Осознание совершённых ошибок не сразу приходит. Кому-то хватит десяти минут, а кому-то десяти лет будет мало. — Савельева Василиса.
Расположение компании, которая каждый день трудилась над созданием новых глянцевых станиц, было очень выгодно для ресторанчика, который располагался на крыше этой же компании, имея вечный поток посетителей. Помимо ошеломляющего вида на ночной Киев посетители «Стумари» могли насладиться вкусной грузинской кухней, качественными напитками, расслабится благодаря небольшим пуфикам и кальяну. — Сегодня плачу я, так что заказывайте всё, что душа желает. Полина облокотилась на огромный пуфик-мешок бордового цвета, наслаждаясь его мягкостью и классической живой музыкой скрипки. Ночное небо, усыпанное звёздами, прохладный ветерок, что игрался с её волосами, — всё располагало к тому, чтобы поистине расслабится и всего на один вечер немножко забыться. — Что Богдан натворил? Он же так пафосно извинялся сегодня, — с не самой дружелюбной интонацией прокомментировала рыжеволосая девушка, которая с интересом смотрела на школьную подругу, а также коллегу по работе, с которой многое прошла. Ей не нравился Богдан, и как она ни старалась уважать выбор подруги, смирится до конца ей не удалось. Светлана Лементарёва — одногодка Полины, с которой та знакома чуть ли с самых пелёнок. Девушки когда-то жили по соседству, затем ходили в один детсад, школу, а после пошли в один и тоже университет, закончив один факультет и устроившись в одну фирму. Эта дружба была одним из тех мистических явлений, когда она была воистину искренней и настоящей — безо всяких ножей в спину, зависти, тайной ненависти. Света была невысокого роста, с копной тёмно-рыжих густых вьющихся волос, чуть курносым носом, утончёнными чертами лица и небольшой горсткой веснушек, которые её преследовали еще с подросткового возраста. Пышногрудая, с широкими бёдрами красавица на первый взгляд казалась ещё той стревой, но на самом деле она была слишком доброй и понимающей, а колкие фразы могла позволить сказать только близким. — Лементарёва, чёрт тебя возьми, твоя прямолинейность не знает границ! — отвлекаясь от меню, грубо вскрикнула сидящая напротив блондинка с короткой стрижкой, которая являлась одной из их дружной команды на работе. Алёна Юрченко — в компании собравшихся она была самая взрослая, и пускай цифра в её паспорте доказывала, что девушке давно уже за тридцать, душой и телом она этого не ощущала. Худощавая мать-одиночка с двумя детьми слишком хорошо сохранилась для своего возраста, полностью избавившись от лишних килограммов, а посещение спортзала избавило от обвисшей кожи после родов. Её короткие холодно-платиновые волосы нежно обрамляли слегка округлое лицо, подчёркивая большие серые глаза и фарфоровый оттенок кожи, на котором отчётливо виднелись сильные румяна, делая акцент на скулах и пухлых губах, которые недавно подвергались уколу ботекса. — Алёна, Света, ну чего вы опять начинаете, — спокойно произнесла шатенка, проведя рукой по макушке, взъерошивая свои волосы. — Давайте сделаем заказ вон тому симпатичному пареньку с аппетитной попой, — она ткнула указательным пальцем в официанта. — А потом всё обсудим. Тамара Дубенко — двадцатисемилетняя владелица небольшой сети аптек и, пожалуй, самая оторванная «баба» из их компании. Тома была далеко не худенькой девушкой, но её совсем не смущали лишние килограммы: отзываясь на этот факт, простим — «хорошего человека должно быть много». Мало того, что она очень хорошо разбиралась в химии и знала латынь лучше родного языка, разбрасываясь медицинской терминологией как только выпьет лишнее, так ещё недавно отстригла полностью свои длинные каштановые волосы. Аккуратно выбритые виски плавно переходили к макушке, где волосы били слегка удлинённые, а концы окрашенные в чёрный цвет. Смелую стрижку подчёркивал недавно пробитый нос. Тома любила экспериментировать со своей внешностью. — Томка, тогда делай заказ, а я пойду со Светой договорюсь о кальяне, — поднявшись с пуфика, Алёна протянула руку рыжеволосой, чтобы помочь ей подняться. — Хорошо. Значит, сегодня едим самые дорогие блюда. Тамара ожидала хоть какой-то реакции от Полины, которая казалось, присутствовала разве что только физической оболочкой. Девушка медленно проводила указательным пальцем по чёрным станицам меню, рассматривая названия и состав блюд, полностью сосредоточившись на заказе. — Здравствуйте, меня зовут Ярослав, и я ваш официант. Что будете заказывать? Широко улыбаясь, протараторил только что подошедший молодой официант, наклоняясь к Ковалевой, приготовив ручку и блокнот, дабы записать заказ. — Милок, подойди-ка сюда, — Тамара махнула ему рукой, дав понять, что всю информацию получить он сможет у неё и его чаевые зависят от того, насколько широко он будет улыбаться именно ей. — Слушаю. — Значит нам три порции «Мцвади», четыре порции «Пхали» и «Люля-кебаб», а также давайте ещё две порции «Xахохбили», — Тома чётко произнесла заказ. — Ах да, ещё нам нужен ваш фирменный лаваш и одна порция сырной нарезки. А из алкоголя принесите бутылочку Саперави, четыре бокала и обязательно лёд. — Спасибо за заказ. — Ах да, принеси-ка мне, Ярослав, ещё и пепельницу. — Хорошо. — Зачем тебе пепельница, если кальян будет? — поинтересовалась Полина, когда ушёл официант. — Мне хочется сегодня хорошенько оттянутся, — ответила шатенка, достав тонкую сигарету с упаковки и довольно её подкурив. — Нутром чувствую, что сегодня нас ждёт увлекательное повествование. Дубенко сделала затяжку, оставляя бордовый след на белоснежной сигарете, а после выпустила дым в виде кольца. Официант быстро подоспел с пепельницей, а также и с алкоголем. Ловко открыв бутылку, он наполнил четыре больших бокала вином, разлив содержимое бутылки до конца. — Ярик, а принеси-ка ещё две бутылочки и поставь их в кулер со льдом, — скомандовала Тома официанту, вдыхая чудное благоухание вина. — Через двадцать минут будет кальян. Прокомментировала только что вернувшаяся Алёна, которая как только уселась на пуфик, сразу же потянулась за бокалом. — Что, девчонки, за встречу! Весело хохоча, произнесла тост Светлана, громко чокаясь с подружками, а после все сделали первые действительно большие глотки. Каждая из девушек будто желала, чтобы едкий алкоголь быстрее проник в их вены, распространяясь по организму, затуманивая разум, расслабляя мышцы и отодвигая проблемы на задний план. Кисловатый привкус заставил девушку немного скривиться и воспользоваться только что принесённой официантом сырной нарезкой. Сыр сулугуни как ничто другое гармонично сочетался с Саперави, смягчая его кислое послевкусие. — Кстати, а чего Даши нет-то? — словно опомнившись, поинтересовалась Тома, делая очередную затяжку сигареты, а после эффектно стряхивая пепел. — Ей нельзя алкоголя, да и дым сигарет вряд ли пойдет на пользу малышу, — рассматривая бокал с вином, цвет которого переливался от света лампочек, скучающее произнесла Полина. — Да ладно?! — серьёзно произнесла Света, у которой от удивления даже рот открылся. — Ага, вместе ходили на консультацию. — Чёрт, да это же звучит как тост! — громко воскликнула Алёна. Еще несколько больших глотков прохладной жидкости медленно просачивались к организмам ещё трезвых девушек. — Я встретила Владислава, — спокойно произнесла Полина. За столиком повисло неловкое молчание, а подруги застыли, будто бы сейчас все играли в детскую игру «заморозка». — И он будет шить мне свадебное платье. — Влад — это тот самый Влад? — наклоняя голову слегка в правую сторону, Алёна рассматривает безмятежное лицо подруги. — Ага, — коротко ответила брюнетка, после чего сделала несколько поспешных глотков вина, капли которого попали на её подбородок. — Ни черта не меняется, — фыркает недовольно Света, вытирая салфеткой подбородок подруги, у которой из глаз вот-вот польются ручьём слёзы. Для всех присутствующих не было секретом, кем являлся таинственный Владислав и как искреннее подруги радовались, когда Полина сказала, что начала встречаться с Богданом. Сегодняшний консилиум должен был быть посвящён Богдану, который в очередной раз обидел свою будущую супругу, но никто из присутствующих не догадывался, кто окажется настоящим центром женских обсуждений. Ковалева любила вот такие посиделки, когда они раз в месяц все вместе собирались и решали проблемы, которые тянули их в трясину, откуда, казалось, не было выхода. Каждая из них имела свои скелеты в шкафу, пряча их где-то в самых сокровенных глубинах своей души. Поделиться о наболевшем можно было, дружно распивая бутылочку красного вина. Друзья на то и друзья, чтобы оказывать, прежде всего, моральную поддержку.***
Мужчина сидел в кресле, разгребая просто огромную стопку накопившейся бумаги. Он не очень любил работать с бумажками, и если удавалось, он максимально увиливал от этого, если нет, то откладывал всё на потом. Скопленной макулатуры стало слишком много, а это означало несколько дополнительных часов на работе. Мужчину отвлёк тихий стук в двери, после чего в его кабинете появилась новенькая молоденькая секретарша, которая виновато смотрела на босса, держа в руках поднос, на котором красовалась чашка с горячим кофе и несколько пончиков. — Леночка, что-то случилось? Лена Зайцева — двадцатилетняя молодая студентка, которая работала у Богдана секретаршей последние месяца три. Её работа не была сверхсложной: заключалась в том, чтобы просто вовремя приносить боссу кофе и пончики. Да и нанял мужчина её по просьбе друга, которому надо было куда-то пристроить племянницу жены. Девушка сразу понравилась Богдану: ответственная, пунктуальная, никуда не совала нос, не сплетничала, да и внешнее была очень приятной. — Уже поздно, а вы пропустили обед, — она спокойно подошла к его столу, поставила разнос перед мужчиной, забрав с рук мужчины папку и карандаш. — Также звонила ваша девушка: просила передать, что вы сегодня тоже можете ночевать у родителей. И она пришлёт вам счёт за сегодняшний ужин. — Чёрт возьми! Мужчина сердито выругался, когда посмотрел на наручные часы. Он так вовлёкся в работу, что не заметил, как прошёл целый день. На телефоне было несколько пропущенных звонков от Полины. Планы на сегодняшний вечер рухнули, словно карточный домик. Он пообещал, что заедет за ней после работы, они поужинают в каком-то ресторанчике, сходят на премьеру фильма, которого она очень ждала. Он сам настоял, чтобы сегодня они провели время вместе, отодвинув все хлопоты свадьбы на потом. Будущая супружеская пара отдалялась друг от друга, даже ещё не скрепив себя узами брака, который дал трещину. Ему хотелось, чтобы всё вернулось на круги своя — он проявил инициативу закончить начатое утреннее примирение, которое в конечном итоге закончилось не специальным игнорированием своей девушки. Он достаточно хорошо знал Полину и понимал, что звонить и делать попытки извинений сегодня равноценно тому, чтобы лечь под надвигающийся на тебя танк. Упоминание о счёте было неким мелким мщением за то, что он не сдержал своего слова. Брюнет злился на Полину, которая моментами была слишком жестокой и эгоистичной сучкой и не хотела понимать, что он тоже должен работать, чтобы в будущем обеспечивать их семью. Но кто был без изъянов?! Он видел Полину дома: каждое утро готовила бы ему завтрак, провожала на работу поцелуем, а вечером бы встречала и накрывала ужин, и уж точно она бы не работала. Девушка упорно твердила, что хочет работать, и пока с этим Богдан мирился: он ждал этого момента, когда их отношения будут узаконенные. — Богдан Олегович, — его порыв мыслей прервала всё ещё стоящая Леночка. — Пожалуйста, скушайте хотя бы один пончик: их, знаете нелегко достать в такое-то время. Но я очень постаралась, чтобы поднять вам настроение, а организм ваш наполнился порцией глюкозы. Она легонько потянулась к тарелке, на которой лежали пончики, чтобы подвинуть лакомство ближе к мужчине, но тот перехватил её руку, цепко ухватившись за хрупкое девичье запьете. — Не нужно, — сухо отозвался брюнет. Получилось слишком грубо, и он почувствовал, как тело подчинённой задрожало, и она выпустила из другой руки папку и карандаш. Смирнов резко убрал руку, чувствуя себя очень нелепо, ведь девчонка не виновата была в том, что он опять рассорился со своей будущей супругой. — Прости-тите, я сделала что-то не так? Когда Богдан поднял взгляд на Лену, его сердце защемило. На глазах молодой девчонки застыли слезы: ещё бы чуть-чуть — и они градом бы покатились. Девушка всегда вела себя мило, вежливо, словно солнечный лучик — такая же яркая и светлая, и он своей грубостью её обидел. — Боже правый, Леночка, простите! Богдан резко поднялся и не рассчитал расстояние. Всего пару сантиметров разделяло их тела, слишком интимный приглушенный свет лампочки игриво отражался в девичьих шоколадных глазах. Он впервые заметил, что декольте на её груди было слишком глубоким, а кожа молочного цвета очень манила к себе. Нахлынувшее необузданное желание завладело Богданом, и всё, что он сейчас мог — это стоять, словно статуя, и не двигаться, чтобы не наделать непростительных ошибок. Но ему и не пришлось что-либо делать. Невинное создание Леночка сама всё сделала. Девушка, став на корточки, в мгновение ока прикоснулась своими нежными и сладкими, как мёд, устами к Богдановым, срывая с его губ приглушённое рычание. Смирнов никогда не мог даже мысли допустить, что его так возбудит неумелый поцелуй двадцатилетней девчонки. Ему сорвало крышу, разум опьянел, его контролировало дикое желание — то, что было присуще только зверю, который вышел на охоту. Он крепко обнял её, упираясь пахом ей в бедро, чтобы она сполна ощутила, какой произвела на него эффект. Смирнов на мгновение оторвался от её губ, дав возможность ей убежать, закричать, оттолкнуть, но секретарша не сделала этого — она жадно потянулась к губам шефа, прося новой порции поцелуев. Смирнов поглаживал упругую попу длинноволосой блондинки, жадно целуя её шею и довольно рыча, когда с её губ слетало его ласковое имя: — Богдан! Последние дни у него не было близости с будущей невестой — возможно, это было решающим фактором, ведь его тело так хотело разрядки. — Богдан! Уже громче выкрикивала Лена, зарываясь руками в копну волос Смирнова. В следующее мгновение мужчина одной рукой сбросил со стола все вещи, ловко подхватив свою секретаршу за бёдра, и усадил её на край стола, широко разводя её ноги. Юбка-карандаш задралась практически к самой талии, но это совсем не заботило девушку, которая только и ждала серьёзных действий. Рука Богдана скользнула к внутренней стороне бёдер, осторожно отодвинув ткань трусиков, прохладная подушечка указательного пальца коснулась её промежности. Дыхание блондинки участилось, она выгнулась навстречу прикосновению, которое пронзило её словно электрический ток. Богдан медленно поглаживал промежность девушки, то надавливая на клитор, то проникая двумя пальчиками в неё, будто бы играя. Целовалась Лена совсем не похоже на Полину, засасывая губы мужчины практически в себя, словно хотела их съесть, но сейчас это меньше всего играло роли. Ему почему-то совсем не хотелось ласкать округлившуюся и хорошо сформированную грудь секретарши — Смирнов хотел выплеснуть накатившее желание и злость одновременно. Словно подобный поступок мог проучить его будущую невесту. Не в силах терпеть ни секунды больше, Богдан одним ловким движением расстегнул ширинку, приспустил штаны и высвободил свой пульсирующий половой орган. Придвинув девушку ближе к краю стола, зафиксировав руки под её коленями, одним резким толчком Богдан вошел в неё, издав громкий стон. — А-ахх! Стало большой неожиданностью, когда девушка громко вскрикнула, а из её глаз полился ручей слёз. Несколько капель крови блондинки капнуло на его натёртые до блеска туфли. Но даже факт того, что девушка оказалась девственницей, не остановил Смирнова. Он чувствовал, как на его члене бешено пульсируют мелкие вены, и насколько приятно было ощущать Лену. Злость смешалась с желанием. В следующее мгновение Богдан был настоящим кровожадным зверем, который практически терзал юное тело секретарши. Его грубые толчки становились более ритмичней, резче. Он не щадил девушку, не давал привыкнуть к новым ощущениям, удовлетворяя полностью лишь себя. Похоть насколько затуманила его разум, что он не смог сдержать эякуляцию, полностью заполнив Лену белой вязкой жидкостью, что смешалась с её кровью и стекала по внутренней стороне бедра. Прошло десять молчаливых минут, пока осознание совершённого пришло к трезвому разуму Богдана. В спешке он натянул бельё, а после и брюки, будто бы его кто-то застал на горячем. — Тебе стоило сказать, что ты девственница, — застёгивая ширинку, злобно произнёс брюнет. — Вы мне нравитесь! — Палку не перегибай! Мужчина достал из кошелька несколько крупных купюр и положил на стол, где сидела заплаканная Лена. Скрестив ноги, она натягивала юбку на колени, отчего складывалось впечатление, будто бы её изнасиловали. Это раздражало: ещё полчаса назад ангельская Лена стала противна, слизняк сейчас Богдану был бы и то симпатичней. — Компенсация. Слова, сказанные Смирновым перед уходом, были хуже отравы для Лены. — Законченный придурок, — прошептала девушка, чувствуя, как глаза вновь начинает щипать от накатившихся слез.***
— Кино? — неожиданно захлопала ресницами девушка, рассматривая вручённые ей в руки два билета. — «Человек-паук: Возвращение домой», — медленно она прочитала название фильма, словно пробовала на вкус каждое слово. Василиса была одета совсем не для похода в кино. Когда Владислав позвонил ей и предложил приятное времяпровождение, ей сразу почему-то подумалось о ресторане, и вечернее платье в пол совсем глупо смотрелось, а если учесть белую футболку парня и чёрные на коленях драные джинсы, сразу виделась их разница в возрасте. — Да, сегодня премьера. Мне бы хотелось его посмотреть в кинотеатре. Подумал, что ты можешь составить мне компанию на ночной сеанс. — Ты никогда не говорил, что любишь подобные фильмы. — А ты никогда и не интересовалась. Пройдём внутрь, я возьму попкорна, скоро начнется фильм. Я знаю, что ты подобное не смотришь — надеюсь, потерпишь чуток ради меня. Парень произнёс это легко, не придав этому значения, но в голове Василисы словно что-то перемкнуло. Какой-то громкий щелчок раздался эхом её ушах. Она знала его больше десяти лет, но никогда не интересовалась подобными мелочами, которые, в конце-то концов, являлись неотъемлемой частью самого Владика, которого она любила. Она была слишком эгоистичная и думала только о себе, в отличие от Лаврененко, который был внимательным всё это время-бремя.