А замкнутый круг выхода не имеет. © Джульетта
***
Вы знаете, на какие мысли наводит белый цвет? Белый — цвет свободы. Возможно, для кого-то. Но для меня это цвет небезопасности. Он поглощает тебя. Занимает мозг, сердце, лёгкие. Он мешает дышать. Он превращает мысли в бесцветную кашу, из которой вы не вытащите ни капли полезной информации. Белый цвет наводит ужас. Особенно, когда его много. И знаете, что я испытываю сейчас? Ужас. Непреодолимое чувство страха, которой впитывается в стены абсолютно белой палаты, не позволяя моим мыслям покинуть её и вновь обрести цвет. Больничные палаты наводят ужас. Они белые, кристально чистые, и от того не менее опасные. И знаете, если бы я оказался в любом другом месте с белыми стенами, я, возможно, не был бы так напуган, но больничная палата — это другое. А знаете, какие люди наводят ужас? Люди в белых халатах. У них не менее белые зубы, и это пугает ещё больше. Белому нельзя доверять. Малейшая капля доверия, и ваши мысли навсегда останутся белыми, пустыми и безжизненными. Послушайте моего совета — не доверяйте белому. Будь моя воля, все больничные палаты были бы красными. Да, кроваво-красными. А почему нет? Красный — цвет надежды. И именно надежда должна жить в больничных палатах. Надежда на то, что больные вернуться к прошлой, спокойной, жизни. Только вот есть одно НО. Я не помню своей прошлой жизни.***
Должно быть, вы каждое утро просыпаетесь в своей кровати с чётким знанием того, какой кофе вы сейчас заварите, сколько минут вам идти до работы и как зовут вашу собаку. Замечательное чувство — знать всё, не правда ли? А теперь представьте, что вы забыли всё. Каждую деталь, каждую секунду своей жизни. Я забыл каждую секунду своей жизни. Я не помню, какой кофе я завариваю по утрам, не помню, сколько минут мне идти до работы, не помню, как зовут мою собаку. Да я вообще не знаю, люблю ли я кофе, работаю ли я и есть ли у меня собака! Ужасное чувство. Ужасно белое чувство. Белое, с маленькой крапинкой красного. Ужас, с крапинкой надежды. Надежды на что? Не помню. Надежды на будущее? Возможно. Ведь, если я не помню прошлое, то я могу думать о будущем. Будущем с кем? Будущем где? Я не помню. Я не знаю. Я хочу утонуть в ужасном белом с крапинкой красного.***
Я не знаю, сколько прошло с момента, как я проснулся. Час? Два? Больше? Возможно. В любом случае всё это время в голове крутилось очень знакомое слово. «Амнезия». Казалось, что я слышал его раньше, но не помню что оно значит. Но я с уверенностью мог сказать, что это слово описывает моё состояние. Только с какой стороны? У меня так много вопросов, а задать я их могу только стенам. Больше некому. Кто-то должен был знать о том, что я здесь. Не мог же я быть никому не нужным. Такого не бывает. Все кому-нибудь нужны. Я не мог быть исключением. По крайней мере, я нужен врачам. Этим ужасным существам в белых халатах. Я нужен был им. Ну или этому парню, который зашёл в мою палату около минуты назад, и продолжал стоять у стены, смотря в пол. Я заметил его, но не подал виду. Я всё ещё ждал ответа на свои вопросы. Возможно, от стен. — Тайлер? — шёпот пронзил тишину, и я повернул голову к парню, который продолжал смотреть в пол. Тайлер. Да, я определённо знал это слово. А точнее имя. Я знал его потому, что я был этим Тайлером. Очевидно же. — Тайлер. — уже смелее сказал парень, и подошёл к койке. Я продолжал смотреть на него. Вопросы. Да, точно, вопросы. — Что я здесь делаю? — стены явно не собирались мне отвечать, поэтому моим спасением был этот парень. Кстати, о парне. — И кто ты? Парень уставился на меня огромными глазами, и его большой лоб сразу покрылся мелкими морщинками. — Ты не… не помнишь меня? Я Брендон. Брендон Ури. Мы вместе учимся в институте. Брендон. Брендон Ури. Парень продолжал таращиться на меня, пока я переваривал всё им сказанное. Значит, в институте. Я учусь в институте. Уже хорошо, значит не совсем болван и эта информация оправдывает мои догадки о своём же возрасте. Мне всё-таки 21. Двадцать один. — Что я здесь делаю? — я повторил вопрос. Всё же, это я хотел узнать больше, чем свой возраст и имя собеседника, хоть уже и узнал. — Ты ничего не помнишь? Я отрицательно покачал головой. Брендон сглотнул и снова уставился в пол. — Ты попал в аварию, когда ехал в Колумбус после визита к родителям. Твоя машина вылетела с обрыва и ты отключился от сильного удара головой о руль. Ты правда ничего не помнишь? Я не удосужился ответить. Авария. Автомобильная авария. Значит я вожу машину. Колумбус. Родители. Я не помню ничего такого. Колумбус, должно быть, город. И я ехал туда. После встречи с родителями. Которых не помню… — Что такое амнезия? — вопросов меньше не стало, даже наоборот. Но ответить Брендону не дал врач, зашедший в палату. Чёртов белый халат. Мужчина сел на край моей кровати и открыл тетрадь, что была у него в руках. — Я слышал твой вопрос, Тайлер. Ты хочешь знать, что такое амнезия? Ты помнишь это слово? Я кивнул и уставился на врача, который записывал что-то в тетрадь. — Амнезия — это потеря памяти по разным обстоятельствам. Амнезия — это твой диагноз, Тайлер. Диагноз. Слово отбивалось эхом в черепной коробке и наводило больше ужаса, чем белые стены. Я Тайлер, мне 21 и мой диагноз «амнезия». Это не то, что я хотел бы в первую очередь узнать после потери памяти. Явно не то. — Я задам тебе несколько вопросов, ты ответишь то, что знаешь или помнишь. Итак: твоя фамилия? — Дж… Джозеф? — Твой возраст? — 21. — Твоё состояние? — Ужас.***
Снова белые стены. Только теперь я не в больничной палате. И когда я сказал, что окажись я в другом месте с белыми стенами я не буду так напуган, я нагло лгал. Я напуган. Кто же знал, что кабинет врача тоже будет белым? — Итак, Тайлер. Мы не можем держать тебя здесь долго, поэтому сегодня вечером ты отправишься домой. — Вы так и не рассказали мне об амнезии. — О, да, прости. В результате аварии ты потерял память. Шанс того, что ты вспомнишь что-либо очень мал, но ты можешь познакомиться со всем этим заново. Так же у тебя повреждена долговременная память, поэтому запоминать что-либо будет сложно. В твоей памяти останется лишь то, что для тебя будет действительно важным или будет повторяться изо дня в день. Например, если ты будешь варить кофе ежедневно, то рано или поздно ты запомнишь этот процесс. На полное восстановление и запоминание всего заново уйдёт много времени, но если ты постараешься, то сможешь уложиться за год. Брендон будет водить тебя в больницу каждые три дня для наблюдений. Думаю, это всё, что ты должен знать. А пока можешь собираться и идти домой. Брендон проводит тебя. Меня будет сопровождать Брендон. А что, если я забуду кто он такой. Что, если он не войдёт в мою память как важный человек. Что значит «если ты постараешься»? Разве здесь что-то зависит от меня? По-моему нет.***
Я не помню ни этот дом, ни эти стены, ни этого щенка, который сейчас скачет у моих ног. Я присел рядом с собакой и посмотрел на ошейник. — Винстон. Что же, Винстон, давай знакомится. Пёс явно не понял моей фразы и продолжил лизать мои руки. — Винстон. — повторил я. Белые стены по прежнему пугали, и я твёрдо решил перекрасить их. В красный. В кроваво-красный. Пусть, раз уж это мой дом, тут будет больше надежды, чем страха. Страха настоящего, страха прошлого, но надежды на будущее.