Ангел-хранитель

Крестовский бормочет во сне: «Нет. Отпустите её, я всё скажу», и Полина откладывает планшет, на который Паша только что скинула результаты экспертиз. Они вдвоём в командировке, за 500 километров от Москвы, делят номер небольшой гостиницы, и их кровати отделяет лишь узкий проход. Старлей и сама спала несколько минут назад, но лаборатория не дремлет, и разбудил её звук пришедшего сообщения. Ничего сверхважного и срочного они не узнали, девушка уже собирается залезть обратно под одеяло, но глухой стон с соседней кровати заставляет её развернуться в ту сторону. — Ваня? — негромко зовёт Синельникова, но он не просыпается и продолжает стонать. Полина соскальзывает с постели и присаживается на край кровати напарника. — Ваня! — девушка тормошит его за плечо. Крестовский наконец-то открывает глаза, и она видит в них такой ужас, что сама содрогается. — Это был сон, — утешающе шепчет она и гладит его по предплечью. Майор шумно выдыхает и переворачивается с бока на спину, уставившись в потолок. — Спасибо, — доносится до Полины еле слышный шёпот, — спасибо, что разбудила. — Тебе снятся кошмары? — спрашивает она, и через секунду уже жалеет о своём вопросе. Что-то удерживает её от того, чтобы встать и лечь к себе, и она продолжает смотреть на пребывающего в какой-то прострации Ивана. — Кошмар. Он один, — мужчина всё-таки отвечает, хотя и не хочет. Это удерживает её от дальнейших расспросов. — Я могу посидеть с тобой, — неожиданно предлагает Синельникова и кусает губы. Зачем? Что за глупости она сегодня несёт? Он же не маленький мальчик… Хотя, в душе все — дети, которые чего-то боятся и хотят, чтобы рядом был кто-то, кто сможет защитить от того же кошмара. — А знаешь, было бы неплохо, — с непонятным смешком соглашается он и приподнимается на локте. — Пересаживайся сюда, — майор хлопает ладонью по кровати и чуть сдвигает подушку, чтобы Полина могла сесть. Как только она перемещается, он утыкается лбом в её бедро и кладёт руку поперёк её ног. Девушка непонимающе хмурится, но всё же легонько проводит пальцами по его волосам и тихонько начинает напевать себе под нос: — Засыпай, на руках у меня засыпай… — А с начала помнишь? — спрашивает он, и его дыхание щекочет кожу. — Конечно… У Синельниковой очень приятный голос, и краем сознания Иван ещё успевает удивиться, зачем она пошла в органы, с такими-то вокальными данными, а не выступает на сцене. Но песня успокаивает, и он довольно быстро засыпает. Когда девушка это замечает, она пытается подняться, но Крестовский сквозь сон отчётливо просит: — Не уходи. Полина, не уходи. И что ей остаётся делать? Уйти и поспать хоть немного или продолжить сидеть? Компромисс находится быстро, и старлей, немного смущаясь, шепчет: — Двигайся. Как только девушка ложится, майор, даже не просыпаясь, сгребает её в охапку и привлекает к своей груди. Так обычно спит маленькая Ева с любимым плюшевым медведем в обнимку. Полина, не ожидавшая такого поворота событий, пытается устроиться поудобнее, что получается не сразу. В итоге она обнимает его одной рукой за талию и прижимается щекой к обнажённому плечу. Да, вот так — идеально.