Занавес изумрудных глаз

      Наступление апреля пролетело мимо Гарриэтт, потому как с последнего дня прошлого месяца она была в хорошем настроении и ничего не омрачало, не увлекало, кроме одного — переписки. Тайны в отправителе нет от слова совсем, так как только один улыбчивый азиат, только он смог за тот небольшой отрезок длиной в полтора года привлечь внимание скромной, но притягательной Гарриэтт.       Фонг первым написал письмо, в котором речь заходила о его воспитаннице, но в конце было ненавязчивое желание продолжить переписку, не имеющую отношение к маленькой И-Пин.       Переписка изобиловала легкими шутками. Постепенно в письмах начали проскальзывать моменты, что происходили в жизни обоих. Спустя примерно десять-одиннадцать писем со стороны Фонга в переписке проскальзывал легкий и ненавязчивый флирт. Кажется, о чем можно так часто переписываться и как так получалось акцентировать жизнь на этом обмене писем, но Фонг казался человеком, который не раз прожил жизнь, кажется, что в голове его тысяча книг, начиная детективами и заканчивая романами для маленьких девочек, что желают любви, как в сказках. Кажется, зачем ему это, но кто знает, кроме того, кто это читал?       Письма оказали поистине волшебное действие, и Гарриэтт, словно подснежник с приходом весны, начала пробуждаться и расцветать. В моменты, когда её не захватывали письма и не поглощала рабочая суета, когда девушка гуляла по городу, когда ходила на рынок, она ощущала на себе шлейф внимания восхищенных маленьких детей.       В один из дней, когда Гарриэтт ходила на рынок за свежей вырезкой для позднего ужина, она услышала, как мальчик и девочка остановились и ненадолго отстали от родителей и, не сговариваясь будто, один на двоих сказали «Фееея», что очень позабавило, пробудив на лице у неё пробывшую до глубокого вечера нежную улыбку.       Помимо внимания детей, к Гарриэтт переодически «прилипало» и мужской внимание. Иначе она сказать не может. В один из вечеров, когда работа была закончена и кафе закрыто, к ней подходили мужчины с улыбкой и некоторым превосходством в глазах пытались пригласить в паб. Каждый такой взгляд, словно кипятком, обжигал, и всякий раз отталкивал.       В последнем письме Гарриэтт прочитала, что Фонг возвращается в Англию и приглашает её на прогулку. Что же будет на ней, она даже не догадывалась, но сердце начинало трепетать…