Вне камер

Интересно, что чувствуют звезды, когда падают? Безысходность? Страх? Наверное, это действительно страшно-лететь куда-то в неизвестность. Но какой, должно быть, им открывается вид! Разноцветные планеты, яркие звезды, нарушающие темный покой космоса… Тарьей проваливался в Хенрика с неебической скоростью. Падал, успевая умереть несколько раз за минуту. Но ему открывался вид, которому позавидует любое небесное тело. Острые скулы, длинные ресницы, мягкие завитки волос, теплые ладони, темно-синие венки икрах, тихо вздымающийся живот, нежно-красные засосы на шее, из-за которых у Леи наверняка будут вопросы… Прошу любить и жаловать: его личный космос-Хенрик Холм. Как в одном единственном человеке можно было уместить всю бесконечность? Мальчик сумел. Он лежал, не дыша и не двигаясь, ощущая, как указательный палец любимой руки чертит кружочки на спине, а его собственная конечность едва касается любимых мышц на любимой груди. Сердце невыносимо щемило, как будто тысячей прищепок. Это все было самой ужасной и самой прекрасной сценой одновременно. Ночь неумолимо заканчивалась. Сегодня у Тарьея начинались репетиции в театре, и он планировал возобновить тренировки. Жизнь начинала втекать в привычное русло. Только теперь в ней было намного больше боли, обиды, отчаяния и Хенрика. Оба парня понимали, что просто оставить все это не получится. Они еще не отлипли друг от друга, а уже снова хотелось сильней прижаться. Вот только менять что-то в их отношениях Холм явно не планировал. Весь этот Тарьей был чем-то новым, странным. Никто не говорит, что Хенрик никогда не спал с парнями, но мелкий был какой-то особенный. Хрен знает, чем же он так отличался, но теперь Холм явно чувствовал приятное тепло в своей тушке, когда рядом лежало мальчишечье тельце. Это, конечно, здорово и круто, но Хенрик четко осознавал, что любил он именно Лею. Хотя ее глаза уже не казались самыми прекрасными в мире, все же любовь присутствовала. Вся эта ситуация чуть ли не один в один повторяла сцены из фильма. Хенрик, так же как и Эвен, чувствовал что-то непонятное к Тарьею-Исаку, но при этом у него была девушка, с которой комфортно, хорошо, которую он любит. Надо сказать, что и Сандвик задумывался об этом. И пиздец как бесился. Его жизнь — это не ебанный сценарий подросткового сериала. Так что сейчас больше всего на свете он хотел определенности, ясности и поспать. Которые сутки проводились, не смыкая глаз. От бесконечных мыслей вместо мозгов была каша. Хотелось и выть, и скулить, и смеяться, и плакать. Ну, чисто сумасшествие! Телефон на тумбочке отчаянно завизжал, вот только будить было некого. Оба в рот ебали нормальный сон, хотя выглядели просто ужасно. Первым зашевелился Хенрик. Он приподнялся на локтях, неохотно окидывая взглядом комнату и парня рядом, как бы убеждаясь, что все взаправду. Да, все верно, они опять натворили хуйни. Вчера Холм не стал снимать джинсы, а майку все же скинул, но сейчас вещи нигде не было видно. Теперь уже и Тарьей задвигался. Он, кстати, был абсолютно голый до того момента, как запрыгнул в длинную вещицу Хенрика. Серая футболка была велика на пару размеров и доставала почти до середины бедра. Глаза Сандвика почти зловеще сверкнули, он подавил смешок и уставился теперь на удивленного парня. Типа вызов? -Ой, это твоя? — с невероятной наигранностью заявил Тарьей.- Прости, но мне она слишком подходит. Конфискую. -Посмотрите-ка, то же мне, таможенный контроль. Это моя любимая майка, без боя не сдамся. Хенрик бросился на Ти. Оба дико хохотали и щекотались, царапались и опять хохотали. Победу все-таки одержал младший. Холм поднял руки вверх, заявляя о своей полной и безоговорочной капитуляции. -Ладно, тебе правда идет, — парень мягко улыбнулся и попытался притянуть Тарьей за талию к себе, но тот уже растратил весь игривый настрой, натянул свою любимую «ледяную» маску, стоило только взять в руки телефон. Хенрик глянул в экран, где виднелось открытое сообщение. От Леи: Тай, Хенке с тобой? Знаю, что с тобой. Ты говорил, что у вас ничего нет. За что, Тарьей? Понравилось спать с моим парнем? Какого хрена ты творишь? Даже не думай, что ты реально что-то значишь для него. После вашего секса он прибежал ко мне и все рассказал. Просто отпусти его. Знаю, что тебе больно. Мне тоже по-своему больно, Ти. Я тебя даже понимаю в чем-то. В него так легко влюбиться, до ужаса легко. Просто переживи. Перетерпи. Не знаю, смогу ли простить тебя, но, если тебе действительно будет нужно, я готова поговорить, хотя бы потому, что так же страдаю. Леа.» До этого Хенрик, оказывается, и понятия не имел, что такое боль. Сейчас он скулил, как раненый волк. Истекал кровью изнутри. Понимание того, что ты приносишь всем одни лишь страдания, невероятно калечит. Самые близкие и любимые люди мучаются из-за него, из-за Хенрика. -Пиздец, Боже, какой я мудак! — он орал так, что слышно было на всю улицу.- Простите меня, блять, я просто чмо.- Он уже не контролировал уровень громкости. Люди страдают из-за него, мучаются, но все равно прощают, потому что любят. Это пиздец какой-то. Хенрик прошел на кухню. Сейчас меньше всего хотелось с кем-то объясняться, снова просить прощения, хотя надо бы. Опрокинув стакан воды, он направился к двери. Обуваясь и натягивая куртку, Холм подумает, что нужно попрощаться, что-то сказать. Но как смотреть в глаза человеку, который любит тебя, практически кричит, что любит, а ты просто играешься с ним? Уже спускаясь по ступенькам, Хенрик думает, что должен быть сейчас там. В объятиях Тарьей. Думает о том, что мелкий будет делать, позавтракает ли, не опоздает ли в театр. Весенний ветер холодил и отрезвлял немного, но в голове-то по-прежнему кто-то сидел и не давал покоя. А Тарьей почти ни о чем не думал. Он уже почти привык, что Хенрик убегает снова и снова к «ней». В своей голове он не употреблял «Леа» и «Хенрик» в одном предложении. Своеобразная защитная реакция. Когда дверь за Холмом захлопнулась, парень почти спокойно пошел на кухню. Руки почти не тряслись, обиды почти не было. Всего было понемногу, именно «почти». В холодильнике все еще были остатки вчерашнего кулинарного порыва, но аппетит почему-то все не приходил. Ти влил в себя чашку крепкого чая и пошел в душ. Так не хотелось снимать уютную майку, что он полез прямо в ней. Уже через несколько секунд вещь намокла и мерзко прилипала к коже, но Тарьей, казалось, не замечал. Он стоял с закрытыми глазами, и тяжелые капли реально приносили облегчение, отрезвляли. Нужно обдумать все: как вести себя дальше, продолжить ли съемки, говорить ли с Леей. Срочно хотелось с кем-нибудь обсудить, вывалить все проблемы на другого, но Сандвик сильный, сам справится. Нихуя он не справится. Он уже несколько минут не может стянуть с себя мокрую футболку Хенрика, поэтому прямо в ней, оставляя лужи по всему периметру квартиры, он прошел в комнату и сел на кровать. Еще вчера было принято решение прийти на репетицию в театр. Тарьей и правда скучал по спектаклям и бесконечным крикам Молли. Если начать собираться прямо сейчас, то он не опоздает. Но какой там! Ти держит в руках телефон и перечитывает сообщение Леа. Сейчас уже нечего было терять, хуже просто некуда, так что он пишет: «Здравствуй, Леа, встретимся сегодня в 19?» В ответ почти незамедлительно приходит: «В 19:30 у тебя» Тарьей откинул мобильник на кровать и направился к гардеробу. Хенрика вызвонила старая знакомая и потащила на завтрак. Аппетита не было, но девушка слишком настойчива и уперта, чтобы принять отказ, так что Холм уже минут 15 кружил по району, пытаясь найти указанное кафе. Место оказалось невероятно уютным. Уже на подходе Хенрик почувствовал запах мяты и корицы и просто пошел на аромат. Маленькие столики и романтичный полумрак расслабляли и придавали любому разговору немного интима. -Привет, Дэгни. Давно не виделись. -Боже, Хенке, — девушка своими визгами рушила магию этого места, но она и правда была рада его видеть.- Ты вырос, засранец. -Это ты уменьшилась, подруга, — Холм улыбался во все 32, с радостью отвечая на объятия. Никто и не помнил толком, как они познакомились и как сблизились, но это и не важно. Встречи их были редкими, но всегда очень уютными и веселыми. Дэгни толкнула парня на диванчик и уселась рядом. -Я уже тебе все заказала, — вид у нее был безумно довольный.- Омлет со шпинатом и черный кофе, right? — они иногда переходили на английский в шуточной манере, коверкая слова. -Да, спасибо. Ты уже закончила свой проект? — о планах и делах друг друга они откуда-то знали, хоть и не общались месяцами. -О, да, реконструкция Норвежской оперы занимала слишком много времени, но я разделалась с этим.- Она вскинула руки в победном жесте. Ее гордость сейчас умиляла. Они поговорили об архитектуре, о новой прическе девушки, о политике и еще много о чем. Когда с едой было покончено, и на столе остались только лишь пустые тарелки, которые официантка не спешила убрать, Дэгни немного напряглась, что было совершенно не привычным для нее, и начала разговор. -Если честно, Хенке, я не просто так тебя позвала. Я тут не так давно говорила с Леей, — на этой фразе и Холм напрягся.- В общем, она рассказала мне о Тарьей. Вот теперь Хенрик реально паниковал. Мало того, что Леа знает о них, так еще и вещает об этом малознакомым девушкам. -Что именно она рассказала? -Ну, — Дэгни откашлялась.- Что он в поисках девушки, ты же знаешь, что он мне давно симпатичен, так что, я подумала, ты мог нас познакомить и… -Стоп, что? Хенрик ровным счетом ничего не понимал. Какую такую девушку себе ищет Ти? Какого хрена? -Ну, Тарьей же сейчас свободен? И Леа сказала, что… Ах, вот оно как. Леа сказала. Черт, он довел ее до полного отчаянья, что она уже пыталась свести мелкого с кем-то, лишь бы прекратить их встречи. Может, так будет лучше? -Да, я…- он немного запнулся и побледнел, — Да, слушай, приходи к нам сегодня. Устроим мини вечеринку, познакомишься поближе с…- резко замолчал. -Правда? Круто, спасибо, Хенке, — девушка снова заулыбалась и прыгнула Холму на шею. Да уж, тот еще будет вечерок. Тарьей почти не спешил на репетицию. Молли ничего не ответила на его сообщение, и он вообще не был уверен, что стоит приходить. «Наверняка меня уже заменили», — думал Ти, и его дико задевало подобное. Наконец он добрался до театра. Привычные крики и смех были слышны еще с улицы, и парень понял, как скучал. Он мигом шмыгнул в гримерку, стянул верхнюю одежду и прошел в небольшой, но сильно освещенный зал. На сцене стояли знакомые ребята из труппы, а на первом ряду сидели незнакомые люди. Молли привычно размахивала руками и орала почти в самое ухо девушке, которая играла одну из главных ролей на ряду с Тарьей. Она улыбалась и совершенно не реагировала на грозные замечания режиссерши. Сандвик прошел в глубь зала и деликатно прокашлялся, привлекая внимание, потому что его никто не замечал, настолько все были поглощены процессом. Творческие личности. -Тарьей? Привет, Ти. Ты поправился? Здорово, что ты пришел. Раздевайся и проходи, будем репетировать. Вообще-то он уже разделся. Странный сухой прием огорчил. Ребята только кивнули, один из парней подошел пожать руку. Эй, какого хрена? Не то чтобы мальчик ожидал подбрасывания чепчиков, но на банальное: «Мы так рады, что ты пришел. Хорошо, что ты выздоровел» все же рассчитывал. Но сейчас все окружающие люди утыкались носом в бумажки и вообще забили на него. Творческие, блять, личности. Репетиция прошла сомнительно. Молли изменила многие моменты, и характер его персонажа стал совершенно другим. Он пытался спорить и отстаивать право своего героя на «адекватность действия», но девушка была непреклонна. -Тарьей, ты просто не можешь знать, как именно поступит твой герой. Ему 25, и его друзья-полные кретины, позволь мне самой раскрыть твою роль. -Блять, Молли… -Так, я, кажется, предупреждала, что никакого мата в этом театре! -Ладно, просто никто так не делает. Я уверен, что любой адекватный человек разберется, выслушает, а не… -Ти, твой телефон разрывается уже битый час, — улыбчивый парень протянул мобильник почти к самому лицу владельца.- Ответь, а то твоя мелодия всех задолбала уже. Тарьей фыркнул, но про себя подумал, что надо бы сменить мелодию звонка. На дисплее светилась счастливая рожа Давида. -Да, Давид. -Ты не забыл о сегодняшней тусе? -Эй, я не идиот, ты только вчера утром мне сказал, я помню. -Хорошо. -Что-то еще? -Чувак, ты говорил с Хенриком? -Чего? Зачем ты спрашиваешь? -Да так, неважно, потом поговорим, — и он отключился. Откуда этот придурок знает? Блять, у стен точно есть уши. А еще глаза, и нос, и рот. На часах уже было почти 16, и Тарьей вспомнил, что ничего не ел. Он лениво попрощался с ребятами из труппы, криво улыбнулся Молли и зашагал к ближайшему кафе. Он что-то съел, выпил кофе, покопался в телефоне и поехал домой. Теперь дел было дофига: нужно было выучить новый текст, встретиться с Леей и не опоздать на вечеринку к Давиду. Но, придя домой, Ти растянулся на диване с телефоном, и только звонок в дверь, оповещающий о приходе Леа, растормошил его. -Привет. -Привет, проходи. Они сели на диван молча. Никто не знал, как начать разговор, да и о чем вообще говорить. -Я…- начал Сандвик, — я поговорить хотел. Знаешь, короче, прости.- Он выдохнул, девушка смотрела на него, не отрываясь. -Тарьей, не думаю, что нам стоит это обсуждать. Я знаю, что вы переспали, — на этих слова сердце парня екнуло.- Ну, это было ожидаемо. Только дебил не догадается, что вас тянет друг к другу, вот только проблема в том, что это лишь страдания вам обоим приносит. Хенрик-придурок, он не может удержаться. Да, мудак. Он и сам это признает. Но ты-то! Себя-то прекрати мучить. Он как собачка бегает от тебя ко мне и назад. Закончи с этим, потому что больше всего проблем возникает у тебя. Наверное, надо было что-то сказать, но Тарьей не мог. Леа сказала слишком правильные вещи, сказала то, что он сам себе много раз говорил. С Хенриком нужно было кончать. -Ти, Холм решил мини вечеринку вечером закатить, он тебе не говорил? Думаю, сейчас тебе не нужно с ним видится, — она встала и прошла к двери.- А, и еще, не стоит уходить из сериала. Ваши фанаты просто не вынесут этого. Она мягко улыбнулась и перевела взгляд на стену. Кажется, Леа хотела еще что-то сказать, но передумала. -Пока, Тарьей, — она собиралась уйти, но остановилась.- Эй, не хочешь попрощаться? -Пока, Леа.- и девушка вышла за дверь. На вечеринке у Давида всегда было море алкоголя и ничтожно мало адекватных людей. По коридорам рассекали полуголые девушки, на кухне целовались разных полов люди, а в зале бешено колбасились самые упоротые. Но это всегда было весело. После двух порций виски Тарьей повело. Он пританцовывал, сидя на стуле, подпевал, продолжая вливать в себя крепкий алкоголь. Скоро подошел Давид. Он тоже был изрядно напитый и дофига веселый. Диалог обещал быть хорошим, но Ти резко стало плохо. Он выскочил на свежий воздух, вдохнул пару раз и понял, что больше не хочет обратно в спертый запах сигарет, алкогольного опьянения и танцующих людей. Немного пошатываясь, Тарьей вошел в квартиру. Он был пьян, но кое-что еще соображал. Быстро сходил в душ и набрал Марлона, которого, кстати, не было в доме Давида. -Привет, Марлон. Завтра есть съемки? -Привет, ну, да. Ты придешь? — в голосе было столько надежды, что Сандвик невольно усмехнулся. -Думаю, что приду. -А, ясно. Ты просто бухой. Откуда тебя забрать? У Давида кутите? Так и знал, что этот придурок опять захочет всех набухать… -Эй, прекрати бухтеть, я дома. -Ладно, завтра в 10, если ты и правда решился. Тарьей, — Марлон замолчал, подбирая слова.- Это круто. -Ага, — Ти не понятно из-за чего раздражался, хотя обычно под алкоголем он был добреньким и сговорчивым. -Увидимся завтра. И ложись спать. -Увидимся, мамочка. Слушаюсь и повинуюсь, — оба негромко посмеялись, и Сандвик положил трубку. Он откинулся на кровать, поелозил, устраиваясь поудобнее, и написал Джули: «Думаю, что приду завтра на площадку». Потом подумал и добавил: «Если ты не против, конечно». Потом подумал еще и решился написать Хенрику. К слову сказать их диалог на 60% состоял из его сообщений типа: «Завтра съемки во столько-то, не опоздай». А Холм отвечал привычное: «Есть, капитан». Так что Тарьей решил не изменять «традиции» и отправил: «Завтра съемки в 10. Не опоздай». Отбросил телефон и упал на подушку, не дожидаясь сообщения. Но телефон предательски завибрировал. И, да, от Хенрика пришел чуть ли не родной ответ. Хенке валялся в постели, засыпая под мерный бубнеж телевизора, когда услышал звук входящего. От Тарьея. Сердце забилось чуть быстрее, а потом и вовсе провалилось куда-то в район коленей. Он отправил свой текст, зная, что теперь Тай заснет с улыбкой. Да он и сам разулыбается как дурак, растекаясь по подушке…