Когда темнеет небо

      Время было беспощадно, и, как бы я ни пыталась увидеть что-то мистическое на своих наручных часах, ни названивала на домашний телефон друга, результат был один и тот же – Савада Тсунаёши до сих пор так и не появился на территории Средней школы Намимори. Тем временем Хибари Кёя, взгляд которого ощущался буквально всем телом, стремительно зверел. О, мне не нужно быть ясновидящей, чтобы предугадать дальнейшие разборки, где главными участниками будут мой дорогой соседушка и глава Дисциплинарного Комитета.       А всё начиналось с банального «опоздаю-на-пять-минуточек». Я, конечно, понимаю – все мы являемся людьми, все хоть раз нуждались в тех самых «пяти-минуточках». Но какого чёрта, я спрашиваю? Савада Тсунаёши бессовестно опаздывал на целых сорок минут, и главная проблема была даже не в этом.       Савада Тсунаёши никогда не опаздывал. Никогда.       Даже с такой температурой, при которой люди совершенно ничего не соображают и путаются в собственных ногах, Тсуна стремился приползти в школу за час до занятий. Поэтому моё волнение, приобретающее космический масштаб, имело место здесь быть. И ситуация становилась ещё более щекотливой, когда я в очередной раз говорила Хибари Кёе:       - Вот, честное слово, он сейчас придёт.       Скептический взгляд, которым меня одаривал темноволосый японец, ни разу не помогал.       Стоит отметить, что первый урок пока не начался, и я сейчас уповала на то, что данный феномен хоть как-то спасёт Саваду. А это всё обязанности Дисциплинарного Комитета, будь они не ладны, – оставшегося до звонка времени хватило бы простому школьнику с лихвой. Но не школьникам из Дисциплинарного Комитета – такие приходят за час до занятий, чтобы между собой распределить работу и просто обговорить некоторые нюансы на маленьком утреннем собрании. Которое, опять же, Тсуна пропустил.       - Шкуру спущу с этого травоядного, если он не явится через десять минут, - почти спокойно произносит Хибари, впиваясь колючим взглядом в мои глаза. Но за этой напускной безмятежностью бушует едва ли не самая настоящая буря, приправленная конкретным бешенством. – Я бы мог ещё случайно не заметить его опоздание, первое и последнее, но у него документы. Документы, которые, во-первых, он должен был сдать мне день назад и, во-вторых, нужно было уже передать одному человеку на руки.       Когда Кёя упоминает таким тоном «травоядное», хуже уже быть не может. Это как минимум предвещает Апокалипсис в стенах данного учебного заведения, а также ступающим чуть ли не на цыпочках учащимся – даже сейчас нас, стоявших у школьных ворот, они огибают по широкой дуге.       - Я без понятия, что у него там происходит, – мы договорились встретиться в школе, а по телефону до Тсуны так и не получилось дозвониться.       Глава Дисциплинарного Комитета до сих пор не даёт прервать зрительный контакт, и я очень хорошо ощущаю сейчас то, как он пытается чуть ли не задавить меня морально под своими удушающими эмоциями.       - Ладно, - выдыхает тем временем темноволосый парень. Сказанное им слово конкретно встряхивает, а по рукам идут неприятные мурашки. – Как только он появится здесь, пускай найдёт меня, буду его ждать.       Когда я наблюдаю, как стремительно уходит Хибари Кёя и как его движения полны того дикого бешенства, что чуть было не выплеснулось на меня, понимаю – лучше бы Савада Тсунаёши пришёл как можно скорее. Или просто-напросто пропал без вести – главное, чтобы Кёя не смог его при этом найти.       Пусть сейчас была очень неловкая (мягко говоря) ситуация, я ни в коем случае не испытываю ни малейшего желания удрать из этой школы или же из этого города. Мне нравится входить в состав Дисциплинарного Комитета, и это даже не сарказм.       Когда я и Тсуна записывались добровольцами в милую компашку, пестрящую интересными людьми вроде Хибари Кёи и шкафоподобных парней с забавными начёсами, дизайнерскими причёсками в стиле помпадур, я ожидала, по правде говоря, что буду чуть ли не презрительно плеваться на этот Дисциплинарный Комитет. Но, как говорится, у страха глаза велики, и моё ожидание чего-то ужасного было напрасным – всё же просмотр аниме накладывает свой ненужный отпечаток на представление о тех или иных вещах.       О, мне понравилось здесь. Понравилось до такой степени, что я схватилась за своё место в Комитете всеми руками и ногами и отпускать отказывалась.       Я задумывалась о том, что вообще можно делать мелкой девушке здесь, в окружении всех этих огромных и пугающих людей, и до последнего думала, что Хибари Кёя прихватил меня как дополнение к Тсуне или как стимул того, чтобы Савада не смел сваливать из Дисциплинарного Комитета раньше положенного. Каково было удивление, когда я узнала о том, что работы для девушек в Комитете гораздо больше, чем для парней, и не всякий за неё берётся – на каждом громиле вроде Тетсуи и так было много работы, которая и не думала давать передышки. Ещё больше меня поразило то, что девушки здесь всё же есть (аниме вбило в мозг то, что это – чисто мужской коллектив и никак иначе).       Иноэ Джун – высокая темноволосая девушка, которая не могла не привлечь к себе внимание взглядом своих светло-голубых глаз, искрящихся неподдельным интересом к каждой мелочи и неуёмным задором. Небольшая полнота никак не помешала ей в мгновение ока очутиться подле меня и с необычайным пылом схватить за руку так, что я то и дело думала, как бы она мне её не оторвала. За быстрой речью, которая будто пулемётная очередь проскочила мимо моих ушей, я банально не успевала и, после её десятиминутных стараний донести некую важную информацию, мягко спросила, что она всё же только что сказала. Обиделась ли девушка на мою невнимательность? Нет. С её стороны мне достался лишь громкий смех и фраза: «Если сразу не сбежала – будем общаться». Таким образом, я обзавелась новой знакомой в лице редактора школьной газеты, которая управляла небольшой группой из шести мускулистых парней. На мою удивлённо приподнятую бровь мне пояснили, что пока она там, в кустах, вымазывает свои белоснежные гольфы и отсвечивает задницей в короткой юбке, пытаясь получить те самые «эксклюзивные» фотографии или просто отыскать что-нибудь интригующее для газеты, молодые люди оборачивают полученную от неё информацию в шикарную обёртку. В целом, всем всё нравится и все довольны.       Вторым интересным кадром в Дисциплинарном Комитете, с которым мне пришлось столкнуться, является Иендо Мегуми. Тихая с первого взгляда русоволосая девчушка, с очень важным видом поправляющая на лице крупные очки, поздоровалась со мной необычайно низким голосом-контральто, который я чуть было не приняла за мужской бас. Такая выразительная фигура, воплощающая в себе сплошные контрасты, притягивала взгляд – было достаточно неприличным делом пристально рассматривать Мегуми, пытаясь её разгадать. Чего тут ещё стоила та угловатость фигуры, при которой можно было оценить нездоровую худобу её запястий, и это при росте, который выбивался из общепринятых норм «маленьких японских девушек» – Иендо Мегуми была просто создана для баскетбола. Но вот незадача: она никак не была связана с баскетболом и всячески его недолюбливала. В Средней школе Намимори девушка была известна лишь как помощница библиотекаря, и ей, пусть и редко, всё же давали работать с местным архивом. Ведь её страстью была… бумажная волокита.       На этом моё ознакомление с женской частью Дисциплинарного Комитета можно закончить. На вопрос, почему же, куда ни глянь, в Комитете состоят одни парни-громилы, мне сообщили, что девушки (и даже другие парни), наслушавшись разных баек про него, отказываются даже верить во многие плюсы, которые так и преподносятся на блюдечке школьникам-добровольцам. К сожалению (или счастью, тут как посмотреть), Хибари Кёя пока ещё не додумался привлекать людей к Дисциплинарному Комитету, притаскивая тех за волосы, – вбиваемое с рождения воспитание не позволяло. А то, что меня затащили сюда одновременно с Тсуной, - приятная случайность, которую очень оптимистично встретил Хибари, пусть он и не показывал этого всем направо и налево. Всё, что делается во благо Средней школы Намимори, всегда принимается с распростёртыми объятьями.       Услышав позднее, чего теряют те самые люди, так испугавшиеся пустых и почти что беспочвенных слухов, я чистосердечно назвала их недалёкими.       Школьники, которые являются членами Дисциплинарного Комитета, претендуют на хорошую характеристику в личном деле, без лишних разговоров переходят в приличные и многообещающие старшие школы и могут надеяться на поступление в нормальное высшее учебное заведение. Если коротко, то факт того, что ты работаешь в Дисциплинарном Комитете (да даже просто на благо школы) будет сопровождать тебя чуть ли не до постоянного места твоей работы. В общем, Дисциплинарный Комитет был тем же самым студенческим советом, даже если и именовался по-другому – выполнял те же функции, пусть и делал акцент на дисциплине. Студенческого совета, как такового, в Средней школе Намимори не было.       Но отказываться от таких плюшек из-за каких-то «пугающих» слухов о страшном люде, из которого состоит весь этот Дисциплинарный Комитет? Да бойся я этого Хибари Кёю в n-ное количество раз больше, всё равно пошла бы сюда. Поэтому, когда меня назначили главным организатором школьных мероприятий, была рада как никогда ранее. Сложное дело, требующее ответственности и серьёзного подхода, не пугало, также как и наличие огромного количества праздников в Японии и, следовательно, соответствующих мероприятий к каждому из них. А когда Савада стал школьным казначеем, так вообще была несоизмеримо счастлива.       Тсуна также был доволен, пусть сперва и отбрыкивался, как мог, из присущей ему вредности и нередко мелко пакостил – не в его характере просто смириться с таким вот наглым затаскиванием в Дисциплинарный Комитет. На этого «пакостливого» человека Хибари Кёя смотрел нечитаемым взглядом и, когда Савада в очередной раз врывался в его кабинет, громко хлопая дверью, лишь терпеливо глядел куда-то за плечо Тсуны. Когда я лицезрела такие моменты, поражалась терпению темноволосого при колючем-то характере – на его месте давно бы прибила Тсунаёши. Но не было никаких сомнений: если Тсуна выкинет что-то более идиотское, чем вот эти похлопывания дверями, Хибари Кёя не будет столь спокоен в своём отношении к нему .       Как итог, Средняя школа Намимори была самой обычной, без всяких там отрядов из шкафоподобных парней, которые повышали её авторитет с помощью грубой силы и кровавых побоищ. Да, наша школа имела определённую репутацию «сильной и независимой», но лишь из-за того, что люди из Дисциплинарного Комитета ответственно выполняли свою работу. А кое-кто даже чересчур – упорность Хибари Кёи шла впереди планеты всей.       Из размышлений меня нагло вырывает тот факт, что какой-то человек, не удосуживаясь обойти меня (при том, что я стояла у края школьных ворот и не мешала людям идти своей дорогой), больно пихнул своим локтем. Устояла на месте, не упав на дорогу, но вот возмущение скрыть даже не пыталась:       - Эй! Обойти меня было не так уж и сложно.       И только услышав тихие девчачьи вздохи да трепетное слово «иностранец», сорвавшееся с уст одной из девчонок, я мысленно чертыхнулась. Чертыхаюсь повторно, когда вижу перед собой жуткого оттенка волосы, на которые будто бы стряхнули вулканический пепел. Неровно подстриженные у подбородка, взлохмаченные, словно не знакомые с расчёской, они были образцом «порядка» на голове и оттого ещё более отталкивающими. При более детальном изучении пепельных прядей мне невольно вспомнились немощные старики и их обтянутые кожей кости. Затхлый смрад смерти.       - Он - седой, - зашептала одна из девчонок, в волнении затеребив школьную юбку. – Неужели это из-за несчастного случая?       - Быть может. Хотя седина передаётся ещё и по наследству, - проговорила так же «тихо» её подруга. – Очень экстравагантно.       - И мрачно, очень мрачно. Но что-то красивое в них всё же есть.       Ненормально, что у подростка такие волосы. Даже не так: ненормально то, что это не краска. Перед моими глазами был естественный цвет в самом его невыгодном представлении – природная седина, к сожалению, никогда не будет выглядеть «мило» для этого парня, пусть даже у него были привлекательная фигура и кожа приятного золотистого оттенка. Тем временем нарушитель моего спокойствия не смог пройти мимо, промолчав.       - Сложно, - сказали мне в ответ, слегка презрительно скривив тонкие губы. Пепельные волосы занавесили ярко-зелёные глаза собеседника, которые своим цветом напоминали сочную листву деревьев.       - Но возможно, - в тон ему ответила я и более осмысленно окинула взглядом фигуру парня.       О, я была в «восторге» от того, что перед моими глазами предстал сам Гокудера Хаято.       Конечно, можно было выяснить наши отношения здесь, у школьных ворот, на тему кто кого толкнул и кто виноват, и ещё долго решать сей вопрос, но будем хоть раз в жизни взрослыми людьми. И не отреагируем на явную провокацию – то, что пепельноволосый сделал это специально, у меня сомнений не было. Но зачем?       С заметной агрессией в мою сторону юный подрывник заложил руки в карманы брюк и, чуть сгорбив спину, нахмурился. Мятая майка и распахнутая на груди рубашка дополняли его образ ищущего проблемы человека как, в принципе, и обилие металлических цепочек, запах табака.       В этот момент Гокудера Хаято явно искал повод продолжить нашу зарождающуюся перепалку… но, как я могу не обломать этого человека в его стремлении нарваться на проблемы?       - О-о, ты – новенький, да? – внезапно «озарило» меня. И, даже не дав ему что-нибудь ответить, тут же продолжаю, пытаясь сбить его агрессивность на корню: - Если у тебя есть какие-либо вопросы или ты нуждаешься в помощи, Дисциплинарный Комитет всегда рад помочь. Ох, привет, Курокава-сан, не могла бы ты провести этого молодого человека до его класса? Он тут недавно у нас и наверняка ничего не знает, новеньких всегда за версту видно. Особенно в Намимори.       - Да, конечно, - немного опешила от моего напора подруга Сасагавы Киоко, которая так вовремя проходила рядом. Её выражение лица при этом стало немного недовольным – не всякому человеку понравится то, как быстро его спускают с размышлений на грешную землю.       - Видишь? – спрашиваю я у Гокудеры. – Мы всегда рады помочь новичкам.       Вцепляюсь крепко в его руку, чтобы ненавязчиво направить в сторону школы, и жестом предлагаю Курокаве Хане следовать за нами. Ожидаемо, что парень сразу же пытается вырвать руку из моего захвата и откровенно злится:       - Послушай-ка, Синохара Миэ…       - Ой, простите, там ученик не в школьной форме. Вот же стыдобище, - моё возмущённое лицо должно было сказать ему обо всех моих переживаниях по этому поводу. - Мне нужно срочно к нему. Курокава-сан, спасибо большое, ты серьёзно меня выручила.       Девушка, с которой я редко перекидывалась и парой слов, пристально смотрит на меня и злого Гокудеру, понимающе хмыкает, а после помогает сопроводить его к школьным дверям. Так мягко и по-японски, что вспыльчивому Хаято не удаётся даже возмущённо повернуть голову в мою сторону. Разве что я слышу звонкое итальянское выражение, которое уж точно не несёт в себе слов благодарности. Эх, парень, ты явно плохо знаком с японцами.       Но Курокава даже не поняла всей своей важности в данный момент.       Я напряжённо вглядываюсь в спину пепельноволосого, когда его активно подгоняет бойкая Хана. Вижу, как он бросает на неё крайне недовольный взгляд и отчеканивает шаг, стремительно покидая её общество. Всё ещё наблюдаю за входом в здание школы, где скрылся пару минут назад он – будущий Хранитель Урагана Вонголы.       Которому я не называла ни своего имени, ни своей фамилии.       «Неплохо подготовился к приезду в другую страну», - язвительно подмечаю я, но не нахожу здесь ни одного повода для смеха. Гокудера Хаято явно собрал информацию и о Саваде Тсунаёши, и об его окружении. Не удивлюсь, если он это сделал лучше, чем мафиози-папашка моего соседа, который даже своё оружие прятать нормально не может. Который год к тому же.       Тут же меня озаряет догадка, где может сейчас находиться Тсуна и почему он в данный момент опаздывает в школу, когда к нам только что приехала одна из ключевых фигур аниме. Хаотично озираюсь по сторонам и случайно нахожу взглядом окна кабинета главы Дисциплинарного Комитета, чтобы заметить силуэт Хибари Кёи, скрестившего руки на груди. Мой вывод по состоянию Савады не утешителен: он точно будущий нежилец.       Я бы и продолжала так переглядываться с главой Дисциплинарного Комитета, параллельно размышляя о произошедшей встрече Тсуны и Реборна, если бы мою спину не окатило волной необъяснимого жара, а глава Дисциплинарного Комитета не подался вперёд, изумлённо поглядывая куда-то мне за спину.       Меня окутал запах гари и дыма, а совсем близко заголосила какая-то школьница и охнул некий мальчишка. Как в замедленной сьёмке я поворачиваюсь к источнику удушающего запаха и причине удивления Хибари Кёи, чтобы удивиться вместе с ним.       Позади меня стоял Савада. Или же человек отдалённо его напоминающий.       Подросток, представший перед моими глазами, был словно дикарь. Он стоял передо мной, покрытый сажей или же пылью с ног до головы, чумазый. Со спутанными на голове волосами, в которых только при наличии большого воображения можно было заметить оттенок светлого каштана, парень покачивался немного из стороны в сторону, словно под едва слышную ему мелодию. Впивался в моё лицо своими карамельными глазами, глубина которых озарялась всполохами пламени, и плотно стягивал свои губы в тонкую бескровную нить. Жилистые же руки его были сжаты в кулаки, всё тело было чрезмерно напряжено, пусть это сложно заметить из-за подтянутой фигуры подростка.       И всё бы ничего, да только весь его образ будто бы подчёркивался светлым ореолом, который золотил его кожу и подсвечивал её изнутри, а на лбу горело самое настоящее пламя. Небольшой огонёк извивался кольцами и пестрил богатыми оттенками красного и оранжевого, двигался в ритме биения человеческого сердца. Очередной огненный язычок устремлялся вверх, чтобы тут же свернуться в небольшое кольцо и озарить своим ярким светом кожу. Жар этого пламени был ощутим, и я не сомневалась в том, что, протяни сейчас руку, тут же обожгусь. В воздухе тем временем усиливался тот самый тяжёлый запах гари.       Пусть всё это выглядело шокирующим и впечатляющим, куда больше меня запутал тот факт, что Савада Тсунаёши был совершенно гол.       О, куда пропала та анимешная цензура, которая не позволяла исчезать последнему элементу одежды на пареньке? И почему он весь в саже, а пламя столь горячо? Как говорится, довольствуйся жестокими реалиями и ищи ответы сама.       Я буквально замерла, когда Тсуна разомкнул губы. Он хотел сказать что-то важное, так как, когда наклонился вплотную к моему лицу, насколько позволял закручивающийся в спираль огненный всполох на лбу, его глаза опалились яркой карамелью. Но золотой ореол вокруг тела стал резко пропадать, а огонёк уменьшаться. Фигура Савады перестала пылать, и то, что он хотел мне сообщить, так и осталось невысказанным. На смену непонятному спокойствию друга пришёл гнев, его лицо исказилось. Но что-то от тех всполохов не исчезло из его взора, а осталось – такого выражения глаз у своего друга я ещё ни разу не наблюдала.       - Я его убью, - каждой паузой между словами Тсуна будто бы забивал гвоздь в крышку гроба воображаемого смертника.       - Кого?       - Маленькую падлу с пистолетом, который не помешало бы запихнуть в его не менее маленькую жопу, - сбивчиво проговорил Тсуна, прислоняясь своим лбом к моему. – Ты…       Что там он хотел сказать или спросить, я не услышала, так как его голос заглушил громкий визг Сасагавы Киоко. Девчонка знала, как кричать так, чтобы уши закладывало на «будь здоров». Тсуна вздрогнул и ошалело посмотрел на этого голосистого ангела:       - Ты что орёшь, дура? Голого парня никогда не видела?       «Да, Савада, она в свои четырнадцать видит их регулярно», - мысленно съязвила я, ожидая разумный ответ со стороны Сасагавы.       Но девчушка вместо адекватного ответа или колкой шпильки в сторону шатена, прикрыв собственные глаза ладонями, стремительно побежала в сторону школы. От дикого смущения с её глаз срывались крупные капли слёз, бриллиантами блестя на солнце при падении оземь. Словно мало нам было одной Сасагавы Киоко, остальные девчонки, кто имел удовольствие прийти в школу в данный момент, не нашли ничего лучше, чем возмущённо прикрикнуть на Тсуну:       - Бесстыдник!       - Эксгибиционист проклятый…       И так далее в этом же духе – что удивительно, больше всего здесь слышались возгласы парней. К моему полному недоумению, учащиеся не упомянули ни о пламени, ни об ореоле вокруг Савады – всё это позволило мне сделать вывод об их «слепоте» касательно этих явлений и о том, что не всякий может их видеть. Но Тсуна не оплошал в момент такой вот социальной травли, а, ничего не стыдясь, скрестил руки на голой груди и насмешливо спросил:       - Чего вы тогда внимательно так смотрите? Не видели результат того, как у человека одежду крадут и самого его пачкают?       Возмущённых как не бывало – большей части присутствующих стало банально стыдно от собственных нападок в сторону «пострадавшего». Мне же было совершенно ясно: друг на ходу придумал отговорку для школьников, опираясь на их реакцию и ситуацию в целом.       Стоило только охладить возмущение девушек (и парней), как они вполне себе быстро нашли много важных дел, которые не могли больше ждать. Они, девчонки, смущаясь, спешно ретировались в сторону школы, но, какая бы ни проходила мимо, не упускали возможности утолить своё любопытство и взглянуть хоть раз на Тсуну. Парни ничем не уступали им: каждый вполне себе нормально опускал шуточки про его удачливость и неплохой размер. Были даже такие личности, которые продолжали смотреть на моего друга-нудиста и не двигаться с места, хорошо хоть камеру с телефона не подключали к своим «наблюдениям».       К моей чести, взгляд я держала на лице Тсуны.       Но вот выслушивать разнообразие шутливых на грани оскорблений фраз так стойко и с милой улыбочкой на лице, как Савада, я не умела. Поэтому, недолго думая, стала стягивать с себя школьную кофточку с длинными рукавами, чтобы торжественно вручить другу (благо на мне была ещё блузка):       - Держи и не сверкай своими гениталиями. Некоторые из школьников, боюсь, должны были увидеть их только после свадьбы.       - И то верно, - кивнул своей испачканной макушкой друг, аккуратно принимая вещь и завязывая рукава на бёдрах. На ткани тут же появилось множество тёмных пятен. Кошмар. – А ты что, не из смущающихся? Я до последнего надеялся на стыдливый румянец.       - Зачем смущаться, когда я даже не смотрю на тебя?       - Ауч, я почти обиделся.       Шутки шутками, конечно, но я хотела услышать серьёзные ответы на некоторые свои вопросы, пусть даже и знала на них предположительный ответ:       - Что случилось, Тсуна? Ты весь в саже, а на твоём лбу я видела огонь, - вглядываюсь в сторону домиков, которые находились напротив школы, и лишь изредка отвлекаюсь на возгласы всё ещё удивляющихся школьников. – Остальные не обратили на это никакого внимания. Почему?       - Миэ, я скажу тебе то, что знаю сам. А знаю я, к сожалению, не больше тебя, - Тсуна тяжело вздыхает, ободряюще сжимая мою ладонь в своих руках. – Только не здесь и не сейчас – слишком много любопытных глаз наблюдает, а к нам очень быстро идёт возмущённый Мочида.       В подтверждение его слов к нам подходит «защитник» Сасагавы Киоко, который возмущён сильнее, чем стоило - я его не видела среди наблюдающих за голым Тсунаёши. Тогда чего он так пыхтит, словно это на него тут голого смотрели?       - Ты, ублюдок, - замахивается кулаком дружок Сасагавы безо всяких там объяснений: почему и зачем. Старшеклассником руководили эмоции.       Тсуна, не растерявшись от активности Мочиды, успевает оттащить меня себе за спину и убраться в сторону от замаха старшеклассника.       - И в чём на этот раз проявляется моя ублюдочность? Я посягнул на твою честь, что ты набрасываешься на меня как пещерный человек в присутствии людей? Тебя это совершенно не волновало, да?       Здесь Мочида всё же не срывается, опасливо поглядывая в сторону остальных учеников, но продолжает также злобно пыхтеть на Саваду. Хотя я до последнего опасалась, что этот парень решит выяснять отношения здесь до конца. Он явно имел проблемы со сдерживанием собственного гнева.       - Ты оскорбил Сасагаву Киоко, поэтому я жду тебя после занятий в спортзале – пора показать тебе, где находится твоё место, - буквально выдавливает из себя Мочида, жутко покрасневший от напряжения, а на его бычьей шее уже некрасиво вздулись вены.       Не дожидаясь ответа Тсуны, он уходит в сторону школы также быстро, как и пришёл. Только под конец разговора попытался задеть моего соседа, да поставить его в невыгодное положение, высоко приподняв при этом собственный нос. Видимо, старшеклассник не сомневался в своей крутизне и в крутости угрозы, которую он только что выдал. Знал бы он, что она никак не похожа на угрозу вселенского зла, как бы он не пытался здесь распинаться и пыхтеть.       - Вот ты мне объясни, - тянет Тсунаёши, когда мы всматриваемся в спину Мочиды, - нафига приходить ко мне по поводу какой-то Сасагавы, которую я даже не знаю? Какой к чёрту спортзал? Делать мне больше нечего, как после занятий и Дисциплинарного Комитета шляться по спортзалу – устану же, как собака.       Я прикрываю глаза ладонью, чтобы не видеть этого человека, который уже забыл, как выглядит его одноклассница, да ещё с которой он учился в начальной школе. При этом он ни капли не волнуется из-за предстоящей драки – спокойный, как удав. Он издевается?       - Это девушка, которая самая первая с визгом свалила от тебя, - поясняю недогадливому другу.       - Да? О, это была она? Ну, ничего себе – от этой Сасагавы одни проблемы.       - Девушки состоят из сплошных проблем, тем они мужчин и привлекают.       - Серьёзно?! – спросили мы с Тсуной одновременно, потому как фраза сказана была не нами и звучала вполне себе абсурдно.       - Да, а разве тебе не нравится Синохара Миэ, Тсуна, которая – одна сплошная проблема.       И эту фразу сказал мелкий… ребёнок, который как-то совсем незаметно очутился подле нас – не было слышно ни звука соприкосновения ботиночек с землёй, ни шороха одежды. Абсолютно бесшумные движения.       - Ах ты, маленькая тварюшка, - просюсюкал на ребёнка Тсуна, зло сверкая глазами на объект своей ненависти: при этом весь такой из себя чумазый, лохматый и голый. – Пошёл к чёрту. И, если понял, пойди туда ещё раз.       - Сразу после твоих объяснений, как к нему пойти, соберусь и схожу, - парировал этот маленький темноволосый пухлощёкий карапуз с нелепой шляпкой на взъерошенных тёмных волосах, смешно проговаривая слова. Но весело мне не было – это чудо крайне неодобрительно нахмурилось на пренебрежительный тон Тсунаёши.       Неправильность этого ребёнка больно бросалась в глаза.       Реборн, а это был именно он, мило поправил маленькими ладошками шляпку на голове, разгладил свою ярко-оранжевую ленту и смешно сморщил носик, когда очередной опаздывающий ученик метнулся мимо нас. Большие и влажные тёмно-карие глаза задумчиво взирали на окружающую обстановку, пристально вглядывались во все мелочи и задерживались лишь на чрезмерно активных школьниках Средней Намимори. Некая скука проскальзывала в глубине этих тёмных глаз, но в то же время маленький киллер не отрывал взор от интересующих его вещей.       - Тсуна, а кто этот ребёнок? – не спросить об этом малыше было бы странным делом. И палевным.       - А, из-за этого… я опоздал. Наша встреча была такой трепетной и нежной, как выстрел пули в голову, - саркастично сказал мой сосед.       - Я – репетитор-киллер Реборн Савады Тсунаёши, будущего Десятого босса Вонголы, - пафосно проигнорировал шатена этот ребёнок, слегка поправив на груди галстук и огладив свой чёрный костюм.       Чего мне только стоило не вздрогнуть при виде хамелеона, вдруг выползшего из-за спины малыша. И если в мультике он был смешным и кляксообразным, то здесь это было самое настоящее пресмыкающееся, с жуткими глазами и страшной мордой. Но оно вполне себе гармонично смотрелось с этим маленьким карапузом, которому были присущи необычайно страшные телодвижения.       Чрезмерно аккуратные для ребёнка и тут же дёрганные, как если бы вместе смешали ребяческую неповоротливость и взрослую пластичность.       - Абсурд, - прошептала я, поглядывая во все глаза на это извращение природы. Ведь это было оно самое – взрослый в теле малыша. Вполне себе знакомое состояние ужаса захлестнуло меня, как если бы я вернулась в начало своей новой жизни и пережила повтор того бессилия и отчаяния – здесь было то самое мимолётное сочувствие маленькому убийце, понимание его положения.       - От чего же? Я говорю правду.       Когда, казалось бы, я уже почти подустала от бесконечных сюрпризов, и будто бы ничто не могло быть ещё хуже, чем сейчас, жизнь делает очередной выкрутас. Вертит перед тобой пальцами, сплетёнными в незамысловатый вульгарный жест.       - Какого чёрта? – спокойно и между тем отрешённо спрашивает подошедший к нам неслышно Хибари Кёя. – Что этот ребёнок делает на территории Средней Намимори, Савада? Ты совсем ополоумел – явился в школу так?       Как-то совершенно не заметила, что кроме меня, Тсуны и Реборна во дворе никого не осталось, а ученики уже как пару минут спокойно сидят на своих уроках. Совершенно пустая территория вокруг школы, и очень уж не вовремя она тут опустела.       Взглянув на Тсуну, ожидая некоторой паники на лице друга, совершенно не подготовлена к такой вот его реакции: злорадная усмешка мимолётно возникает на лице Тсунаёши, а глаза, которые полыхают недобрым огнём, находят лицо маленького репетитора. Но тут же это выражение пропадает с лица, а сам он выглядит почти нормально.       - Савада Тсунаёши, что бы ты ни задумал – это очень плохая идея, - говорит Реборн, который недовольно прищуривает свои крупные детские глаза и успевает заметить перемены в подростке. Милый румянец ребёнка совсем не подходит этому жесткому и тут же мелодичному голоску.       Но его откровенно игнорят как Савада, так и Хибари. Я же ожидаю какого-то подвоха, который точно здесь есть. И он не заставляет себя ждать.       - Ой, Хибари-сан, а я малыша спасал, - неловко указывает Тсуна на Реборна и округляет глаза, в которых появляется намёк на настоящие слёзы.       - Ты чего? – спрашиваю я, шокировано поглядывая на шатена.       - Савада, - шипит в его сторону Кёя, который не одобряет проявление какой-либо слабости, сентиментальности.       Надрывный всхлип был ему ответом, а по чумазым щекам лучшего друга побежали небольшие солёные дорожки. Я просто оторопела, так как совсем не ожидала такого от парня.       - Он семью потерял, когда я его из горящего дома вытаскивал. Сирота теперь, - очередной тяжёлый вздох. – Но я в школу к вам торопился – документы хотел важные отдать.… А ребёнка не брошу: никаких соседей рядом не было – глухомань та ещё. И пожар не заметил никто, да и эта бумага-а сгорела вместе с остальными вещами...       - Кха, - подавилась случайно я.       - И в п-полицейский участок отвести его нужно же, д-да? Хибари-сан, - Тсуна закрывает лицо ладонями и заходится в тяжёлом рыдании, - на вас вся надежда – будущее мальчонки в ваших руках.       - Что? – тихо спрашивает Хибари Кёя, у которого лицо застыло сплошной безэмоциональной маской.       - Что?! – почти что разъярённо вскрикивает вышеупомянутая «сирота». – Прекрати немедленно!       - А ещё с рассудком после всего у мальца беда. Дым повлиял, - всхлип, и Тсуна заканчивает свой спектакль.       Я молча отошла на пару шагов от этого фантазёра, пребывая в таком шоке, что его было не передать словами. Какой к чёрту сиротка-неадекват? Что Савада творит? Как-то совсем дико свернула реальность, да не в ту, нужную, сторону: на Реборна – самого крутого и невероятного киллера – вообще взглянуть страшно. Ещё больше шокируюсь, когда Хибари Кёя тихо проговаривает, явно не заметив изобилия дыр в рассказе Тсуны или просто поверив в то, что казначей не способен на такую ложь:       - Хорошо, я его отведу туда. Идём, малыш.       Сколько ненависти плескалось в глазах маленького ребёнка, как жутко искривились его черты: на лице проступили глубокие старческие морщины. Из горла чада сорвался нечеловеческий рык. Тело в едва сдерживаемой агрессии подпрыгнуло. «Ты ещё поплатишься за свою шутку, мальчишка», - шептал он, когда глава Дисциплинарного Комитета аккуратно взял его за пухлую ладошку, хоть иногда, да поглядывая на ребёнка с неким сочувствием. «Я тебя убью», - говорили переливающиеся тьмой глаза Реборна, когда он и темноволосый подросток покидали школу.       Реборн мог, я уверена, убить нас всех. Но мы остались живы даже после совершения глупости, такой вот злой шутки по отношению к киллеру. Повлияло ли на это то, что он обещал сделать из Савады достойного наследника, я не знала.       И не хотела знать.       - Тсуна, что это было?       - М? – весело поглядывает шатен в ту сторону, куда ушёл высокий брюнет и маленький убийца. Его губы растянуты в широкой улыбке, а лёгкая безуминка касается глаз, украшенных тёмными потёками. – Я всего лишь отплатил ему за то, что он стрелял в меня.       - Сумасшедший, – качаю головой, с тревогой поглядывая на Тсуну. Беспокоюсь за него.       Страх не покинул меня и вечером, после победы над Мочидой и очень спокойного возвращения домой.       Ох, если бы мы знали, какое веселье нас ждёт после того, как вернётся чудо-ребёнок, то, может быть, бежали бы сломя голову прочь из этого проклятого города. А он и появился... на следующий день, чертовски злой и в помятом костюме. И низверглись на наши головы небеса.