащего сердца, заглушавшего все иные звуки. Вспотевшие ладони скользили по древку, и некромант подспудно ожидала, что вот-вот рухнет вниз. Вместо этого метла поднималась, медленно набирая высоту. Через пару секунд девочка смогла разглядеть Долохова, зависшего немного ниже её самой. Юноша громко тараторил какую-то успокаивающую ерунду, но слов толком разобрать не получалось – собственный пульс звучал громче всего остального. Страха почти не было, да и какой страх, если там, внизу, не метры и метры свободного пространства, а человек, способный в любой момент подхватить твоё падающее тело? Облизнув пересохшие губы, Ада немного наклонилась вперёд, пришпоривая метлу – и скорость полёта тут же возросла, не достигнув, впрочем, и четверти той, на которой обычно летали игроки в квиддич. Неспешно паря над трибунами, некромант впервые смотрела на мир с высоты. Незабываемое чувство, когда в животе становилось легко-легко, а все проблемы казались совершенно незначительными и неважными, потому что можно лететь вот так, видя все красоты окружающей тебя реальности, не думать больше ни о чём. – Хочу научиться летать без метлы, слышишь, Антошка?! – блестя глазами, прокричала Ада летящему уже бок о бок с ней Долоховому, – Чтобы никаких ограничений, только я и небо! Полуобернувшись и глядя в совершенно шалые глаза подруги, юноша не мог с ней не согласиться. Хотя бы затем, чтобы почувствовать то же упоение и свободу. Они летали ещё около часа, так же неспешно, то снижаясь так низко, чтобы ещё не успевшая пожухнуть трава касалась стоп, то взмывая выше колец для квоффлов. Идиллия, как и разговор, неожиданно свернувший на философские темы, закончилась, когда на стадион пришла тренироваться команда спортсменов. Под шуточки о попугайчиках-неразлучниках слизеринцы спустились и, вернув мётлы на место, побрели в сторону Запретного леса. Антонин предложил, пока лишних глаз не наблюдалось, отойти подальше и скрестить палочки в учебной дуэли. Надо ли говорить, что возражений не последовало? В школе, без постоянной практики, Ада чувствовала себя неуютно – привыкнув с годами и к физическим, и к магическим тренировкам, волшебница без них не могла нормально спать: организм, не получив обычной нагрузки, отрубался далеко за полночь. Громить давешнюю полянку рядом с озером, которую решено было сделать местом постоянных сборов, было жаль и слизеринцы углубились дальше в лес – на самой окраине было более, чем безопасно. Наконец, подходящая полянка, шагов десять в диаметре в самом длинном месте, была найдена. Повесив верхнюю одежду на разлапистое дерево, маги заняли позиции друг напротив друга. – Какие правила, красавица?! – Антонин, поигрывая волшебной палочкой, намеренно рисовался перед подругой. Многообещающе хмыкнув, некромант осклабилась и незамедлительно ответила: – Никаких. Бей всем, чем можешь. Долохов уважительно присвистнул и вмиг стал серьёзным, отложив дурашливый тон на потом. Это совсем не напоминало прошедшую «тренировку» с Элис: оба мага, ни минуты не оставаясь на месте, перемещались, пристально следя за каждым движением оппонента. Первым начал Антонин, выкрикнув «Таранталлегра!». Светло-салатовый луч был легко отражён некромантом с помощью «Протего». А дальше началось форменное безумие: Долохов колдовал, как дышал – заклинания срывались с палочки с такой скоростью, что у урождённой Певерелл не было никакой возможности перейти из защиты в наступление. Девочка едва успевала отражать всё то, что маг щедрым потоком посылал в её сторону: не только в саму волшебницу, но и почву под её ногами, вздыбливая землю, отчего подкинутый заклинанием грунт летел во все стороны, в том числе и в лицо Адены. Сатанея с каждым принятым на щит проклятием, некромант готовила план мести, терпеливо ожидая, пока противник приблизится к нужному месту. Не только Антонин мог похвастаться большим набором заклинаний – Певерелл знала не меньше, но большая их часть была… узкоспециализированной. Вряд ли бы маг, после боя, поблагодарил бы, скажем, за отмершую руку или ногу. Правда, к чести Долохова, он тоже не использовал все известные ему заклинания. Сражайся маги в полную силу, они бы с лёгкостью поубивали друг друга. Когда слизеринец приблизился к нужному дереву, Ада торжествующе ухмыльнулась. Тихий шёпот, взмах волшебной палочкой – и корни оплели ноги юноши, лишая его устойчивости. Только и сама волшебница на время открылась, чем и воспользовался Долохов: «Эверте Статум» оттолкнуло девочку назад, практически впечатав её в мощный, кряжистый ствол. Коротко вскрикнув, некромант осела на землю. Для того, чтобы выпутаться из хватки корней, Долохову потребовались считанные секунды: маг просто спалил их и тут же бросился к подруге. Мутные от боли глаза говорили больше, чем сама некромант, откинувшаяся на ствол дерева и пытающаяся вновь научиться дышать. – Мордред, Тоша… как ты силён, – хриплым полустоном выдохнула Ада. – Да кто бы говорил. Перестанешь ворон считать и смотреть, подействовало ли на противника заклинание, будешь побеждать в десяти случаях из десяти. Долохов, польстил, конечно, подруге, и они оба это понимали. Но некромант смогла растянуть непослушные губы в искренней улыбке. Со вспотевшего лица на воротник скатывались капельки пота – одним из последних заклинаний Долохов использовал «Инсендио», едва не опалившее лицо девочки, жар колдовства она успела прочувствовать сполна. Побегать-попрыгать пришлось изрядно, так, что нижняя рубашка на спине противно липла к коже. – Помоги мне подняться, и поковыляли в больничное крыло. Нужно залечить твою руку, герой. Антонин скосил взгляд на длинный порез, от предплечья до локтя. Одним движением вздёрнув подругу на ноги, маг помог ей опереться на себя. Постояв немного, чтобы перевести дыхание, слизеринцы забрали вещи и пошли к школе. Мышцы сладко ныли от напряжения, но на груди и спине, принявшей основной удар, назревали синяки – это некромант чувствовала уже сейчас. – Не против раз-два в неделю спускать так пар? Вопрос, хоть и был задан безразличным тоном, нёс в себе многое. И неуверенность в то, что друг согласится, и извинение за нанесённый урон. Долохов взглянул на подругу и уверенно ответил: – Конечно. Кто ещё научит тебя, как нужно биться на дуэли! «Не раскрывая при этом своей сути» – не было сказано вслух, но некромант услышала. Антонин удивительным образом понимал её так, как это получалось только у одного единственного человека в двух мирах. В спаррингах с Элис оба мага не могли использовать все свои силы, ибо боялись ранить более слабую, но при поединке друг против друга такого не было, ведь они стояли практически на равных по силе. Выходные прошли спокойно: большой компанией, включающей в себя Реддла, Малфоя, Яксли, Кана и Певерелл с Долоховым гуляли вокруг замка. Том нашёл себе главного противника – Антонина и часами мог спорить с магом, без возможности, впрочем, его переубедить. Несколько раз едва не походило до драки, особенно, когда Реддл прохаживался по «варварской» натуре русского. На взгляд Ады, варварского там не было ни грамма: порывистость, горячность в суждениях и вспыльчивость присущи многим молодым людям. Если бы Том пригляделся повнимательней, то понял бы, что Антонин так выводил его из себя лишь потому, что они очень похожи. Разве что русский не пытался «надеть поводок» на свои эмоции. Проводить время со слизеринцами было весело: находилось время не только для учёбы, но и для развлечений. Том предложил, пока ещё приятелям опробовать подарок, присланный накануне утром опекуном. Волшебные шахматы заняли свою нишу в программе вечерних развлечений мелких магов. А домашние вкусности, присланные тем же «загадочным» опекуном Реддла, подняли настроение в пасмурный вечер воскресенья. Ада была рада, что её… подопечному (не смотря на один возраст физический, себя некромант считала много старше, даже Долохова воспринимая в большей степени, как ребёнка) хватило сил и желания на то, чтобы разделить что-то своё с другими. В ежедневной переписке Том как-то упомянул, что до школы у него не было собственных вещей, даже те, которые мальчик носил, принадлежали приюту, а не ему лично. И Певерелл старалась дать ему то необходимое, чего у подопечного никогда не было. Не только вещи, но внимание и заботу. Со следующей недели малышню впрягли по-полной: кроме обязательных школьных занятий начали функционировать и факультативы. И Ада поняла, почему расписание уроков было столь свободным – после записи на дуэлинг и артефакторику с обязательными утренними пробежками по средам и субботам (попробуйте побегать в мантии и юбке, чёртовы консерваторы!) до кровати добиралась просто на ощупь. Если бы не ещё более напряжённый темп жизни в Цитадели, некромант могла бы надолго выпасть из своего круга общения, а так первогодки, уставшие и заезженные учёбой, каждый вечер собирались вместе и выполняли домашнее задание. Певерелл повезло, что оба преподавателя по факультативным занятиям (дуэлинг ожидаемо вёл герр Храбан), а артефакторику – француз Жан Морель, согласились записать её на свои курсы. Тома, Морель, к примеру, забраковал, на весь класс заявив, что у того нет «должного творческого воображения». Реддл ещё долго порывался показать преподавателю всю глубину своего воображения, строча в связующую тетрадь планы мести. Ада, развеселившись от очередной пакости, придуманной однокурсником, предложила поговорить со Слизнортом о дополнительных занятиях для воспитанника. Тот, подумав, согласился. Зельеварение привлекало его в большей степени, чем артефакторика. Так по субботам у потомка знаменитого Слизерина появилась ещё одна графа в расписании. Ушлый профессор Слизнорт не запросил за свои труды денег, но изъявил желание познакомиться с Певереллом лично. Пришлось, нацепив маску, в следующую субботу несколько часов кряду слушать восторженную болтовню Горация. Отвязаться удалось с большим трудом (и с обещанием встретиться под конец учебного года, чтобы обсудить успехи воспитанника). Слизнорта удалось уговорить пока что не распространяться насчёт того, кто стоит за Реддлом, и мужчина, не дрогнув, дал клятву о неразглашении. Зато Том стал с тех пор его любимчиком. Переезд Марволо в Цитадель прошёл почти буднично: Рори перенёс усыплённого Мракса из его лачуги в новую спальню. Ада, отговорившись захворавшим отцом, вырвалась из школы на два дня и оба потратила на то, чтобы провести с родичем как можно больше времени. Часы для общения со Слизнортом пришлось вырывать едва ли не с боем у своей совести. Мракс-старший на новом месте освоился быстро: понял, почувствовал даже, что здесь семья. И всюду, ни на шаг не отставая, следовал за Аденой. Даже в уборной удавалось уединиться с большим трудом. Но некромант не была зла на мужчину: он смотрел с такой смесью боли, надежды и счастья, что некромант заранее прощала всё. Когда сломленному жизнью человеку дают шанс начать всё с начала, он хватается за него всеми силами. Они разговаривали часами. Ада, не считая нужным носить маску перед человеком, который не сможет покинуть Цитадель без её ведома, рассказала всё. Как появилась в этой реальности больше пяти лет назад. Как жила в незнакомом мире, идя на ощупь, не зная, кто друг, а кто враг. Как искала родных, каждый раз находя лишь могилы. И взрослый мужчина плакал, искренне сожалея о том, что его не оказалось рядом с самого начала. Марволо каялся, как, видя, что от былого величия предков не осталось ничего, срывал злость на дочери и потворствовал сыну. Как потерял обоих: Морфин, узнав о любви сестры к маглу, напал на семью Реддла-старшего. Глупого мальчишку, едва справившего двадцатилетие, авроры убили на месте, а Марволо, обезумев, направил и пустил вход палочку против пришедших на вызов стражей порядка. Все двенадцать лет в Азкабане его поддерживало чувство вины перед семьёй и надежда, что Меропе удалось устроиться в жизни. Когда же, покинув застенки, полуживой Марволо вернулся домой, то понял – его дочь мертва. Гобелен, жалкая тряпка, по которой можно было проследить вымирание рода Мраксов на имени «Меропа» окрасился в траурный чёрный цвет. – Дедушка, – Марволо вздрогнул от этого слова, сказанного тихим, проникновенным голосом. Тёплая девичья ладонь легла поверх его, огрубевшей, скрюченной старостью и болезнями, – Ты не один. Твой внук, сын Меропы, вырос очень сильным волшебником. Мужчина сдвинул кустистые брови к переносице и, недовольно причмокнув, уточнил: – Полукровка? От Реддла? – Да. Но это не делает его хуже. В нём ваша кровь. И кровь вашей дочери. – Признаю мальчишку, как ему исполнится шестнадцать. Нечего плодить бастардов. Ада заметно расслабилась и улыбнулась новообретённому родственнику. Страх, что Реддл придётся не ко двору, отступил. – Вы поладите, уверена. После произошедшего разговора, плавно перешедшего в вечер воспоминаний, в школу было возвращаться особенно трудно. Но Аделаиду Даррэм там ждали. Как и Адену Певерелл.