Вне камер

Тарьей вышел из театра уже за полночь. Воздух почти обжигал своей свежестью. Парень, поежившись, сунул наушники в уши, включил что-то негромкое в плеере, спрятал руки в карманы толстовки и направился домой. Ночной город выглядел устрашающе. Кусты с торчащими во все стороны ветками напоминали маленьких гномов с топорами. В окнах с каждой секундой гасло все больше огней. Улица была совершенно пуста, и только редкие машины сотрясали воздух, торопясь скорее добраться до стоянки. Одинокий фонарь зловеще мигал, заставляя стоящую под ним скамейку то и дело отбрасывать причудливую тень на влажный после недавнего дождя асфальт. Тарьей практически растворился в своих мыслях. Он шел, не торопясь, меряя своими огромными шагами дорогу, и тихо сопел. Через неделю состоится премьера нового спектакля, который был еще совсем сырым. И, если быть честными, Сандвик даже кое-где не знал слов. Удручающе. Кроме того, с момента его дня рождения прошло уже больше месяца, а диалога с Хенриком так и не состоялось. Теперь, когда съемки закончились, у них не было причин, чтобы видится. Точнее причина-то была. Вот только мозгов немного не хватало. С футболкой, которую подарил Холм, Ти почти не расставался. Спал в ней, гулял, ходил на репетиции. Конечно, она скрывалась под верхним слоем толстовки или худи, потому что мелкий даже летом кутался в сто одежек, ненавидел холод. Но все равно практически всегда была рядом. Не то чтобы он был на столько сентиментальным идиотом. Нет. Просто футболка была удобная. И мягкая. Ага. Только кто тебе поверит. Из потока собственных мыслей вырвал вибрирующей в кармане телефон. Тарьей, не глядя, принял вызов. Оливер. Да еще и по видеозвонку. -Привет, Ти, не спишь? — парень на экране смартфона Сандвика улыбался так широко, что, казалось, мог рот порвать. -Привет. Нет, как видишь, домой иду- он невольно улыбнулся в ответ и покрутил телефоном, демонстрируя небольшой скверик, по которому, собственно, и шел. -Как ты, плюшка? — его акцент все еще был заметен, но уже гораздо меньше. Видимо, Оливер работал над произношением ради своего парня. -Господи, — Тарьей закатил глаза.- Я просил не назвать меня так. -Ладно-ладно, — Оливер нахмурился, потому что любил называть его дебильными именами, ведь ему казалось все дико милым. Особенно по отношению к Ти. -Придешь на спектакль? -Конечно, приду, — снова улыбаясь, сказал англичанин. Злиться на Тарьей даже в шутку больше десяти секунд мало у кого получалось. -Отлично, я взял тебе билет. Пятый ряд прямо по центру. Лучшее место, — с оттенком гордости проговорил Ти. -Вау, спасибо, дай обниму, — и он потянулся раскрытыми к объятию руками прямо к камере. Это была типа фишка такая. Сандвик поначалу вообще не понимал прикола и смотрел на парня, как на дебила, но со временем счел это очень даже интересным. Можно было получить псевдо обнимашки за несколько тысяч километров. Прикольная вещь. Они поговорили еще обо всякой ерунде, пока Тарьей шел домой. Младший жаловался на погоду, неоправданно холодную для лета, и на «дурацкий» сценарий, в котором многое следовало бы поменять. За нытьем незаметно пролетело время, и Сандвик уже подходил к своему дому. Оставалось шагов 15 до входной двери в подъезд, но мальчик резко остановился. Оливер, увлекшийся рассказом о какой-то книге, не сразу заметил, что его не слушают и даже не смотрят на него. -Эй, Ти, что случилось? Тарьей почти забыл, что разговаривает со своим парнем. Он неотрывно смотрел на единственный предмет, который его сейчас интересовал. Чертов Хенрик Холм сидел на ступеньках прямо перед его домом, курил, глубоко затягиваясь, и так же, не отрываясь, смотрел прямо в глаза. -Все нормально, — Сандвик, не разрывая зрительного контакта, поднял телефон чуть выше.- Я уже пришел. Хенрик поднялся со своего места и медленно и грациозно направился к парню. Со стороны сцена выглядела чересчур киношно. Можно спорить, что если бы это видела Джули, то наверняка вставила бы что-нибудь подобное в сериал. Уверенный и до безобразия красивый Хенрик и чуть менее уверенный, но такой же красивый Тарьей. Холм, мать его, слишком сексуально выдыхал сигаретный дым, заставляя второго парня изо всех сил сдерживать сердцебиение. Боже, когда их жизнь успела превратиться в ебучую мелодраму? -Я позвоню завтра, пирожок? — послышались нарушающие всю интимность момента возгласы из телефона. Хенрик выгнул бровь и беззвучно усмехнулся. Но в где-то внутри кольнуло. Только он может называть приторно-отвратительными прозвищами своего мальчика, наблюдая, как тот начинает кипятиться и смущаться. Никому больше не позволено. Тарьей опустил глаза в телефон, прикладывая огромные усилия, чтобы не подать виду. -Я сам позвоню. Пока, — он улыбнулся в экран. -Пока, любим…- Ти скинул трубку, то ли не желая, чтобы Хенрик услышал, то ли еще по какой-то причине. Хрен его поймет. Только теперь единственная защита в виде видеозвонка была успешно уничтожена, и он предстал под наглым пристальным взглядом Холма, как под микроскопом, пытаясь собрать разбросанные остатки самообладания. -Привет, — Хенрик чуть улыбнулся и, затянувшись, выдохнул дым прямо в лицо собеседнику. Нет. Нет. Нет. Не поддавайся, Тарьей. Это всего лишь ебучий Холм. Но, блять, красивый, сексуальный, высокий, а его руки… К слову, красивый и сексуальный прекрасно понимал, как от него кое-кто плывет. Он видел в глазах напротив целое хреново море желания. И, если уж совсем честно, просто мечтал довести парня до состояния несостояния, чтобы тот бросился на него. Вот же ублюдок. -Ты пришел, чтобы я полюбовался, как ты охуенно куришь? — Ти преступил с ноги на ногу.- Я устал после репетиции и хочу домой. Так что говори, что хотел, — его тон не терпел возражений и был каменно-уверенным, но ноги при этом почти подкашивались. Вообще-то Хенрик не планировал что-то говорить. Он нихуя не планировал. За прошедший месяц он переговорил со всеми, с кем мог. С Давидом. С Дэгни. С мамой (с ней трижды). Все говорили ему примерно одно и то же: «Поговори с ним, объяснись». Пиздец. Какие все умные. Вот сейчас нужно было что-то сказать. Может, извиниться. Признаться. Да хоть что-нибудь. Но куда там. Все слова остались где-то в жопе. На Тарьей хотелось молча смотреть и трогать. Серьезно. Стоящий напротив в черных джинсах греческий бог вызвал нестерпимое желание прижать к стене и трахнуть. А что? Он теперь совершеннолетний. Как будто это когда-то останавливало Холма… -Хенке, блять, — Тарьей больше не мог выдерживать на себе пожирающий взгляд и блядски приоткрытые губы. -Малыш, — Хенрик так шумно выдохнул, что, казалось, стены близлежащих домов пошатнулись. Он отбросил окурок и подошел в плотную к Сандвику. -Ты не имеешь право так меня называть. Ты ни на что не имеешь права. Съебись с дороги, — спокойно, но с оттенком злобы бросил Тарьей и выставил руку, отодвигая мешающую тушку. Хенрик перехватил и с силой сжал отталкивающую ладонь. Он тряхнул головой, убирая со лба челку, и потянулся лицом куда-то в область ключиц. Но, получив плечом в нос, поднял удивленные глаза. -Ты долбоеб. Господи, как же ты заебал, — он с силой рванул руку из цепких лап.- Знаешь, ты просто трус. Подарил футболочку и думал, что все? Готово? Придурок. А потом ты просто сбежал, даже не попытавшись…- Тарьей сжал кулаки, но моментально успокоился, поправляя волосы, — Да не важно. Прямо сейчас скажи. Давай, — глаза смотрели с такой надеждой и вызовом, что Хенрик опешил. -Я люблю тебя, — тихий шепот был едва различим к ночной тишине. -Что? — Тарьей чуть ли не трясся от ожидания. -Ты слышал. -Ясно. Пока, — Сандвик вздохнул и пошел к двери. -Блять, люблю. Я тебя люблю, — Холм сорвался на крик. Он опустил глаза и ждал реакции, забыв, что нужно выдохнуть. -Да ладно? Охуеть, — Тарьей говорил уже куда-то в спину парню. Нет, в этом не было сарказма или злости. Он реально удивился. Даже надеяться, что Хенрик сможет признаться, перестал. И на тебе. Хенрик боялся повернуться, боялся дышать, просто всего боялся. Наглым и бесстрашным он был, только когда чувствовал себя защищенным. А сейчас он «обнажил» брюхо и подставил под удар. Вот только Тарьей не пнет. Слишком редко за свои двадцать с хреном лет он признавался в любви. В шутку? Да. По пьяни? Сто раз. Но вот так трезвым и серьезным да еще и парню — впервые. Поэтому он слабо представлял, что должно быть дальше. Ну, и конечно, понятия не имел, как правильно реагировать на руки, которые поползли по его спине, обхватывая поперек груди. Точнее, реакция у него была одна — втрахать Сандвика в кровать. Но сейчас ситуация была слишком хрупкой, чтобы позорно нарушить ее своими похотливыми мыслишками. -Пошли уже, я замерз, — голос Ти звучал сдавленно, потому что он утыкался лицом прямо в чужую спину. И он дернул на себя Хенрика, затаскивая в подъезд. Тарьей уверенно, почти вприпрыжку, поднимался по лестнице на свой этаж. Лицо не изображало никаких конкретных эмоций. Как будто это не ему минуту назад признались в любви. Хенрик же плелся сзади, ровным счетом ничего не понимая. Кто-нибудь знает вообще, что дальше-то? Если Холм и рисовал в голове картину признания, то она явно выглядела не так. Ти по всем законам жанра должен был броситься ему на шею. Поцелуи, объятия, все дела. Но сейчас парень вел себя так, будто они за хлебом ходили, а не выясняли отношения перед подъездом. Тарьей остановился возле двери и принялся копаться в сумке, разыскивая ключи. Сейчас можно было заметить, что он взволнован. Едва заметная венка на виске подрагивала в унисон с дыханием, а руки чуть хаотичнее, чем стоило бы, рылись в рюкзаке. А так Мистер Му олицетворял собой спокойствие, уверенность и… Мужественность? Трудно представить, но Хенрик прямо чувствовал, как тот распылял свои феромоны «самца». Аки лев, красующийся перед своей львицей. Только вот эта самая «львица» совершенно точно не нуждался в показухе. Серьезно, Холм и сам заметил, насколько скромный и мнительный Тарьей преобразился. Его взгляд прямо-таки кричал: «Смотрите, блять, я мужик». А его тело… Господи, регулярные тренировки и куча белка сделали из него ходячую мышцу. Но не перекаченного бодибилдера, а именно невероятно привлекательного парня. Кто бы что ни говорил, а у Тарьей всегда были комплексы по поводу своей излишней женственности. Светлые кудряхи, милые черты лица, выраженная талия. Все это не слишком присуще мальчику, который хочет мнить себя брутальным. Но сейчас: коротко стриженные волосы, широкие плечи, бицепсы-хуицепсы, взгляд, от которого даже метал плавился — это мало походило на девчонку. И да, Холму определенно нравились такие перемены. Тарьей наконец справился с замком и широко распахнул дверь, как бы отметая всякие сомнения Хенрика и приглашая войти. Он быстро скинул обувь и даже не обернулся, предоставляя «гостю» самому запереть дверь. Хенрик снова нихера не понял. Собственно, это было его единственным состоянием — нихеранепонимание — последние минут десять. -Чаю? — Ти вопросительно посмотрел своими, блять, ангельскими глазами. Теперь пришел черед Хенрика держать себя в руках. Он поправил волосы и облизнул губы, не торопясь с ответом. Нет уж, это войну он не проиграет. Тарьей должен сам наброситься. Так вот, мелкий. -Да, давай, — Холм с удовлетворением поймал недовздох парня и с еще большем наслаждением начал любоваться невинно-блядским взглядом, который разрывался между губами, глазами, руками… Но Тарьей даже и не думал капитулировать. -Пошли. Он развернулся на пятках и поспешил на кухню. Хенрик ухмыльнулся, быстро скинул с себя верхнюю одежду и покорно проследовал за своим диктатором. Он плюхнулся на табуретку и чуть не застонал в голос, когда увидел, как Сандвик проводит рукой по шее. Почти мимолетно. Почти невинно. Но старший мог поклясться, что этот мелкий соблазнитель хотел секса побольше самого Хенрика. Но, видимо, у Тарьей были планы куда более интересные, чем просто лечь под Холма. Что ж, захватывающе. Хенрик принял вызов, согласился поиграть в игру по правилам Ти. Это все нереально заводило. Он даже зажмурился, надеясь, что член не подаст признаков жизни, но куда уж там. -Черный или зеленый? -На твой вкус. Хенрик на секунду подумал, что явно словил какой-то приход. Может, он, конечно, полный шизофреник, но ему казалось, что они не встречаются. Более того — даже не общаются. Но сейчас милое чаепитие напоминало уютный вечерок бойфрендов или, как минимум, друзей. Будем честными. Он хотел Тарьей. И, как бы там ни было, секс он сегодня получит. Даже если совершенно нихуя не поймет. Мелкий, почувствовав нарастающую температуру в комнате и в голове Холма, абсолютно нахально вильнул задницей и потянулся за чашками. Тяжелая артиллерия пошла в бой. Ладно, от такого снесло бы крышу даже самому заядлому асексуалу. Хенрик, кажется, зарычал. Он вскочил на ноги и буквально подлетел к Сандвику сзади. Рывком перевернув лицом к себе, он подхватил парня под бедра и усадил на столешницу, попутно скидывая мешающую упаковку с чаем. Она с глухим звуком упала, и тут же на пол полетело море чаинок. Тарьей смерил его тяжелым, но невероятно сексуальным взглядом. -Сам будешь убирать. Хенке не собирался ничего отвечать. Наверное, он даже не заметил погрома. Его язык уже во всю вылизывал шею, задевая ключицы. Второй, моментально забыв о чае, начал пыхтеть и улыбаться. Мелкий провокатор откровенно наслаждался свой победой. Однако это не последняя победа сегодняшнего вечера. Резкий звук рвущейся ткани прервал мысли Ти. Холм бесцеремонно рвал на нем майку, освобождая себе путь к груди и подтянутому животу. Тарьей взвизгнул и дернулся. -Ты придурок, блять, — он с сожалением посмотрел на болтавшийся кусок футболки, а потом с остервенением на Хенрика.- Ебанное ты животное. Холм, как впрочем и обычно, не понял. Он недоумевающе глядел на поникшего Ти, гладившего свою вещь. И только потом его осенило. Здравствуйте, и до длинного дошло. Это была та самая футболка, которую он подарил. Растроганный и возбужденный Холм совершенно не знал, что делать. Но делать определенно что-то надо было. Он уже не был уверен, что его не убьют, ибо вид Тарьей реально пугал. -Малыш, я тебе новую подарю, — предпринял попытку подойти. Хуевая попытка. -Мозги себе новые подари. Не мог до спальни дотерпеть? Как кот мартовский. Бесишь, — и чуть смягчившись, — пошли, будешь отрабатывать, — и Ти, все же немного расстроенный, пошел в комнату. Вот о чем о чем, а об этом дважды просить не надо, и Хенрик поспешил следом. -Разденься, — Холм выдохнул и шумно сглотнул. Приказывающий Тарьей так сильно возбуждал, что перед глазами уже вертелись сиреневые нолики. Он скинул вещи и, оставшись в одних трусах, упал на кровать. Теперь он мог прекрасно видеть, как Му рвано дышал, бегал глазами по телу Холма и просто тащился со всего происходящего. Да уж, они были как два наркомана, готовых вот-вот получить новую дозу. Хенрик даже всхлипнул, больше не имея возможности терпеть, но эта ночь целиком и полностью принадлежала Ти. Целиком и полностью, прямо как и сам Хенрик. Маленький обдолбыш просто ликовал. Видеть, как кто-то почти кончает в трусы от одного только взгляда, просто охуительно. Особенно, если это кто-то — сам Хенрик Холм. Но намного больше Тарьей горел от предвкушения. Да, положим, сейчас они потрахаются. А что потом? Как поведет себя Хенрик? Теперь нет Леи, к которой можно сбежать. Нет съемок, на которых можно безнаказанно лапать и целовать. От ощущения некой власти над Хенриком сносило башню. -Эм, Ти, — попытался обратить на себя внимание Холм.- Мне уже больно. Сандвик сам от себя не ожидал и явно думал медленнее, чем говорил, поэтому процедил: -Сейчас тебе будет еще больнее. Вот сейчас Хенрик реально испугался. Чего угодно можно было ждать от человека, которого ты мучил столько времени. Месть могла быть жуткой. А учитывая силовое превосходство младшего, еще и очень болезненной для Холма. Он мигом растерял весь настрой и попятился назад. Тарьей заметил это, сообразил, что сморозил, и резко изменился в лице. -Я… Черт, Хенке, я не это хотел сказать, — от мягкого «Хенке» Холма немного приспустило, но он и так чувствовал себя слишком беззащитным после признания, а теперь еще и лежал в одних трусах перед абсолютно другим Тарьей. Не перед милым смущавшемся девственником. А перед уверенным, пьяно-возбужденным, с оттенком злобы в глазах парнем. Кто угодно бы испугался. Сандвик присел на кровать рядом. И впервые за весь вечер потянулся за поцелуем. Потянулся привычным жестом, как котенок за молоком. Щечки привычно немного порозовели, и Хенрик расслабился. Какого бы самца из себя не строил этот мальчик, но с ним он снова, пусть и совсем немного, пробуждает в себе маленького ребенка, тянущегося за лаской. Успокаивающий, извиняющийся и до ужаса возбуждающий поцелуй просто уносил остатки головы к ебеням. Тарьей отлепился под протяжный, расстроенный стон и начал скидывать с себя одежду. Он блуждал глазами по Хенрику и облизывался. Они снова поменялись ролями. В их первый раз Холм изучал его: руками, глазами, языком. Только вот Ти-то был идеален, а Хенрик понимал, что он сам — нет. Слишком длинный, слишком худой, слишком Хенрик Холм. Поэтому он ерзал и едва заметно ежился под этим прожигающим взглядом, чувствуя себя максимально не комфортно. Сандвик времени не терял. Стянув с себя последнюю вещь — трусы — он прыгнул, практически вминая Холма в кровать. Их поцелуи всегда были чем-то крышесносным, но сейчас Тарьей «доминировал». Он кусался, посасывал, и все идеально. Хенрика вело. После почти пяти минут поцелуев и обжиманий Ти перешел к действию. Он подхватил красного и тяжело дышащего под ним Хенрика и перевернул его на живот. Как всегда тот ничего не понял. Он завозился, пытаясь развернуться, но наглые руки удерживали на месте и стягивали трусы. Ой. Да-да, все правильно, Холм. Сегодня выебут тебя. От одной мысли, что сегодня он раздвигает ноги, а не для него, в животе закипело. Его членом и до этого можно было орехи колоть, а теперь он просто продавливал дыру в матрасе. Тарьей провел руками по лопаткам, ребрам и присосался к нежной коже на шее. Через минуту он оторвался и с наслаждением поймал новый стон с чужих губ. После этого сдерживать себя вообще казалось невозможным. Он нагнулся к самому уху Хенрика и, просто обжигая дыханием кожу, прошептал: -Можно? Куда растерялась стеснительность и скромность этого мальчика? Его наглые руки, тяжелое дыхание, пошло-мокрые звуки, с которыми он вылизывал кожу миллиметр за миллиметром, и вот теперь этот голос. От такого тембра даже мужик бы родил. Хенрика просто затрясло, забило мелкой дрожью. На секунду он даже решил, что это вовсе и не Сандвик, а кто-то другой, но мягкий, возвращающий в реальность, настойчивый поцелуй в лопатку заставил лихорадочно закивать. Такого он еще не испытывал. Какое-то странное и до одурения приятное желание отдаваться. Такому Тарьей точно хотелось дать. А он все не приступал. Хенке зашевелился под ним, привлекая внимания, и проехался задницей по члену. Тарьей слетел с тормозов и, казалось, зашипел от желания. Найдя на полке какой-то крем, он начал увлажнять им кожу сзади. Как в тумане он смотрел, как палец медленно исчезает в мягком теле. Потом и второй. Хенрик под ним тихо скулил, вертелся, то уходя от прикосновений, то наоборот насаживаясь глубже. Только через десять минут, когда Тарьей убедился, что хорошо подготовил под себя парня, он вытащил пальцы, размазал остатки крема по члену и поставил Холма в более удобную позу. Он вошел резко, сильно сжимая ягодицы Хенрика, удерживая его. Тот дернулся. Было и правда больно. В прочем, мелкий предупреждал. -Прости, я слишком резко, — он чмокнул в висок. Заниматься сексом с Тарьей было охуенно в любых позах. «Сверху», «снизу», «сбоку», блять. Сейчас он двигался под невероятно правильным углом, раз за разом вызывая стоны. Почему он даже трахал идеально, не разу не налажав? После получасового забега он наконец выдохся и кончил, заставляя Хенрика кончать и кричать вместе с ним. Минут через двадцать они оба сумели восстановить дыхание и отлепиться друг от друга. -Было охуенно, — резюмировал Хенрик. -И тебе всего-то лишь нужно было признаться, неужели так сложно? — Тарьей заулыбался глазами, сохраняя серьезное выражение на лице. -Хочешь поговорить об этом? -Да, очень, — он закатил глаза, но явно немного переживал.- Тебе нужно было всю душу вынуть из меня и всех замучить. Дурак ты, Холм. -Никого я не мучил, кроме тебя. -Правда? Почему тогда Давид звонил мне и просил вернуться к тебе, потому что ты всех уже заебал своим нытьем? Хенрика передернуло. «Вернуться»? Но ведь они не были вместе. Хотя теперь это неважно. Это было в другой жизни, в другой вселенной, если хотите. -Блять, Давид. Чтоб я еще раз к нему подошел! Придурок, — Хенрик во всю улыбался своим мыслям, хоть и пытался изобразить негодование. Он на ощупь нашел ладонь Тарьей и крепко стиснул ее. Тот, ну, чисто котяра, потянулся навстречу мягким рукам, которые уже были готовы гладить, сжимать, тискать. Сандвик моментально растаял от прикосновений, но сохранил серьезное лицо. Теперь его несдержимо тянуло попиздеть. -Зачем ты порвал мою футболку? -О, ну, прости. Я же не знал, что ты не расстаешься с ней, — Холм усмехнулся, но тут же получил локтем в бок.- Эй, не брыкайся. Мне приятно. -Что бы сделал новую, ясно? -Еще как, — Хенрик вскрикнул, потому что Му в доказательство серьезности своих слов схватил его за сосок и скрутил, но быстро отпустил, испугавшись, что переборщил. Тарьей такой Тарьей. -Вот и договорились. Душ? -Завтра, — Холм лениво потянулся, зевнул и повернулся спиной к Тарьей, отпустив его руку. Тот протестующе задышал в область лопатки и втиснул свои ледяные стопы между ног Хенрика. Маленький ледяной принц. Хенке честно пытался удержаться от колкости, но недовольное сопение в спину слишком забавляло. -А ты сможешь заснуть без любимой футболочки? -Иди к черту -Обязательно пойду, только вместе с тобой, — Хенрик глухо засмеялся и закинул на себя руку Тарьей, крепко прижав к груди.

***

На премьере было море народу. Актеры за кулисами сновали туда-сюда, нервничая и паникуя. Тарьея не было видно с самого утра. Он наверняка трясся больше всех и доводил до истерики всю трупу. Хенрик получил место на балконе рядом с родителями Сандвика. Они рассказывали, как Тарьей переживал из-за того, что Холма придется сажать рядом. С одной стороны он боялся доставить неудобства кому-либо, и как бы заботился, но при этом Хенрику было немного обидно, будто Ти его стеснялся. Но его родители — прекрасные люди. Они точно поладят. Когда свет в зале начал гаснуть, возня потихоньку начала утихать. Большой прожектор образовал круг света в центре сцены. Со всех сторон послышались несмелые аплодисменты, а Хенрик хлопал больше всех. Он вообще вел себя как ребенок в цирке. Ерзал на кресле, нетерпеливо вглядывался в сцену, боясь пропустить начало, стучал пальцами по подлокотнику, разве что сладкую вату не ел и попкорн не выпрашивал. Если бы Тарьей его видел, он бы точно закатил глаза и сказал что-то типа: «Кто из нас еще мелкий?» Наконец на сцене показался человек. Громко и четко он объявил о начале, попросил отключить телефон и не говорить громко. Люди в зале окончательно угомонились и приготовились к спектаклю. Честно говоря, Хенрик не особо запомнил сюжет. Большинство действий благополучно пролетели мимо него, потому что он втыкал только на одно актера. Тарьей играл главную роль и появлялся чаще других. Его роль невероятно подходила ему. Он весь светился. Жаль, что Холм не приходил раньше на его спектакли. Он уже сто раз пожалел. По окончании первого акта персонаж Ти, стоя в одиночестве, читал какой-то пафосный монолог. Он ходил по сцене кругами и время от времени поправлял волосы коронным жестом. Хенрик каждый раз чуть подавался вперед и нетерпеливо сжимал коленку. Ему все не терпелось скорее подбежать к своему маленькому актеру и сжать его в объятиях до синяков. Необъяснимая гордость просто переполняла. Вдруг Тарьей резко остановился, завершая свою речь, и едва заметно, почти мимолетно стрельнул глазами в Хенке. Вот это было зря. Без того заведенный Холм чуть ли не затрясся от этого взгляда. Со всех сторон загудели аплодисменты, означающие конец первого акта, но Хенрик уже выбегал из зала. Он почувствовал острую необходимость обнять, потрогать, сказать все комплименты мира. Это распирало изнутри и дарило ужасный дискомфорт. Вот так выглядит любовь? Неконтролируемые приступы нежности? Пиздец. Хенрик вышел на улицу. Идти в гримерку сейчас было иррациональным, поэтому он просто решил подышать воздухом и успокоиться. Самое время затянуться сигаретой. За сегодня это была первая. Самая приятная. Он вытащил из кармана пачку, достал сигарету, но, не успев даже поджечь, получил подзатыльник. Мама. -Брось эту гадость. Сколько раз мы обсуждали, что тебе нужно завязать? — Сив старалась выглядеть строгой, но лицо пылало от удовольствия. Видимо, ей понравился спектакль. -Ладно, мам, — Хенрик выбросил сигарету. Мама всегда права.- Тебя Тарьей позвал? -Да. Он не сказал тебе? -Нет. На самом деле Ти элементарно забыл предупредить Хенрика. -И как он тебе? — заговорчески начала Сив. Она сейчас выглядела так, будто они делились самыми тайными тайнами. -Я даже не знаю, как объяснить… Мам, он шикарен на сцене, — Хенрик вздохнул.- И почему я никогда не ходил на его спектакли? Дебил. -Да уж, — мама покачала головой.- Но я рада, что у вас все хорошо. Все же хорошо? -Да, — Хенке толкнулся головой в плечо Сив, выпрашивая объятия. Мама обхватила его рукой. Холм шмыгнул носом. Нет, конечно, он не собирался плакать. Просто кто не расчувствуется, глядя на такого вот талантливого и счастливого Тарьей. Особенно если он твой парень. Охуенно. -Детка, там второй акт начинается, — она легко отстранила от себя сына. -Идем. Следующие полтора часа мучений Хенрика, связанных с невозможностью рассказать Сандвику, какой он красивый и крутой, прошли намного динамичнее. По сцене скакали разные люди, играла музыка. Все зрители с интересом наблюдали за бешено дергающимися актерами. Хенрик же бросал взгляд в поисках своего главного танцора. Но не находил. Он почувствовал едва ощутимое прикосновение к руке. Мама Тарьей второй рукой указывала на самый дальний угол сцены, где рвано кто-то дергался. Да, это был Ти. Он выглядел как хренов ангел в белой майке и штанах. Его движения мало походили на танец, а скорее на эпилептический припадок. Хенке не мог оторвать глаз. Бешеное дерганье завораживало. Ладно, вроде закончилось. Снова начались какие-то сцены. Но, блять, Хенрику было далеко не до этого. Господи, почему даже это возбуждало и выносило мозг? Просто пиздец как штырило. После представления была вечеринка в доме у одного из актеров в честь премьеры. Тарьей решил взять Хенрика с собой, и тот не смог возразить. Да и попялиться на парня лишний раз он был явно не против. Попрощавшись с мамой и семейством Сандвика, он направился в гримерку, где надеялся найти свою маленькую звезду. И нашел. Лучше б не находил. Тарьей стоял в коридоре под тускло светившей лампочкой и с кем-то тихо беседовал. Чем ближе Хенрик подходил, тем меньше сомнений оставалось. Оливер. Внутри что-то жгло и болело. Это даже не ревность, просто какая-то дикая хуйня, которая причиняет вполне реальную боль. Они не обсуждали это. Ти не спешил говорить о британце, а Хенрик и не спрашивал. Поэтому он даже не знал встречаются ли они или расстались. Конечно, он доверял Тарьей и все такое, но одно дело в теории, а другое — видеть, как твой парень с другим парнем… Короче, просто больно. Любовь, бессердечная ты сука. Хенрик, почти не дыша, подошел сзади. Оливер выглядел как хренова модель. Рубашка с закатанными рукавами и расстегнутыми верхними пуговицами, черные джинсы и зачесанные назад волосы. Он стоял, засунув левую руку в задний карман брюк, а правой опираясь о стену. Ростом он был примерно с самого Хенрика, поэтому чуть наклонялся и нависал над Тарьей, чтобы слышать его тихую речь. Только спустя минуту он поднял глаза на Холма и всем своим видом показал, как тот помешал, но моментально заулыбался. Вот же двуличная сука. -О, Хенрик, верно? — он поправил волосы и протянул руку. -Привет, — он дернул плечом, отказываясь от рукопожатия, и взглянул на Ти. Тот был слегка бледным и расстроенным. Это решительно не понравилось Холму. Сегодня его мальчик должен сиять и блистать. И не только сегодня. Но Сандвик был мрачным, как будто этот самый Оливер сообщил ему, что кто-то умер или при смерти. -Все хорошо? — Хенрик прикладывал нечеловеческие усилия, чтобы не познакомить свой кулак с рожей этого придурка-англичанина, потому что никто не смеет стирать улыбку с прекрасного лица Ти. Сейчас он гладил его по плечам, чувствуя напряженные мышцы, и злобно поглядывал на Оливера. -Ага, нас уже ждут? — Му нервно дернулся. Он развернулся лицом к Хенрику и посмотрел в глаза. Сколько всего можно было прочитать в его взгляде. Но главное — какая-то нездоровая тревога. Холм переместил руки и схватил ладони Тарьей, поглаживая и успокаивая. Что, мать его, успело произойти за эти десять минут? -Ладно, я пойду, — усмехнувшись и прищурившись, бросил Оливер. Он с вызовом глядел на Хенрика, и на их руки, и снова на Хенрика. От насмешливого наглого взгляда стало неуютно. -Я надеюсь, мы поняли друг друга, Оли, — Тарьей вывернулся из лап Холма и повернулся к нему.- Пока. -Увидимся, Ти, — пожалуй, это был первый момент на памяти Хенрика, когда он не улыбался во все 32, а, смиренно наклонив голову, смотрел на Сандвика. Да уж, любил. Было видно, как любил. Смотрел сейчас благоговейным и чуть пьяным взглядом как и сам Холм. Оливер неторопливо пошел на выход, практически неразличимый в темноте коридора. Тарьей проводил его взглядом и вздохнул. -Идем, уже все уехали давно, — толкнув в плечо Хенрика, Тарьей заспешил удалиться. Нет уж, поговорить все-таки придется. У выхода было много людей. Среди них был Давид, который увидел парней и заорал, что из-за них все задерживаются. Он почти насильно потащил Сандвика к машине, но тот отпихнулся. Место было только одно, а ехать без Холма не хотелось. Вообще засранец чувствовал, что его ревнуют, что ждут объяснений, ответов. Но он сучил и как бы не замечал буквально дышащего огнем Хенрика. Тарьей такой Тарьей. Кстати, этого самого Хенрика просто разрывало. По венам давно уже бежал ебучий кипяток вместо крови, а глаза пылали. Он не знал, что делать: то ли ударить Тарьей, то ли заобнимать до смерти, то ли трахнуть. Он уже совершенно не понимал чем думать и чувствовать. Сердцем? Мозгом? Членом? Тарьей вызвал другое такси под ругательства Давида и демонстративно сложил руки. Ясно-понятно. Хенрик огляделся. Непонятно откуда взялось целое море фанатов, которым будто пальцем на них указали. Они фоткали исподтишка, пищали и буквально вешались на него и на Ти. Но сейчас вечно радостный Холм пугал людей своим выражением лица и пульсирующей веной на лбу, поэтому постепенно ребят становилось все меньше. Тем лучше. Тарьей лениво потянулся, подписывая очередной клочок бумаги, который ему подсунула очередная девочка, и посмотрел на Хенрика. Этого хватило. Он почти молниеносно, чертов Флэш, подлетел к Сандвику, схватил его и потащил за угол, куда сразу отрезали путь фанатам понимающие друзья. Несильно впечатавшись в стену, Тарьей поднял ошарашенный взгляд. Что его удивило больше: что он довел Хенрика до такого состояния или что тому удавалось столько времени терпеть? Холм не просто целовал. Насиловал рот Му, вкладывая всю злость и возбуждение. Он был готов к сексу прямо там. В узкой подворотне возле кирпичной стены. Если бы Ти мог говорить сейчас, наверняка ляпнул бы что-нибудь про озабоченность и неугомонность. Но, блять, он сам-то видел свои блядские танцы и хреновы бездонные глаза?! Хенрика оправдал бы любой суд мира. В чувство привел полуписк-полувизг. Они отпрянули друг от друга, как ледяной водой облитые. Три девочки лет 16-ти держали трясущимися руками телефоны и и умирали от восторга. Здравствуй, пиздец. Тарьей, казалось, зашипел и был готов с кулаками набросится то ли на несчастных фанаток, то ли на Хенрика. Спасло подъехавшее такси. Холм схватил за рукав парня и утащил к машине. Минут пятнадцать они ехали в абсолютной тишине, не считая какай-то попсы, игравшей по радио в такси. Хенрик в принципе не дышал и планировал, как бежать и спасаться, когда Тарьея все-таки прорвет. На полном серьезе обдумывал, как открыть дверь на ходу или что защищать рациональнее: собственные яйца или лицо. Яйца-то все-таки поважнее будут, поэтому, наверное, их. Сандвик тихо сопел и изображал лицевыми мышцами такой спектр эмоций, что уловить хоть одну было совершенно не возможно. Надеяться, что девчонки не успели их сфотографировать и распространить по фандому, откровенно глупо. Скорее всего фанаты уже бомбят своими комментариями, отметками, сообщениями все соцсети. Предусмотрительный Холм заранее отключил телефон, ибо бедный мобильник мог бы просто не выдержать напора. Ему-то самому было в целом все равно. Он давно привык к шумихе вокруг, так что не видел ничего ужасного в том, что многотысячная армия поклонников узнает правду об их отношениях. Конечно, они бы совершали бесконечное паломничество в ресторан, но скоро бы утихли. В конце концов появится новый сериал и новая гей-пара, по которой будут сохнуть девчонки по всему миру. Но вот Тарьей. Просто терпеть не мог толпы людей и повышенное внимание. Нет, понежится в лучах славы он любил. Не без этого. Но на него можно было только смотреть и молча восхищаться. Трогать, пищать, фотографировать, дарить всякую чепуху, вымаливать автограф, караулить у дома… Нет, нет и нет. Только смотреть и молча восхищаться. Поэтому сейчас, когда о них узнал весь мир, и пристающих людей станет много больше, Тарьей был не особо рад. Да что уж там, он был в бешенстве. Наверное. По его лицу мало можно было понять. Хенрик не выдержал. -Ти, хоть намекни, можно дышать? -Ты как всегда долбоеб, — фыркнул Сандвик на одном дыхании, как будто только и ждал момента вставить оскорбление.- Это пиздец, Хенке, — он резко смягчился. Холм только сейчас заметил. Тарьей не был особо расстроен. Скорее всего у него был другой план каминг аута, а тут девчонки так поднасрали. Зато появился очередной повод посучить и обвинить Хенрика. Вот же мелкий засранец. -Мы можем все опровергнуть. Скажем, что это была фотосессия или типа того, — уж очень хотелось поглядеть на реакцию. -Ага, или можем сказать, что мне что-то попало в глаз, и ты помогал. Ну, или в рот, — насмешливый голос резко контрастировал с серьезным лицом.- Прекрати нести хуйню. -Так значит ты не против, что все узнали? — Хенрик поиграл бровями и схватил Тарьей за руку. -Блять, если ты еще раз попытаешься изнасиловать мой рот прямо на улице, я тебе язык откушу, обещаю, — гаденыш просто не может признаться, что его все устраивает. -А если я захочу изнасиловать твой рот дома, то можно, маленький? — Холм придвинулся ближе, окончательно расслабляясь и накрывая своей рукой коленку мальчика, отчего тот засмущался. Надо же. -Так ты педофил? -Эй, тебе уже восемнадцать! -Вот именно, так что засунь себе в задницу твои намеки на мой возраст. -Хочешь засунуть мне что-то в задницу? -О, Холм, иди к черту, — Тарьей рассмеялся и откинул голову на плечо Хенрика, но внезапно посерьёзнел.- Слушай, есть одна вещь, которая меня напрягает. -Выкладывай, — Хенрик занервничал, но пытался не подавать виду, гладя парня по бедру. -Я все объяснил Оливеру, — голос Ти дрогнул. Волновался.- И, знаешь, он сказал, что от него так просто не уходят. Честно не знаю, что это значит, но я немного паникую. Видимо, я совсем не знаю его. Думаешь, он может что-то вытворить? -Не знаю, но тебе точно ничего не грозит. Он тебя…- Хенрик не смог сказать «любит», громко выдыхая. -Знаю, — Сандвик потерся головой о грудь, принимая максимально виноватый вид.- Я за тебя волнуюсь. Тебе стоит быть осторожней, как бы банально это не звучало. -Хорошо, найму охранника, — Холм заулыбался, успокаивая и разряжая обстановку, но Тарьей был очень напряженным. -Хенке… -О, моя любимая песня. Можете сделать погромче, — попросил водителя Хенрик, пытаясь уйти от болезненной темы.- Taylor Swift. Ти пораженно смотрел, как Холм нелепо крутит головой в такт и подпевает, а потом рассмеялся. Обоих отпустило. На вечеринке Хенрик решительно отказывался от алкоголя. Лишь немного пригубил бокал с вином. Нельзя было напиваться, потому что из них двоих кто-то должен был быть трезвым, а Тарьей уже во всю хлестал пиво, запивая текилой. Так, это уже перебор. Только Холм решил подойти и отнять банку, к которой Сандвик буквально присосался, как тот вскочил и чуть ли не бегом направился к нему. -Прекрати пожирать меня взглядом, — он немного покачивался, но говорил достаточно четко. -Может, тебе хватит? — Хенрик мягко попытался забрать пиво, но Тарьей увернулся. -Не трясись надо мной, мамочка. -Скорее — папочка, — Холм тоже умеет грязно играть. Тарьей, который делал очередной глоток, подавился и закашлялся, мгновенно краснея и щурясь. Как в замедленной съемке Хенрик видел, что его кадык нервно дернулся. -Ты, блять…- он все еще не мог отдышаться. Холм поглаживал по плечу.- Что ж ты творишь? -А что такое? — Хенрик подавил смешок. -Поехали домой, — Тарьей выглядел сумасшедшим. Зрачки расширились, волосы растрепались, ноги чуть подкашивались.- Сейчас. -Зачем это? Мне казалось, тебе весело здесь, — теперь очередь старшего потешаться. Он терпел, и Ти потерпит. -Хенке, — дыхание участилось до предела.- Это же ненормально. Я тебя так хочу, — он говорил одними губами. Холм дернулся. Почему их обоих так колбасило? От одного взгляда друг на друга они заводились, как два подростка. Впрочем не далеко от них ушли. Тарьей буквально вжался в парня и потерся об него. Ну, теперь точно пизда. Хенрик слетел с тормозов совершенно и кинулся губами на губы. Когда они успели оказаться в ванной комнате? Плевать. Трение тела о тело. Мокрые пошлые звуки. Стоны и шумное дыхание. Мало того, что их жизнь напоминала мелодраму, так теперь еще и вполне походила на порнофильм. Хенрик мог бы сойти за сантехника или курьера. Боже, какой стыд. Ванная мгновенно провоняла сексом, похотью и развратом. Холм был готов разложить Тарьея прямо здесь — на плитке, но мерзкий стук в дверь нарушил все планы. -Кто там, блять? Уже полчаса торчишь, выходи, — какой-то парень барабанил в дверь и ругался. -Мать твою, — Сандвик отлепился первым и разочарованно застонал.- Как нам выходить теперь? Господи, Хенке, ты сплошной ходячий секс! Перестань уже соблазнять и кидаться на меня на каждом шагу, — и, окей, это реально походило на ярость, но пьянющий взгляд и пробивающаяся улыбка громили весь образ маленького похотливого засранца. -Я сейчас дверь нахуй выбью, блять, — парень за дверью явно очень нуждался в туалете, потому что деревянная преграда уже трещала, а петли жалобно скрипели. Тарьей подлетел к зеркалу, поправляя волосы, приводя себя в порядок. Хенрик тихо посмеивался. Его мальчик пытался справиться с возбуждением, раздражением и наслаждением с легким оттенком алкогольного опьянения. Потрясающее зрелище. -Тебе всегда, смешно, придурок, — Ти осмотрел Холма с головы до ног.- Поправь рубашку, — после чего сам подскочил и одернул полы, застегивая верхнюю пуговицу. Как только они открыли, в ванную ввалился уже в хлам пьяный парень, кажется, один из осветителей, и резко захлопнул за собой дверь, вытолкнув парней наружу. Сразу подлетел Давид и с похабной улыбочкой сообщил, что их все обыскались. -Опять тискались где-то? -Пошел к черту, — Тарьей лениво огрызнулся. Но все же покраснел. -Думаю, мы поедем домой, — Хенрик не мог перестать улыбаться. -Ага, давайте-давайте, — Давид абсолютно по-извращенски хихикнул.- Только будьте хоть немного осторожнее, а то от ваших фоток уже весь земной шар бомбит. -И ты туда же, — Сандвик горько застонал.- Все, больше из дома не выйду. Это пиздец. Дорога домой заняла рекордно мало времени. Тарьей почти летел так, что Хенрик не поспевал за ним. В них обоих сидели эмоции, которым не было выхода. А в Ти сидел еще и алкоголь. Поэтому Холм рассчитывал на эмоциональную, а следом и сексуальную разрядку, как только они доберутся до дома. Как только Хенрик открыл дверь в квартиру, Тарьей сразу проследовал на кухню. Маленький проголодался? Холм скинул с себя обувь и стоял перед зеркалом, поправляя волосы, когда услышал страшный грохот. Он буквально вбежал на кухню. Посреди осколков от когда-то любимой чашки Хенрика стоял разъяренный Сандвик, держащий в руках стопку тарелок, вот-вот готовый швырнуть их об пол. -Так, я не понял, какого хрена, Ти? Успокойся. -Конечно, ты не понял, потому что ты, блять, дебил. Ты вечно не к месту палишь нас. Ты вот сейчас можешь понять своей башкой, что нам проходу теперь не дадут? И ты прекрасно знаешь, что я проебался с адресом, они, блять, знают, где я живу! Меня и раньше преследовали, а теперь начнут с удвоенной сил сталкерить и визжать. И все из-за тебя! Тарьей пыхтел как паровоз и выглядел, словно бык перед красной тряпкой. Холм боязливо поглядывал на тарелки в трясущихся от злости руках и представлял, сколько осколков придется убирать. Так что было принято решение немедленно успокоить распсиховавшегося Тарьей. -Эй, ты же можешь пожить у меня, мой адрес никому не известен, — Хенрик поиграл бровями в надежде разрядить обстановку. -Господи, можно хоть капельку серьезности, придурок? Тебе всегда все побоку, это я уже понял, — Тарьей закатил глаза дальше некуда. -Не всегда. Мне не побоку ты, — он предпринял попытку притянуть того за талию. -Слушай, я никогда не думал, что с тобой будет так сложно. Ты абсолютно несерьезен в серьезных вещах. Это жутко бесит. -Если бы я был идеальным, тебе стало бы скучно. -Блять, завязывай. -Хорошо. Хенрик притянул его к себе и прошелся руками по спине. Тарьей не выгнулся привычно на встречу, что не могло не расстроить. Главное, что посуда теперь была в безопасности, а за любимую кружку Тарьей еще поплатится. Но сейчас он явно не настроен был за что-то платить. Холм хотел применить запрещенный прием — поцелуй в чувствительном месте за ухом, но вспомнил о другом своем «тузе в рукаве». Он резко оторвался от Му и пошел в комнату, сопровождаемый красноречивым взглядом аля «мне совершенно все равно на то, что ты ушел, но, блять, вернись немедленно». Конечно, он вернется. -Я совсем забыл поздравить тебя с премьерой, малыш, — Хенрик улыбался и протягивал красивый фиолетовый сверток. -Что это? — Тарьей все еще играл обиженного, так что его вид говорил о полной незаинтересованности происходящим, и ему даже можно было поверить, если бы глаза так дьявольски не блистали. Мелкий чертенок догадался, что там за подарок. А как же иначе? Это же великий мистер Му. -Открой. -А вдруг там подстава какая-нибудь, — Сандвик сощурился, не удосужившись даже взять сверток в руки.- Зная твои ебанутые шуточки, там вполне может быть полная херня, которую ты считаешь смешной. -Нет, это всего лишь ремень. За такое количество бранных слов тебя нужно выпороть. Тарьей ошеломленно уставился на него. -А, так ты все-таки извращенец, папочка? — он так похабно улыбнулся. Хенрик понимал, что в Ти не много, но все же есть алкоголь, и именно он заставляет нести такое. Но блять. Как можно было минуту назад колошматить посуду на кухне у Холма, а потом резко перейти на такое откровенное соблазнение? Что же с ним не так? Хотя нет, все так. Все охуенно. -О, ты так покраснел, — Тарьей насмехался.- Только не говори, что там розовый ремень со стразами. -Почти угадал, — Хенрик уже с трудом сдерживался. Младший, видимо, заметив его состояние, решил сжалиться. Класс, спасибо, блять. -Ладно, давай посмотрю, — он совершенно бесцеремонно выхватил упаковку из рук Холма и повертел в руках, как будто даже не представлял, что же в нем такое. Медленно разворачивая бумагу, попутно сдерживая улыбку, Тарьей заглядывал в уже изрядно помутневшие глаза Хенрика. Вот и вся их жизнь. Возбуждаться от взгляда, от пары сказанных слов, от слишком просвечивающей рубашки, от медленно-тягучих движений. Да все их существование превратилось в один сплошной секс. И это тоже нереально заводило. Конечно же, подарком оказалась футболка, которую Хенрик сам дарил и сам же разорвал прямо на Тарьей. Он ожидал смущенной радостной улыбки, а получил скептический взгляд. Что он опять сделал не так? -На той футболке были черные буквы, а здесь розовые. Это слишком по-гейски, — Сандвик возмущенно вздернул голову. Нихуя себе. -По-гейски значит? — Холм и не пытался воспринять это как шутку. Он медленно, но резко подошел вплотную и дернул парня на себя.- Надевай. -Чего? Прям сейчас? — Тарьей непонимающе уставился.- Ты что задумал? -Надевай, — не меняя интонации. Ти вздохнул, плавно сглотнул и принялся стягивать с себя толстовку, а затем и майку. Хенрик наблюдал за этим сомнительным стриптизом и разрывался между желанием взять и отдаться. Но Сандвик себя слишком плохо вел, чтобы дать ему право стоять у руля. Корабля с говорящим названием «секс». Просто, блять, Джек Воробей. Капитан Джек Воробей. Пиздец, какая пошлятина. А Тарьей уже разделся, но не торопился надевать футболку. Он, маленький говнюк, поиграл мышцами на груди и улыбнулся. Холм облизнулся, но не поддался на провокацию, с удовольствием замечая, как Ти разочаровано выдохнул и потянулся к футболке. Блядство, какой же он красивый сейчас! Возбужденный, непонимающий, предвкушающий… Хренов Аполлон. Охуительно-совратительный. У Хенрика в прямом смысле потекли слюни. И член тоже потек. -Тебе, блять, отдельное приглашение нужно? Может, поцелуешь уже? — Тарьей так греховно облизнулся, что Холм чуть инфаркт не схватил. Как можно быть таким? Это противозаконно. Просить дважды не пришлось. Хенрик уже через секунду впивался губами в шершавые губы Му и стонал. В этот раз ему захотелось трахнуть Тарьей прямо так, в майке, но он помнил, что если с ней что-то случится, то он отхватит знатных пиздюлей. Поэтому он максимально осторожно приподнял футболку, давая себе доступ к животу, и от одного вида темной дорожки волос, ведущих к паху, умер. Нет, серьезно, он каждый гребаный раз умирал от всего этого великолепия. Накрывало так, что дышать становилось невозможно, ноги становились ватными, глаза затуманенными. Херова любовь. Хенрик, которого похотливый язык Тарьей унес в какие-то ебеня, абсолютно не заметил, что они сменили положение. Как он умудрился пропустить момент, когда Ти уселся на столешницу и обхватил его ногами за бедра? Ха, ловкость ног. Секс случился прямо на той столешнице. Крышесносный, охуительный, прекрасный. Холм лапал, Сандвик выгибался навстречу его рукам. Кухонный гарнитур уже был готов ходить ходуном от мерных толчков. Мягкая ладонь Хенрика чуть прикрывала рот Ти, чтобы хоть немного заглушить особенно крикливого сегодня мальчика. Идеально. После душа разморенные и довольные отличным сексом парни лежали перед ноутбуком, заглушая своим чавканьем какой-то фильм. Тарьей уместил свою голову на коленях Хенрика. Тот в свою очередь массировал одной рукой кожу головы, перебирая волосы. Сандвик, ну, точно котяра, блаженно прикрыл глаза и разве что не мурчал. Прикосновения были до одури приятными. Холм, понимая, что они оба вот-вот уснут, закрыл ноутбук. -Идем в кровать. Мягкие подушки и прохладные простыни потянули в царство Морфея, но без поцелуя на ночь нельзя, поэтому Хенрик перекатился и в момент навис над Тарьей. Тот заглянул в глаза и увернулся от приближающихся губ. Эй, какого хрена? -Закрой шторы. Не хочу, чтобы какой-нибудь придурочный фанат сфоткал нас, пока мы будем сосаться, — он самодовольно вскинул голову, но в лежачем положении это было проблематично, поэтому вышло скорее по-детски мило, нежели серьезно. -Ти, мы на 7 этаже, — Хенрик всеми силами держался, чтобы не заржать. Господи, какой же ребенок все-таки лежал сейчас под ним. -Я сказал закрой. И, окей, Холм послушался. -Ну, все, теперь можно. Я не выдержу, если в сети опять появится наше фото, — Тарьей ощутимо расслабился. -Не думал, что тебя это так беспокоит, — Хенрик очертил костяшками пальцев контуры лица Тарьей.- Обещаю, что отныне мы будем целоваться только вне камер. Начинаем прямо с этой секунды.