love, like art, must always be free

— Как я выгляжу? — Как гей. — И чувствую себя точно так же. Лито усмехнулся, ещё раз взглянув на себя в зеркало. Да, это, пожалуй, была самая точная характеристика из всех возможных. И не то что бы в его идеально выглаженном дорогом костюме было что-то «компрометирующее» для искушённой публики. Всё дело было в том, что Вольфганг видел его насквозь. Они работали вместе уже несколько лет, и Лито не переставал удивляться тому, насколько хорошо два полярно разных человека могли понять друг друга. Если честно, Лито понятия не имел, кем был его приятель. Он только знал о том, что в родном городе у Вольфганга были проблемы с семьёй и законом. И, узнав об этом раньше, чем нужно было, Лито откровенно побоялся бы связываться с таким человеком. Но за прошедшие годы они по-настоящему сблизились, и Лито доверил бы Вольфгангу не только любой секрет, но и свою жизнь. Пусть Лито не знал, кто он, но он был уверен в том, каким был его друг. Вольфганг ненавязчиво присматривал за ним, чтобы убедиться, что всё в порядке, всегда спасал его даже из самой неловкой ситуации, умело находил выход из любого тупика и всегда мгновенно появлялся, когда был нужен рядом. В любое время. Особенно сейчас. — Ты уже пять раз поправил галстук, босс, — произносит Вольфганг, стоявший у двери. — Нам пора. — Ты опять называешь меня боссом. Всё плохо? — Ты же знаешь, когда я называю тебя боссом. Расслабься. Лито ненавидел, когда Вольфганг, бывший ему самым близким другом, употреблял это прозвище. Но официальное или ироничное обращение обычно звучало как сигнал к действию: Лито собирал всю свою волю в кулак и подавлял эмоции, которые демонстрировать окружающим не нужно было. — Ты когда-нибудь хотел вернуться в Германию? Или, знаешь, просто уехать, начать всё сначала, стать другим человеком? — спрашивает он, садясь в машину. Лито правда пытается сосредоточиться и не думать о плохом, но прямо сейчас он с радостью поменялся бы с Вольфгангом местами. Пусть даже ему пришлось бы взламывать сейфы или скрываться от полиции, или что там немец делал у себя на родине. — Ты платишь мне хорошие деньги, зачем мне куда-то уезжать? — его друг пытается отшутиться. Но Вольфганг прекрасно знает, к чему клонит Лито. Если бы Эрнандо не уехал на конференцию в Италию, а Даниэла была бы не занята съемками в новом фильме, то ему было бы намного легче. Блондин, закрыв перегородку, разделявшую их с водителем, говорит: — Я знаю, что ты всё ещё переживаешь, Лито. И я знаю, что тебе страшно появиться там одному впервые. Но посмотри на себя. Кто ты, чем ты занимаешься? На самом деле, он столько раз задавался этим вопросом за последние несколько месяцев и столько раз отвечал по-разному. Кто он такой? Когда Хоакин угрожал Даниэле, Лито называл себя трусом. После потери множества выгодных контрактов он предпочёл счесть себя ничтожеством. В Сан-Пауло он признался миру в том, что он гей. Вольфгангу он не раз напоминал о том, что он его друг. Даниэла называла его самым чутким и добрым человеком, которого она встречала. Эрнандо говорил, что он — не угасающий, уникальный талант. В Голливуде Лито говорили, что он олицетворяет прорыв. — Я — актёр, — отвечает Лито сейчас. — Ты актёр, — соглашается Вольфганг, кивая. — Неужели ты думаешь, что в Мексике не осталось людей, которые смогут непредвзято и справедливо оценить твои способности? Люди любят тебя за то, какой ты, а не то, кем ты являешься. А кто я? Почему я здесь, с тобой? — Ты мой телохранитель, — пожимает Лито плечами, пытаясь спрятать улыбку. Обычно мрачный во время премьер Вольфганг никогда не был таким инициативным. — Вот именно, Лито! — с жаром восклицает Вольфганг. — Неужели ты думаешь, что я не смогу справиться с кучкой истеричных женщин, чьей влажной мечтой ты был ещё несколько месяцев назад? Или я не смогу дать отпор твердолобым толстосумам, которые раньше пользовались твоей славой? Чёрт возьми, у меня есть искреннее желание и официальное право надрать зад любому, кто дотронется до тебя. Они оба смеются непринуждённо и заразительно. Вольфганг раскрывался именно в такие моменты. Лито знал, что жить не может без своей семьи, но каким-то невероятным образом одному Вольфгангу удавалось заменить их полностью. А вот Вольфганга даже самые близкие люди не смогли бы. Он приносит ему кофе на съёмки, напоминает о том, что нужно позвонить маме, подсказывает, какой галстук лучше выбрать. Немец часто недоволен им, он говорит, что не нанимался взрослому человеку в няньки, но Лито знает, что всё, что делает Вольфганг исходит от чистого сердца, и переоценить что-то вроде этого вряд ли возможно. Внезапно Лито кажется, что ему всё по плечу. Он почти слышит, как Вольфганг мысленно отвечает ему, что так оно и есть. — Без бурных оваций не возвращайся, — телохранитель подталкивает его к дорожке, у которой Лито уже ждут репортёры. Актёр в нём сейчас готов сыграть даже самую сложную роль. Кто он на самом деле? Одно Лито знает точно: он ничем не хуже и не лучше остальных, ведь никто никогда не будет таким же, как он.