Триумвират: Наследие Обманувших Смерть.

Гарри пришёл в себя быстро. По крайней мере, он подумал так, оценив из под опущенных ресниц, льющийся сквозь высокие окна серебристо-розовый свет рассветного светила. Сознание было чистым и спокойным, словно зеркальная гладь хогвартского «Черного Озера» в ясную безветренную погоду. И, лишь небольшая слабость в теле, вкупе с фантомной, эфемерной опустошенностью в груди, напоминало о случившемся срыве, так позорно перетекшем в спонтанный магический выброс. Выброс, что бывает лишь у детей, неспособных контролировать свои силы и эмоции… Хорошо еще, что ничего не разрушил и никого не покалечил. Последний раз, когда он потерял над собой контроль, то в дребезги разнес кабинет Дамблдора…. Повторять нечто подобное было бы не самым лучшим вариантом! Тем более, что с тех пор его силы «малость» подросли. Небольшая концентрация и с легким дуновением ментальной энергии, сознание начало раскручивать назад пленку прошедших событий. Слишком много ошибок он в последнее время совершил: потерял контроль над эмоциями, стал слишком импульсивен и вспыльчив, а его срыв… впрочем, с таким расшатанным эмоциональным состоянием, рано или поздно это должно было произойти. Главное, теперь не дать подобному повториться в будущем, поддавшись угнетающему чувству сожаления по допущенным прегрешениям. Сейчас, с ментальным и эмоциональным штилем в душе, анализируя всю имеющуюся в наличии информацию, маг прекрасно видел и осознавал причины подобного своего состояния. И понимал, что нет причин так убиваться! Как говорится: «Страшитесь сожалений. Сожаления отравляют жизнь». Да и… так уж и важно, из чего родились эти чувства!? Биохимия тому ли причина или наложившиеся друг на друга психологические эффекты, да хоть… пусть даже и виной тому приворотное зелье! Кому какая разница, каков корень возникших чувств, если они взаимны, если от одного только взгляда на НЕГО перехватывает дыхание, а сердце пытается вырваться из груди!? Так уж и важна причина, если ты… СЧАСТЛИВ лишь от одного его присутствия!? Возможно, маг и не прав. Кто-то может сказать, что такие чувства ненастоящие, фальшивые, а его мысли не объективны… Может быть. Вполне возможно, что это действительно так, но… но какое это имеет значение, если изменить уже ничего нельзя!? Не лучше ли просто принять эти чувства, особенно, если они окажутся взаимными, и просто наслаждаться!? В конце концов, все могло бы быть и хуже… Почувствовав мягкое прикосновение холодных пальцев к своему лицу, Гарри вздрогнул от неожиданности. Слишком сильно он ушел в себя, перестав контролировать окружающую среду. — Ты очнулся!? — произнес неуверенный голос, обдав лицо мага, настолько близко тот был, своим теплым дыханием, от которого по телу пробежали мурашки. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Поттер неосознанно прошелся языком по собственным губам, облизывая их, будто желая познать вкус чужого дыхания, при этом, резко поднимая прикрытые веки. Чего явно не следовало делать… наверное… Удивительно яркие, вересковые глаза, в которых можно было тонуть и тонуть, настолько бездонными и колдовскими они были, оказались слишком близко. Когда Гарри осознал, что его голова покоится на коленях рыжего ангела, который наклонившись, оказался от него буквально нос к носу, что было очень близко, неприлично близко… стало поздно. Поддавшись чуть вперед, мальчик-который-вырос накрыл шершавые, но, великий Мерлин, такие горячие и желанные губы парня, которые, чуть подрагивали от охвативших рыжика чувств. Поцелуй. Такой легкий, практически нежный и невинный. Всего лишь воздушное соприкосновение губ к губам… до тех пор, пока эта рыжая бестия, не разомкнула свои уста и не лизнула своим пылающим мокрым языком жаждущие губы мага. И это будто сорвало невидимую плотину. Жадно, чуть ли не с алчной ненасытностью, колдун буквально всосал в себя горячий скользкий язык верлеопарда, сплетаясь с ним в диковинном исступлённом танце. Хотелось прижать к себе это чудо, кусать, ласкать и гладить каждый сантиметр нежной, вкусно пахнущей кожи, целовать губы, облизать его с ног до головы. Хотелось обладать им полностью и всецело, до оглушающего визга в ушах, по первобытному, даже по звериному, сделать его своим и только своим, подчинить, вогнать в гибкое юное тело мгновенно закаменевший член. И Гарри не видел причин, отказывать своим желаниям. Его руки, все это время не оставаясь безучастными, ласкали, исследовали, изучали, прижимали, извивающееся от страсти и возбуждения тело к себе, будто говоря: «МОЕ». Нежно, практически трепетно, маг провел рукой по шее своего, да, именно своего мальчика, погладил пылающую щеку, прошелся выше, запуская руку в огненно-рыжие волосы, которые, не особо думая, сгреб в горсть, заставляя запрокинуть голову назад, при этом ловя губами болезненный, но при этом полный жажды и удовольствия стон. Поттер уже не соображал что делает, не понимал, не видел, не слышал ничего, кроме стонов наслаждения своего котенка и его извивающегося от страсти тела, его запаха, сводящего сума… Он и, правда, будто сошел с ума, что-то в голове перемкнуло, дало сбой… маг, даже не заметил, в какой момент оказался сверху, погребя беззащитного оборотня под себя. Впрочем, кого это волновало!? Стоило только глазам зацепиться за искусанные припухшие губы, встрепанные медные волосы и шальные, застланные страстью фиолетовые глаза… Зарычав, словно зверь, альфа, опасаясь кончить только от открывшегося перед ним вида, накинулся на смиренно подставленную шею, присосался к ней, прикусывая, облизывая, оставляя метку принадлежности… при этом, дурея от такого доверия, от того, что верлеопард полностью отдал себя ему, Поттеру. В следующее мгновение, обхватив рыжего котенка за талию, маг приподнял его на свои колени, устраивая поудобнее и вновь накинулся на столь желанные уста, раскрытые в полу-стоне полу-вскрике, при этом, жадно запустив руки тому под майку, где лаская, провел ладонями вдоль спинного хребта, будто пересчитывая пальцами его позвонки, погладил ямочки над крестцом, а после, и вовсе прошелся ниже, на ягодицы, одной рукой болезненно сжимая сочную половинку, которую так и хотелось куснуть, вырывая стон наслаждения из мальчишки. Второй же… второй же рукой, он перетек к самому сокровенному, соскользнув двумя пальцами в ложбинку, потирая и гладя сосредоточие наслаждения прямо через ткань. Мерлин, как же мордредов мальчишка извивался от этого в его объятиях, при этом, каждый раз задевая его член, готовый взорваться от возбуждения, стонал, словно последняя шлюха под афродизиаком… и, дьявол, как это нравилось самому магу!? Безумно, невообразимо, чертовски нравилось! Нравилось, что он, Гарри, чертов мальчик-который-выжил, доставлял удовольствие своему до сумасшествия пошлому котеночку, нравилось, что тот ТАК реагировал на его действия, его ласки. Это подкупало, это заставляло чувствовать себя чуть ли не всемогущим. В этот момент, будто решившись, Поттер подняв руку чуть выше, оттянув пояс брюк, под которым, черт возьми, не оказалось нижнего белья, сунул руку внутрь, наконец, касаясь голой кожи ягодиц, направляя свои жаждущие пальцы прямо туда, к плотному колечку мышц. От легкого касания, щекочущему круговому движению вокруг сомкнутого входа, Натаниэля буквально бросило в дрожь, заставляя сквозь стиснутые зубы втянуть в себя воздух. Совершенно очарованный подобной реакцией, таким откликом на его ласки, маг, будто находясь под конфундусом, совершенно не соображая ничего, убрав руку и, на мгновение, оторвавшись от сладчайших губ на свете, поднес пальцы к лицу, втягивая аромат разгоряченного тела рыжика, а после, и вовсе, не сводя с лихорадочно дрожащего котенка взгляда, втянул их в рот. Обильно смочив пальцы слюной, при этом чувствуя на языке вкус Натаниэля, Гарри вернул руку обратно, к жаждущему его прикосновений разгоряченному колечку мышц. И надавил… По-звериному дикий, полный наслаждения долгий и протяжный стон разнесся по комнате, а верлеопард, прогнув поясницу, чуть ли не до хруста в позвоночнике, вздрогнул крупно всем телом… потом еще… и еще… изливаясь в кулак своего альфы. Всего лишь из-за одного единственного пальца!? Разве так бывает? Недоверчиво взглянув в лицо рыжика, на его чуть прикрытые дрожащие веки и припухшие губы, растянутые в сытой улыбке, Гарри не выдержав, коротко, но как-то по-особенному нежно поцеловал его, а после, прижав к себе, обнял со всей силы. Что он там говорил, когда очнулся? Ментальный и эмоциональный штиль в душе!? Ха! И еще раз, ха! И это чудо он не хотел принимать? Как у него даже мысли подобные могли возникнуть? Никогда и никому он не отдаст теперь его! А спустя пару минут блаженного ничегонеделания, леопард в его объятиях завозился, ерзая на нем, пока не извернулся и не положил свою ладонь на пах мага. Гарри же, прекрасно слышавший его вяло текущие от неги мысли, лишь усмехнулся ему в шею, чуть прикусывая ее. — В этом нет необходимости — прошептал с улыбкой маг, прикусывая мочку уха. — Больше нет… И в самом деле, от вида извивающегося прямо на его члене в предоргазменных судорогах Натаниэля и его дьявольски пошлых стонов, не кончил бы разве что импотент, и то, маловероятно… Осознав сказанное Поттером, Рыжик, забавно округлив глаза, покраснел, засмущавшись, и хоть руку он все же и убрал, отстраняться от мага Натаниэль не стал. Даже более того, еще теснее к нему прижался, чему Гарри был только рад. Незаметно наложив на них обоих очищающие чары, проявившиеся в виде порыва свежего дуновения, обдавшего разгоряченные тела, старший аврор, наконец, получил возможность осмотреться. Лежали они с верлеопардом на удобной двуспальной кровати. Комната просторная, светлая и, хоть довольно уютная, но все же видно, что пользуются ей не часто, а значит не личная спальня хозяйки дома или тех, кто с ней живет, скорее – гостевая… Из мыслеобразов, улавливаемых магом от Натаниэля, как впрочем, и от других гостей дома, было не трудно составить картину последующих его «обмороку» событий и, не только… Именно поэтому, так сказать, в последний раз, мысленно вздохнув, словно собираясь сделать нечто нелогичное и… пожалуй не самое умное, Гарри посмотрев на рыжика, что все это время уткнувшись ему в яремную вену, старался не отсвечивать, стать как можно незаметнее, ласковым движением зацепив его за подбородок, приподнял лицо котенка, заставляя посмотреть на себя. Его длинные медные волосы ниспадали вокруг него водопадом, скрывая лицо подобно занавесу, сквозь который просвечивали глаза цвета лепестков фиалок. Все те же, которые он помнил с их первой встречи, но вот взгляд… взгляд был таким, как тогда, в его номере, когда рыжик только пришел в себя – взгляд, полный страха, что плескался на дне глаз… Мальчишка был перепуган невероятно. И не только. Эмоции буквально раздирали его, мучая, убивая… Так и хотелось со всей силы прижать это маленькое, ранимое чудо к себе, успокоить, утешить… Он смотрел с такой неприкрытой, с такой первобытной потребностью в заботе, что маг готов был обещать ему все что угодно, лишь бы не было этого взгляда. Нежно проведя пальцами по щеке и скулам юноши, Гарри, не отрывая своего взгляда от глаз застывшего, словно кролик перед удавом, оборотня, отбросил рыжие волосы с одной стороны, обнажив линию руки и груди, открывая лицо, которое показалось вдруг таким юным, открытым, и беззащитным... — Тебе не нужно больше бояться, Натаниэль — прошептал маг уверенно, без и тени сомнений, на что верлеопард лишь опустил дрожащие веки, из-под которых, незаметно скользнула вниз по его лицу одна единственная слезинка. — Я никому больше не позволю причинить тебе вред. Я тебе обещаю. — Я теперь твой? — чуть ли не плача, спросил тонким и, пожалуй, потерянным голосом, парень. — Я принадлежу тебе? Подобная постановка вопроса не очень понравилась Поттеру, но маг слышал оборотня гораздо глубже и полнее, чем было возможно на уровне колебательных движений частиц воздуха, воспринимаемых слухом, да и, глядя, как рыжик плачет, как падает одна прозрачная слезинка за другой, Гарри понимал, что сейчас его возлюбленному нужны совсем не философские диспуты на тему свободы личности. — Да, Натаниэль, ты принадлежишь мне — от давящих изнутри чувств, хриплым голосом прошептал Поттер, и, понимая, как редко одни только слова производят впечатление на оборотней, притянув рыжика к себе, потерся щекой о щеку, вдыхая запах кожи и губами собирая с нее кристаллики слез. На подобное действие, оборотень в руках мага буквально обмяк, словно все напряжение вытекло из него, как вода из разбитой чашки, оставляя полностью опустошенным и расслабленным, будто полностью: и душой, и плотью, рыжик отдался ему… доверился… А потом, словно очнувшись, чуть сместившись, леопард пробежал языком по нижней губе старшего аврора, подобно щенкам, что просят пищу, или, как подчиненный зверь лижет и слегка прикусывает пасть доминантной особи, умоляя о внимании. Впрочем, длилось это не долго, напоследок скользнув щекой об щеку, он потянулся дальше, пока не зарылся лицом в волосы у мага за ухом, где и затаился, успокаиваясь. Гарри слышал, как рыжик дышит, и дыхание почти обжигало его кожу, опаляя жаром, энергией, что таилось в этом чуде и, что так стремилось к нему, к Поттеру. Внезапно, колдун понял, обрел знание: его собственная магия ничуть не меньше стремилась к Натаниэлю. Спаситель магической Англии чуть ли не наяву видел, как их силы тянулись друг к другу, кружась вокруг, подобно водовороту, смешиваясь… сливаясь во едино, резонируя. Это было необычно. Более чем! Но, вместо беспокойства, непонимания, это приносило ему некую удовлетворенность и, пожалуй, даже непонятную радость и… прилив сил!? Казалось, что чем ближе к нему рыжик, тем мощнее становится его магия!? Да, именно так! А еще, старший аврор ощущал рядом и другие… «сгустки энергии», от которых веяло неким духовным теплом, столь похожим, практически идентичным тому, что исходило от рыжика. Будто все они ограничивались определенным, достаточно узким диапазоном частот излучения энергетических колебаний!? Вот только, если все они воспринимались родственными, не только для Натаниэля, но и, что странно, для самого Гарри, то вот энергию рыжика, маг ощущал, как родную… словно частота колебаний его силы полностью совпадала с частотой силы леопарда. Гадать, кому принадлежали «родственные сгустки», было бы глупо, ибо и так все было очевидно. Так же, как и бессмысленно спрашивать, что они делают за стеной спальни… хм, слишком уж громкие мысли у этих «сгустков». — Зейн! — произнес негромко маг, ничуть не сомневаясь, что его услышат. В чем сразу же и убедился, когда дверь тут же отворилась, пропуская белобрысого оборотня. — Вызывали? — не показывая и грамма смущения от того, что его поймали за подслушиванием, поинтересовался ликантроп низким, чуть ли не звериным голосом. Если оборотень проводит много времени в животной форме, то некоторые физические изменения становятся постоянными. Так что раскатистый голос Зейна и изящные верхние и нижние клыки среди вполне человеческих зубов говорили о том, что он слишком много пребывает в форме леопарда. И если его голос ещё мог бы сойти за человеческий, то вот клыки – клыки выдавали его с головой. — Пусть и остальные зайдут, — произнес Гарри, так и не повернув голову в его сторону. В место этого, запустив пальцы в рыжие локоны своего котенка, маг стал мягко проводить ими у корней волос, пропуская их между пальцами, словно расчесывая. Следующим к ним присоединился, точнее, присоединилась Черри. Высокая и стройная, даже несмотря на излишнюю худобу и потрепанный вид. Судя по ее воспоминаниям, девушка была медсестрой, пока все не узнали, что она верлеопард, после чего она тут же попала под сокращение. Может, сокращение было на самом деле, а может, и нет. Дискриминация по болезни – незаконна, но никому не хочется, чтобы их лечил оборотень. Люди, кажется, думают, что ликантропы не могут управлять собой при виде крови. Некоторые новообращенные, может, и не смогли бы, но не Черри. Она была хорошей медсестрой. Впрочем, как и ликантропом. Неуверенно помявшись на пороге, девушка скользнула за спину Зейна, при этом, не отпуская руку смуглокожей Вивиан, которую тянула за собой. Кожа той была такого оттенка кофе со сливками, что казалась почти белой. Она считала себя афроамериканкой, но в ней было много и от матери ирландки: начиная от густых, почти прямых волос и заканчивая серо-голубыми глазами. Помощница по административным вопросам в небольшом страховом агентстве, о чем маг так же узнал по ассоциативной цепочке мыслеобразов в ее голове, шла за своей подругой неуверенно, словно боясь обжечься… но все же, с надеждой в сердце. Она верила… как и остальные члены ее парда. Как и Натаниэль! Спрятавшись за широкими плечами Зейна, девушки чуть ли не синхронно прислонились к его спине, практически ластясь к нему. Что выглядело довольно странно, учитывая тот коктейль из эмоций, что они испытывали. Вот только, они были верлеопардами, а когда оборотни чувствуют себя подавленными или неуверенными, они любят прикосновения. Это утешает их, успокаивает, воодушевляет. В приличном обществе… в человеческом обществе, подобное поведение было бы не самым приличным, тем более по меркам консервативной Англии. Но за все то время что Гарри был в Сент-Луисе, он как никогда ранее начал понимать их и… принимать. Им просто необходимо прикосновение. Вот и все. Поэтому, не обратив на это внимание, Поттер, мысленно вздохнув, все же поднял глаза на вошедших. — Я не буду много говорить, — начал Гарри, смотря прямо в глаза взволнованного блондина, пытавшегося храбриться. — Вы и так, все что нужно – слышали. Я не ликантроп, Зейн! — Но ты оборотень… — после напряженной минутной тишины, наконец, хрипло произнес парень, сжимая от отчаяния кулаки, при этом отводя взгляд. — Колдун-оборотень!? — И ты никого не убивал ради этого!? — тихо, практически на грани слышимости, то ли спрашивая, то ли утверждая, произнесла Черри, сильнее вжимаясь во впередистоящего Зейна. — Верно, я колдун. И нет, — спокойно ответил маг, наконец, смирившись с той ответственностью, которая буквально с горного склона скатывалась на его «волшебные» плечи. — Я никого и никогда не убивал ради силы! — Ты альфа… Сильный альфа! Но мы тебе не нужны… — вновь заговорил блондин, все так же с опущенными глазами. Но в одно мгновение, будто собрав все свою решимость, Зейн поднял голову, впиваясь больным и отчаянным взглядом в рыжика — А он? — Натаниэль теперь мой, — ровно и без малейшей тени сомнения ответил Гарри, не сводя взгляд изумрудных глаз с блондинистого оборотня. — Он находится в списке людей, которых я буду защищать ценой даже собственной жизни. Он мой, и никто не может причинить ему вред, не ответив передо мной. Сам Натаниэль, мелко задрожав в объятиях своего альфы от переполняющих его чувств, подняв голову, впился своими колдовскими омутами в лицо Поттера. Гарри, не выдержав, перевел свой взгляд на него. Ему не нужно было ничего спрашивать. Даже читать мысли своего рыжика не нужно было. Он и так все видел. Видел его смятение, его радость, его благодарность, его, если это чувство оно, то… любовь. Невероятную, безумную. Почти такую же сильную, как и его собственная. А еще, он видел там надежду и… просьбу. Ха, ну как тут можно отказать!? — Решение за вами, — тихим, но от этого не менее уверенным и ровным тоном произнес маг, окинув застывших в ожидании чуда верлеопардов, взглядом, полным силы и власти, который, старший аврор не так уж и часто демонстрировал. На миг, надеявшиеся, но все же не ожидавшие подобного поворота, оборотни стушевались, а после, растерянно переглянувшись, кивнули друг другу. Уже зная, какой выбор они сделали, Гарри протянул руку к леопардам. Во всю наблюдающий же за ним Зейн, будто не веря собственным глазам, дернулся ему на встречу, неосознанно делая неловкие шаги в его сторону, а после, словно подкошенный, он и вовсе упал ниц перед своим альфой. Опираясь коленями и ладонями об пол, он на четвереньках пополз к Поттеру. Не с той дикой, мускулистой грацией, что была в его движениях чуть ли не постоянно, но опустив голову, словно пряча лицо. А когда достиг, он, так и не поднимая глаз, скользнул щекой по вытянутой руке мага, прижимаясь к его ладони, подставляясь под ласку своего Нимир-Раджа. Бросив взгляд поверх ластящегося подобно коту Зейну, Гарри успел заметить неуверенное переглядывание Черри с Вивиан, которые, недолго думая, так же опустились на четвереньки, присоединяясь к своему собрату. На мгновение, сосредоточив свое внимание на Натаниэле, что от волнения, все это время сжимал мага в своих объятиях, словно в тисках, Гарри, закатив глаза, затолкал как можно глубже страдальческий вздох, а после, протянул, теперь уже своему парду, вторую руку. Чем оборотни не преминули воспользоваться. Они прижимались к его ладоням лицами, терлись подбородками, как кошки, облизывали мага, будто он был котенком. Находясь между своим рыжиком и еще тремя жавшимися к нему леопардами-оборотнями, Поттер чувствовал, как где то в глубине его души ворочается его магия, пробуждаясь, поднимая голову. Он чувствовал, как сила, наполнявшая его, хлынула в леопардов, связывая, делая их своими, будто ставя метку принадлежности. А те, буквально вбирали его магию в себя, купались в нем, заворачивались, как в надежду, при этом, делясь своей собственной силой, делая его, альфу, Нимир-Раджем не только на словах. *** — Что там, черт возьми, происходит!? — раздраженно выдохнула Анита, с трудом подавляя в себе желание подняться в гостевую и, разогнав все эту, мать его, кошачью шайку, наконец, поставить все точки на «i». — Внутренние дела парда!? — ухмыльнувшись краешком губ, в очередной раз стал ее успокаивать Луи. — Поверь, Анита, твое присутствие там все только усложнит. Дай им самим разобраться. Бросив испепеляющий взгляд на Фейна, вольготно устроившегося в обнимку со своей возлюбленной на диване, Блейк, фыркнув, зло и недоуменно, бросила: — Какие нафиг дела парда!? Он даже не ликантроп! — Как и ты, — спокойно возразил крысолюд, играясь с пальцами своей девушки. — Это другое! — Разве? — О чем это вы? — вмешалась Вероника, недоуменно смотря то на обнимающего ее Луи, то на расхаживающую взад вперед по гостиной своего же дома, Аниту. Сама же Блейк, на ее вопрос лишь закатила глаза, недовольно фыркнув на ее вопрос. Пусть Вероника Симс и была ее лучшей подругой, но также она была обычным человеком, и впутывать ее во все это сверхъестественное дерьмо, аниматор не имела ни малейшего желания. Естественно, для ее же блага. — Волки называют нашу Аниту своей Лупой, — под недовольный взгляд истребительницы, пояснил Фейн. — В иерархии стаи, это титул волчицы, стоявшей подле вожака, его спутницы. — Ты не рассказывала, — удивленно протянуло Ронни, недовольно провожая скрытную подругу взглядом. На что та, скривившись от досады и, самую малость, смущения, произнесла, при этом избегая взгляда подруги. — Нечего рассказывать. Всего лишь красивое слово для обозначения подруги вожака. Ничего особенного. — Ну да, — ехидно протянул Луи, не обращая внимание на гневные взгляды аниматора. — Поэтому вервольфы тебе подчиняются!? Выполняют твои приказы!? Брось Анита, глупо это отрицать. Лупа – практически мать всей стаи, обладающая силой и властью не меньшей, чем у Ульфрика. — Для подобной власти нужна немаленькая сила, — хмуро произнесла Блейк, наконец, остановившись. — Оборотни не подчиняются слабому. — Да ладно. Ты что, нарываешься на комплимент!? — протянул крысолюд, ехидно приподняв брови, деланно удивляясь. После чего, подавшись чуть вперед, уже полностью серьезно произнес. — И у тебя есть эта сила, Анита. Даже не сомневайся. — Как и у этого мальчика!? — задумчиво вставила Ронии, притягивая к себе взгляды. — Не так ли? — Думаю, любовь моя, есть. И весьма не маленькая, — медленно, будто рассматривая собственные слова со всех сторон, произнес оборотень, но после, словно что-то сообразив, вновь обратил взор на аниматора. — Впрочем, Аните лучше знать!? Она всегда в этом лучше разбиралась… Вот только сама девушка их уже не слышала. Что-то было не так. Она чувствовала, как все сильнее и сильнее, внутри что-то пульсирует. В комнате было довольно прохладно, все же работал кондиционер. Но… почему тогда ее тело трясло, словно в лихорадке? Ведь совсем не жарко. Неосознанно, истребительница потянулась к поясу, где под одеждой был спрятан девятимиллиметровый файрстар, что не раз спасал ей жизнь наравне с браунингом. — Анита? — позвал ее Луи, заметивший движение девушки. Вот только, той было не до него. Что-то двигалось к дому. Вал энергии, тепла прошел по ее телу огромной ладонью. Будто на нее надвигалась буря, и от молний воздух насытился колющим электричеством. Сомкнув пальцы на рукояти оружия, готовясь отщелкнуть предохранитель, она вдруг поняла, кто это. К дому решительными шагами шел Ричард Зееман, преподаватель естественных наук в старших классах, вервольф альфа и ее бывший жених. И он был, мягко говоря, «не в духе» и Блейк это ощущала. Когда-то он на ее глазах, разозлившись, метнул, как картонку, двуспальную кровать из цельного дуба. Поэтому, девушка, все же сняла с файрстара предохранитель – просто на всякий случай. Сама себя за это презирала, но моральных терзаний было недостаточно, чтобы вернуть все как было. Она ощутила, как прижались к двери кончики пальцев Ричарда, будто в отжиме, как он втянул в себя воздух с ароматом ее тела. Да, это ее дом. И все тут пропахло ею. Что, для оборотня не трудно почувствовать. Вот только, мать вашу, какого дьявола, она ощущает запахи, которые чувствует он. Что за черт? Они связаны уже давно, и за все это время она ничего подобного не ощущала – ни с Ричардом, ни с Жан-Клодом. Раздавшийся стук прервал ее метания, заставляя вернуться в реальный мир. Глубоко вздохнув, пытаясь успокоить свои чувства, Анита двинулась в его сторону. — С тех пор, как мы стали связаны узами Триумвирата, Жан-Клод держал нас на расстоянии, говоря, что защищает нас друг от друга, пока мы не будем готовы, — без каких либо приветствий или иных прелюдий, произнес до боли знакомый голос Ричарда, как только она открыла ему дверь. — До этой минуты я ему не верил. Блейк кивнула. В последние месяцы между ними всегда был Жан-Клод, играющий роль буфера. Но сейчас его не было. — Да уж, неловко, — ляпнула она, даже не думая, что говорит. Ричард на ее ответ улыбнулся и покачал головой, вот только улыбка не вытеснила гнева из его глаз. — Неловко? И это все, что ты чувствуешь по этому поводу? Неловкость? — с трудом сдерживая внутри себя бурю, прохрипел он. — Ты чувствуешь то же, что и я, Ричард. Так что можешь сам ответить на свой дурацкий вопрос, — не выдержала уже сама истребительница. В конце концов, ей было ничуть не легче. Ульфрик закрыл глаза и свел руки перед грудью. Он сжимал ладони, пока от усилия не задрожали руки, мускулы не напряглись и не заструились под кожей. Анита чувствовала, что он отгораживается от нее. Хотя, это не объясняет то ощущение. Он словно строил между ними стену. Ставил ментальную защиту. А ведь ей самой это и в голову не пришло. Вид и ощущение его тела превратили ее в один большой трепещущий гормон. В конце концов, мало где встретишь таких самцов. Рост под метр восемьдесят пять, широкоплечий, с отлично вылепленными скулами и широким мягким ртом. На подбородке ямочка, и весь он даже слишком красив. Глаза – потрясающие шоколадно-карие, как всегда, только выражение муки в них было новым. Волосы густой волной спадали на плечи, каштановые, с такой примесью меди и золота, что надо бы для этого цвета придумать отдельное слово. Каштановые – слишком тусклое слово, а волосы у Ричарда тусклыми не были. Когда-то Блейк любила перебирать их, захватывать горстями, когда они целовались. На нем была кровавого цвета майка, открывавшая мускулистые плечи и руки, а так же обтягивающие не менее впечатляющие ноги, рваные джинсы. Анита знала, что каждый видимый сантиметр его тела – и каждый невидимый – были золотисто-загорелые. Но это не был загар, просто натуральный цвет его кожи. Все это слишком сильно смущало, чтобы выразить словами. Сейчас же, она смотрела, как его тело – мускул за мускулом – расслаблялось, и вот, он открыл глаза – медленно, как после сна. Его тело успокоилось. Сама Анита никогда не была так сильна в медитации. Он опустил руки и посмотрел на нее. — Лучше? — Да, спасибо, — кивнула альфе аниматор, а после, будто осознав где они, отодвинувшись, пропустила оборотня в дом. В гостиной, им на встречу поднялись Луи с Ронни, которые весьма тепло поздоровались с волком, тем самым напомнив, что с Фейном Ричарда связывают крепкие дружеские отношения. Вот только, закончив взаиморасшаркивания, Зееман настороженно замер, шевеля ноздрями. Анита же, буквально только что радующаяся от того, что они вовремя успели перенести бессознательного Грегори из гостиной в спальню, досадливо вздохнула, проклиная про себя чертовых оборотней с их нечеловеческим нюхом. Нет, естественно, она его не боялась и, тем более, не собиралась спрашивать разрешения, кого приводить в собственный дом, но… устраивать разборки со своим бывшим, который до сих пор ей не безразличен – это последнее, чего она сейчас желала. Вот только, кому интересны ее хотелки!? — Как это понимать? — злобно рыкнул вервольф, пристально всматриваясь в Блейк. — Ричард, у меня была трудная ночь. Скажем так: теперь, когда нет Габриэля, склонявшего леопардов ко злу, они избрали иные пути. — Иные пути!? — с долей издевки прорычал альфа. — А ты еще не забыла, что один из них сделал со Стивеном? А остальные… — Хватит Ричард. Я ничего не забыла, — прервала его истребительница, устало помассировав виски. — Но я так же видела, как Грегори, о котором ты только что так любезно вспомнил, отказался пытать одну из твоих волчиц, и за это ему сломали ноги. — С каких это пор, тебя волнует их судьба? — зло сверкнул он глазами, судя по всему не очень-то и поверив в «благородный» поступок леопарда. — Да дай тебе волю, ты бы сама их просто поубивала! — Нет. Этого хотела Сильвия, а не я, — в ответ рыкнула Блейк, чувствуя, как ее охватывает бешенство. Чертов сукин сын, всегда, всегда он умел выводить ее из себя. Приводить в состояние белого каления. — Члены стаи тебе помогали!? — даже не вопрос, а констанция факта. — Кто? Стивен? Ты в курсе, что Сильвия запретила им!? — Я им приказала! — с вызовом посмотрела истребительница ему прямо в глаза. — У тебя нет права выступать против явно высказанных приказов Сильвии. Я оставил командовать ее, а не тебя. — Я выше Сильвии по иерархии. — Мы больше не встречаемся, Анита. — Верно. Но ты не выбрал себе новой лупы. И пока ты этого не сделал, место принадлежит мне. — Боже мой, Анита! Боже! — отчаянно и зло одновременно взвыл волк, хватаясь за голову. — Похоже, мы загрызем друг друга, если как можно быстрее что-нибудь не придумаем, — с усталой усмешкой произнесла Блек, отводя от своего бывшего взгляд. Ричард же вновь посмотрел на девушку. Гнев ушел из его глаз, оставив только боль с примесью паники. — Ты спишь с вампиром. Тут нечего придумывать. — Мы трое связаны на вечность, Ричард. Это слишком долгий срок, чтобы ненавидеть друг на друга, — с горечью прошептала Анита, закрыв глаза. — Мы должна найти способ жить вместе. — Жить вместе?! — резко и, как то надрывно рассмеялся Ульфрик, снова заводясь. — Хочешь домик на троих – Жан-Клода в подвале, и меня – на цепи во дворе? — Я бы не отказалась! — зло и отчаянно бросила Блейк, желая вмазать этому упертому барану по лбу. — Сука ты! — чуть ли не выплюнул он в ответ, стиснув кулаки. — Гав, гав… — Перестаньте, оба! — наконец не выдержав их перепалки, яростно заорал Луи, встав между ними двоими. — Ведете себя как дети малые. Раз уж расстались, то перестаньте грызться при каждой встрече, а если не получается, то может уже трахнетесь наконец!? Анита чувствовала, как из-за всей несправедливости сложившейся ситуации у нее к глазам подступили... подступило что-то похожее на слезы. Ей было больно. Очень. Но не на столько, что бы позволить гребанному сукину сыну увидеть, как она плачет. Ни за что. Пара глубоких вдохов – и она пришла в себя. — Чего ты хочешь, Ричард? — уже более-менее спокойно произнесла она, на что разъяренный альфа, бессильно сжав челюсти, да так сильно, что под кожей становились видны каменевшие мышцы, так же стал успокаиваться. — Меня вызвал Жан-Клод, — с нотками недовольства в голосе произнес оборотень, пристально смотря на истребительницу. — А что, он тебе не сказал? — Нет. — Ему нельзя доверять, Анита, и ты это знаешь, — уже тихо прошептал он, отворачиваясь от нее. Ей же, так и хотелось выкрикнуть ему в ответ, сказать, что прекрасно это понимает. В конце концов, она уже привыкла, никому не доверять. В том числе и ему самому. В этот момент хлопнула дверь на втором этаже и, на лестничном пролете показался Поттер, позади которого шел Зейн. — Это еще кто такой? — раздраженно спросил Ричард, недовольно разглядывая спускающегося мальчишку, вид которого, своей сдержанностью и холодностью, почему-то напомнил Аните, высокородных, если даже не высокомерных английских лордов, которых видела на портретах в Сент-Луисском художественном музее. Сам же зеленоглазый, мерно ступая, приблизился к ним, при этом, ничуть не изменившись в лице: все та же бесстрастность и отстраненность. — Ты не представишь нас, Анита? — поправляя очки, ровным тоном спросил он. При этом Блейк успела заметить, что с каждым шагом Поттера, Ульфрик становится все более хмурым, явно всеми своими звериными инстинктами ощущая сильного противника, вот только, никак не может сопоставить собственные чувства с видом лохматого, худющего мальчишки. — Ричард, познакомься с Гарри, — постаравшись скрыть ехидную ухмылку, представила она своему бывшему бойфренду нового Нимир-Раджа Сент-Луисского парда. — Полагаю, у вас найдется много тем для общения, как альфе с альфой. На мгновение, расширив глаза от удивления на подобный ответ, чем доставил истребительнице небольшую вспышку удовлетворения, волк все же довольно быстро взял себя в руки. — Вот как!? — задумчиво пробормотал Зееман, рассматривая странного мальчишку, при этом еще больше хмурясь. — Ты совсем не пахнешь оборотнем!? — Приму как похвалу, — с тем же раздражающе ровным и безэмоциональным тоном ответил ему Гарри — Впрочем, ты тоже скрываешь свою природу лучше любого другого, кого мне приходилось встречать. Ричард посмотрел на парнишку сверху вниз, что с их разницей в росте было совсем не трудно. Вот только Поттер даже не подумал сдвинуться с места. Да что там, даже взгляд не отвёл. Невольно, Анита оглядела высокую мускулистую фигуру Ричарда. Даже не будь он ликантропом, в честной драке она бы его испугалась не на шутку. Кроме того, природа позаботилась о том, чтобы честной драки с ним не получилось. Ричард весил килограмм на сорок больше, чем Поттер, а размах руки был больше чуть ли не вдвое. Грубой физической силы, она была уверенна, у Зеемана тоже было достаточно. Вот только… достаточно было вспомнить, во что этот щуплый мальчишка за пару мгновений превратил Ашера, как все сомнения на его счет развеивались. Внезапно, в этот момент по коже расползлось ощущение энергии, которая определенно говорила, что перед вами не люди. «— Черт, — раздраженно и, с ноткой зарождающейся паники, подумала Блейк. — Я не хотела завязывать драку». Вырвавшееся из закрытого рта Ричарда низкое зарождающееся рычание прозвучало отстраненно. Пока оборотень угрожающе не шагнул к Нимир-Раджу. Сила рванулась из него наружу потоком и хлестнула, словно удар бича. Она бушевала вокруг, заполнив комнату своим дыханием, словно потоки горячего ветра, от которого все волоски на теле вставали дыбом. — Ричард, — чуть ли не по звериному, неожиданно зарычала в ответ Анита, яростно ткнув Ульфрика кулаком под ребра — а не пойти бы тебе в задницу со своими замашками из разряда бреда, кто кого круче. Подобные разборки можешь устраивать где угодно, но только не в моем доме. Бросив на свою Лупу грозный взгляд, альфа лишь досадливо вздохнул, успокаиваясь. Бесполезно трепыхаться. Анита Блейк была той еще непробиваемой стервой и, таким, ее не пронять. Здесь только один доминант и это – она! Другое дело, Луис, что нервно вжав голову в плечи, с трудом выдерживая давление силы Ульфрика, на дрожащих ногах шагнул назад, при этом прикрывая собой Веронику, и белобрысый верлеопард, который, не будь рядом его Нимир-Раджа, просто рухнул бы на пол. Что же до мальчишки, то ему, казалось и вовсе, как слону дробина, что не ускользнуло от взглядов ни истребительницы, ни вервольфа. А ведь Ричард был чуть ли не сильнейшим альфой Сент-Луиса. — Что же, — все тем же тоном начал Поттер, будто ничего и в помине не было, ну, разве что, во взгляде появилась тень заинтересованности — вот и познакомились, — добавил он с намеком на сарказм, а после, как ни в чем не бывало, перевел взгляд на крысолюда с аниматором. — Я хочу извиниться перед вами за свое неподобающее поведение. Для меня было не просто… принять открывшуюся правду. — Все в порядке Гарри, — дружелюбно улыбнулся Луи, невольно облегченно выдохнув, когда вервольф прекратил источать угрожающую силу. — Я прекрасно понимаю твои чувства. Тебе не за что извиняться. — Луи прав, — нахмурившись, будто сама не веря в то, что говорит, произнесла Анита. — На твоем месте я бы закатила истерику и похлеще. Вот только, это вовсе не означает, что тебе не придется отвечать на наши вопросы! — Ахахаха… — тихо и, пожалуй, впервые за последние сутки искренне рассмеялся маг. — Я почему-то и не сомневался, что ты так скажешь Анита, — наконец, произнес старший аврор. Блейк же на подобное лишь окинула его уничижительным взглядом, но скрыть запылавшие щеки не смогла. — Какая интересная реакция, — вполголоса пробормотал Ричард, не особо стараясь крыть ехидство. — Неужели наша любительница монстров еще способна смущаться!? Сама же истребительница, которая определенно слышала его слова, лишь заскрежетав зубами, сделала пару глубоких вдохов, беря себя в руки. Не сейчас. Позже. Она выскажет этому чёртовому бойскауту, невесть что возомнившего о себе, все что о нем думает. — Я постараюсь удовлетворить твое любопытство Анита, — тем временем, мягко улыбнулся ей колдун. Вот только в его глазах больше не было того веселья, которые так внезапно появились там минутой назад. — В разумных пределах естественно. Но… — Но? Дай угадаю, это не твоя тайна? Или тебе запретили раскрывать информацию? — скрестив руки на груди, зло произнесла Блейк, прерывая мальчишку. — Давай, говори, какую еще там отговорку ты придумаешь, что бы не отвечать!? Пару мгновений в наступившей тишине Гарри разглядывал ее, после чего, спокойно произнес: — На самом деле, я хотел попросить, что бы ты разрешила парду остаться здесь на день. Под твоей защитой. На мгновение растерявшись, явно не ожидая подобного ответа, Блейк лишь заторможено кивнула. Но быстро придя в себя, она, окинув его хмурым взглядом, лишь вопросительно посмотрела на него, ожидая пояснений. — Мне нужно уладить пару неотлагательных вопросов, требующих моего присутствия. После, я постараюсь ответить на твои вопросы. — Почему я должна тебе верить? — сверля колдуна своим пристальным взглядом, спросила она. — Откуда мне знать, что ты не пытаешься сейчас просто свалить? — Потому, что как минимум, я вернусь за, теперь уже, своими леопардами, — ровно и без каких-либо колебаний произнес Поттер. И Анита почему-то ему поверила. Этот – своих не бросит! — Хорошо…