Шепот ветра - 2

Вечер был замечательным. Мы шутили, смеялись, обнимались и разговаривали. А под конец вдруг откуда-то появился доктор Каррудо и, отчаянно краснея, сообщил мне, что Федерико был более чем способен «исполнять супружеский долг». Эта новость подействовала на меня, как катализатор. Я стала изнывать от желания поскорее уложить детей и остаться с мужем наедине. Тот, казалось, это почувствовал, потому что быстро попрощался с нашими друзьями, и через минуту мы уже шли к машине. Но, когда Федерико хотел передать мне Элису, она вдруг обхватила его и отчетливо сказала: — Папа! Мы все замерли. Господи! Наша малышка сказала свое первое слово! Причем, то же самое, которое сказали когда-то оба ее брата. Да, да. Первым словом и у Луиса, и у Эстебана было «папа». Ничего удивительного, ведь Федерико — и впрямь, замечательный отец. Нет, ну, сегодня просто потрясающий вечер! Его уже ничто не испортит! — Радость моя! — рассмеялся в ответ на изречение дочери мой муж, обнимая и целуя девочку в щечку. — Она заговорила! Она заговорила! — ликовали мальчики. — Умница! — воскликнула я, в свою очередь, поцеловав дочку. Наконец, мы сели в машину и тронулись в путь. Элиса сидела у меня на коленях, но Федерико периодически отвлекался для того, чтобы погладить ее по головке. Мальчики на заднем сидении обсуждали поочередно то поступок Макси, то первое слово сестренки. Приехав домой, я быстро закончила ужин и накрыла на стол. Ели, молча. Все были под впечатлением от событий сегодняшнего вечера. Лишь, когда я, помыв посуду, поднялась в комнату сыновей, где их укладывал Федерико, Луис спросил у него: — Пап, а ты любишь маму так же, как дядя Макси любит тетю Нати? Я остановилась, не дойдя до двери несколько шагов. Очень уж хотелось услышать ответ мужа, предназначенный не для моих ушей. Я ничего не могла с собой поделать — постоянно хотелось убеждаться в искренности его чувств ко мне! — Нет, сынок, — сказал тем временем Федерико. — Я люблю вашу маму даже больше. — А это возможно? — удивился Эстебан. — Когда речь идет в вашей маме, возможно все, — со смехом пояснил мой муж. — Спокойной ночи! Затем, он, судя по звукам, поцеловал в лобик сначала одного сына, а потом — второго. Я вошла в комнату с теплом внутри. Он любит! Господи, сколько можно было в этом убеждаться?! Складывалось такое ощущение, что я не доверяла Федерико. Но ведь это было не так. Просто я не упускала возможности лишний раз услышать от него «люблю». Это слово так ласкало мой слух! — Ну, все, — заявила я, в свою очередь, целуя сыновей. — Хватит терроризировать отца. Спокойной ночи! Федерико забрал из кресла Элису, и мы, выключив у мальчиков свет, пошли укладывать дочку. — Спокойной ночи, родная! — сказала я, целуя малышку в лобик. — Приятных снов, моя радость! — добавил Федерико, тоже поцеловав ее. Как обычно, мы стояли рядом с кроваткой в обнимку до тех пор, пока девочка не заснула. И сегодня я не могла дождаться этого момента. Хотелось как можно скорее уединиться с мужем в спальне. Так хотелось, что болел низ живота. Я даже не сдержалась и прямо в детской нежно поцеловала Федерико в изгиб шеи. Тот едва слышно охнул и крепче обхватил меня. Наконец, когда Элиса заснула, мы чуть не бегом устремились в спальню. Пока мой муж запирал дверь, задергивал шторы и разбирал постель, я торопливо смывала косметику. И вот, все было готов к бурной ночи. В последний раз, проведя по лицу салфеткой, я через всю комнату прыгнула в долгожданные объятия и впилась в любимые губы. Сначала Федерико замер, явно не ожидая такого напора, но быстро сориентировался, ответив на поцелуй, обхватив меня за талию и запустив руку в волосы. Мы упали поперек кровати и принялись бороться с одеждой друг друга. Будучи сверху, я быстро расстегнула рубашку Федерико, и запустила туда пальцы. Мой муж тем временем стягивал с меня платье. Сегодня нам было не до прелюдий. Хотелось как можно скорее овладеть друг другом — получить то, что нам обоим сейчас было так нужно. Отшвырнув в сторону рубашку любимого, я обнаружила, что сама осталась в одном нижнем белье. А уж когда Федерико слегка потерся своей эрекцией (все еще удерживаемой джинсами) о мою промежность, вообще, чуть с ума не сошла. Обхватив ногами бедра мужа, я с удовольствием присоединилась к его игре, возбуждаясь еще больше. — Вилу! Джинсы! — выдохнул он, прервав на секунду поцелуй. Я поняла все с полуслова. У него уже не было сил терпеть. Да, это были самые короткие прелюдии за семь лет. Но мне и это понравилось. Я и так уже была распалена до предела, поэтому быстро приподнялась, стянула с мужа джинсы и носки, а затем, снова легла на него. Федерико принял правильное положение на кровати, а затем, расстегнул крючки на моей спине. Когда бюстгальтер тоже полетел в сторону, он оставил в покое мои губы, спускаясь поцелуями вниз, к шее и груди. Я громко застонала, когда муж обвел языком сначала один, а потом другой сосок. После этого мы перевернулись так, что я оказалась снизу, а Федерико быстро стянул с меня трусики, мокрые насквозь. Наконец, мы синхронно избавились от его боксеров и, без ненужных промедлений, приступили к делу. Конечно, мне нравились сладкие пытки, которые мой муж так любил устраивать. Безусловно, они сводили меня с ума. Но именно сегодня мы стремились как можно скорее получить то, что хотели, и просто не способны были тянуть резину. Ах! Первый толчок был таким, как я любила: нежным и медленным, позволяющим расшириться. Один, два, три! Еще быстрее! Вот, мы поймали общий ритм. Вторжения стали увереннее, чаще и сильнее. Ох, наконец-то! Наконец-то он внутри! Наконец-то мы слились воедино, в диком танце любви! О, эти губы, покрывающие поцелуями мою шею! Эти руки, гладящие грудь, живот и плечи! Это разгоряченное тело, прильнувшее к моему! Эти движения, возносящие меня к звездам! Двигая бедрами навстречу мужу, я сильнее нанизывалась на его член, пытаясь принять его целиком. Так прекрасно! Так хорошо! Ох! Вот и кульминация. Мы поднимались на пик наслаждения все выше и выше. А потом уже не контролировали себя, забывшись в сокрушительном удовольствии, выкрикивая имена друг друга! Внутри у меня разлилось семя Федерико, и мы закончили, замерев в таком положении, восстанавливая дыхание. — Я люблю тебя, Вилу! — пропыхтел муж мне в шею. — Я так сильно тебя люблю! — И я тебя очень люблю! — ответила я, поглаживая его спину. Через минуту мы легли на бок, переплетясь руками и ногами, усталые и пересыщенные. Мы сделали это! Мы справились со всеми трудностями, и между нами все по-прежнему. — Как ты? — спохватилась я. — Рана не открылась? — Все прекрасно, Вилу, — успокоил меня муж. — Доктор был прав, я ее даже не чувствовал. А как ты, родная? Я не слишком быстро… — Все замечательно, — быстро ответила я. — Именно это мне сейчас и было нужно. Ты всегда угадываешь мои желания и делаешь так хорошо, что я вижу звезды, любимый! — Потому что мы созданы друг для друга! — Как думаешь, на сей раз, Макси окончательно исправился? — Трудно сказать. С одной стороны, таким искренним я его давно не видел. А с другой — горбатого могила исправит. Поживем — увидим. — Да, ты прав. Ох, даже не верится, что Элиса сказала свое первое слово! — Тебя не обидело то, что она, как и мальчики, сказала не «мама», а «папа»? — Конечно, не обидело! Ведь ты — замечательный отец! Дети так тебя любят! Помнишь, как вчера Луис и Эстебан тебя обхватили? Ты для них — святой, Федо! Да и для меня, если честно! Мой муж рассмеялся и крепче привлек меня к себе со словами: — Можно подумать, ты для меня — смертная, Вилу! Несколько минут между нами царило молчание. Но оно вовсе не тяготило. Нет. Мы просто были счастливы и удовлетворены до такой степени, что говорить возможным не представлялось. Я уже подумала, что Федерико заснул, но вдруг услышала его тихий смех и удивленно спросила: — Ты чего? — Просто подумал о Макси и Нати, — выдавил мой муж. — Интересно, у них вечер закончился так же здорово, как у нас? — Думаю, что еще лучше, — игриво заметила я. — Ах, так! Ну, держись! С этим веселым восклицанием, Федерико снова перевернулся так, чтобы оказаться сверху и вовлек меня в новый головокружительный поцелуй…