See the Stars

Арсений-Бог-Попов. Бог верховой езды, Бог конкура, Бог лошадей и всего прочего, к чему когда-либо прикасалась его рука. Иногда казалось, что где-то далеко в космосе есть звезда, названная в его честь, вокруг которой вращается не только солнце со своими приспешничками в лице восьми (девяти?) планет, но и вообще вся Вселенная. Антон не блистал знаниями в области физики и астрономии, однако в случае с Поповым ошибиться было трудно. Безусловно, его в мире конного спорта знала даже любая жучка, что ошивается рядом с конюшнями. Мальчик-феномен из семьи, в которой конкур стал стилем жизни: оба родителя Арсения были довольно известными спортсменами. Про Попова что только ни говорили: и что его первым словом было не «мама», а «лошадь»; что он научился сидеть в седле до того, как начал ходить; что он может выехать на маршрут, сидя верхом без седла, с завязанными глазами, спиной вперед, на ходу сочиняя стихотворение, и при этом не совершит ни единой оплошности. Антон был готов поклясться, что как минимум половина из этой лабуды была на самом деле правдой, разве что поэтом Арсений не был. Но это не точно. Будучи еще совсем в нежном возрасте, Попов умудрился выиграть все, что только можно и нельзя, с легкостью обходил даже молодых зарубежных спортсменов и вполне серьезно настраивался на попадание в Олимпийскую сборную по конкуру. К несчастью, в какой-то момент у него возникли терки с другим претендентом, пропихнутым в сборную усилиями богатого папашки. Юному дарованию места не нашлось, чему он весьма и весьма огорчился, не замедлив высказать блатному сыночке и его папке, что он думает по этому поводу, затем красочно и громко послал всех на большой и толстый и вышел, по традиции громко хлопнув дверью. С карьерой спортсмена Попов завязал, однако подался в тренеры, видимо, готовить отряд мстительных Поповичей, которые утрут нос всякой блатате. Судя по всему, Шастун уже недобровольно вступил в отряд добровольцев. *** Бадди облажался уже на четвертом барьере. Точнее, трудно сказать, кто из них двоих с Антоном еще облажался: дискомфорт от присутствия Арсения передался им обоим. В итоге жеребец шел каким-то кособоким аллюром, отчаянно пытаясь получить хоть какую-то реакцию от всадника; Шастун болтался в седле как вареный фарш, благо что не сыпался при каждом прыжке. Интересно, что случится раньше: Антон пройдет маршрут и останется в седле, либо Попов завершит карьеру тренера? Похоже, его уже постигло тотальное разочарование, поскольку о том, что далеко не каждого наездника Боженька поцеловал в лобик и собственноручно посадил в седло, мужчина как-то не подумал. До финиша Антон добрался с чистыми штанами, все еще находясь верхом на Бадди, благодаря всех известных и неизвестных ему богов. Только лишь за этот факт им обоим стоило вручить медаль. Парень в знак одобрения нервно похлопал темно-гнедого по лоснящейся шее, развернул его и медленно направился к темной фигуре, маячившей у ограждения. Казалось, даже сам Баден-Баден полностью понимал своего всадника и чуть ли не полз, стараясь оттянуть момент истины. Антон на секунду призадумался, можно ли просто так взять и проехать мимо тренера. Ведь это же логично: тебе не придется выслушивать, какое ты говно, от Попова, если ты будешь игнорировать Попова. Однако сам Попов даже и в мыслях не мог представить, что его персону можно игнорировать. Голубоглазое солнышко готовилось спалить Шастуна к херам. Поэтому мужчина выжидающе уставился на приближающихся к нему с повинной головой двух товарищей, словно говоря, что поздно тикать с городу. Тобi пiзда, Шастун. — Пиздец. «Ну почти угадал». — Ну я даже не знаю. «Зато я знаю». — Ты точно уверен, что ты умеешь ездить верхом? «Да, а эта штука подо мной называется лошадью, прикиньте». — Какой у тебя разряд, ты говоришь? Антону очень много хотелось сказать. Попову всего лет тридцать, плюс выглядит он не старше самого Шастуна, а такое ощущение, что того распекает отец за разбитое окно, как сопливого малолетку. Вообще, после немногословной атаки Попова, который парочкой ленивых ударов отправил Антона в нокаут, у парня как-то очень некстати начал развязываться язык. Возможности русского мата разыгрались в полную силу, строя все новые лексические единицы из существующих слов, при необходимости снабжая бурную речь предлогами и союзами. В мыслях Антона после его витиеватой тирады пиздатый тренер стремительно покраснел, побледнел, пошел радугой и пролепетал слова извинения. Антон фыркнул, не удержавшись. Реальный Арсений посмотрел на подмастерье как на умалишенного. — Ты откусил себе язык при корявом приземлении? «Саркастичная снобина. Нет, не откусил, хотите, покажу?» — Нет, — браво, Антону удалось выдавить из себя хоть что-то. — На второй я сдал. Недавно. — и предложения уже распространенные, определенно, это можно считать успехом. — На второй, — протянул Попов, словно сопоставляя факты и угнетающую реальность, — Сам-то как оцениваешь свое выступление? — Точно так же, как и вы. Бадди всхрапнул и замотал головой, будто подтверждая, что выступить еще говнистей они бы вряд ли смогли, разве что свалились бы на втором барьере. Вот ведь хвостатый подхалим. У Антона неприятно заныло где-то в горле; соскочить с коня и позорно убежать прятаться в конюшню на секунду показалось разумным решением проблемы. Попов вздохнул и продолжил пялиться. Он, блять, как икона Божьей матери: с какой стороны ни встань, она всегда будет смотреть на тебя. Только конкретно эта икона смотрела не с состраданием и смирением, а с участливым вопросом: «Ну и откуда ты такой даунито?» Да, не хотелось бы, чтобы этот светлый лик висел в храме. Если бы глаза Попова были буравчиками, Шастун бы сейчас был весь в мелкую дырочку. — Ладно, — хмыкнул светлый лик, — спишем это на волнение и магнитные бури. Потенциал у тебя есть, правда, сегодня ты его почему-то оставил дома, — да что-то расшутились вы, Солнышко Попов. Весело вам, да? — Иди глотни водички, отдышись, и дубль два. Будем считать, что я этого не видел. Пять минут тебе на подтянуть штаны… Игорь Владимирович! — это он кричал уже на бегу, каким-то образом заприметив пузико нового директора на другой стороне комплекса. Небось, бежит писать заявление по собственному желанию, подумал Антон. Ну и ладно. Ну и не больно-то и хотелось. Парень соскочил с седла; ноги и правда дрожали. Привалило же счастье, причем такой нехилой кучей. Как выживать под руководством такого тренера, Шастун пока не имел ни малейшего понятия. Если так пойдет дальше, через пару недель он будет сам перепрыгивать барьеры, и участие Бадди ему не понадобится. Словно почувствовав, что в нем усомнились, жеребец недовольно ткнулся носом в ладонь хозяина. — Да куда уж я без тебя, — на Антона вдруг накатил внезапный приступ невиданной нежности. Он ласково почесал розовую носопырку Бадди и заглянул ему в глаза, — Ну и как мы будем с этим бороться? Думаешь, мсье Попов вылепит из нас что-нибудь путное? Верный товарищ ничего не ответил. Вместо этого он как-то тихо вздохнул, положил голову Антону на плечо и начал пускать слюни. День обещал быть чудесным.