Вне камер

Мозг Хенрика был окончательно взорван, когда под конец смены в его кафе пришла Джули и Давид. Оба выглядели потрепанными и уставшими. Холм понимал, что речь, конечно же, пойдет о Тарьей, но какая-то часть его все же думала: «Может, они просто соскучились по мне?» Пока парень обслуживал столик, Сив усадила гостей на мягкий диванчик у окна и боязливо покосилась в сторону сына. -Он что-то опять сделал? -Нет, ничего такого, нам просто нужно поговорить. -Чего-нибудь принести? Кофе? -Да, черный со сливками, пожалуйста, — попросил Давид, и женщина удалилась. -Привет, — сухо бросил Хенрик, подходя к столу, — Я говорил с Тарьеем, он не вернется. Сказал, что Исак без Эвена ничего не значит, и… -Мы знаем, — Джули говорила быстро, будто боясь, что ее перебьют или что она забудет чуть ли не заученный текст.- Давид говорил с ним сегодня, мы поэтому-то и пришли. Хенрик, — она вздохнула, — мы приняли решение вернуть Эвена. Как только фанаты узнали, что больше не будет Эвака, они чуть офис нам не разгромили. Присылали слезные просьбы и прямые угрозы. Дошло уже до смешного…- она усмехнулась, но тут же осеклась. Лицо Холма не выражало никаких эмоций, она, конечно, не надеялась, что Хенрик начнет из штанов выпрыгивать и радоваться как ребенок, но все же рассчитывала хотя бы на какую-нибудь реакцию. Но парень смотрел на нее стеклянными глазами и, казалось, совсем не моргал. -Хенке, — Давид принялся спасать ситуацию.- Не мне объяснять тебе, как этот проект важен для Тарьей и для его карьеры, но он не вернется без тебя. Никто не собирается давить, но ты бы очень помог, правда. -Скажи, Давид, — Хенрик уже и забыл, что рядом сидела еще и Джули, и обращался только к парню.- А ты уверен, что если я вернусь, Тарьей согласится дальше играть? Я его чертовски обидел, поступил как мудак. Не думаю, что он захочет и дальше играть со мной любовь на камеру, — он тяжело дышал и чуть заметно потирал руки, успокаиваясь. Давид смотрел с невероятным пониманием. Стоп, он знает? -Ти — профессионал, — он нереально гордился другом.- Перебесится, успокоится и ни за что не отпустит шанс. Что бы он не говорил, все вокруг знают, на сколько ему нравится эта роль.- повисла странная тишина, будто все трое знали про ориентацию Сандвика, но об этом знал только один из них. Только Холм. -В общем, Хенрик, — Джули тактично напомнила, что она все еще здесь.- Прошу, подумай над этим. Времени у тебя-до понедельника, потом уже нужно преступать к съёмкам. Мы и так из графика выбиваемся. -Подумаю, — без особого энтузиазма ответил парень и встал, давая понять, что разговор теперь точно окончен. Давид пожал ему руку, задержав ладонь чуть дольше положенного, уже у дверей догнал Джули, и они вместе вышли на улицу, о чем-то шушукаясь. К столику подошла мама с чашкой кофе. Она не решалась вклиниваться в разговор, так что стояла возле барной стойки, как бы невзначай поглядывая на сына. Сейчас, когда собеседники ушли, она подошла к болезненно бледному Хенрику. -Что случилось? -Ничего. Смена Холма уже закончилась, так что он встал, положил руку на плечо мамы, горько улыбаясь, немного постоял под пристальным, оценивающим взглядом и направился в комнату для персонала, а от туда домой. Дома его ждала Леа. Это согревало душу, но все же то, что он бессовестно портит будущее талантливому ребенку, не дает покоя. Он боится говорить с ним, потому что парень бьет прямо в цель. Каждое его слово почему-то больно ранит, но поговорить нужно, поэтому Хенрик сворачивает к дому Тарьея. Предположив, что парень съедет от родителей, как только нога заживет, Холм угадал. Мелкий просто не мог сейчас находиться под круглосуточной, такой непривычной, опекой. Но, собирая вещи и уезжая к себе, он дал обещание вернуться. Все-таки ему дико понравилось снова чувствовать себя малышом, тем более, что у него этого чувства почти не было раньше. В его маленькой, но такой уютной квартирке было жутко душно и грязно сейчас. Тарьей впервые заметил, что на полках и полу лежит 10-ти сантиметровый слой пыли, окна почти не пропускают солнечного света из-за грязи, а в ванной целая гора старого грязного белья, которое лежало тут уже больше недели и, само собой, источало сомнительные ароматы. Парень поморщился. Раньше его не смущал бомжовский вид жилища, но теперь после идеально выдраинной квартиры родителей грязь и мусор начали его напрягать. Решив, что не станет медлить, Тарьей принялся за уборку. Он редко убирался и очень не любил это дело. Но сейчас наводил чистоту с особым удовольствием, будто, отмывая квартиру, он сможет хоть немного очистить свою жизнь от всякого дерьма. Хотелось бы верить. Через 2 часа грязная одежда уже была постирана и повешена сушиться, недельной давности посуда вымыта, а пыль безжалостно стерта. Только разводы на стеклах подводили, но это уже был перебор. Сандвик приземлился на кухонный стол. Он сидел, болтая ногами и любуясь почти сверкающими полами. Он принял решение не доводить квартиру до подобного состояния, самому же нравится жить в чистоте. Теперь Тарьей решил приготовить что-нибудь. Вот разошелся-то! Он полез в холодильник, но тут же отпрянул. Там лежал испортившейся торт, который мерзко вонял. Здесь же лежала колбаса, лимоны, селедка, макароны и майонез. Вся это вакханалия пахла просто отвратительно, так что мальчик незамедлительно скинул все это в пакет и понес на мусорку. Теперь белый предатель пустовал. Нужно было выбираться в магазин, но так не хотелось. Ти попытался убедить себя, что есть совсем не хочется, но желудок запротестовал. Ладно, магазин так магазин. Стоит отметить, что все это время Тарьей не думал о Хенрике. Наверное, он еще был в каком-то шоке, не понимал, что конец пришел. Мысль о том, что Холм прибежит не сегодня так завтра сидела где-то глубоко в подсознании, поэтому парень не грустил. Он чуть ли не вприпрыжку бежал из продуктового, набрав два пакета с едой. И, только переступив порог дома, принялся кашеварить. В ход пошло и мясо, и картошка, и суп, и блинчики, и овощное рагу. Смесь запахов в доме вызывала слишком обильное слюноотделение, так что приходилось сильно стараться, чтоб не захлебнуться. Осталось решить, кто все это будет есть… Остаток дня Тарьей лежал на кровати, поедал все, что приготовил, и смотрел 1 сезон Стыда. Именно этот сезон нравился ему больше всего и чаще всего пересматривался. Сандвик считал, что тот 15-тилетний парень играл лучше, был честнее и беззаботнее. Впрочем, это неразрывно связано с Хенриком. Конечно, Тарьей был рад, что судьба свела его с этим парнем, но он слишком часто задумывался о том, что лучше бы им не встречаться и не страдать. Внезапно к самому горлу подкатили слезы. Только сейчас он понял, что Холм признался. Признался, что любит Лею, и их мини роман — ужасная ошибка. Значит, конец. Он не рыдал и не наматывал сопли на кулак. Он стонал. Из глаз катилась боль. Ведь Тарьей любил. И любил не взаимно. А это, блять, больно. Когда в дверь позвонили, мальчик в сотый или уже тысячный раз пересматривал фотки в инстаграме с Леей. Такая красивая и милая. Куда ему до нее! Сердце неприятно кольнуло. Два короткий отрывистых звонка. Только один человек в мире так звонил. Хенрик Холм. Он стоял перед дверью такой неуверенный. В голове совершенно не было мыслей. Что говорить? Как начать? Один хрен знает, как отреагирует Тарьей на его речь, так что нужно было вести себя осторожней, чем на минном поле. Но для начала нужно было хотя бы войти. -Привет, — Ти максимально успокоил голос и выглядел спокойным. -Здравствуй, Тарьей, — Хенрик испугался не понятно чего и выпалил на одном дыхании, — Ты не должен уходить из сериала. Это важный проект для тебя. Знаешь, — он чуть помедлил. Сандвик с вызовом глядел на него.- Меня позвали обратно. Ты имеешь полное право отказаться продолжать играть с таким мудлом как я, но…- «но что?» Холм запнулся, тупо не представляя что еще сказать. Теперь он молился, чтобы Тарьей помог ему и ответил хоть что-то. Да черт, хотя бы моргнул. -Какие вы, блять, все заботливые. Я ебал, — его слова резко контрастировали с выражением лица. Тон его был спокойный, лицо не выражало эмоций, но слова слабо походили на речь холодно настроенного человека.- Идите-ка в жопу. Я в состоянии найти себе новый проект, на этом жизнь не кончатся. По крайней мере моя. Ей богу, лучше б он кричал, обижался, бил посуду, обзывался, ненавидел, презирал! Его холодный голос, такое каменное лицо и слова, которые кололись, — все просто убивало Хенрика. Почему же его так потряхивало? -Что-то еще? — Тарьей устало облокотился на дверной косяк. -Я правда хочу, чтобы ты вернулся. Ти, — глаза мальчика сверкнули, якобы говоря: «Ты потерял право так называть меня, дебил». И Хенрик сразу сгорбился и исправился, — Тарьей, мне хреново. Блять, мне так хреново. Просто пиздец. Он ожидал всякого, но только не того, что Сандвик засмеется. Засмеется, глядя прямо в глаза. Прошло несколько минут прежде, чем он ответил. -Плохо тебе, да? Что же в твоей жизни хренового, Холм? У тебя есть любимая девушка, родители, брат, работа, друзья, — Ти на секунду замолчал, ища в глазах собеседника ответ, но Хенрик лишь устало глядел из-под полуприкрытых век.- Да ты просто придурок. Ты тупой хрен, который ходит и придумывает себе проблемы. Твоя любовь взаимна, и только поэтому можно уже быть самым счастливым, — и почему Тарьею было так легко сейчас говорить? — Блять, как же я в тебя влюбился. По самые уши. Ты у меня в печёнке, Холм. Сложно было не полюбить, когда 90% времени мы сосались с тобой. Я не сумел не влюбиться. А у тебя получилось. Раскрой секрет, а? Как? Просто блядская «магия вне Хогвартс». Нахера ты приперся сейчас? Дразнишь, урод? Из разряда: «Смотри, какой красивый, но не твой»? Кто я для тебя? Скажи, блять! Хотя не отвечай. Ты всегда будешь недопарень-передруг для меня. Охуенные недоотношения. А знаешь, что самое обидное? Я всегда выберу тебя. Плевал я, что ты полный мудак. Любовь, блять, не спросила меня, хочу ли я такого долбоеба в свою жизнь. А сейчас просто иди нахуй, съебись. Холодный и монотонный монолог парня совершенно не выдавал, что в мыслях у Ти было: «Только не сорваться. Держись, братан! Она целует его в эти губы! Блять, только держись!» На Хенрика было больно смотреть. Его бросало из зеленого цвета кожи в какой-то малиново-коричневый. Он шатался и выглядел явно не здорово. Руки висели по швам. Ноги были чуть присогнуты в коленях, видимо, для лучшего равновесия. Только и мог выдохнуть: -Прости. И все. Сорвался, не смог. Тарьей просто напрыгнул на Холма. Впился губами. Пока плевать на Лею, на сериал, на обещания. На все плевать. Они целовались почти целомудренно, без языков. Все еще не могли поверить, что опять падают куда-то в пропасть. Каждый гребанный раз им все труднее и труднее выбираться, но сейчас плевать и на это. Ощущение полета просто прекрасное. Их глаза закрыты, поэтому они не видят, что летят-то прямо на острые скалы. Но сейчас что? Правильно-плевать. Минута, и они уже лежат на кровати Тарьей. Просто лежат. Одной рукой Хенрик обнимает парня за талию, а второй крепко держит ладонь. И пусть это самый большой обман, а Хенке — самый главный наебщик его жизни, мелкий ни за что не вынырнет из этих рук, а стоило бы. Он первым потянется к губам, практически ляжет всем весом на Холма. Сейчас все это действие было совершенно не похоже на их первый раз, когда зубы сводило от желания вставить что-нибудь в друг друга и побыстрее. Это была не животная страсть, а совершенно четкое и взаимное притяжение. Тарьей точно чувствовал, что Хенрик хочет. Заметь он хоть каплю неуверенности, разом бы остановился. Но все было взаимно. В данную конкретную секунду, в данной конкретной постели. Взаимно. Мелкий сидел верхом и целовал. Тело под ним почти не дышало и не двигалось. Холм просто боялся притронуться. Боялся спугнуть, испортить. Ти все делал правильно. Правильно двигал руками вдоль тела, правильно еле слышно стонал в поцелуй. Чертовски правильно. Еще пару минут спустя одежда уже лежала где-то далеко. Хенрик зашевелился, больше не имея сил сдерживаться, и начал во всю изучать руками уже знакомое тело. Дыхание у обоих сбивалось, они почти не встречались глазами. Уже прокладывая влажную дорожку поцелуев от подбородка к паху, Тарьей вдруг поднимет глаза и встретится взглядом с обдолбанным Холмом. -Что же мы творим, Хенке? — но последние остатки мозгов уже улетели, и Тарьей вернулся к своему занятию. Пошлые причмокивающие звуки заполнили комнату. Стоящие у окна зеркало запотело, кровать ходила ходуном. Наверное, любой человек в радиусе километра мог бы почуять, что в этой квартире был просто беззастенчивый секс. Оба парня извивались, пыхтели, стонали. Абсолютно безыскусные движения вперед-назад уносили куда-то из реальности. Они почти не смотрели друг другу в глаза, терлись и лапались молча. Через 40 минут две взмокшие голые туши лежали на скомканной простыне и пытались снова задышать. Тарьей закинул ногу на бедро Холму и, лежа на животе, щекотал тому ресницами плечо. Хенрик унимал дрожь в мышцах и был не в силах открыть глаза. Оба были измучены, оба сильно устали. -Блять, Ти, это было так хорошо, — мозг Хенрика все еще не вернулся обратно в черепную коробку, так что ляпал он бездумно. Мелкий на секунду задержал дыхание, весь напрягся. -С ней тебе так же хорошо? — этот вопрос выжигал изнутри, давил на горло. Пиздец как было больно говорить. Хенке зажмурился и весь сжался. Он так боялся подобных разговоров, так не хотел сейчас говорить о «ней». -Тарьей… -Просто. Блять. Ответь.- четко разделяя каждое слово, выпалил Сандвик. Конечно, парень не ответит. Просто не знает, что ответить. -Одевайся и уебывай отсюда.- Тарьей снова вернул свой ледяной тон. Он перевернулся на спину, натянул трусы и встал с кровати. Подняв с пола мятую майку Хенрика, он швырнул ее парню в лицо.- Уходи. Холм секунд 15 смотрел с тупым сожалением. У него было столько мыслей, он бы столько всего хотел сказать, но сейчас он покорно встал, накинул на себя свои вещи и направился на выход. Дверь тихонько скрипнула, и Тарьей вздрогнул. Он думал, что Хенрик давно ушел, поэтому не стеснялся собственных всхлипов. Он не зажигал свет, но благодаря незашторенному окну можно было что-то видеть. Это что-то подошло к нему почти вплотную и едва ощутимо поцеловало в висок. -Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой.