его живое лицо выражало страдания

— Да, — разглядывая очередные договора, говорит парень. — Василенко Денис? — слышится женский голос на том конце. — Слушаю вас. — Мы звоним вам из больницы, в которой находился ваш отец.. — Находился? — непонимающее спрашивает парень, отложив бумаги в сторону. — Вот именно.. Не знаю, стоит ли это говорить по телефону, но я должна вам сообщить, что ваш отец вчера покончил с собой и.. — Стойте, я приеду, — ошарашенно говорит Денис и сбрасывает вызов. Парень хватается за голову и сидит в ступоре, в мыслях только «что?» и изображение отца. Вдруг он срывается с места и выбегает из квартиры, нервно закрывая ее. Василенко почти летит по лестнице, сотрясая воздух и перила. ... — Он перегрыз себе вены.. — с сочувствием говорит пожилая женщина, пока Василенко смотрит на неё жалостным взглядом. — Он оставил вам письмо.. — Письмо? — произнес Денис, перебивая ее и переминаясь с ноги на ногу. — Да, письмо. Но не думаю, что вам стоит воспринимать его всерьез. Его состояние в тот момент было наихудшим, он не понимал, что делает, где находится и вообще жив ли он, — звучит тихий, мягкий женский голос. — Вот оно. Я так поняла, тело вы заберете завтра? — в ответ она получает легкий кивок. — Хорошо, а сейчас мне нужно идти. Если вдруг какие-то проблемы – у вас есть наш номер. Всего доброго. — Да, до свидания, — говорит он, забирая из ее рук лист бумаги. Женщина в халате скрывается в длинном темном коридоре, оставляя парня одного среди белых стен, не освещенных светом ламп. Денис выдыхает и направляется к выходу. Когда он заходит за пределы больницы, то на глазах появляется пелена слез, которую он тут же стирает рукой. Письмо он решает прочесть дома, только до него еще надо добраться, а пешком это вряд ли выйдет. Поэтому он подходит к ждущему его такси и садится, произнося одно тихое «обратно». ... Как только он ступает за порог квартиры, то сразу прислоняется спиной к черной кожаной двери. Достает из кармана лист и начинает читать: Во всем виноват ты. Ты всегда во всем был виноват. В смерти Насти, которая иногда мне казалась роднее тебя. В смерти матери, которую я так и не смог отговорить тогда сделать аборт. В том, что я сейчас здесь. Виноват ты. В тот день, на похоронах, ты перестал быть мне сыном, я возненавидел тебя. Будь ты проклят. Когда я сдохну, то и тогда буду надеяться, что тебя уже кто-нибудь прикончит, если ты сам этого не сделаешь. На глаза снова предательськи навернулись чертовы слёзы, и Денис сползает вниз по двери, словно растекается лужей. В голове лишь долгой полосой «виноват я». Ему больно, ему очень больно от слов отца, хоть это и не были слова «его» отца, того, которого знал он. Но пронизывает, печет, жжет, будто водку на свежую рану вылили, насыпая сверху горстку соли. — Нет, нет, нет, это был не он, он не мог так со мной.. — он закрывает лицо руками, вытирая проклятые слёзы. Денис сворачивается колачиком на полу, вспоминая все: умершую на его руках Настю в этом гребанном отеле; мать, которую он застал уже проигравшей смерти; отца, который сошел с ума, винившего во всем его. Он чувствует себя ничтожеством, жалкой пылью на дороге, по которой опять прошлись колёса. Он сжимает в кулаках свои волосы, оттягивая их и причиняя себе боль, которая никогда не сравнится с той, что сейчас рвет изнутри. В груди воздух спрессовался, не позволяя ровно дышать, а к горлу подобрался тяжелый ком, не желающий оттуда уходить. Он надеялся, что все еще будет, что отец вылечится, что у него останется хоть кто-то, но нет. Жизнь хорошенько потрепала его, просто поиграла, выигрывая со счетом три/ноль. Стена вновь рушится, не оставляя за собой ничего, даже руин, все уходит вниз, утягивая туда побитого парня. Сейчас в его глазах пустота. Денис сидит под дверью, подняв голову вверх и смотря в никуда. От блестящихся шоколадных глаз нету и следа, остались только холод и отчуждение; искорка угасла, а радужка стала мутной — болотной. Он не чувствует ничего, абсолютно: ни боли, ни отвращения, ни облегчения, — ни-че-го. Денис поднимается, закрывает дверь на замок и с каменным лицом идет дальше в квартиру. Ноги подкашиваются, и он пытается не упасть. Дрожащими пальцами хватаясь за ручку, он входит в ванную. Сейчас хочется только погрузиться в ледяную воду, ничего больше. Поэтому он снимает с себя всю одежду и залазит в нее, сразу включая кран. Вода медленно обволакивает все тело, губы мгновенно синеют от холода, а глаза все еще смотрят на комок прострации. Приходит понимание, что ничего не будет как прежде, ничто и никто. Он должен выстроить эту стену заново, начиная с самого фундамента. Но будет это не легко, далеко не легко. Хоть и проскакивают мысли о том, что всё, скоро придет и его черед. Но.. «Нет», — хриплым шепотом твердит себе Денис, смерть не хочет с ним играть. Смерть боится сильных соперников, так? Так ведь?