Противостояние себе

— Бет, стой, прошу. В горле пересохло настолько, что у меня со временем создалось ощущение того, что его медленно сжимали изнутри, пытаясь выкачать весь воздух из моих легких. — Ох, держи. Попей немного. Со мной тоже было такое, когда я первый раз попала сюда, — спокойно проговорила Аннабет, а увидев, как мои брови стремительно приближались к макушке, она рассмеялась этому и продолжила: — Я провинилась перед Гермесом. Взяла у него летучие кеды. Ну, и в общем, угробил их все же Перси. Но именно мне пришлось потом помогать ему, вместо него целый месяц доставляя посылки и новости. Именно поэтому домик Гермеса в лагере прозвал меня «Наша мамочка-Гермес 2». Они еще шутили по поводу того, «не принесет ли нам наша мамочка-Гермес ДВА посылочку». Или спрашивали, могу ли я их наказать, как и положено заботливому родителю. Ох, помню, что было с домиком Афины. Они все были в ярости из-за того, что я «якобы» променяла их на симпатичных парней. Я улыбнулась, услышав это, и, закрыв бутылку с водой, уже хотела было отдать ее Чейз и идти дальше, как она меня неожиданно остановила, протянув еще одну бутылку, жидкость в которой по цвету напоминала нектар. — Пей. Только маленькими глотками. Иначе через пять минут опять будет сушняк. Убрав, наконец, все в свой рюкзак, Чейз немного притормозила, а я в свою очередь даже не замедлила шага. Но буквально через секунду я вынуждена была это сделать. Не услышав шуршание или даже банального звука шагов позади себя, я обернулась и увидела, насколько решительной была фурия, уже приготовившаяся перерезать Аннабет горло своим острым коготком. Уж она явно не ожидала (да и, честно признаться, я сама не ожидала), что я кину в нее нож, который пристегнула к ножнам лишь минут двадцать назад, все это время волнительно сжимая пальцами его рукоять. Чейз опустилась на колени. Глубоко вздыхая, она неосознанно посмотрела на живот и крепко прижала к нему свою руку. Но как только я хотела прикоснуться к ее плечу, она, покачав головой, гордо встала и прошептала тихое хриплое «спасибо». — Чейз? — обеспокоенно проговорила я. — Они знают, — пробормотала она, всматриваясь в мои глаза. Но я не могла выдержать ее взгляда, наполненного болью. Именно той болью, которую и сам ощущаешь на себе, совершенно не понимая, что творится в этот момент в ее душе. — Кто и что знают? — с запинкой спросила я, всматриваясь в серые глаза, в которых без труда сейчас можно было прочесть все мысли их обладательницы. — Зевс и Аид. Им нужен мой ребенок, — она четко выделила интонацией слово «мой», потому что именно на этом уточнении ее голос наполнился горечью, обидой, злостью, от передозировки которых я невольно вздрогнула. — Мы справимся, Чейз. Никто не посмеет забрать у тебя малыша. Может быть, Боги и бессмертны. Но это не значит, что они всемогущие. Успокоив Чейз, я проследила за тем, как она засовывала все свои эмоции глубоко в себя для того, чтобы продолжить наш путь с хладнокровием, выраженным в чертах ее лица. Разве это и не есть сила воли? Засунуть все свои гребанные эмоции куда подальше и контролировать свое тело, мысли и даже выражение лица. Контролировать и подавлять в себе то, что многие учатся делать на протяжении всей своей жизни. «Сколько же еще свалится на твои плечи?». Этот вопрос пронесся у меня в голове. Но я так и решила оставить его не заданным. Во всяком случае пока что… — Замри, Ла Ру! Так, хорошо, не двигайся. Помнишь, я говорила про ядовитые и плотоядные растения? Ну, так вот, ты наступила прямо на эпицентр, скажем так, «беды». Без резких движений. Они их не переносят. Аккуратно. Твою мать! Стой, не шевелись! — воскликнула Аннабет, сбросив с плеч рюкзак и положив его около своей ноги. Она осторожно присела на корточки и начала нежно поглаживать пальцами ветвь неизвестного мне растения, которое обвило мою стопу с таким хищным профессионализмом, что я даже не успела почувствовать этого. Но еще больше Аннабет меня удивила своим странным шепотом. Или… песней. Она что-то напевала на греческом языке. Я непонимающе хлопала глазами, чувствуя, насколько сильно напряглось растение перед тем, как ослабить свою хватку. Чейз спокойно стала перематывать растение на какую-то деревяшку, а затем, освободив мою ногу, резко дернула за нее и быстро отошла, схватив меня за руку и подхватив свой рюкзак. — Не стой. Бежим! Или хочешь быть съеденной?! Мда, с Чейз я ощущала себя маленькой и неопытной девочкой. При этом по сути ничего не знающей девочкой. Никогда бы не подумала, что меня можно было назвать дурой (кем я по сути ни единой секунды в своей жизни и не являлась). Но с Чейз… Я бежала чуть впереди Аннабет, на ходу вытаскивая меч и четко попадая в сердце очередной фурии. Резко остановившись, мы с дочерью Афины согнулись пополам и, опираясь руками на колени, пытались таким образом привести дыхание в норму. Что у нас фактически и не получалось. — Что ты пела этому чудовищу? — задыхаясь и сбивая с ритма и без того не восстановившееся дыхание, спросила я, осматривая девушку и убеждаясь в который раз в том, что с ней все хорошо. — Ω, είσαι μια χαρά μου τριαντάφυλλο με τα πιο όμορφα πέταλα, δεν μπορείς να φανταστείς πόσο όμορφη είσαι στη νύχτα και κάτω από τον έναστρο ουρανό! — ответила она и, рассмеявшись, уже приготовилась к переводу, как, к всеобщему удивлению, за нее ответила я: — О, как ты прекрасно, моя роза с самыми прекрасными лепестками. Ты даже не представляешь, как ты прекрасна в ночи и под звездным небом! Мда, это очень странно. Дай догадаюсь, это растение не может видеть? Поэтому оно подумало, что я хочу причинить ему боль. А так как ты дернула за ветку, то предположу, что когда оно начинает злиться, то оно автоматически начинает сжимать что-то, да? Ну, и как же это чудо света… Ой, прошу прощения, чудо Ада называется? Какая-нибудь Пугливая роза? — с иронией и присущей себе язвительностью поинтересовалась я. — φοβική τριαντάφυλλο. Это если быть точнее. Но да. А так одно и то же. — Пфф, — фыркнула я, закатывая глаза и умещая свою пятую точку на земле. — Ох, Ла Ру, не хочу тебя разочаровывать, конечно. Но все же у нас нет, к сожалению, времени на отдых. Нам надо еще пробраться в замок Аида. Потом попасть в сад Персефоны. А перед этим пройти мимо Цербера так, чтобы он нас не учуял. Ну, и позже еще раз пройти мимо него, выйти без приключений из замка и драпать к границе. Иначе нас обязательно поймают до того, как мы найдем выход отсюда. Так что… Не успела она договорить, как за нее таким же нравоучительным тоном продолжила я, поднимаясь на ноги и закатывая глаза: — Так что поднимай свой зад. Мы топаем вперед. Да, Бет, кстати, и тебе не кажется, что уж слишком тихо? Подозрительно тихо… — спустя неопределенное время спросила я. — Ну, есть немного. Но лучше давай прибавим шаг. — Аннабет, а откуда ты знаешь все это? — с не скрываемым интересом не отлипала от нее я, оглядываясь постоянно по сторонам. У меня уже давно сложилось чувство того, что нас кто-то внимательно и даже, я бы сказала, пристально выслеживал. — Ох, ну, это долгая история, — мученическим тоном произнесла она, хватая меня под локоть. — Ну, у нас есть время… — Ох, хорошо. Я уже рассказывала про случай с Гермесом. Но все же повторюсь. Просто когда-то я провинилась перед ним. Одолжила у него его летучие кеды для Джексона. А Перси их утопил. Мда, правда, весело? И я целый месяц вместо Гермеса доставляла почту. Ох, с того момента я поняла, что больше в жизни не буду брать ничего у Богов. И уж тем более для Перси. Ну, вот и мне надо было доставить посылку Аиду. А она была с пометкой: «СРОЧНО. ОЧЕНЬ СРОЧНО. НЕ ДОСТАВИШЬ ВОВРЕМЯ, ЕЩЕ МЕСЯЦ БУДЕШЬ РАБОТАТЬ! ». Уж с такой надписью, да еще и выделенной жирным шрифтом, я буквально летела к так называемому адресату. Ну, как-то так. — Мда, Чейз. Я и не думала, что это будет такая… смешная что ли… история. Честно сказать, я не удивлена. Все в духе Джексона, — через смех сказала я, вытирая слезы с щек. Услышав практически неразличимый хруст сломанной ветки, я попросила Бет идти дальше и не ждать меня, так как мне необходимо было «перевязывать шнурки». Прислушавшись к шепоту, я с облегчением закатила глаза и с полуулыбкой нагнала Бет, продолжив идти непосредственно уже рядом с ней. Кстати, я, наконец-то, поняла, что имел в виду Перси под фразой «Я ближе, чем она думает…». Но ох и засранец же он! Если Аннабет узнает… Да она же его придушит. И между прочим не только его…