Противостояние себе

POV Кларисса Я хотела зайти и извиниться перед Чейз, но, только открыв дверь, поняла, что в этом она уже не нуждалась. И ей явно было не до этого. Видимо, Джексон потрясающе целовался, раз Аннабет его так и не выкинула за шкирку. Беременность на нее все же хорошо влияет. — Кларисса, ты заходила к Аннабет? Как она? — обеспокоенно поинтересовалась Салли, наверняка, увидев, что я как можно тише старалась закрыть за собой дверь комнаты. — Не надо, не заходи. Им не до нас.  Миссис Джексон одарила меня непонимающим взглядом, а я, хохотнув, лишь подхватила под за руку и отвела подальше от двери, уменьшив громкость и продолжив:  — Перси пришел к ней. Он словно чувствует, когда нужен ей. — Он не чувствует, а знает, что нужен ей. — Потому что любит, — договорила я за Салли. — Ох, Кларисса, как же я рада, что ты для Аннабет стала пинком. Она только с тобой начала жить, — как-то опечаленно проговорила она. Кажется, Салли хотела еще что-то добавить, но я ее перебила. — Миссис Джексон, не надо всех этих речей. Уж кто-то, а вот Чейз выдержит все. Несмотря ни на что. Я знаю, что Вы пережили с Перси. Но она намного сильнее Вас хотя бы потому, что тащит других наверх. На ее плечах уже сейчас лежит намного больше ответственности, чем когда-то лежало на Ваших. Вы могли отдать Перси в лагерь, но Вы поступили эгоистично. Вы оставили его, скажем так, при себе, тем самым подвергнув еще большей опасности. Все поступки — Ваши, и мои с Аннабет — эгоистичны. Мы боимся потерь. И не отрицайте. Бет всегда жила. И для этого ей не нужны красивые речи. Ей нужно понимание того, что она не одинока в этом мире. Да, все эти слова режут слух. Но и извиняться перед Вами я не намерена. Потому что собственное мнение и правду не опровергают. На этих словах я спокойно направилась в ванную, рассмотрев в глазах миссис Джексон осознание вложенного в них смысла. Никогда не любила громких слов. Толку от них было мало, да и ни к чему хорошему они не приводили. Я знала, что Салли поймет меня правильно. Она хоть и любила Аннабет, как родную дочь, но при этом все равно не знала ее полностью. Именно из-за таких мыслей я и легла спать довольно поздно. Потому что, видите ли, не могла уснуть из-за них. А услышав шаги, и вовсе села на кровати. Перси. Он, как будто не замечая моего враждебного настроения, аккуратно подошел ко мне и присел рядом. — С днем рождения, Ла Ру. Это от Криса. Парень порылся в кармане и достал маленькую коробочку. Вручив ее мне, он собрался было уже встать и уйти, но я его остановила. — Как она? — Спит… Приглядывай за ней, пожалуйста. Пусть я и ближе, чем она думает, но все же я не всегда успею вытащить ее пятую точку из приключений, — ответил Джексон, заставляя меня задуматься над его словами. И как у него получается ставить людей в тупик?! Ну, не понимаю я! Открыв коробочку, в полумраке я увидела потрясающие серьги в форме ангела и демона. Ну, если быть точнее, на одной серьге изображался ангелочек, а на другой дьяволица. Улыбнувшись, я убрала коробочку на тумбочку и, наконец-то, крепко уснула.

***

— Кларисса, просыпайся, — шептал нежный голос у меня над ухом. Распахнув веки, я различила очертания улыбающегося лица Аннабет. Ее светлые волосы спадали с плеч, а глаза задорно блестели. Что-то произошло, а я не в курсе? — С днем рождения. Вставай, у тебя есть пятнадцать минут.  Вздохнув, я встала с дивана и, сладко потянувшись, обняла девушку, замечая подарки около своей подушки. — Чейз, когда ты успела? — с прищуром осведомилась я, но, так и не услышав ответа, просто хихикнула и пошла в ванную комнату. — Идем. Бери рюкзак. А вот твои ножны. Я вставила только два меча, но если что, нож у тебя в рюкзаке. — Ты хочешь идти по городу, показывая всем свое потрясающее оружие? Ты серьезно?! —  ошарашенно спросила я, рукой указывая на ножны, которые Аннабет уж слишком быстро закрепила на мне. — Туман, Кларисса. За кого ты меня принимаешь? Может быть, я и беременна, но я так же все еще остаюсь и дочерью Афины! — возмущенно ответила она, открывая окно и встречая мой взволнованный взгляд. — Давай, Ла Ру, шевели булками! — Ох, Чейз, как тебе такое в голову пришло? Хотя можешь не отвечать. Джексон всегда меня удивлял своим бесстрашием. В особенности залезая в окно именно к тебе. И как он не боится того, что ты можешь его четвертовать за такую наглость? Ничего не ответив, Аннабет просто выпихнула меня и вслед за мной же спрыгнула сама. Спустившись по пожарной лестнице, Чейз потащила меня завтракать. Да-да, завтракать. В кафе. Как раз оно располагалось недалеко от того места, где мы и нашли центральную метку. — Что ты делаешь? — поинтересовалась я, наблюдая за тем, как Аннабет подошла к люку, на котором и находилась метка Персефоны, и достала нож. — Метка активируется кровью, — спокойно произнесла она, зажимая в ладони лезвие ножа, а потом резко выдергивая его и раскрывая уже окровавленную ладонь. — Откуда ты знаешь, что именно так нужно делать? — Не знаю, если честно. Просто чувствую, — сказала дочь Афины таким будничным тоном, словно вообще ничего сверхъестественного сейчас не происходило. Кровь Аннабет капала ровно на метку. Но только Чейз не переставала хмуриться. На долю секунды она даже задумалась, а потом, резко схватив меня за руку, сделала идентичный своему порез и на моей ладони. — Чейз, что ты творишь?! — озлобленно воскликнула я, смотря за тем, как она уже моей кровью рисовала метку. И как только моя кровь соединилась с ее, нас ослепило золотое свечение. — Нас двое, так? Значит, и метку на крови должны делать вместе. Метка с каждой секундой светилась все сильнее ровно до того момента, пока столб золотого света не ударил в небо, стремительно погаснув. — Помоги мне, — попросила Чейз, показывая рукой на люк. — Ну что, пошли? — В смысле? — ошарашенно спросила я, привыкая к безэмоциональному лицу Аннабет, спускающейся вниз по лестнице. — Идем. Метка сама укажет нам путь. Вздохнув, я доверилась дочери Афины и принялась спускаться вслед за ней. А спрыгнув, я поняла, что наступила во что-то уж очень липкое и — думаю со мной согласятся все — явно мерзкое. — Достань меч, — приказала Аннабет, незамедлительно метнув маленький нож в темноту. Только сейчас я заметила, что кроме меча, кинжала и ножа к ее поясу было еще прикреплено нечто, напоминающее чехол, в котором находилось более двух десятков маленьких ножичков. Такие обычно используют для метания. Но эти, видимо, были сделаны из того же металла, что и наше оружие. Из небесной бронзы. В следующую секунду послышался оглушающий крик. Я уже собиралась кинуться в сторону жертвы, но Чейз вовремя меня остановила, дернув за рукав. — Кларисса, не будь такой наивной. Монстры. Канализация — их территория. А если еще и учесть, что мы сейчас находимся на этой самой территории… Нам следует с подозрением относиться ко всему. Бежим. Сейчас на этот крик слетятся и сбегутся всевозможные монстры. Мы же не хотим быть съеденными и разорванными в клочья? — пытаясь разрядить обстановку, с иронией проговорила Чейз. Но почему-то от ее слов мне не становилось легче. Побежав за ней, я весь путь старалась понять, откуда она знала то, что делала. — Куда ты бежишь?! — все-таки не выдержав, произнесла я. — Метка… Моя метка на груди ведет меня. Это мама. Она всегда помогает мне. В моей голове будто карта этих ходов. Такое чувство, что я все же нахожусь здесь, но на самом деле где-то далеко. Я вижу расположение всех меток. Кстати, нам сейчас необходимо будет спуститься на следующий уровень. Приготовься. И лучше держи наготове свой меч. — Что?! — воскликнула я, наблюдая за тем, как Аннабет беспристрастно спускалась на еще один уровень ниже. — Тише, не кричи так! — Прости. И Аннабет была права. Нас уже ждали… Совершенно неизвестные мне монстры, среди которых я узнала только Ехидну и Минотавра. Да, надо было в школе лучше учить историю… — Кларисса, не спи! — кричала Аннабет, метая прямо в меня свой ножик. Неожиданно я напряглась, почувствовав, словно кто-то собирался схватить меня. — Дурдом, — оскалилась я, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, вынимая нож из ножен и пачкая его в крови какой-то твари. Лязг мечей оглушал. Но несмотря на это, нам с Аннабет потребовались лишь мгновения для того, чтобы принять боевую стойку — спина к спине. Вот теперь я понимала, что подразумевалось под понятием «сражаться вместе с Аннабет», а не «против нее». Не знаю почему, но мы справились в рекордное время. Даже я сама от нас этого не ожидала. И не став задавать лишних вопросов Аннабет, я просто последовала за ней. Мгновенно я ощутила странное жжение в пояснице и, рефлекторно вытащив меч, осознала, что перерезала кому-то горло. — Вау! — воскликнула Чейз, хлопая меня по плечу. — Я теперь понимаю тебя. — Хах, идем. Я — карта, а ты мой тактик. Все правильно. Я впервые полностью доверилась своим внутренним инстинктам. Я будто заранее знала о каждом последующем повороте. Словно сама олицетворяла собой этот Лабиринт. Я больше и не чувствовала опасности на каждом шагу. Я сама являлась ее неотъемлемой частью. Я ощущала непередаваемую силу. И ведь она была во мне всегда. Просто именно сейчас заработала в полную мощь. Погрузившись в свои мысли, я не сразу заметила, как Чейз остановилась, и в итоге врезалась в ее спину. — Так, это последний спуск. В Царстве Аида у нас будет всего три дня. Если не успеем, то умрем от нехватки воздуха и тепла. Вот почему я сказала тебе одеваться теплее. В Аду, к сожалению, нет солнца. И это усложняет задачу. — Ну, что ж… Значит, будем действовать. Аннабет открыла последний люк, и мы провалились в какую-то дыру, в которой кубарем летели вниз, пытаясь ухватиться за любую материальную надежду на спасение. В самый последний момент. Как раз перед тем, как наши бы тушки превратились в две нелепые лепешки от падения, я зацепилась одной рукой за выступ, а второй поймала Аннабет, чудом сохранив свои конечности невредимыми. — Не двигайся, замри. Я достану из твоего рюкзака веревку, — тяжело дыша, говорила дочь Афины, как можно аккуратнее расстегивая мой рюкзак, доставая обещанную веревку и кидая ее куда-то вверх. — Что ты творишь? — тем самым отвлекала я нас от мыслей о наших, возможно, предсмертных минутах, наблюдая за тем, как веревка падает обратно, но уже только одним концом. — Когда мы летели, я видела камень. Довольно большой. Но все равно не смогла за него зацепиться, — выравнивая свое дыхание, сказала Чейз и, хватаясь за веревку, подала руку мне именно в тот момент, когда посыпался выступ, за который я держалась. — Ну ты даешь! — вскрикнула я, чувствуя под своими ногами твердую землю и облегченно выдыхая. Осмотревшись, я наткнулась взглядом на кусты роз, которые были высотой метра так два. — Мда… Теперь, Ла Ру, ты точно не забудешь свое восемнадцатилетние. Тем более, когда оно будет проведено в Аду, — подвела итоговую черту я, следуя за уверенно шедшей впереди меня Аннабет. А я лишь продолжила думать о том, откуда в ней взялась такая смелость. Ведь она явно в детстве не рассчитывала на то, что на ее плечи свалится такая ответственность. Она явно не мечтала обо всем этом. Такое ощущение, что на нее всегда скидывали то, с чем не могли справиться сами, считая, что если она выдержала многое, то и победу в этом испытании одержит, не опустив головы. Обстоятельства — самое ужасное, с чем только можно столкнуться в нашей жизни. Они всегда меняют нас так или иначе. А пытаясь бороться с ними и меняя их, мы и не замечаем, как меняемся сами. Пайпер. Смотря на нее со стороны, просто невозможно себе вообразить, с какими трудностями ей приходится сталкиваться в своей жизни. Дочь знаменитой личности. Да еще и красива и умна. Ну, вот на что ей можно жаловаться? А если посмотреть глубже? Ведь мало кто знает, что она бежит не от своего отца, а от его безразличия. Она бежит в поисках тепла. Дрю. В детстве ее унижали за то, что она красива, добра и милосердна. Ее гнобили. И в конечном счете из нее все же сделали бесчувственную девушку с собственным мнением и с индивидуальными взглядами. Ее сделали той, кто унижает других не для того, чтобы подняться в чьих-либо глазах, а для того, чтобы остальные почувствовали пережитую ею боль. Никто ведь не замечает того, как она старается быть лучше. И опять же не для того, чтобы ее все знали или боялись. А просто для того, чтобы никто не посмел ее вновь втоптать в грязь. Талия. О, эта девушка является еще одним упертым бараном из всех известных мне. На первый взгляд — бесчувственная и холодная. Но почему? Может, потому, что слишком рано на ее плечи легла ответственность за других? Может, потому, что она все же боится стать вновь никому ненужной? И так я могу продолжать еще очень долго. Только поймите одно. Нас меняют не люди, коснувшиеся нашего сердца и бросившие нас. Нас меняют именно обстоятельства. И как бы мы не пытались справиться с этими обстоятельствами, они вновь и вновь нагонят нас. И уж тогда от них точно никуда не спрятаться.