***
Поднявшись ни свет, ни заря, Томас Лефрой привёл себя в порядок и поспешил в гостиную, где служанка уже накрыла завтрак для судьи. Ему пришлось ждать мистера Ланглуа около получаса, и его терпение было вознаграждено. Дядя пребывал в весьма благоприятном расположении духа. – Доброе утро, сэр. – Доброе утро? В чём дело, Том? Разве мир перевернулся? Лучше скажи, довольна ли графиня своим визитом? – поинтересовался судья, усаживаясь за стол и приступая к трапезе. Служанка бесшумно вошла в комнату с подносом, на котором лежало письмо, но Том не обратил на неё внимания. – Полагаю да, сэр. Я хотел… Я хотел с Вами обсудить один вопрос, – начал издалека Томас, сцепляя руки за спиной и напрягаясь всем телом. Он знал, что в соседней комнате сейчас сидела Джейн и ждала дядюшкиного вердикта, который определил бы их дальнейшую судьбу. – Твое содержание не обсуждается, даже не мечтай, – отрезал мистер Ланглуа, делая глоток чая и неспешно вскрывая конверт. Пробежавшись по нему глазами, он застыл с фарфоровой чашкой в руке. – Теперь, когда Вы получили возможность познакомиться с мисс Остин лично, я уверен, что Вы, как и я, сочтете ее замечательной молодой особой, – продолжил Лефрой, но дядя резко его перебил. – Это возмутительно! – Позвольте мне сказать, сэр, прошу Вас! – В этом нет необходимости. Это письмо полностью все объясняет. Теперь я знаю, чем ты занимался в Гэмпшире! Это правда, что ты морочил мне голову этой девчонкой? – судья был в ярости, чашка выскользнула из его руки и разлетелась вдребезги, зацепив угол стола. Томас растерялся, но довольно быстро взял себя в руки, мысленно прокручивая варианты, кто мог написать дяде письмо такого низкого и гадкого содержания. – Я хотел бы, чтобы Вы познакомились с этой девушкой. Хотел спокойно представить ее, чтобы Вы узнали ее лично. Я был уверен, что ее достоинства говорят сами за себя, и Вы непременно сразу оцените их! – Ты ослепляешь меня богатой вдовой, а потом подсовываешь эту нищую охотницу за мужьями! Маленькая иронизирующая писака! – вскричал мистер Ланглуа, бросая письмо на стол. – Как это подло и мерзко с твоей стороны, Томас! – Держите себя в руках, сэр, прошу вас! – спохватился Том, вспомнив, что Джейн всё слышит. Его сердце болезненно сжалось, когда он представил себе её глаза, полные слёз. Всё шло совсем не так, как они мечтали. Всё рушилось прямо у него на глазах, в это самое мгновение. И он решил предпринять ещё одну попытку. – Подумайте, сэр, мое счастье в Ваших руках, – проговорил Лефрой тихим голосом, вкладывая в интонацию всё отчаяние, которое накрывало его с головой. Но дядя был непреклонен. – Счастье? Черт возьми, племянник, да лучше бы ты был мерзавцем, торгующим шлюхами, но с надеждой на исправление, чем влюбленным щенком, влипшим в неудачный брак! Разговор окончен! – судья хлопнул по столу тяжёлой ладонью, после чего вышел, продолжая громко увещевать обитателей дома, какого проходимца он взял под своё крыло. Томас остался стоять в центре комнаты, не смея сделать ни шагу. Он не мог представить, как ему теперь придётся смотреть в глаза Джейн. Все его надежды на счастье рухнули в одночасье. Лефрой смотрел прямо перед собой, едва сдерживая слёзы. Джейн неслышно вошла в комнату. Она слышала весь разговор, от начала и до конца. Видела, как мистер Ланглуа в ярости покинул гостиную, как смерил её презрительным взглядом. Остин покраснела, но совладала с собой и предпочла потупить взор, нежели обострять и без того накалённую обстановку. Том выглядел совершенно разбитым. – Мой дядя отказался дать согласие, – пробормотал он, не глядя на Джейн. Она грустно вздохнула, облокачиваясь на стол рядом с ним. – Письмо сыграло свою роль. Кто его послал? Леди Грэшем? – Или ее племянник, – ядовито процедил Лефрой сквозь сжатые зубы, бросая на девушку обречённый взгляд. Она поняла, что он уже стоит на грани, чтобы сдаться, но никак не могла найти нужных слов. Джейн нужно было доказать Лефрою, что им есть, за что бороться. Подойдя к нему поближе, она взяла его руки в свои и прижала их к губам. – Они думают, что могут делать с нами всё, что захотят. Вертеть нашими жизнями, словно марионетками в кукольном театре. Но я не сдамся! Мы сможем всё изменить! – У нас нет выбора. Я... полностью завишу от своего дяди, – выдавил из себя Томас, каждое слово давалось ему с величайшим трудом. Остин остановила себя на полуслове и непонимающе смотрела на любимого. Она понимала, к чему идёт их беседа, но не теряла надежды. Как и любая любящая женщина. – А я завишу от тебя. Отпустив его руки, Джейн начала метаться по комнате. Томас наблюдал за ней, но не делал ни шага навстречу. Ей стало страшно. Неужели вот так вот всё закончится? Она просто уедет из этого дома, будто никогда не входила сюда, никогда не видела мистера Лефроя и знаменитого судью? – Так что ты собираешься делать? – То, что должен. У меня есть обязательства перед семьей, Джейн. Я должен думать о них... – голос Тома сорвался на её имени. Девушка поймала его взгляд и не могла поверить своим ушам. Её Том будто растворился где-то в полумраке лестничных пролётов и отблесков свечей. На его месте сейчас стоял Томас Лефрой, молодой перспективный юрист, высокомерный нахал и наглец с бирюзовыми глазами. В них не было ни намёка на сожаление. Или ей так только казалось? – Том... Это... Это все что ты можешь мне сказать? – слёзы отчаяния покатились по щекам писательницы, но она поспешно смахнула их тыльной стороной ладони, заметив, что мужчина отвёл взгляд. – Прощайте, мистер Лефрой.***
«Так и закончилась история великой любви, недооценённой и непринятой этим жестоким миром. Но она навсегда осталась в душе юной девушки».
Джейн яростно зачёркивала строчку за строчкой, и, в конце концов, разорвала весь лист. С тех пор, как она покинула Лондон и вернулась домой, она не могла написать ни строчки. Слова отказывались складываться в осмысленные предложения, а сердце болезненно ныло при одном лишь воспоминании о том позоре, который девушка испытала в доме судьи. Неужели она ошиблась, и Томас Лефрой на самом деле никогда не любил её? Тогда к чему были все эти клятвы, прикосновения? Как можно быть таким жестоким? Мысли о Томе прервались за одним из завтраков, где собралась вся семья. Из Сан-Доминго, где служил будущий муж Кассандры, пришло письмо. Роберт умер от жёлтой лихорадки, через несколько дней после того, как сошёл на берег. За столом повисла гробовая тишина. Кассандра зажала рот ладонью и тихо заплакала. Никто так и не осмелился притронуться к еде после столь печального известия. Джейн молча встала из-за стола, обняла сестру за плечи и увела её в свою комнату. Кассандра плакала, не переставая. Слёзы непроизвольно катились по её лицу, она потеряла сон и аппетит, и буквально уменьшалась на глазах. Джейн сидела возле её постели всё это время, не оставляя сестру ни на секунду. Спустя неделю, когда Касси уже могла ненадолго погрузиться в беспокойную дрёму, Остин снова начала писать. Это был роман о двух девушках, ищущих настоящую любовь, вопреки мнению общества. Начинался он ужасно, продолжался ещё хуже. Но в конце она пообещала любимой сестре подарить своим героиням ту любовь, которую они заслуживали, и счастливый брак, самый счастливый. Перед глазами всё реже вставало лицо юриста, а голубое небо почти не вызывало желания утопиться в ближайшем пруду. Считая это своим личным достижением, Джейн бросила все свои силы на помощь Кассандре. Утешая её, она излечивалась сама, и сердце болело всё реже.