Счастливые начала

Хотя весь день ярко сияло солнце, вечером все же прохладно; так часто бывает в начале мая, и Реджина зябко кутается в плед, желая подольше посидеть на бэк-ярде. Она вспоминает утренний разговор с Голдом и машинально гладит живот. Она все еще скрывает и накидывает морок на одежду, не решаясь рисковать с трансфигурацией, хотя после тяжелого первого триместра Мэнсон преисполнился оптимизмом и в последнее время неоднократно намекал, что пора рассказать о беременности близким. И Реджина думает, что растущая в ней жизнь обязана Эмме не только появлением, но и сохранением. Их встреча на городском кладбище в день отъезда Свон была случайной: Реджина вдруг явственно почувствовала, что хочет посетить могилу Грэма, а Эмма зашла попрощаться с Крюком. Они замерли, увидев друг друга, а потом Эмма подошла, нет, подбежала и вдруг рухнула на колени прямо на траву, обняла ноги Реджины и глухо, словно преодолевая внутренний стыд, призналась: — Не хочу уезжать… И Реджина поняла ее, как и в прошлый раз, когда Эмме пришлось покинуть город, в котором она обрела семью и друзей. Но теперь все иначе, так? У Свон есть муж и друзья, есть видеоблог и преданные подписчики, есть знания и, как это ни цинично, опыт выживания. — Все будет хорошо, — сказала тогда Реджина и ласково погладила растрепанные золотистые волосы. Эмма поднялась с колен, и светлой печалью светились ее глаза, когда она сказала: — Ты дорога мне, Реджина. Руки Спасителя обнимали, творя магию, и Реджина оказалась опутана сияющими серебристыми нитями, быстро тающими в воздухе. — Эмма, — с волнением сказала она тогда, — это защитная магия… необыкновенно сильная. — Надеюсь, она не нарушит окончательно гребаный баланс, — грустно усмехнулась на это Свон, — Я действительно хочу, чтобы с тобой все было в порядке. И если Реджина сомневалась раньше, то теперь знала точно, что любима, ведь сотворить такое волшебство даже очень могущественный маг был способен только для самых близких ему людей. Поэтому она ничего не сказала Свон, а только поцеловала ее, вкладывая всю свою благодарность в тот последний поцелуй. В первый месяц после отъезда Эммы отношения Реджины и Снежки были немного напряженными, но все же им удалось сгладить углы к Рождеству, которое они отмечали все вместе, шумной толпой в лавке Голда. В праздничной суете Реджина смогла убедить себя в том, что это и есть ее счастливое начало: горожане, которые приветливо здороваются, а не мечтают проткнуть ее вилами, заботливый и умный сын, надоедливый, но такой уже привычный и родной «мамский» клуб, полноценным членом которого станет и она, если все пойдет нормально. Однажды, когда они дружески болтали с Руби, Реджина деликатно спросила, знает ли второй родитель о существовании дочери. Глаза Волчицы вспыхнули тогда желтым огнем, и она решительно заявила: — Нет, и не узнает. Он женат, Реджина, и живет себе счастливо со своей семьей в Портленде. Я знала, на что шла, когда в него влюбилась, так что с последствиями разбираться только мне. — Последствия, — неловко пробормотала Реджина. — Бабушка ведь не очень-то удивилась, да? — Она всегда чего-то такого ожидала от меня, — ухмыльнулась Руби. — Но я не думаю, что моя дочь обделена любовью и заботой. Ты была у Генри одна, но разве он вырос плохим парнем? — Надеюсь, очень неплохим, — благодарно улыбнулась Реджина. Эмма часто звонила в тот первый месяц, но Реджина не принимала ее вызовы, как, впрочем, и звонки с незнакомых номеров. Она не смотрела больше ее ролики, а полученные по электронке письма складывала, не читая, в отдельную папку. Реджина не была готова рисковать с трудом обретенным душевным спокойствием. Возможно, когда-нибудь потом она прочитает письма Спасителя и даже осмелится на звонок. Но не раньше, чем родится малыш. Мэнсон целых двадцать минут убеждал ее прервать тяжелую беременность, пока не стало слишком поздно, а потом с холодным цинизмом профессионала заметил: — Что ж, это ваша жизнь, мадам мэр. Остается лишь надеяться, что вы все-таки выживете, иначе, когда все станет известно, репутация моей клиники будет погребена вместе с вами. — Я не предоставлю Вейлу такого повода для торжества, — пообещала Реджина. — Хорошо бы. И в общем-то, я думаю, что шансы сохранить жизнь и вам, и ребенку пока существуют. Но только если вы снизите уровень стресса. И Реджина снижала. Она прекратила допоздна засиживаться за бумагами и убедила чиновников принять бюджет с минимальным дефицитом, часто гуляла по парку и ходила в бассейн, готовила сыну любимые блюда и общалась с друзьями. Конечно, разговоров о Свон было не избежать, но Реджина научилась не замирать всякий раз, когда кто-то называл ее имя. Она знала, что Эмма отсняла серию роликов о парижском шоппинге, потом, кажется, еще о лондонском и миланском. Знала, что после Нового года она вернулась в Ороно. Знала, как нетерпеливо ждали Снежка и Дэвид разрешения Голда навестить ее. — Риск все еще очень высок, — вкрадчиво отвечал им старый колдун. — В прошлый раз изоляция Спасителя заняла три месяца, но тогда и дисбаланс не был таким сильным. Вы все рискуете подцепить тьму, если окажетесь рядом… Реджина очень старалась вытеснить из памяти разговор, когда Эмма рассказывала ей о том, чем те три месяца для нее стали. — Я была совсем одна, — говорила Эмма, мрачно глядя на огонь. — И это было не уютное обжитое одиночество, к которому я привыкла до Сторибрука. Ведь теперь я знала своих родителей, сына… У меня были друзья. Но я лишилась всего в одночасье, и из героев стала изгоем. — По крайней мере, теперь тебе было кому позвонить, — задумчиво ответила тогда Реджина. — После этих звонков становилось лишь тяжелее… — Я так благодарна тебе, что ты не забрала Генри, когда это стало возможно. Думала, ты сделаешь это, когда Голд сказал, что равновесие восстановлено и можно без опаски видеться с тобой. — Я подумывала это сделать, — призналась Свон. — Хотела предложить это Генри, по крайней мере. Но когда решилась, ты развелась с Робином, и я… хотя нет, даже не из-за развода. Я бы все равно не смогла забрать у тебя сына. Он проводил со мной почти все выходные, и это уже было счастьем. Реджина снова гладит живот. Солнце закатилось, пора идти в дом. Но ее мысли теперь вернулись к утреннему разговору с Голдом. Он сумел сильно удивить ее. — Да, я гений, — скромно заметил Голд, когда Реджина рассыпалась в похвалах. Придуманная им технология действительно была до гениальности простой: весь излишек светлой или темной магии следовало автоматически перенаправлять в колодец, который был способен вместить в себя сколько угодно волшебства, пока баланс сил не был бы восстановлен. — Когда мы создадим сеть каналов для естественного оттока избыточных потенциалов магии, Сторибруку ничто не будет угрожать, — уверенно заявил Голд. — И мисс Свон сможет снова посещать город… если захочет. Эти слова Голда одновременно радовали и пугали Реджину. Эмма сможет приехать. И ее можно будет без опаски навещать в Ороно. Но простит ли она Реджине почти полгода тишины? Поймет ли Эмма ее молчание? Смогут ли они быть друзьями, как наивно договаривались в начале своего короткого романа? У Реджины нет ответов, поэтому она снова гладит живот и, подхватив рукой плед, уходит в дом.