Счастливые начала

Чередуя подкуп, шантаж, уговоры и воззвания к совести, Эмме удается вовлечь Генри в съемки задуманного ролика для своего канала. Сын капризничает, справедливо ожидая, что будет представлен в видео не лучшим образом, и ей приходится делать много дублей. Потом она смотрит в интернете прямую трансляцию с Миланской недели моды, но приходится прерваться, потому что приходят Снежка с Нилом; мать долго рассуждает об их огромной любви с Дэвидом и о том, как она скучает, даже когда Дэвид находится на смене, как сейчас. Эмма предлагает гостям горячий шоколад с домашним печеньем, щекочет брата, проглатывает готовый сорваться с уст комментарий о любовной зависимости и честно говорит, что у них с Клайвом «все круто и здорово, но совсем по-другому». Перед тем, как уйти, мать осторожно спрашивает: — Вы с Реджиной снова очень сблизились, да? — Мы дружим, ага, — соглашается Эмма. — Может, ты хочешь чем-то со мной поделиться, Эмма? Свон недоуменно смотрит на мать. — А, ты о детях снова что ли? Ну, мам, Клайв говорит, что не хочет больше детей, потому что у нас есть Марк и Генри, и вообще Клайв считает, что в его сорок шесть заводить детей поздновато и безответственно. Снежка растерянно смотрит на нее, словно она ожидала каких-то других слов, но потом отвечает на реплику: — Эмма, но Марк уже студент, и Генри тоже скоро им станет. Тебе самой разве не хочется еще детей? И сорок шесть — это же не семьдесят шесть. — Мам, я тебя очень люблю и знаю, что вы с папой желаете мне только добра, — терпеливо говорит Эмма. — Но я думаю, что Клайв прав: у нас уже есть дети, а когда у меня возникает потребность поводиться с маленьким ребенком — для этого есть Нил и дети друзей. Ты, кстати, помнишь, что они вчера устроили? У Филиппа просто талант и ангельское терпение, чтобы водиться с малышней, а вот мой муж этого абсолютно лишен. Эмма видит, как Снежка сдерживается от продолжения дискуссии, и благодарна ей. Их отношения были не самыми простыми, особенно когда родился брат. Но они все преодолели и стали настоящей семьей. Она тепло обнимает мать и Нила на прощание и возвращается к просмотру показов. К вечеру Эмма чувствует себя уставшей. Но отказаться от ужина в компании Реджины? Ни за что! Она звонит подруге и приглашает ее в ресторан, потому что «даже не подозревала, что наш сын такой засранец, совсем меня умотал, а потом еще и мама приходила воспитывать, у меня даже приготовить салат сил нет, так что заеду за тобой в половине седьмого, лады?» Реджина растерянно молчит, но потом соглашается. Эмма заходит в гардеробную и начинает придирчиво выбирать наряд. И дело не в том, что теперь каждая собака в Сторибруке подписана на ее блог о стиле и что любой прохожий с оценивающим прищуром смотрит ей вслед, нет. Просто она ведет Реджину ужинать в ресторан, и ее внешний вид должен быть безупречным. Она ведет Реджину в ресторан… Они будут ужинать в ресторане… В том месте, где вечером на каждый столик ставят горящую свечу и парочки держатся за руки, обмениваясь томными взглядами… О чем она думала? Но ведь Реджина согласилась. Эмма замирает в сомнении. Нитка жемчуга, маленькое черное платье, шпильки, клатч. Собранный образ, несмотря на простоту, кажется ей уместным, и она кивает своему отражению, прежде чем набросить на плечи пальто и выйти из дома. Реджина открывает дверь сразу, едва она стучит. Эмма по выработанной профессиональной привычке быстро оценивает представший перед глазами вид. Роскошным брюнеткам идут почти все яркие цвета и контрастные сочетания, но бывает сложно подобрать зеленый цвет, который бы их не «простил». Реджина блестяще справляется с задачей, выбрав для сегодняшнего вечера платье глубокого изумрудного оттенка идеальной длины и с идеальным вырезом, который открывает ровно столько загорелой бархатистой кожи, сколько нужно, чтобы сыны человеческие, едва глянув туда, теряли покой. Черные лаковые шпильки, завивающиеся кончики блестящих волос и этот взгляд из-под ресниц… Очень редко Реджина смотрела на нее так, как сейчас, но каждый раз, поймав такой взгляд, Эмма терялась. В груди возникало ощущение, схожее с тем, которое появлялось при перемещении через портал, — Свон словно утягивало в магический водоворот темно-карих глаз. Эмма понимает, что они долго молчат, и поспешно здоровается. Реджина бормочет, что ей нужно накинуть верхнюю одежду и взять сумочку; Эмма решает подождать подругу на улице. Реджина через минуту выходит в тренче шоколадного цвета, с маленькой сумочкой в руках. Они подходят к ярко-желтому автомобилю, Эмма открывает Реджине дверь. — Свон, а тебе не кажется, что машина низковата для наших платьев и каблуков? — с сомнением протягивает Реджина. — Может оказаться не вполне удобно… Давай лучше поедем на «мерседесе»? — Ну, садиться и выходить действительно сложновато без практики, но я тебе помогу. А вот ехать будет очень удобно, мы будем практически лежать. – Ладно, как знаешь. Эмма не помнит, чтобы Реджина была такой покладистой, даже когда они раньше были друзьями — почти целый год до ее вынужденного отъезда из города, но ей нравится эта новая Реджина. Впрочем, Реджина и теперь иногда бывает ершистой и язвительной, и это словно перчинка в их дружбе, что не дает закиснуть и держит в тонусе во время диалогов. Эмма забирает сумочку и помогает Реджине усесться, бережно придерживая за руку, потом огибает машину и привычно ныряет на водительское место. — Тебе удобно? Реджина утвердительно мычит, и Эмма бросает быстрый взгляд в ее сторону. То есть предполагалось, что он будет быстрым, только убедиться, что подруге комфортно сидеть. Реджина смотрит в окно, полы тренча разошлись, а край платья немного задрался, так, что стало видно резинку чулка, и почему-то Эмме не сразу удается отвести взгляд от черного кружева. Это неловко, и когда Эмма все же отворачивается, то испытывает стыд за свое тайное разглядывание. Они не разговаривают по дороге; подъехав к ресторану, Эмма просит Реджину подождать и обегает машину, чтобы открыть дверь и помочь матери своего сына с большим или меньшим изяществом покинуть автомобиль. Их столик расположен у окна и красиво сервирован; официант зажигает свечу; быстро изучив меню, они не сговариваясь заказывают одно и то же. Поужинав, они пьют безалкогольные коктейли и ведут легкую беседу, перемежаемую комфортным молчанием. Эмма замечает, что Реджина часто посматривает на ее левую руку и в конце вечера решается на короткий комментарий: — Кольцо купил Клайв, но выбирала я сама, потому что помолвочное кольцо, которое он мне подарил, было дорогим, но ужасно пошлым. — Твое обручальное кольцо очень красивое, — вежливо говорит Реджина. — У тебя великолепный вкус, дорогая. Не знаю даже, почему ты раньше его никак не проявляла? — Ничего подобного, я одевалась стильно, просто не так женственно, как ты. Кстати, — Эмма воодушевленно смотрит на нее, готовая поделиться только что пришедшей в голову идеей, — может, ты согласишься поехать вместе со мной в Фрипорт на шопинг? Мне уже как-то поднадоело заказывать интернете. Это не Нью-Йорк, конечно, но там есть по-настоящему классные магазины. — Свон, до Фрипорта ехать почти три часа. В голосе Реджины звучит сомнение, но Эмма уже полна решимости уговорить подругу на эту спонтанную поездку. — Если мы поедем на моей «ауди», то дорога займет два часа с небольшим. — А дорожную полицию ты попросишь меня заколдовать, да? — Зачем? Достаточно будет, если ты наденешь что-то с таким же вырезом. Эмма опускает взгляд на роскошное декольте и демонстративно любуется открывающимся видом. Реджина отворачивается и, кажется, краснеет. Черт. Неудобно вышло. Эмма же просто хотела пошутить. Она с трудом переводит взгляд на скатерть, теперь тоже смущенная, и говорит: — Ну так что, ты согласна? Мы можем переночевать в Фрипорте, чтобы меньше устать и чтобы больше времени осталось на покупки. Тем более Генри в эти выходные уедет на соревнования и, слава Богу, сезон барбекю уже закрыт. Реджина, ну поедем со мной, — последнюю фразу она уже канючит, как маленький ребенок. — Ох, Свон, — вздыхает Реджина. — Ладно, ты ведь не отстанешь. Только, получается, мы не поможем Снежке и Дэвиду поводиться с Нилом? И Генри им тоже не сможет помочь, потому что уедет. А Нила я вообще неделю не увижу… Эти слова заставляют Эмму развеселиться. — Ты сама себя слышишь? — А что? — осторожно спрашивает Реджина. — Люди говорят, что я сильно изменилась. Почему они не замечают того, что происходит у них под носом? — А. Реджина хмурится, видимо, осознавая, что она вслух выказала беспокойство о досуге Чармингов и очевидную привязанность к их сыну. — Ты не только в команде героев, Реджина, — говорит Эмма, — теперь ты и в команде Прекрасных! И Эмма получает огромное удовольствие, наблюдая, как Реджина страдальчески закатывает глаза. Свон не позволяет Реджине разделить счет, все с той же предупредительностью усаживает ее в автомобиль, а когда они приезжают на Миффлин-стрит, помогает из него выбраться. Реджина теребит в руках сумочку, но ее лицо совершенно бесстрастно. Эмма почему-то снова испытывает потребность извиниться, и она неуверенно начинает: — Это было не совсем ужасно? То есть мы же договаривались посидеть у меня, но день вышел не таким, как я планировала, а мне все равно очень хотелось тебя увидеть. Реджина смотрит на нее удивленно и отвечает: — Ты что, всерьез пытаешься извиниться за то, что пригласила меня в лучший в городе ресторан, где я отлично провела время? Эмма мысленно пинает себя. Она совершенно не понимает, откуда взялось это ощущение, словно вечер заканчивается как-то неправильно. Если бы они ужинали сегодня не в ресторане, а у нее дома, то сейчас, наверное, сидели бы у камина, и Эмма бесцеремонно привалилась бы к теплому боку Реджины и, может, переплела бы их руки, и они бы говорили обо всем на свете, а потом, возможно, стало бы очень поздно, и Реджина согласилась бы переночевать у нее… Дойдя до этой точки в размышлениях, Эмма чувствует себя запутавшейся. Реджина, тем временем, не дождавшись ответа, мягко говорит: — Спасибо за ужин, Эмма. Давай созвонимся на днях. И не забывай, в среду встречаемся у меня. Генри обещал привести Хейли, и, если твое видео будет уже готово, сможем устроить семейный просмотр. Реджина подмигивает, и Эмма машинально улыбается в ответ. Этот «семейный просмотр» тоже что-то цепляет в ней. — Пока, Эмма, — говорит Реджина и немного придвигается. Ах, да, их традиционные объятия на прощание. Эмме очень нравится обнимать Реджину. Сначала это было опасно и остро, словно приручать тигра. А потом стало просто приятно… Разомкнув объятия, она так и остается стоять у машины, наблюдая, как Реджина идет по дорожке к дому. Открыв дверь, Реджина оборачивается, но, прежде чем Свон успевает ей улыбнуться или махнуть рукой, она уже исчезает внутри.