Противостояние себе

За неделю до поиска Аннабет и Клариссы… Вся глава, это что-то вроде flashback, тут просто очень важные моменты есть, и эта глава является во многом ключевой. — Ну и что ты тут сидишь? — устало спросил темноволосый парень, смотря на меня своими карими глазами, в которых открыто читалась дружеская поддержка, боль, горечь и уж явное отчаяние. — Не представляешь, сижу! — не удержался я от довольно язвительного ответа, поворачивая голову и все так же продолжая наблюдать за водной гладью. — Не язви мне тут. Отрабатывай свои приемчики на Чейз. Она уж явно с хладнокровием тебе ответит. И я вижу, что ты сидишь. Но я задал вопрос для того, чтобы понять, зачем ты это делаешь. Родригес даже не взглянул на меня, нагло садясь рядом со мной, беря в руку первый попавшийся в поле моего зрения заостренный камень и кидая его с обрыва в озеро. От удара на воде образовались круги, от появления которых я невольно нахмурился. — Ох, Крис, вот только тебя тут не хватало со своими нравоучениями! И так чувствую себя, кхм… Мягко говоря, плохо… — с нескрываемым разочарованием и болью ответил я на справедливый укор сына Гермеса… — Переживем… Только вот не замкнись в себе. Парень похлопал меня по плечу и уже молча продолжил со мной сидеть на каменном обрыве и незатейливо кидать камни в воду, пытаясь создать на поверхности озера как можно больше кругов, которые медленно растворялись в ней. Невольно я сравнил себя именно с этим озером. Оно всегда было разное… То спокойное и тихое… То от сильных порывов ветра, достигавших немыслимой скорости, оно становилось бушующим и устрашающим… Крис все это время следил за тем, как брошеный им же камень опускался на дно… А я наблюдал за этими кругами. При сильном ударе капли воды, как бы взрываясь и не выдерживая напора, отрывались от кристально чистой поверхности водной глади и взлетали в воздух. Каждый раз озеро меняло свое состояние под каким-нибудь воздействием… Но вновь и вновь возвращалось в первичное состояние. Каждый раз, принимая в себя все, что в него так отчаянно сбрасывали, безжалостно, хладнокровно, наверняка, зная, что это озеро вберет в себя всё, что в него полетит. А озеро и впрямь принимало любое «восхищение» своей красотой и природной изменчивостью, будто бы надеясь, что в этот раз не будет так больно. А потом вновь взрываясь и мирясь с тем, что по-другому, видимо, и быть не может… Смотря и думая обо всем этом, я узнавал именно себя в нем… Резко повернув голову в разные стороны, я зацепился взглядом за обрыв, находящийся около большого дерева. На нем сидела Аннабет. В той же позе, что и я несколько секунд назад, упрямо рассматривая озеро… По ее щекам градом катились слезы. Она прижала к своей груди колени и крепко обняла их руками. Она молча рыдала, не издавая при этом ни единого звука, словно боясь, что ее кто-то услышит, кто-то придет и увидит ее слабой, беспомощной и нуждающейся хоть в ком-то… Но я ведь увидел перед собой не лидера, а простую обыкновенную девчонку, с горечью проливающую слезы. Она отчаянно пыталась расслабиться и отпустить себя, но в тот же миг напрягалась, вспоминая, что кому-то и что-то была должна. Но должна она была лишь оставаться сильной. Должна была взять себя в руки и идти дальше, как всегда в роли самой умной, красивой, хладнокровной Аннабет Чейз. — Перси, не надо… Не лезь туда. Это игра Аннабет. И это она сама загнала себя в угол. Не смей корить себя! — твердо проговорил парень у меня над ухом, сжимая мое плечо и пытаясь достучаться до меня. Но я его не слышал. Отчаянно даже не желал слышать. Он говорил что-то еще, но я не воспринимал его речи. Просто наблюдал за Аннабет и старался понять, что же с ней случилось. Я даже не заметил момента, когда Аннабет подняла свои красные от слез, серые глаза на меня, в которых отражалась такая обида и боль на весь мир. Я изучал ее осторожным взволнованным взглядом, тревожась о том, что в любое мгновение она могла достать свой нож и с точностью метнуть им в меня. То, что отражалось на ее лице, в ее глазах… Будто все ее естество кричало: «Помоги…». Поверьте, таким никчёмным я себя еще никогда не чувствовал. Я хотел помочь! Но вот только… не знал, чем… И нужна ли ей была моя помощь… Нужен ли был я ей так, как она была нужна мне… Резко поднявшись, я неосознанно, практически в бреду, направился в направлении Аннабет. Разум кричал: «Ненормальный, уйди от края, если жизнь дорога». А сердце будто наперекор ему твердило: «Ну же, иди. Скорей! Смелей!». Послав всех и все, я почувствовал на своей спине твердый взгляд Криса, который так и норовил мне сказать, какой я придурок! Но Аннабет уверенно наблюдала за мной, будто кидая вызов, который я добровольно принял. Я подал ей руку, чтобы помочь подняться, но, фыркнув, девушка, отпихнула ее и самостоятельно встала, подавив боль в своих глазах. Будто и не было тех слез. Словно она и не теряла никогда уверенности в себе и непоколебимой веры в свои силы. — Воля — это то, что заставляет тебя побеждать, когда твой рассудок говорит тебе, что ты повержен. Я не повержена, пока не поверю в это. Джексон, научись хотя бы не принимать чужое поражение. Твою победу, которой нет, я никогда не приму. Не надейся. До последнего вздоха я буду тебя побеждать. Не смей считать меня слабой. Я сильнее тебя. Я выдержу, не сломаюсь и с короной победителя дойду до своего конца. Голос дочери Богини Мудрости становился настолько самоуверенным, что в какой-то миг мне просто захотелось поставить ее в угол и сказать, чтобы она не смела больше вредничать. — До какого конца? — таким же тоном ответил я, гордо возвышаясь над девушкой, ожидая ее ответа и не принимая, ее холодности по отношению ко мне. Я смотрел в ее глаза и видел теплеющий лишь на мгновение взгляд. К сожалению, он в тот же момент потух. Видимо, она все же вспомнила о том, что сама же и начала эту понятную только себе игру. Она отплатила мне пробирающим до мозга костей взглядом, но я не намеревался так легко сдавать позиции. По крайней мере, уж точно не сейчас. Пару секунд она молчала, а потом, набрав в легкие как можно больше воздуха, словно перед погружением в воду, ответила тихим, но настолько безразличным голосом, что мне невольно захотелось поежиться. И я только чудом сдержал порыв. — До своего счастливого конца, где нет места для тебя. Как и сейчас. Ты же знаешь, свои позиции я не сдаю никогда…       На этом сон резко прервался, и я поднялся на кровати и медленно осмотрел обстановку комнаты в попытке понять, все ли в ней было неизменно. События, с момента которых прошло больше двух лет, отчаянно напомнили о себе вновь… В голове так и мелькали фразы… Воля — это то, что заставляет тебя побеждать, когда твой рассудок говорит тебе, что ты повержен. — Пока ты не поверишь в проигрыш, никогда не будешь повержен, — хриплым голосом проговорил я, вдыхая полной грудью воздух, но в тот же момент выдыхая, будто в легких не оставалось места для такого нужного кислорода, будто оно уже давно принадлежало чему-то другому... Проведя по своим волосам рукой, воспоминания так и плыли перед глазами, напоминая о всем, что произошло со мной в тот день. Заметив тени возле домика, я не осознано почувствовал на себе взгляд, который манил меня к себе. Погода могла порадовать только внутри Лагеря, за его же пределами стеной стоял ливень… Натянув джинсы и даже не додумавшись надеть хотя бы футболку, я вышел на веранду. Как завороженный я наблюдал за девушкой, так смело шедшей по берегу озера. Она по щиколотку зашла в воду, не переставая ни на секунду смотреть куда-то в даль. Я улыбался, понимая, насколько сильно мне нравилось это завораживающее представление. И она улыбалась мне в ответ. Да, конечно же, не мне. Но она пребывала в хорошее настроении. Даже ее глаза поблескивали в темноте. Вот только я не понимал, что его породило. Ведь никакого освещения не было. Луна не решалась показаться из-за туч, но в том, что ее серые глаза излучали счастье, я не сомневался. — Джексон, из тебя никудышный шпион. Хватит нам меня глазеть. У меня замечательно развито боковое зрение, — с усмешкой ответила она, но отчего же из ее голоса так и сочилась радость?.. — Хорошо, не буду, — прошептал я, подходя к ней вплотную, ощущая, как она напрягается, и зная, что за такую наглость я получу. Но мне нравилась то, как она реагировала на мою близость. — Отпусти, — строго проговорила Аннабет, явно начиная злиться. — Почему ты сказала два года назад именно про силу воли? — задал я интересующий меня долгие годы вопрос. По лицу девушки я осознал, что она сразу поняла, что я имел в виду. — Потому что хочу, чтобы ты не сдавался раньше времени. Но и не считал себя победителем, празднуя триумф, когда твой враг готовит ответный удар. К которому ты явно будешь не готов. Нельзя основать победу на предстоящем проигрыше. Слова Аннабет заставили меня задуматься, а она тем временем, вопользовавшись моим замешательством, выскользнула из рук и, уже уходя, добавила: — Джексон, ты слишком уверен в своей победе. А между прочим ты забываешь о том, что твой противник может так же смело считать проигравшим тебя. Проигрывает не тот, кто касается дна и отдает корону. Проигрывает тот, кто думает, что выигранное сражение-это победа в войне. Умнее тот, кто верит в то, что он победитель. Это твоя ошибка. Ты слишком много оправдываешь свои поступки, запирая свое прошлое в темный подвал и боясь признать, что победитель не ты, а тот, кто дал или позволил тебе так думать. Аннабет говорила так, будто для нее это было очевидно всегда. А я, получается, не знал даже себя? Смотря ей вслед, я признал, что в этот раз проигравшей стороной оказался я. И, судя по ее мнению, не впервые. Она была права во всем. Абсолютно во всем, кроме того факта, что если я и признался в проигрыше себе, то сделаю это и наедине с ней, повинуясь ее превосходству. Как она сказала, проигранное сражение — не проигранная война? Ну, так будем бороться за победу во всей войне, приводя ее уже к концу. Слишком долго длилась эта война, жертвами которой становилось множество лишних людей, с которыми мы сталкивались по судьбоносной случайности.