Phantom

Йен

      Когда Йен вернулся, дом был тихим и пустым. Слава богу. Он бросил сумку на диван и направился в ванную. Это было хуже, чем он предполагал. Сухая, запечёная, чёрная кровь ударила его по щеке и пробежала по губам. Подбородок выглядел словно тёмная дыра, а на щеке появился большой след от удара. Под глазом тоже начал появляться синяк, а руки были пропитаны кровью от лица Джоша. Нужно принять душ.        Вода высвободилась из крана, и Йен почувствовал прохладу. Она стекала по его спине и разглаживала раны, краснота спала. Если бы только это могло смыть всё остальное. Галлагер вытерся грубым полотенцем и оделся в джинсы и свежую чёрную футболку, бросив грязные вещи в стирку, хотя он сомневался, что пятна когда-нибудь полностью уйдут со светло-синей униформы.       Йен схватил пиво из холодильника. Чёрт, ему нужно было выпить. Упав на диван в гостиной и включив телевизор, он увидел новости, которые повторялись ещё с утра. Йен почувствовал подступающий ком к горлу. Джош был прав насчёт одной вещи. Кадры из сожжённого здания были океанами чёрной пыли и горой золы. Чёрт. Через некоторое время Йен успокоился, но ни одна слеза не упала из его глаз. Он все смотрел на то место, которое сжёг Микки и в котором сам же умер, и он никак, чёрт возьми, не мог заплакать. Последней вещью, которую Йен успел поймать, был какой-то глупый факт о татуировке на теле, прежде чем он абстрагировался от окружающего.       Йен медленно повернул голову, когда услышал тяжелые шаги, спускающиеся по лестнице. Он думал, что один в доме. Серьёзное лицо Липа поприветствовало его. Йен некоторое время смотрел на Липа, прежде чем отвернуться и уставиться в экран перед ним, сделав ещё один глоток пива.        – Ты уже вернулся с работы? – спросил Лип. Йен в это время испытывал определённое отвращение от собственного голоса, но всё же заставил себя говорить.       – Да, ввязался в драку на станции, меня отправили домой.       Лип обеспокоенно забормотал, и веки Йена стали тяжёлыми от печали. Он затаил дыхание и лениво спросил:       – Где Фиона? – хотя ему не особо было до этого дело.       – Пошла разбираться с квартирами... инвестиции, всё такое.       Йен почувствовал, что Лип разглядывает его, опухшего и болезненного.       – Она же говорила тебе, что не надо сегодня работать.       Рыжий раздражённо улыбнулся и кивнул.       – Знаешь, это в порядке вещей, быть расстроенным из-за этого. Вы, парни, долгое время были вместе. Я имею в виду, что это имеет смысл, не знаю, оплакивать.       Йен уставился в телевизор. Это уже было не главным заголовком, хотя, каждый раз, когда они рассказывали об этой истории, Йен делал ещё один глоток.       – Выключи это дерьмо. Нечего это смотреть, – Лип схватил пульт и нажал кнопку "выключить", – Что? Ты просто собираешься сидеть здесь и напиваться?       Йен отложил пиво, и Лип двинулся со с своего места, притворяясь, что не заметил жалобно взволнованного взгляда, которым одарил его брат, прежде, чем он скрылся, поднимаясь по лестнице. Вернулся же он в футболке Пэтси.       Был вечер, когда Йен встал с дивана, направился в кухню и взял очередную бутылку пива. Он потерял счёт того, сколько уже выпил. Как только крышка отскочила от бутылки, Йен посмотрела на дверь, откуда раздался стук. Парень сделал глоток, чтобы заставить себя двигаться, пересёк гостиную и открыл дверь. Будучи недовольным, увидев Тревора, он даже не был достаточно скоординирован, чтобы закатить глаза, поэтому он моргнул с каким-то странным раздражением и впустил его.        – Вижу, ты пил, – заметил Тревор, встречая кучу пустых бутылок у дивана. Йен проигнорировал комментарий и направился обратно на кухню. Он почувствовал, как Трев обнял его со спины.       – Слышал о твоём бывшем в новостях. Мне очень жаль.       То, как он успокаивал Йена, только раздражало его. Как он говорил, его голос, неловкие паузы между словами, всё намекало на то, что, хотя он и сочувствовал потере Йена, он был рад узнать, что у него больше нет конкурента. Только потому, что он мёртв, не значит, что я буду больше тебя любить, Тревор.       – Зачем ты пришёл? – в голосе пьяного Йена был лёд, а сам он искал Тайленол.       – Поверить, всё ли с тобой в порядке. Х-хэй, что с твои лицом? – Тревор наклонил голову, пытаясь получше рассмотреть. Йен проглотил пару таблеток Тайленола, не потрудившись даже взглянуть на парня. На данный момент, его лицо должно выглядеть как фиолетовое поле.        – Что ж, я просто хотел убедиться, что с тобой всё нормально. Если я понадоблюсь тебе...        Йен сделал ещё один глоток. Он был грустным, прежде чем он так напился и получил худшую головную боль в своей жизни. Попытки утешения Тревора не помогли.       – Устал это слушать, – пробормотал Йен. Он всё меньше чувствовал Тревора, как своего парня, и больше как – что ж, Йен не знал, что он чувствовал, но он не чувствовал себя его парнем, и ему просто хотелось , чтобы он бросил его и ушёл.       – Ладно, извини, просто пришёл проведать, – Тревор не знал, как надо было сейчас реагировать.        Не то, чтобы Йен ожидал, что Трев поймёт, какого это - потерять человека, которого он любил как никого другого, погибшего в страшном пожаре. Вспышки этих воспоминаний пробегали по уму Йена, словно тысячи кошмаров. Микки. Сожжение, крики, его лёгкие, поглощающие тёмный дым, задыхающееся горло, боль. Нет, нет, я должен был спасти тебя. Он издал протяжный стон и схватился за стол, чтобы не упасть.       – Может, тебе следует притормозить с алкоголем? – сказал Тревор прямо перед тем, как Йен повернулся, чтобы сблевать в раковину. Рвота скользнула по грязным блюдцам. Йен вытер рот.        – Просто, просто прекрати, пожалуйста, ладно? Я понимаю, что ты пытаешься помочь и всё такое, но ты, ты не знаешь, что у меня было с ним, что я, что я потерял, – слова Йена вылетали одной кучей, и он пытался разделить их.       – Йен... Йен раздражённо закрыл глаза.       – И прекрати с этим блеском в твоих глазах, словно, он ушёл, и у тебя теперь нет чёртовой конкуренции. Господи, ты только половина человека, которым он был, – Йен рассмеялся с пьяной убеждённостью, что отсутствие трезвости делало его слова менее болезненными, "буквально". Тревор сглотнул. Ему было больно.       – Я сожалею о Микки, Йен, – в очередной раз сказал он, повернувшись, чтобы уйти, но Йен только усугубил ситуацию и закричал ему вслед. Йен испытывал зуд, когда он уходил, и теперь чувство было более, чем взаимным. Давай Тревор, не будь чёртовым слабаком.       – Ты не собираешься ничего делать? Чёрт возьми, ударь меня, сделай хоть что-нибудь!       Тревор посмотрел на него, и взгляд на его лице был таким, что Йен не мог его разобрать. Отчасти потому, что он был размытым, и отчасти потому, что он был очень пустым.       – Это то, что он сделал бы? – Тревор медленно и презрительно посмотрел на Йена.       – Да, да, он бы это сделал, и потом мы бы... – Йен изо всех сил пытался вытащить слова, но Тревор сделал глубокий вздох и помог ему.       – Что?       – Мы бы потрахались. Мы бы потрахались, и ты никогда не узнаешь –ты никогда не узнаешь... – слова Йена оказались на дне бутылки, когда он потерял равновесие и упал на пол, не увидев жалкого взгляда, которым одарил его Тревор.        – Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше, Йен. Но, только потому, что тебе больно, не значит, что ты должен делать больно тем, кто тебя окружает.       Входная дверь громко захлопнулась за ним, и Йен поморщился, опираясь головой о холодильник. Он не был уверен собирается ли он снова вырвать или же потерять сознание. Но он не сделал ничего из этого. Вместо этого, он разъярённо ударил кулаком холодильник. Так сильно, что это было почти чудом, что суставы не сломались. Сломались, подумал Йен, точно так же, как и всё остальное.