Вне камер

Последующие 2,5 месяца съемок будут наполнены бредом. Общение парней сойдет на почти причиняющее боль: «Привет-пока». Каждый съемочный день наполнен болью, но в то же время и благодарностью, что сейчас можно просто целовать, обнимать, зажимать, не объясняясь, не скрываясь. Леа стала приходить на площадку. Видеть, как она ревнующе закусывает губы, как отводит глаза в наиболее «горячих» моментах, как всеми способами пытается избежать встречи с Тарьей, все это практически невыносимо. Но Хенрик снова и снова запарывает дубли, чтобы опять попробовать эти губы, погладить эту спину, заглянуть в эти влюбленные глаза. Но как только Джули почти кричит: «Снято», Сандвик резко отпрыгивает, взгляд моментально становится холодным, руки скрещивают в максимально защищающем жесте. Он почти всегда с Давидом или с Марлоном. Мальчик стал намного более общительным. Теперь, когда глаза ощупывают всех вокруг кроме Холма, Тарьей не бывает один. Дэгни, та самая знакомая Хенрика, чуть ли не в лучшие подруги набилась и написывает по 100 раз на дню. Они флиртуют, или делают вид, что флиртуют, так расслабленно и кокетливо, что у Хенрика просто сердце разрывается. Блять, да. Он ревнует. Ему тяжело. И ведь он своими руками познакомил их, считай, свел, и теперь почти плачет, глядя, как Тарьей в самом деле заигрывает с девушкой. Хотя хрен знает, так ли это на самом деле. Хенрику кажется, что парень даже с кустами заигрывает. Его ревность давно перешла за рамки адекватного поведения… Последние дни съемок стали настоящей пыткой. Хенрик отсчитывал дни до момента их последнего экранного поцелуя. А потом-пустота. Рассчитывать, что они останутся друзьями или хотя бы приятелями просто глупо. Холм и Тарьей теперь друг другу никто. Ну, станут «никем» через 5 дней и 16 часов… Сцену с поцелуем на подоконнике снимали почти два часа. Первые пару дублей испортил Тарьей, который и глаз не поднимал на парня, стоя перед ним, но потом переборол себя и посмотрел. Во взгляде Хенрика было столько разных эмоций и чувств: и боль, и сожаление, и извинения, и какое-то странное благоговение. Ну, здравствуй, мистер «читай все по глазам, потому что хуй я скажу тебе что-то». А Сандвик ждал. Ждал слов. Не понятно, конечно, каких именно, но это и неважно. Ему начало казаться, что, подойди Хенрик не с сухим «Привет», а хотя бы с «Как дела?» или «Как ты?», Тарьей и сам бы набросился на него с извинениями. Стоит ли говорить, что он скучал? Всем видом показывал, что ему все равно, но не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, как же ему, блять, не хватает ебанного Холма. Эта Дэгни была милой. Чем-то походила на Леа, и от этого был неприятный осадок, но все компенсировала общительность и классное чувство юмора. Она вытягивала его в кино, в кафе, просто погулять. Кстати, познакомились они несколько странно. Хенрик дал девушке номер Тарьея, и она написала пару коротких смс, а потом и вовсе как-то ненавязчиво напросилась в гости. Парень совершенно не планировал впускать не шибко желанную гостью, но от нее веяло таким спокойствием и уверенностью, что он пропустил, давая себе установку только на одну чашку чая. После третьего выпитого чайника Тарьей как бы очнулся, а на часах уже была полночь. Как это они смогли так долго проболтать? С незнакомыми людьми Сандвик ограничивался получасовой беседой и никогда не раскрывал никакую личную информацию. Сейчас же он рассказал почти все школьные годы, рассказал смешные случаи в театре. Он даже на секунду задумался, не подсыпала ли девчонка ему что-то в чай. Но нет. Просто Дэгни прекрасно умела располагать к себе людей, и вот уже Тарьей — ее истинная цель — чуть ли не лучшим другом стал. Мальчик даже ловил себя на мысли, что мог бы с ней встречаться. Не, ну, а что? Она милая, симпатичная, забавная. Вполне мог бы, если не был по уши влюблен в Хенрика мать его Холма. -Хенрик, что не так? Тебя будто пыльным мешком по голове огрели. Эвен вообще-то со своим парнем целуется, — Джули остановила съемки и устало подошла к парням. Снимать пятнадцатый дубль сорокасекундной сцены было и правда утомительно. А что, собственно, Холм мог сделать? Рука Тарьей случайно, или не очень случайно, коснулась его ягодиц, и он тут же, как по команде, поплыл. Такой себе двухметровый кусок сливочного масла, который просто растекался от этих прикосновений и поцелуев. -Хенрик, ты слышишь меня? -Да, извини, — но это скорее было обращено к Тарьей, чем к Джули. Парни не меняли позу. Ти сидел на подоконнике, разведя ноги широко в стороны, а Холм стоял между его конечностей, прижимаясь несколько ближе, чем требовал сценарий. Младший смотрел на всех: на режиссера, операторов, Давида, который сидел недалеко, поглядывая в их сторону время от времени — на всех, кроме Хенрика. Если камера не снимала, он предпочитал не встречаться глазами с причиной большинства своих страданий. -Так, перерыв, — устало, но довольно громко объявила Джули, — Тарьей, ты как? -Нормально. -Через 20 минут продолжим, и Хенке, — она слегка коснулась плеча парня, — соберись, пожалуйста. -Слушай, может, уже отлипнешь от меня? — сказал Ти спустя пару секунд после ухода женщины. Он все так же не поднимал глаз, но голос звучал очень уверенно с ноткой претензии. -Да, извини, — Хенрик повторил фразу, сказанную 5 минут назад, с той же интонацией и безучастием в голосе и отодвинулся. Мальчик спрыгнул с подоконника и тут разрешил себе посмотреть на старшего парня. Тот моментально ухватился за этот взгляд и расценил это поводом начать разговор, но ни одного подходящего слова он не нашел в своей голове, так что до смешного медленно протянул: -Что-то мне тяжело сегодня все дается, прости, что приходится по сто раз переигрывать. -Ага, — Ти попытался схватиться за спасительный телефон, но Хенрик удержал его за руку и заглянул в глаза. -Прости, — но это относилось далеко не к проблемам на площадке. -Да, блять, я понял, руку отпусти. Сандвик резко дернул конечность и поспешил укрыться за Давидом, который, почуяв неладное, вскочил со своего места и направился в сторону парней. Не успел Хенрик что-либо предпринять, чтобы остановить парня, как тот уже увлекся разговором с другом. Ловко. Когда они вернулись к съемкам, Холм заметил, что мелкий повеселел. Улыбка уже минут 20 не покидала его лица, и почему-то Хенрика это задело. На миг он позволил себе вспомнить, как сам еще не так давно становился причиной смущенно-милого веселья, но потом, слегка тряхнув головой, вернулся в суровую реальность. А в реальности он стоял меж разведенных ног парня и изо всех сил контролировал себя, чтобы не сжать его бедро до самых синяков. Еще 10 дублей спустя Иман наорала на них за безалаберность и непрофессионализм, и это сработало. Оператор не смог сдержать удовлетворенного выдоха, когда Джули прокричала: «Снято». Все уже мягко говоря задолбались снимать одну ебучую сцену, так что, как только необходимый материал был получен, вся съемочная группа направилась на следующую сцену. -Просто признай, что мы охуенные актеры, — Хенрик даже и не понял сначала, что Тарьей говорит ему, настолько он отвык от их обычных разговоров. Но сейчас расслабленный и чем-то крайне довольный мальчик был явно настроен на разговор. -Да уж, — он усмехнулся.- Нас уже весь каст ненавидит, задерживаем всех. Как бы Карл нам не нассал в тапки, — шутка вышла жутко тупая, но Ти засмеялся и покосился в сторону Карла. -Этот может, — они оба поулыбались какое-то время, но потом Сандвик осекся.- А раньше нам не составляло большого труда играть такие сцены. Хенрик быстро поднял удивленный взгляд, но парень смотрел куда-то мимо. Старший ровным счетом нихуя не вкурил. К чему это? Намек? После длительного анализа он пришел к выводу, что нужно помолчать, и Ти сам что-нибудь скажет. Схема сработала. -Это я так, не бери в голову. «Ага, не бери в голову — лучший совет в моей жизни», — Холм еще какое-то время пытался что-то да понять, но вышло хреново. -О, кстати, — Тарьей был непозволительно расслаблен и раскрепощен. Ни разу не похоже на него.- У меня день рождения через неделю. -Я помню, — он так резко вставил это, что Сандвик глянул на него с усмешкой. Но старшему нужно было всеми способами показать, что он думает о «несвоем» мальчике. -Я буду устраивать праздник. Но не дома, конечно, родители вряд ли будут рады… -Стой, ты вернулся к родителям? -Да. Замечательно. Вот они и поменялись ролями. Теперь полным страдающим придурком был далеко не Тарьей. Не Хенрик теперь всем видом показывал, что совершенно не обязан ничего объяснять, хотя от него ждут объяснений. Сейчас старший суетился, не зная, что правильней сказать. Теперь он был в роли жертвы, а кое-кто другой стал хищником (как бы пафосно это не звучало) -Так ты придешь? — странно, но прозвучало с вполне различимой долей вызова. -Так ты приглашаешь? — ничтожная попытка ответить таким же вызовом провалена, ибо голос Хенрика дрогнул. Вместо ответа Ти кивнул и дернул плечами, сводя лопатки. Обезоруживающий жест, который заставил Холма чуть присогнуть колени для лучшего равновесия. Да, теперь его ноги подкашивались от всего этого ходячего великолепия. Ну, пиздец. -Приду, — даже почти уверенно. -Отлично, — Тарьей еще больше повеселел, хотя, казалось бы, куда еще-то больше.- Только скажи, если будешь не один. -Я буду один, — снова слишком быстро и резко проговорил Хенке. -Леа? — вот теперь весь мальчик представлял из себя один сплошной вызов. И голос, и глаза, и жесты. Блять, Хенрик, не проеби, пожалуйста! Ты и так проигрываешь. -Мы расстались, — если бы существовал приз за самую отвратительную актерскую игру, то Холм однозначно его получил бы, на столько неправдоподобно получилось. Актер Актерович. -Ты врешь, — весь вызов и запал пропал. У Холма был такой шанс, но… Тарьей развернулся на пятках и направился к выходу. Но вдруг остановился. Каждый гребанный раз, уходя, он не может промолчать и не вставить «последнее слово» -Хенке, ты сам-то понимаешь, что ты дебил? — вопрос был явно риторическим и ответа не требовал, но Холм раскрыл рот, намереваясь что-то сказать.- Нет, Господи, молчи, блять. Ты каждой своей репликой закапываешь себя еще сильнее. Хорошо, он ничего не ответит. Будет молчать. Но движения-то никто не отменял, поэтому Хенрик медленно, осторожно, стараясь не спугнуть, почти вплотную подошел к парню. Он провел левой рукой по руке Ти вверх от костяшек до самых ключиц и остановил конечность на шее. Слегка надавив большим пальцем, он потянулся за поцелуем. Все эти несколько минут Тарьей не пытался уворачиваться или кричать. Прикосновение к руке было приятным и вызывало море мурашек, но снова в омут этих сладко-страстных поцелуев он не хотел, так что, не отстраняясь, а наоборот придвигаясь ближе почти на самое ухо, негромко закричал: -Ты ебнулся, Хенрик Холм, — от резкого звука тот отшатнулся, но руку с шеи не убрал. -Убери свои клешни и больше меня не трогай. Нежный голос никак не вязался со словами, которые доносились до Хенрика. Казалось, что Тарьей просто заигрывает. Типа флиртует, как девчонки, которые визжат, чтобы их отпустили, а сами только и ждут еще более крепких объятий. Холм задумался, чуть помедлил и снова потянулся губами. Но внезапный удар в живот нарушил все его планы. Конечно, Ти бил в пол силы, но боль была ощутимая, поэтому руку с шеи пришлось убрать. -Ты просто конченый, Холм. Иди в жопу, — серьезно и максимально громко и четко проговорил мелкий и повернулся к выходу.

Теперь возвращаемся обратно в первую главу. Хенрик все это рассказывал своей маме. Съемки закончились, день рождения Тарьей через 2 дня (прим. автора)

Солнце уже во всю светило, начался новый день. Хенрик сидел спиной к Сив и тяжело дышал. Он и не планировал рассказывать столько времени подряд, но ночь кончилась слишком неожиданно. Не сказать, что сильно полегчало, но сейчас должен был последовать спасительный комментарий матери, который рассудит и поможет. Ну, хотелось бы верить. Сив молчала около 5-ти минут. Как оказалось, она была не совсем готова к откровениям сына и не до конца была уверена, что сможет дать адекватный совет, так что выжидала какое-то время, обдумывая поток информации. -Хенке, — и парень выдохнул. Мамин мягкий голос будто скрыл под свою защиту и говорил, что все будет хорошо.- То есть, ты все еще с Леа? -Как бы да, — чуть неуверенно. -Так, первым делом поговори с ней, — мамин тембр полностью взял ситуацию под контроль, теперь она предполагала, что можно сделать, и уже начала раздавать указания. -О чем? -Хенрик, не строй дурака. Ты, конечно, у меня не очень получился, но все-таки не совсем дебил, — она говорила максимально серьезно. -Мам, — голос-предатель заметно скакнул, — я вроде люблю его… -Так и скажи ему, — Сив легко улыбнулась, успокаивая. -А как лучше? Я… я никогда не признавался, ну, мальчикам. Не скажу же я «Привет, Ти, как дела? Знаешь, я тебя люблю», — он нервно сглотнул и вопросительно взглянул на мать. -Я думаю, что нет принципиальной разницы. Девочки, мальчики… Не стоит выпендриваться. Господи, сын! Просто скажи ему. Но сначала Леа, — она оценивающе посмотрела на сонного и растерянного Хенрика.- Быстро иди спать, ты видел, который час? -Спасибо. Они обнялись так крепко, как только Холмы умеют. Ощущалась острая нехватка Матиаса и папы, которые всегда дополняли картину, но сейчас и мамы было с головой. Сив трепала волосы на голове, а второй рукой сильно сжимала предплечье, про себя думая, что надо почаще кормить свое худощавое чадо, а то она его уже одной рукой обхватывает. Хенке же дышал маме куда-то в район шеи и еле держался, чтобы не засопеть прямо в руках матери. Сон был недолгим, но максимально расслабляющим. Планы на день были поистине грандиозные. Расстаться с Леей, купить подарок Тарьею на совершеннолетие и не опоздать на вечернюю смену в кафе. Ах да, еще было бы неплохо не заснуть где-нибудь по дороге. Решив не медлить, Хенрик направился в квартиру Леа. Он совершенно не думал, что будет говорить, и его почти не заботило, как девушка отреагирует. Хотя как она может отреагировать? Все вокруг, наверное, и так уже знали, просто не произносили вслух. Она открыла не сразу. Вид у нее был странный, и Холм чуть занервничал. -Привет. -Привет. -Я пройду? -Если честно, я не очень хорошо себя чувствую. Видимо, вчера, пока шла домой из ресторана, замерзла. Что-то срочное? -Вообще-то да, — Хенрик запаниковал еще больше. И вот тут-то он и запнулся. Что говорить? Любое слово застревало в горле и так и оставалось там, мешая другим словам выбраться наружу. -Ну, я слушаю, — Леа покашляла и уставилась на парня, который как рыбка двигал губами, а сказать ничего не мог.- Хенке, все нормально? -Черт, Леа, — да, оказалось намного сложнее, чем он планировал. -Уходишь к нему, да? Холм опешил. Он совсем не такой спокойной реакции ожидал, но был крайне благодарен. -Да, ты простишь меня? — Леа неожиданно притянула его к себе, потерлась носом о нос и легонько чмокнула в губы. -Прощальный, — она горько улыбнулась, чуть надавила на грудь Хенрика, вынуждая того отойти на шаг назад, и с шумом захлопнула дверь. Если бы парень знал, что после расставания так полегчает, то, наверное, сделал бы это намного раньше. Нет, он предполагал, что станет легче, но ему реально даже дышать стало как-то проще. Осталось дело за малым — признаться Тарьей. Ну, как «малым», пиздецки сложным скорее. Но неважно. Свой праздник Сандвик все-таки решил устроить у Давида. Дом его родителей вмещал намного больше народу, да и за разгромленную площадь отвечать не придется. Друг сам только и ждал, когда вечеринку перенесут к нему, поэтому обрадовался. Гостей было приглашено около 60-ти человек, но Давид на пару с Марлоном покрутили у виска и набрали чуть ли не с улицы еще около сотни. Сбор был объявлен на 19:00, но уже изрядно выпившие гости начали подтягиваться к четырем. Друзья приводили знакомых и знакомых знакомых, поэтому к 20 весь дом был битком и вмещал в себя уже больше двух с половиной сотен человек. Играла музыка, все пили и веселились, а добрая половина всех гостей понятия не имела, чей это праздник жизни. Тарьей выпил всего несколько стаканчиков какого-то мудреного коктейля. Он совершенно не хотел переходить в неадекват в свой день рождения, но зато с удовольствием наблюдал, как в стельку пьяные люди бешено дергаются под музыку. Его окружали несколько самых близких, которые тоже были трезвыми. Даже Давид, который еще за несколько часов до вечеринки обычно упарывался, сейчас стоял с пивом, смеясь на парочкой, которая уже в каждом сантиметре дома облизалась. Хенрик не сильно спешил. Он и не планировал приходить к самом началу, поэтому шел медленно. В руках у него блестел серебряный сверток, который он чуть ли не нацеловывал. Еле касаясь пальцами, чтобы не помять и не заляпать красивую бумагу, Холм нес свой подарок. Почему-то он был уверен, что вещь понравится мальчику. Плана, как именно признаться в своих чувствах, у него не было. Он шел, думая только о счастливой мордашке, которая будет вскрывать подарок. Звуки музыки были слышны за километр. Холм знал, что не хочет опоздать на кульминацию — торт, о котором не знал даже сам именинник, поэтому чуть-чуть ускорился. В помещении было ужасно жарко. Хенке быстро скинул с себя куртку и ботинки в общую кучу, в которой хрен потом что найдешь, но сейчас было не до этого. Дергающиеся, целующиеся, спящие, бухающие, трущиеся о стену — люди были всякие, но только не нормальные. Холм испугался, что мелкий тоже уже напился и не сможет в должной мере оценить его подарок. Так что он попытался поскорее пробраться в самую густую гущу, в которой, как он предполагал, должен находиться Сандвик. И правда. Парень был замечен у самого бара в компании нескольких знакомых ребят. Хенрик порадовался этому в душе. Выглядел Тарьей трезвым, что обрадовала старшего еще больше, и он почти бегом направился к виновнику торжества. -Привет, Ти. -О, здравствуй, Хенрик. Рад, что ты пришел. -И тебе привет, Холм, — буркнул Марлон, но парень даже внимания не обратил, неотрывно смотря на улыбающегося Тарьей. -Я так понимаю, вам надо поговорить, — и парни разошлись, оставляя Хенрика наедине с мелким. На условной «едине», ибо вокруг них колбасилось как минимум две сотни человек. -Поздравляю тебя, мелкий, — Хенрик улыбался максимально широко. -Ха, иди в жопу, уже не мелкий, — Тарьей показал «фак» и тоже улыбнулся. -Ой, это тебе, — и Хенрик протянул свой серебристый сверток. -Спасибо, приятно, — получатель отложил подарок на барную стойку, что не могло не расстроить Холма, — выпьешь? -Может, ты сейчас откроешь? -Зачем это? Лучше потом. -Нет, лучше сейчас. -Хенке, что там такого ты приготовил? — сердце остановилось, а потом забилось в бешеном ритме от нежного «Хенке». -Открой и узнаешь. -Так, мальчики, хватит шушукаться, — Дэгни подскочила слишком неожиданно и почти повисла на Тарьей, — Здравствуй, Хенрик. -Привет, — он был как никогда зол на старую подругу. -Сейчас будет сюрприз, поэтому, Ти, я тебя похищаю, — и с заговорчески улыбаясь, девушка потащила Сандвика в центр зала. Парень не особо сопротивлялся, скорее наоборот, обхватывал руки Дэгни своими и широко улыбался. -Хули эта дура даже договорить не дала? , — прошипел Холм, но к счастью из-за громкой музыки, полного пофигизма и алкоголя его никто не услышал. Внезапно свет погас, музыка прекратилась под разочарованные вопли людей. С минуту ничего не происходило, поэтому толпа начала хихикать и толкаться. Кто-то выкрикивал шуточки, кто-то выказывал недовольство, но все заткнулись, когда с боку появился огонек, который приближался очень медленно. Давид вез на тележке огромный торт с кучей свечек и фальшиво хрипел всем известную песенку-поздравлялку, и уже через пару секунд ему начали подпевать, а вскоре уже на весь дом разносилось абсолютно отвратительное исполнение легендарной песни. Пели даже те, кто и понятия не имел, что пришел на чей-то день рождения. Хенрик тоже подвывал в такт. Когда десерт подъехал к самому имениннику, тот уже был весь залит краской. Или это свет от свечей так падал… Да неважно. Давид хлопнул друга по плечу и поднял руки крестом наверх, заставляя замолчать пьяный хор. Только через минуту удалось заткнуть всех. И Давид начал свою пламенную речь, которую, наверное, готовил очень и очень долго. -Тарьей, дружище, поздравляю тебя. Ты, блять, теперь совершеннолетний, — по толпе понеслось поддакивающее улюлюканье и тихие смешки, — Заткнитесь, мне и так тяжело, — люди разом замолчали.- Я рад, что у меня есть такой братан как ты. Надеюсь, ты тоже рад дружбе со мной, — Тарьей весело закивал и протянул парню руку в знак подтверждения его слов. Они пожали руки, обнялись, и Давид продолжил, — Короче, ты все знаешь сам. Ты лучший чувак. Вот желаю тебе стать великим актером, раскрыть свой талант, потому что ты у нас талантливый, засранец, — он снова потрепал друга по плечу.- Верши историю, друг, и не забывай нас. -Ага, мы всегда с тобой, — подхватил Марлон, и ребята полезли обниматься под крики толпы. -Так, теперь задуй свечи и загадай желание. -А из него точно не вылезет стриптизерша? — еле сдерживая смех, спросил Тарьей. -Ну, не знаю, не знаю. Смотря, как дуть будешь, — по толпе снова прошла волна смеха. Сандвик крепко зажмурился, загадывая желание. Его лицо невероятно забавно выглядело при свете от свечек. Хенрик мечтал, что мальчик сейчас загадывает что-нибудь связанное с ним, и его мечта обязательно сбудется. Эгоистично и глупо, наверное, но неважно. Тарьей распахнул глаза, как бы показывая, что все, что нужно, он загадал, и слегка кивнул. -Так, мне понадобится ваша помощь. Давайте все вместе на счет 3. 1… 2… 3… Почти все люди одновременно начали дуть в сторону торта, но свечи не сдавались. Тарьей еще раз набрал воздуха в легкие и изо всех сил подул на одну оставшуюся свечку, которая продолжала гореть, но она и на этот раз не поддалась. Еще пара тщетных попыток, и вокруг начал раздаваться заливистый смех. -Ха-ха, да, наебали. Пиздец, смешно, — улыбаясь, очень громко сказал Ти. Свет зажегся, и кто-то захлопал и засвистел, это разом подхватили другие. Поднялся адский шум. Парни обнимались с именинником, кто-то трепал его по плечу. Хенрику было прекрасно видно все действие, ибо он стоял на небольшой возвышенности. Тупо улыбаясь, он глядел на счастливого мальчика, которого поздравляющие практически разрывали в разные стороны. Внезапно Холм напрягся, как зверь, почуявший опасность. Он начал спешно оглядываться, оценивая ситуацию, и резко замер на месте. Кулаки непроизвольно сжались. Мускулистый парень пробирался сквозь толпу, выкрикивая поздравления и имя Сандвика. Хенрик никогда его не видел. Мощный блондин явно не был другом мелкого, всех друзей и близкий знакомых он знал. Напряжение медленно перерастало в панику, потому что Тарьей, завидев, идущую к нему тушку, начал отбиваться от цепких рук гостей и попытался двинуться навстречу. Они в пару шагов преодолели расстояние, разделявшее их, и замерли в паре сантиметров друг от друга. Незнакомец потянулся рукой к щеке мальчика, тот немного отпрянул, закусил губу, как бы обдумывая адекватность своих действий, и медленно подставился под ласку, глупо улыбаясь. Второй парень тоже улыбнулся и потянулся губами к губам. Толпа просто взорвалась. Все это время стояла оглушающая тишина, а теперь все шептались, подбадривающе кричали и хлопали. Такой неожиданный «каминг аут» раззадорил людей. Но только не Хенрика. На парня больно было смотреть. Он был весь зеленый в синюю полосочку. Не двигался. Не дышал. Лицо не показывало не единой эмоции. Внутри что-то оборвалось и сжалось. Не было боли или какой-то обиды. Теперь на месте Холма образовалась огромная черная дыра, готовая засосать в себя все живое. Ноги мгновенно стали свинцовыми, и даже если бы парень и захотел сбежать, то не смог бы. Он начал медленно оседать на пол посреди орущих что-то нечленораздельное людей. Но неожиданно появившаяся непонятно откуда Леа подхватила его и заставила удержаться на ногах. Хенрик тупо посмотрел на бывшую девушку и по-щенячьи заскулил. Вот теперь вдруг стало больно. Захотелось набить морду этому уроду, и Тарьею, и себе, и каждому в этом мире. Девушка крепко сжала плечо и прошептала: -Только не натвори глупостей. Она с силой дернула его в сторону коридора и потащила на улицу, где никого не было. Но музыка даже здесь била по ушам, смешиваясь и превращаясь в поток ужасных звуках в голове охуевшего Холма. Он все еще не мог нормально вздохнуть, а свежий воздух больно хлестал по щекам, возвращая к жизни. А нахуй теперь жить? Леа крепко держала за локоть, боялась, что тот рухнет, стоит только отпустить. Сколько бы говна не творил Хенрик, она всегда была рядом, всегда готовая поддержать, подхватить, помочь. Дура. -Дыши, Хенке. Пожалуйста, — она говорила одними губами, сотрясая воздух дыханием. Еще минут 40 они простояли на улице. Хенрик хватался за девушку в попытках удержаться на ногах, а она мечтала забрать всю боль себе, хоть чем-нибудь помочь. Сумасшествие разрушил Марлон, который весьма тактично прокашлялся за их спинами. -Хенрик, ты в порядке? — Холм даже головы не повернул. Он изо всех сил старался не втащить каждому живому человеку в этом доме, поэтому только крепко сжимал кулаки и сопел. -Тебя Тарьей искал. Он, кажется, твой подарок открыл и хотел что-то… Короче, я не знаю. Сам к нему подойди, — бросил Марлон и развернулся к дому, но остановился, — если хочешь, конечно, — и скрылся в дверях. -Леа, блять, — он еще сильнее вцепился в девушку, — надо уйти. Вдруг он, вдруг он… -Хенке, будь сильным, — ее голос звучал безумно мягко, но несколько подрагивал, выдавая собственную боль, — просто скажи ему. Хенке, Тарьей должен знать. -Нет, — парень беспомощно замотал головой, — я достаточно ему жизнь попортил. Хватит. Он отклеился от своей опоры и побрел в дом. -Я люблю тебя, — еле слышно выдохнула Леа, разрешив слезам наконец-то выбраться из глаз, и пошла в сторону ближайшей остановки. В доме творился полный треш. Люди, даже совершенно незнакомые, подскакивали по очереди и говорили что-то одобряющее, а те, кто уже не контролировал свой язык, хлопали по плечам и кивали. Тарьей слабо понимал, почему это вызвало такую реакцию, но был благодарен. Своим родителям и друзьям он уже признался. Первым, конечно, стал Давид, который и так все знал, просто жабрами чуял. Родителям же говорить было намного сложнее. Друзья все порывались пойти с ним, но парень решил, что должен сам. Но он так и не смог выдавить из себя что-то нормальное, а просто шумно выдохнул и прошептал, что переспал с Хенриком. Как ни странно, и мама, и отец восприняли совершенно адекватно, заключая сына в объятия. Кто бы что ни говорил, родители всегда готовы принять ребенка таким, какой он есть. Ну, почти всегда. А вот признаваться на публику ему еще не доводилось, поэтому он опасался реакции людей. Но, услышав радостные возгласы, успокоился и расслабился. -О, Хенрик, ты где был? Я потерял тебя. Познакомься, это Оливер, — Тарьей кивнул на парня, на которого была закинута одна его нога, а сам парень мял и гладил его костяшки левой руки, глядя на мальчика, почти не моргая. -Привет, — новый знакомый протянул руку и уставился на каменного Холма, который с каждой секундой сжимал кулаки сильнее и сильнее. -Ага, — он даже не взглянул на протянутую руку, переводя взгляд с Оливера на Сандвика.- Мне сказали, что ты меня искал. -Да, точно, — младший заерзал и убрал свою закинутую ногу.- Спасибо за футболку, Хенке. Они посмотрели друг другу в глаза. В глазах мальчика читалось неподдельное счастье. И оно было связано далеко не с Холмом. Он уже не чувствовал пальцев, потому что сжимал кулаки с просто невероятной силой, но лицо сохраняло почти отрешенное выражение. Неизвестно, что такого прочитал Сандвик в глазах Хенрика, но вмиг засмущался и перевел взгляд. Бешено колотящая музыка сменилась на медленно-плавную очень неожиданно. -Ти, пойдем потанцуем, — «Ти» на ломанном норвежском Оливера отозвалось внутри у Хенрика и с силой ударило по органам, отчего Холма чуть ли не пополам скрутило. Младший мальчик схватился за протянутую руку и, не оглядываясь на болезненно-зеленого парня, убежал в глубь зала. -Что это, блять, за хрен такой? — прошипел Хенрик в ухо первому встречному человеку. Благо, это оказался Давид. -Оливер? Да хрен знает. Вроде какой-то друг по переписке. Он британец, кажется, — по интонации Холм понял, что Давид тоже не особо жалует мускулистого незнакомца. -То есть, они в интернете познакомились? -Говорю же, хрен знает. Ти особо не распространялся. Наверное, — парень пожал плечами и вернулся к бутылке пива, но Хенрик резко одернул его за воротник. -Какого хуя ты не проследил за ним? -Чего? Холм, ты обдолбался? Руки убери, — Давид отбросил руки психованного. Он явно не ожидал такого рода действий, поэтому сейчас напрягся, готовясь к очередной выходке. Но Хенрик больше не собирался с ним ничего делать. Он, слабо контролируя свои действия, практически побежал к двери, расталкивая людей. Уже у самого выхода он почему-то затормозил. Потом медленно развернулся и посмотрел на танцующую пару. Тарьей и Оливер тихо качались в такт музыки в окружении пьяных парочек. Британец, видимо, шутил или отвешивал пошловатые комплименты, ибо младший широко улыбался, чуть морщась от смущения. Все это не правильно. Там должен быть Хенрик. Он должен смущать, обнимать, наслаждаясь, как мальчик млеет в его руках. Он должен шептать о любви и слышать тихое признание в ответ. Он должен ревновать и утягивать за собой в постель. Он — Хенрик. Но он проебал все на свете. Теперь было бесполезно скулить, плакать, кричать, дарить милые подарочки. Ты все проебал, придурок. Холм еще с минуту стоял, глядя на плавные движения. Это особый вид мазохизма, потому что он чувствовал самую настоящую физическую боль, когда руки ебанного Оливера перемещались по любимой спине, но все равно смотрел, не отрываясь. Он никак не ожидал, что Ти поднимет на него взгляд. Пришлось закусить губу, чтобы не разреветься прямо там от этих глаз. Хенрик взял себя в руки, насколько это вообще было возможно в данной ситуации, и, повернувшись на пятках, вышел вон. Как добрался до квартиры, он почти не помнит. То, что он оставил куртку в доме, заметил только через полчаса, когда плечи начали непроизвольно дергаться от холода. Все-таки на улице была уже ночь, и холодный ветер давал о себе знать. О том, чтобы вернуться за верхней одеждой, и речи быть не могло, поэтому Хенке съежился, дернув головой, и засеменил дальше. Эмоции и чувства уже начали уничтожать его, потому что он держал их в себе, не давая выхода. Невероятная тяжесть была невыносимой, но одновременно с этим одуряюще приятной. Как будто Холм только и ждал, что ему причинят боль. Только и ждал страданий. Наверное, именно так и сходят с ума. Лежа в кровати, трясясь от невыплеснутых эмоций, с разъедающей дырой внутри, в то же время почти наслаждаясь болью. Тарьей танцевал с красивым парнем, который нашептывал ему комплименты и подколы по поводу его совершеннолетия. Он почти забил на всех людей вокруг. Впервые за многие-многие месяцы он почувствовал себя свободным. В первую очередь от Хенрика. Музыка вела сама, теплые руки гладили его спину, а в изнутри приятно грел алкоголь. Мог бы праздник быть еще лучше? Но мальчик почувствовал на себе тяжелый взгляд. Такое всегда ощущаешь спинным мозгом. Он так боялся повернуться и увидеть Холма, снова кинуться в его объятия, потому что это уже стало традицией. Хенрик творит хуйню, потом смотрит своим прожигающим взглядом, берет Тарьей и снова творит хуйню. Такое себе колесо Сансары. Ти едва заметно морщится и поворачивает голову, натыкаясь на внимательно следившие за ними глаза Холма у самого выхода. И в этот момент он чувствует странное чувство вины, будто его застукали за изменой. С чего бы это? Они же не пара, никогда парой не были и не будут. Или… Музыка стихла поздней ночью, когда большая часть гостей уже свалила домой. Около 10-ти человек развалились на диванах в гостиной и мирно посапывали под грудой пустых банок и бутылок. Помещение дико пропахло алкоголем и духотой, так что проветривать придется не меньше недели. Давид убирал последствия праздника на кухне, когда Тарьей подошел к нему сзади и с силой хлопнул по плечу. -Спасибо тебе, было очень круто. -Естественно, — парень вскинул руки в победном жесте.- Кстати, откуда вообще взялся этот Оливер? Он вроде неплохой, как вы познакомились-то? -Он приезжал к нам в театр по обмену на неделю пару месяцев назад. Ну, мы и познакомились, — чуть засмущался Ти.- Потом только по интернету общались. -Ясно. И что, ты его типа любишь? — что могло сделать этот разговор еще более неловким? -Слушай, я пойду. Уже поздно. Пока, — выкрутился. -Ну, пока, совершеннолетка. -Такого слова даже нет. -И похуй. Оливер ждал на улице возле аккуратно припаркованной Бентли белого цвета. Он стучал пальцами по бамперу и крутил в руках сигарету, не решаясь закурить. Когда Тарьей вышел, он сразу оживился и заулыбался. -Садись, подброшу, — его смешной акцент и дурацкая улыбка выглядели максимально комично, и Ти не удержал смешка. Они сели в машину. В салоне едва ощутимо пахло морским освежителем, который болтался на лобовом стекле. Хозяин тачки вбил координаты дома Сандвика в навигатор и включил радио. Заиграла Gabrielle — 5 fine frøkner (песня из сериала). Тарьей не смог удержаться и улыбнулся, вспомнив подпевающего и пританцовывающего Хенрика. Из легкой ностальгии его вывела теплая ладонь, которая легла на его руку. -Так ты сейчас в отель? -Ти, я думал, что ты пригласишь меня на чай, — Оливер, улыбаясь, посмотрел на парня. Ни во взгляде, ни в интонации не было и намека на пошлость, но Тарьей моментально смутился от одной мысли, что у них что-то может быть больше поцелуя. Он был не готов. И хрен знает, будет ли готов когда-нибудь. -Я бы с удовольствием, но…- он запнулся и покраснел. -Тебе не стоит придумывать отмазки. Я понимаю, — Оливер чуть сильнее сжал руку, — В другой раз так в другой раз. Остаток дороги они ехали, разговаривая на максимально отстраненные темы. Когда машина подъехала к дому мальчика, он вдруг напрягся, потому что нужно было как-то правильно попрощаться, наверное. -Я улетаю завтра вечером, так что рассчитываю на завтрак с тобой, — сказал старший парень и добавил, — в твоем любимом кафе, — видимо, желая подчеркнуть, что он ни разу не напрашивается в гости. -Хорошо, — Тарьей расслабился и сам потянулся за поцелуем. Через секунду он оторвался, — Но платишь ты, — и, улыбаясь, снова впился в губы. Он вошел в квартиру и удовлетворенно выдохнул. Бросив на пол огромные пакеты с подарками, парень направился на кухню, сделал глоток воды и завалился на диван. На улице уже светало. Он достал из пакета серебряную упаковку, опять развернул ее и достал подарок Хенрика. Белую футболку с большой фотографией на груди, где они стоят рядом, и с еще большей на спине, где они крепко держатся за руки, и подпись мелко-мелко «В другой вселенной, в которой я хочу быть». По бокам полосками вдоль швов красовалась надпись «Все есть любовь». До боли банальный, но такой милый подарок. Тарьей стащил свою майку и надел новенький подарок, потом сфотографировался и отослал Холму, написав. «Спасибо тебе. Все есть любовь» и зеленое сердечко. Это явно будет иметь последствия, но они разберутся с этим потом. Может быть.