Девочка из школы №37

      Сидя на пыльном полу в маленькой, разом опустевшей за всё это время комнатке, Лизка конечно же не размышляла о том, что успели подумать о ней остальные. В последнее время ей вообще было все равно на чужое мнение. Может, это и к лучшему, если не учитывать то, что собственное мнение девушку тоже не особо волновало.       С каждым днем она понимала, что безвозвратно теряет вкус к жизни, и навряд ли сможет обрести его вновь. Её уже не переполняли ненависть, злость, печаль, отвращение, страх, радость… Внутри была лишь гнетущая и увлекающая за собой вниз пустота.Пустота, которую она ненавидела. Порой в гости наведывалась и усталость, но и она ничего не меняла: школьница по-прежнему чувствовала себя живым трупом.       В окне виднелась полная луна, которая то ли пугала своими белыми очертаниями, то ли очаровывала. Холодный ветер дул в щели, а ветки растущего рядом со старым ветхим домом дерева били по стеклу, нагоняя страх. Было ясно, что собирается дождь.       Лизка ненавидела наблюдать за тем, что её окружает, будь то струя дыма, выходящая из труб завода, маленькие звездочки в черничном небе или случайный прохожий, укрывшийся от ветра старым клетчатым шарфом. Это всегда было поводом для размышлений, которые в любом случае посещали голову девушки, несмотря на долгие и упорные сопротивления.       Скучные, похожие как две капли воды мысли успевали надоедать, даже не успев появиться.       Дверь скрипнула, заставив девушку нервно вздрогнуть, оглянувшись. В дверном проеме стоял никто иной, как Данила Кашин. Тот нелепо чихнул от вихря пыли, поднявшегося над деревянным полом, и почесал затылок, осмотрев бардак в комнате.       — Ну шо, Лайзка? — Данила расплылся в глупой улыбке, зажмурившись. — Убежать хотела?       Неред уже приготовилась к не самому приятному разговору с элементами наезда, но тут же поняла, что Кашин как всегда обернул всё в шутку, заметно облегчив Лизке жизнь.       — Будешь? — из-за спины парня неожиданно появилась банка темного пива, а сам он смешно нахмурился.       — Спасибо, конечно, но нет, — девушка смущенно отодвинула руку Кашина, помотав головой и зачем-то глупо рассмеявшись. — Откуда? — русоволосая кивнула на напиток.        — Не ебу, чесслово, — Данила вновь рассмеялся, сделав глоток.       Неловкая тишина вновь заполнила всё пространство в пределах четырех стен. Снизу доносились звонкий смех, звон кружек, а может и бокалов, громкие споры и шутки, смысл которых разобрать было тяжело. От этого почему-то становилось ещё грустнее. Темнота окутала всю комнату, позволяя нарушать эту идиллию лишь лунному свету, пробивающемуся в окно, но и от этого слабого луча почти ничего не осталось из-за затмивших его туч.       — Почему ты всегда одна? Все веселятся, а ты тут, — хриплый голос Кашина разрывает тишину, заставляя Лизку переместить свой взгляд на него.       Девушка лишь вздыхает, отвернувшись, издавая нервный смешок и зарываясь рукой в волосы. Этот вопрос ей задают далеко не в первый раз, и каждый гребанный раз он вводит ее в замешательство.       Тишина вновь поглощает их, но спустя несколько минут молчания девушка все же находит достойный ответ.       — Все там, где шумные, грязные тусовки, а я… — тихо прохрипела она, горько усмехнувшись и вновь задумавшись. После нескольких минут молчания, она продолжила. — Знаешь, лучше быть угрюмым мечтателем, чем безмозглым тусовщиком, * — наконец-то закончила Лиза, замолчав.       — Красиво звучит, — Кашин задумчиво сидел, склонив голову и уставившись куда-то вниз, в пустоту, стеклянными глазами.       — Да, — словно эхо откликнулась Лиза, взгляд которой был направлен в ту же точку.        Почему-то Даня больше не задавал вопросов, а Лизка, конечно же, больше не отвечала на них. Они просто молча сидели на полу в маленькой пустой комнатке, вдыхая холодный пыльный воздух, слушая тихий шум дождя, разбушевавшегося за оконной рамой, и смотрели в пустоту.

Раньше Лиза ненавидела пустоту, а теперь она стала её убежищем. Вернее, их общим убежищем.