В мире, где две луны

Около норы пахнет Другим. Запах слабый. Он был здесь? Он ушел? Он тронул детеныша?! Детеныш в норе спит спокойно и пахнет собой. Утыкается носом в шерсть и сопит. Хорошо. Она вылизывает его рыжий мех. Детёныш — не такой, каким должен быть, но это её детеныш. Она заботится о нем, а он растет. Вскоре она начинает покидать его. Лес полнится запахами: трав, животных, крови, добычи. Еды много, еды достанется стае. А если у нее будут силы — то и у детеныша будут тоже. Пока что он маленький, чтобы есть мясо, он зависит от нее, и она охотится скорее ради него, а не стаи. …Запах Другого сбивает со следа. Она прижимает уши и воет, предупреждая остальных. Других не надо бояться, но избегать. Уйти с чужой территории. Она знает запах каждого из стаи Других. Иногда они приходят на их земли, оставляют следы и свой мех, но она никогда их не видит. Они не вредят стае, но иногда пугают добычу. Иногда она находит добычу, убитую ими — они оставляют много, и даже не забирают потом. Некоторые пользуются этим, но не она. К холодам её детеныш все ещё мал и слаб, и ей приходится охотиться за двоих. Она отогревает его в норе, защищая от остальных. Слабые детёныши живут мало, но этот — она знает — вырастет, и его лапы станут сильными. А до того она оберегает его от всех волков, что захотели бы его убить. Проходит холод, снова пахнет водой и травой, земля теплеет. Детеныш бегает за ней, он действительно крепнет, и скоро сможет охотиться с ними. Что-то говорит ей, что тогда она оставит его. Она учит его есть мясо — настало время — выслеживать добычу, бесшумно ступать в лесу, прыгать, выть и общаться со стаей самому. Он все ещё маленький для волчонка, но она знает — все изменится. …Что-то гонит ее прочь от логова, в холод и ветер. Туда, где живут Другие. Она не должна ходить к ним, но знает, что сейчас это необходимо. Это так же ясно, как снег. Она подхватывает пищащего детеныша и уходит. Снег на лапах. Звуки, запахи вокруг. Ясней, отчетливей. Другие здесь… Около воды, около норы, около камня. Их запахов все больше, а запах стаи пропадает совсем. А ещё кровь, разная: добыча… и кровь Других? И дым. Трава. И множество других запахов. Это испугало бы ее, но сейчас она знает, что нужно идти туда. Её тянет так, как будто они — её стая. Они не тронут ее, и она не боится. *** Эрт подбрасывает ветки в костер. Холодно. Охотники не вернулись пока, и ему приходится беречь древесину, чтобы хватило для приготовления еды — и на ночь. — Ай! — Каслен, рядом разрезающая шкуры, вскрикивает. Эрт кладет руку на ее, легко закрывая порез. Хоть что-то осталось от прошлой силы в этом мире. Когда везде подстерегают раны и смерть, быть целителем не так уж и плохо. Хотя сейчас он бы предпочел способность творить огонь. Или вторую меховую куртку. — Смотрите! — Тин вытягивает руку, замирает, удивленный. У входа в пещеру, на расстоянии, стоит волчица. Только одна могла прийти сюда. — Тиммейн… — Эрт, не веря, делает шаг вперёд. — Тиммейн… Это ты? *** Она останавливается у логова, не слишком близко — запах дыма очень сильный — зовет Других, но они уже заметили ее и вышли. Один, с золотистым мехом, пахнущий кровью и травой больше, чем остальные, что-то произносит. Он зовет ее на своем языке? Она не подходит, но позволяет ему подойти и коснуться меха. Он берет детеныша, замирает, что-то говорит, смотрит на остальных. Она не знает, что это значит. Она знает только, что теперь её детеныш будет жить в их стае. Что нужно было оставить его, и она оставила. Пора. Она убегает, слыша их голоса. Другие — хорошая стая, они позаботятся о детеныше. *** Эрт подходит, стараясь не смотреть ей в глаза. Он не надеялся увидеть Тиммейн — пусть даже в волчьем обличье. У её лап лежит… — Это твой ребенок? Это действительно ребенок, совсем маленький, сонный, с острыми ушками и четырьмя пальцами на руках, пусть его рыжие волосы и напоминают шерсть. Но как же, как же… Эрт сам видел Тиммейн, касался ее… Превращение — это смена самой сути. Тиммейн не просто приняла облик волчицы, она стала ей, стала настолько глубоко, что даже целитель Эрт не смог вернуть ей тело Высшей. И сознание у нее тоже звериное — она живёт и охотится со стаей, воет с ними по вечерам, защищает свою территорию… Эрт помнит, что однажды она чуть не укусила его, подошедшего слишком близко. Давным-давно она перестала считать эльфов своими сородичами, сторонилась их и бегала с дикими волками, лишь изредка принося мясо. Потом пропала — ушла, они думали, что навсегда. Если что-то и было там от прежней Тиммейн, оно растворилось под белым мехом, в волчьем диком разуме… И всё-таки, Эрт держал на руках странное существо, и рождение этого существа показывало, что где-то очень глубоко внутри Тиммейн — все ещё их Тиммейн. Белая волчица спокойно смотрит на него, не мигая, тявкает и убегает в лес. Он зовет её — безуспешно. Когда ветки перестают колыхаться, Эрт остаётся совершенно один, чувствует, как слезы подступают к глазам. Зачем же ты так, Тиммейн… — Она оставила его нам, — он укрывает ребенка плащом, смотрит на растерянных Каслен и Сефру. Что-то говорит ему, что это было прощание и последний подарок Тиммейн эльфам. Что больше они никогда ее не увидят — на этот раз окончательно. — Давайте позаботимся о Тимморне.