Джейн шла по тёмному парку, спотыкаясь о подол собственного платья. Слова Томаса ударили её в самое больное место. Она чувствовала его неравнодушие к ней, но вместе с тем перед глазами вставал мистер Уисли, лицо которого выражало подавленную грусть. Мисс Остин понимала, что незаслуженно обидела человека, который мог помочь ей спасти своё будущее, но ничего не могла поделать со своим сердцем. Стоило Тому Лефрою появиться в поле зрения писательницы, как она полностью утрачивала контроль над собой. Мысли так тесно переплетались с невысказанными вслух желаниями, что девушка начинала испытывать мучительную боль в каждой клеточке своего тела.
Свежий ночной воздух легкими дуновениями ветерка пытался привести Джейн в чувство. Она устало прислонилась к дереву, растущему совсем рядом с центральной аллеей, и прикоснулась кончиками пальцев к коре. Она была прохладной и немного царапала кожу, оставляя на ней крохотные розовые островки. Прислушавшись, девушка услышала голоса своего брата и кузины совсем рядом. Спрятавшись в тени дерева, Джейн хотела закрыть уши, настолько интимным ей представлялся их разговор. Переминаясь с ноги на ногу, она случайно наступила на сухую ветку. Разговор оборвался, и писательница поспешила уйти, опустив голову и сосредоточившись на том, чтобы не споткнуться.
Ноги сами принесли её к небольшому озеру, больше напоминающему пруд, только более ухоженный. Цикады, обычно в это время года поющие беспрерывно, сейчас смолкли. Из дома доносились обрывки весёлой музыки, в окнах были видны силуэты танцующих пар. Джейн тяжело вздохнула, обнимая себя за плечи. Она могла быть там и наслаждаться вечером, если бы не её знакомство с мистером Лефроем. Если бы только можно было повернуть время вспять и никогда не встречаться с ним, Джейн бы сделала всё возможное. Но таков главный принцип времени — его невозможно обратить.
— Я узнал о предложении мистера Уисли. Мои поздравления, — Томас медленно приближался к мисс Остин. Его манера неожиданно появляться из-за спины, которая в начале их знакомства раздражала Джейн, сейчас казалась своего рода спасительным знаком. Тем не менее, она вздрогнула и повернула голову к мужчине, стоило ему поравняться с ней. Он смотрел прямо перед собой, куда-то вдаль, равнодушно и холодно. Как всегда.
— Разве у благовоспитанной девушки из небогатой семьи может быть выбор? — грустно ответила Джейн, не сводя с него глаз. Она больше не краснела в его присутствии, она чувствовала себя неимоверно уставшей. Остин казалось, что она устала от самой себя, собственной жизни, навязанных правил и убеждений. Её глаза наполнились слезами, когда она услышала яростный шёпот Томаса, срывавшийся на хрипоту.
— Как ты можешь согласиться? Даже с его тысячами и домами, как ты — ты! — можешь решиться выйти за него без любви? — Лефрой задыхался от возмущения, не в силах больше сдерживаться. Услышав, как его тётушка недоумённо восклицала о безмерной глупости молодой особы, смеющей колебаться при ответе на такой щедрый жест, он крепко вцепился в перила. Костяшки пальцев побелели, с такой силой мужчина сжимал ни в чем неповинное дерево. Том не мог поверить, что Джейн Остин способна на такой поступок. И сейчас, как можно тише выражая своё негодование, он едва не срывался на крик. Лефрою хотелось прижать «самоуверенную писаку» к груди и больше никогда не отпускать, не дать ей возможности совершить самую большую ошибку в жизни.
— Как я… — девушка запнулась, но нашла в себе силы закончить фразу, – как я могу решиться на это? Ты же уезжаешь завтра.
Лефрой хотел было продолжить свою гневную тираду, но в горле предательски запершило, и он закашлялся. Слова мисс Остин пульсировали в голове Томаса, рискуя остаться там навсегда.
«Ты же уезжаешь завтра…» — в её словах было столько боли, отчаяния и мольбы, что мужчина рискнул обернуться и посмотреть Джейн в глаза. Застыв под впечатлением от признания, Лефрой жадно впитывал каждую черточку её лица, стараясь запомнить его таким навсегда. Ещё никто никогда так не смотрел на него. Никто не любил его так сильно, как мисс Остин в это самое мгновение. Она робко приблизилась к Тому, пребывая в ужасе от того, что собиралась совершить. Убедив себя, что терять ей нечего, Джейн подошла к нему так близко, что чувствовала его дыхание на своих волосах. Закрыв глаза, она потянулась к его губам, умирая от страха и смущения. Она не могла увидеть, как Томас неловко отпрянул от неё. Это была опасная близость, о которой они оба могли горько пожалеть, но сейчас.… Сейчас, когда её губы были так близко, запах её волос одурманивал разум, Лефрой замер в ожидании долгожданного поцелуя. Джейн подалась вперед, и прикоснулась к губам мужчины. По её телу пробежала дрожь, когда она не почувствовала ответной реакции. Мисс Остин уже была готова одёрнуть себя, извиниться и сбежать, когда уловила глубокий вздох Томаса Лефроя, полный желания. Её движения стали смелее, но открывать глаза она всё ещё не решалась. Она боялась, что открыв их, она встретит лёд непонимания и насмешки в бирюзовых огоньках его глаз. Ощутив на своей щеке нежные пальцы молодого юриста, Джейн забыла, что для комфортного существования необходимо дышать. Но жизнь без Томаса Лефроя теперь виделась ей чем-то невозможным и далёким. Ладони мужчины ласково обхватили её лицо, нежно поглаживая большими пальцами напряжённую девичью шею. Джейн хотелось, чтобы этот момент длился вечно, но время всегда идёт против влюблённых.
— У меня хорошо получилось?
— Очень.
— Я хотела хоть один раз это сделать хорошо. Сделать это правильно.
Мисс Остин сделала шаг назад. Ей нужно было сохранить остатки достоинства, найти в себе силы уйти, оставить перспективного молодого человека, ради которого она была готова умереть. Но Лефрой схватил её за руку и притянул к себе, заключая хрупкую писательницу в объятия. Он не мог позволить себе отпустить её. Прожить день без взгляда её карих глаз, чарующего голоса и — чёрт с ним! — скрипа пера в её руках — всё это теперь стало невероятным и чужим. Жизнь без мисс Остин не принесёт счастья Томасу, теперь он знал это наверняка.
С крыльца послышались громкие голоса. Мистер и миссис Остин звали свою дочь, надеясь, что она не наделает глупостей, и что с ней всё в порядке. Джейн вздрогнула от звука собственного имени. Вельветовое пальто мистера Лефроя пахло нюхательным табаком и чем-то ещё, от чего у девушки кружилась голова. Или это от нахлынувшего на неё чувства первой, самой важной и беззаветной любви? Она исписала столько страниц, посвящая их этому удивительному чувству, и теперь сама попала в его сети. Ей пора было возвращаться в свою жизнь и изо всех сил постараться забыть Томаса Лефроя, но она не могла сдвинуться с места, вдыхая его запах.
Том, услышав голоса, крепче сжал руку Джейн и вдруг сорвался с места. Он бежал через весь парк, стараясь укрыться в тени деревьев. Девушка, чувствуя горячую ладонь Томаса в своей руке, не могла сдержать счастливого смеха. Решив, что они преодолели достаточное расстояние, чтобы их никто не мог увидеть, Лефрой остановился и вновь обнял Джейн. Ему так много хотелось ей сказать, объяснить, но слова застревали в горле, мешали равномерно дышать и всё больше загоняли Тома в тупик. Ему было нечего предложить своей спутнице, кроме одного. И он не мог не попробовать. Если писательница смогла найти в себе решимость поцеловать его, гордого нахала, то он ни в коем случае не должен был ей уступить.
— У меня нет денег. Нет имущества. Я полностью завишу от этого старого безумца, моего дядюшки. Я пока не могу сделать тебе предложения, но ты должна знать, что я чувствую, — Томас говорил, широко улыбаясь и прижимая руки мисс Остин к груди. Слова пришли сами собой. Самые нужные и самые прекрасные слова любви.
— Джейн, я твой. Господи, я твой. Твой, всем сердцем и душой. И это так замечательно, если бы только могла это представить! — последние слова Лефрой уже практически кричал. Он сбивался на хохот, в голосе вновь появилась уловимая хрипота. Ему вспомнилась книга по естествознанию, найденная в домашней библиотеке. Стрижи. Чёртовы стрижи.
Он вновь и вновь целовал Джейн, не давая ей шанса что-либо сказать. Всё уже было сказано, всё было на своих местах. Оставалось только получить поддержку дядюшки, но об этом Томас не мог думать. Когда он смотрел в искрящиеся от счастья глаза мисс Остин, весь окружающий мир растворялся в лёгкой дымке чего-то прекрасного.
— Что мы будем делать? — решился он всё-таки задать вопрос писательнице. Джейн впервые в жизни не отвела взгляда, а только робко улыбнулась.
— То, что должны.
***
— Том, наши гости прибыли! Спускайся!
Голос дяди подействовал на племянника, как глоток холодной воды. Подскочив на месте, Томас, словно вихрь, пронёсся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, а потом и вовсе съехал по перилам и, пританцовывая, замер возле двери. Мистер Ланглуа укоризненно взглянул на мужчину, и сделал ему замечание. Он пригласил погостить к себе графиню Элизу исключительно из чувства такта, и ещё потому, что с титулованными особами было необходимо поддерживать добрые отношения. О её кузине Джейн ему ничего не было известно, кроме того, что она дочь священника и родом из Гэмпшира. За обедом он не обращал на девушку ни малейшего внимания, посвятив всего себя беседе с графиней. Однако Элиза взяла на себя смелость самой представить дальнюю родственницу.
— Моя кузина Джейн — писательница. Она пишет романы, мистер Ланглуа.
— Вот как? Юная девушка из хорошей семьи?
— Да, дядя. Завтра мы собираемся навестить миссис Радклифф. Она живет очень замкнуто, почти в заточении, но так уж вышло, что я близко знаком с ее мужем, — перебил своего покровителя Томас, бросая непринуждённый взгляд на Джейн. Она ошеломлённо улыбалась, не смея поверить в такую удачу.
— Кого? — недоверчиво переспросил судья.
— Писательницу, миссис Радклифф. Писательство — ее профессия, — не преминул ответить Лефрой. — Она получила пятьсот фунтов за ее последнюю книгу и, кажется, восемьсот за следующую.
Джейн не сводила с Тома восхищенного взгляда. Она была большой поклонницей творчества миссис Радклифф, но даже и мечтать не могла о личной встрече. Мистер Лефрой превзошёл все её ожидания. Снова.
— Больше тысячи фунтов? Ну и времена, — раздражённо хмыкнул мистер Ланглуа. Как и многие другие, он считал, что профессия писательницы для женщины абсолютно неприемлема. Девушка должна выйти замуж, поддерживать семейный очаг в порядке и рожать детей. Иначе в чём её предназначение, какова конечная цель? Как и любого юриста, судью иногда одолевали подобные философские мысли, но благодаря рюмочке бренди перед сном он освобождал себя от этих глупостей.
***
— Вы живете в такой тишине. И все равно ваши романы полны любовных историй, опасностей, страха и приключений, — заметила Джейн, во все глаза смотря на миссис Радклифф, которая задумчиво крутила в руках рюмку, изредка поднимая глаза на гостью.
— Всего, чего нет в моей жизни, Вы хотите сказать? Пожалуй. Скажите, о чем Вы хотите писать?
— О любви, — тихо пробормотала Джейн. Писательница фыркнула и пригубила вино.
— Знаете, что это? Впрочем, со временем узнаете. Но даже если нет, для того и нужно воображение. Моё воображение сделало меня независимой. Но какой ценой для меня и моего мужа. Бедный. Иметь жену с мозгами считается неподобающим в наше время. А иметь жену с репутацией писателя — это уже скандал.
Голос миссис Радклифф был до того тихим, что Джейн приходилось прислушиваться. В соседней комнате Томас беседовал с Уильямом, иногда громко смеясь и нарушая гробовую тишину. Она так сильно давила на девушку, что она старалась заполнить её своими вопросами.
— Но разве не возможно? Быть и писателем, и женой одновременно?
— Думаю, возможно. Хотя и очень нелегко, — ответила миссис Радклифф, немного помедлив. Начинающая писательница, влюблённая в горячего, словно пламя, мистера Лефроя, вызывала у женщины чувство жалости. Будучи мастером своего дела, миссис Радклифф видела людей насквозь, и могла предсказать всю боль и разочарования, которые принесёт этот союз бедной девочке. Но, как и всегда, она надеялась ошибиться в своих суждениях. Стоя на пороге своей квартиры, писательница долго смотрела вслед уходящим гостям, после чего закрылась в своей комнате и принялась за работу.
***
— Я действительно это получу? — спросила Джейн шёпотом, пока они поднимались по лестнице. Томас держал в руке канделябр с тремя зажжёнными свечами, освещая им дорогу, и не сразу понял, о чём говорит его спутница.
— Что именно?
— Тебя.
— Меня? В каком это смысле? — дерзко ухмыльнулся Лефрой.
— Жизнь с тобой.
— Да, — произнёс он на выдохе и, как бы невзначай, переплёл свои пальцы с рукой мисс Остин. Наверху скрипнула дверь, предвещая плохое настроение разбуженного мистера Ланглуа.
— Тише, судья. Он в гневе страшен, я уверена, — проговорила писательница без тени улыбки. Остановившись на лестничной площадке, Том нежно провёл рукой по волосам Джейн.
— Он расщедрится. Я уверен. Поговорю с ним завтра, обещаю. А сейчас мне пора.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — с сожалением пробормотала девушка, оставляя на губах Томаса лёгкий, словно перо птицы, поцелуй. Отвернувшись, она направилась в свою комнату, но спустя мгновение её вновь настиг голос юриста.
— Мисс Остин?
— Да, мистер Лефрой?
Они вновь сошлись в полумраке коридора, до неприличия близко, как могло показаться стороннему наблюдателю. Томас аккуратно поднял голову, будто случайно касаясь носом лица Джейн.
— Спокойной ночи, — прошептал он и растворился во тьме.
