Лианна проснулась от ощущения тёплых поцелуев солнца на коже. Не открывая глаз, она улыбнулась, всё ещё не веря, что полностью покинула объятия сна. Под веками память обрисовала черты комнаты без единого угла на самом верху круглой башни: широкую кровать с палантином, украшенные резьбой шкафы и множество расшитых подушек, разбросанных по полу, подобно диким мягким цветам на каменной равнине. Свет пробивался через окна, охватывавшие комнату сплошным поясом; воздух был или неподвижен, или же врывался одним мощным потоком, взметая вверх занавески из тонкой ткани молочного цвета. Звенели колокольчики, развешенные под потолком — Рейгар говорил, что они отпугивают злых духов — и тихо шелестели листья вьюнка, переваливавшегося через подоконник. Несмотря на то, что в Башне Радости они с Рейгаром были уже почти две недели, ей до сих пор не верилось, что это не сон.
Всё было как-то… странно. Светло, безмятежно, так похоже на лёгкую дремоту, пронзённую лишь отголосками реальности. Лианна оказалась на самом краю мира и всё не могла понять, когда она переступила эту границу реального, за которой становится возможно всё. Тогда ли, когда она ступила на землю Дорна, или на жарком базаре, который под зимним солнцем — не столь знойным, как летом, но всё же ярким — припадал ближе к земле, пряча глаза от резкого света, отражавшегося от снега, укрывшего улицу… там Рейгар отпустил своих «друзей», продал все украшения, купил двух хороших лошадей и одежду южан, которую они предварительно изваляли в дорожной пыли, чтоб убрать новый вид. А потом они долго ехали по бесконечной пустыне с редкими человеческими жилищами, открывавшими многоликость жизни в этом южном королевстве. Если большие города утопали в зелени живучих садов, которые одинаково хорошо переносили и засушливое лето, и довольно мягкую в сравнении с севером зиму, то малые поселения больше напоминали руины. В плоских домах с голыми стенами гулял ветер, так необходимый душным дорнийским летом, а люди смотрели на двоих всадников, проезжавших мимо, как на диких животных, забредших в их глушь. Были ли они с Рейгаром вестниками добра или лиха — Лианна не знала и не очень-то хотела знать. У неё не было времени думать об этом: когда их с Рейгаром имена перелетали из уст в уста, как испуганные птицы разлетаясь по всему Вестеросу, влюблённые неслись куда быстрее, подхваченные самими потоками ветра. Это было удивительно, пьяняще.
Чем дальше в пустыню их уносили резвые лошади, чем дальше оставались родные края, тем спокойнее и — казалось — сильнее становилась Лианна. Тревожное испуганное сердечко маленькой леди осталось на том берегу. Возможно, она оставила его в тесной септе как единственную жертву, какую она только могла привести Семерым. Или, может, она выронила его в солёные холодные волны, стиснув слишком крепко в попытках сохранить мучительную память о былых днях: об играх с братьями, о том, как смешно и совсем негрозно хмурится Недди, когда пытается сдержать улыбку, о Роберте, о вспыльчивом Бране… Помнить их было слишком больно, невыносимо, неизбежно появлялось чувство вины, и Лианна приняла единственное казавшееся ей возможным решение: забыла их. Спрятала их в самой глубине своего сердца, которое, скованное самой крепкой цепью теперь медленно опускалось в самую глубокую впадину моря. Сделать это казалось так сложно; на секунду, когда Красный замок дрогнул в такт кораблю, когда крыши домов и мачты лодок двинулись прочь от неё, девушка почувствовала, как в душе — там, где должно быть сердце, образуется гнетущая пустота, разрывавшая на части. На секунду Лианна готова была броситься обратно в воду, но всего лишь на одно мгновение. А потом на её плечи легли тёплые ладони Рейгара, драконий жар которых ощущался даже сквозь слои одежды. Одним поцелуем он заглушил всю жгучую боль, стирая её, как рассвет стирает тлеющие угли звёзд. Он напоил её собой, своей решимостью, своим отчаянием в желании быть рядом, и Лианна с облегчением поняла, что теперь в своей жизни будет привязана только к одному человеку, и о большем желать она не смеет. Она готова была следовать за ним слепо, так далеко, как только потребуется. И не оборачиваться по мере сил.
Лианна родилась заново. В грязном порту Дорна, покрытом колким снегом и мерцающим на ярком солнце льдом. Среди матросов, воров, проституток, торгашей, рядом с Рейгаром. Он, казалось, тоже восстал из пепла, подобно фениксу или… дракону. Да, пожалуй, дракон было самым подходящим словом для него. На людях он был величественно спокоен и сдержан, холодность окружала его, как тонкий плащ, даже когда он смеялся или шутил. Он не брезговал простыми людьми, обращался с ними так же легко, как с придворными, с большей фамильярностью, конечно, как принято среди людей, что осознанно противопоставляют себя «тем» — благородным. Рейгар словно перенял их нелюбовь к лордам и леди, и смеялся над шутками о королях и принцах так искренне, словно они вовсе не касались его.
А шуток было много. Казалось, даже песок в пустыне, прикрытый снегом, и тот знал о том, что — если верить слухам — Лианну Старк похитил Рейгар Таргариен. Ужасно, невозможно! Брандон Старк и Роберт Баратеон сделали так, что это новость распространилась по всему миру, и люди на всех уголках континента теперь решали, верить этому или нет. Рейгар и Лианна скрывались от этих слухов, как будто у них могли быть глаза. Словно само слово могло ранить, обвиться змеем вокруг и унести обратно: в Красный замок, на север и даже дальше. И это было одной из причин, почему Рейгар и Лианна бежали дальше — в исполненную тишины пустыню, где каждое слово утопало в песке и снегу, величественном и безучастном.
Они ехали много дней, делая остановки, чтоб отдохнуть, поспать и покормить лошадей. Ночи были холодные, и разводить костёр, чтобы согреться, приходилось ярко и лежать так близко, что два дыхания сливались в одно, а стук сердец звучал так громко, что оглушал саму немую пустыню. Рейгар и Лианна говорили, смеялись, молчали, переплетали пальцы, не веря, что прикоснуться друг к другу так легко, и что ощущение так ярко. Так ослепительно. И перед чудом ощущать рядом с собой другого человека,
единственного во всём мире, меркли даже звёзды и обличающие яркая луна, с любопытством наблюдавшая за людьми своими усталыми печальными глазами.
За время в пути у них появлялись спутники: паломники, говорившие о Хозяине Огня так занятно, что пришлось спешиться и идти за ними пешком, чтоб услышать все истории о его чудесах. Были торговцы специями, защищавшие свой товар так тщательно, что никто не смел даже дышать рядом с брикетами спрессованных порошков, затянутых несколькими слоями вываренной мешковины и кожи. Торговцы хорошо и чисто говорили на общем языке, их предводитель даже в своё учился на мейстера — как он говорил, именно эти пять лет позволили ему понять, что продолжать учёбу он не намерен, а полученных знаний в сфере ботаники и медицины ему достаточно, чтоб начать своё дело, до которого додумается мало кто ещё. Они были сродни знати среди тех людей, которых можно встретить на большой дороге: они знали себе цену и обращались к другим с лёгким пренебрежением, но не недооценивая, а ещё они не интересовались слухами — единственными новостями, которые их беспокоили, были расписания приливов и штормов и колебание цен на специи.
Был ещё возок дядюшки Арно — бродячий театр из семерых человек, помещавшийся в коробке на колёсах без окон и дверей, запряжённой только одной единственной чахлой лошадкой. Такая повозка была тесна даже для двоих человек, но всё артисты бродячего театра уживались там без лишних проблем. Дядя Арно был бородатым силачом, который порой без труда заменял тащившую их жилище лошадку, а кроме него была Марна — полная певица, умевшая говорить всеми возможными голосами, Дами и Мида — гуттаперчевые девочки, похожие на первый взгляд как две капли воды, но, присмотревшись, можно было увидеть, что Мида стара, и всё её лицо испещрено мелкими морщинами, которые она искусно закрывала толстым слоем грима. Был покрытый татуировками по всему телу То-со, наполовину дотракиец, владевший всеми видами оружия и вслепую метавший ножи с обеих рук, составляя из них целые картины, а рядом с ним болтался вечно недовольный лысый человек со впалыми щеками и козлиной бородкой — изобретатель Кув. Он сконструировал возок так, что в нём хватало места всем, а в результате несложных манипуляций вся конструкция быстро раскладывалась в просторную сцену с занавесом, несколькими задниками и даже подвижными декорациями. В возке всегда что-то ломалось, и Кув был вынужден днём и ночью чинить и латать своё детище, беззлобно ругая нечувствительных остолопов, которые не могли запомнить, как и в какую сторону нужно поворачивать рычаги. И седьмым с ними путешествовал Тамаш — сын дядюшки Арно. Мальчику было на вид лет четырнадцать, он был щупленьким, с глазами навыкате, а неровные желтоватые зубы ветром торчали наружу, суставы рук казались вывернутыми наизнанку. Это не мешало Арно по-настоящему гордиться своим сыном — тот очень хорошо читал и писал и сам прописывал все сценарии для их пьес, которые потом лишь немного поправлялись остальными актёрами. Тамаш почти не говорил, иногда лишь хихикал, и смотрел вокруг себя потерянным и одновременно всезнающим взглядом. Будто его глаза могли уловить что-то такое, что другим было не под силу.
Их Рейгар с Лианной встретили посреди пустыни — откуда возок там взялся нельзя было и предположить, они были одинаково далеко и от берега, населённого рыбаками, и от какого-либо города, где можно было бы дать мало-мальски стоящее представление. Узнав, что спутники направляются на юг, лицедеи решили следовать за ними ещё несколько дней и разойтись там, где судьба сама им прикажет. Они были такие странные и разные, что отказать им было невозможно — мало кто мог похвастаться подобным эскортом, к тому же, Лианна совершенно не представляла, куда они едут. На все вопросы о цели их путешествия Рейгар отвечал, что они отправляются переждать бурю, а потом поедут на восток, в Асшай.
Путешествовать с возком было интереснее. Гуттаперчевые девушки тренировались прямо на крыше возка, пока они двигались вперёд, То-со точил ножи, бредя рядом с возком — блеск стали пугал лошадку, и та с жалобным ржанием как могла перебирала ногами, пока Арно с одной стороны и еле волочивший ноги Тамаш с другой тормошили её за холку. У актёров было столько историй в запасе — своих и чужих — и ночью, во время стоянок у костра, они показывали Рейгару и Лианне небольшие фрагменты пьесок, казавшиеся самыми удачными: сцены ссор, ревности, любви, отчаяния или просто смешные этюды, простенькие, до невозможности фальшивые и возмутительно наивные, но такие искренние, что не смотреть на них было невозможно. А ещё, в отличие от других их спутников, лицедеи щедро делились тем, что знали: То-со показывал Лианне, как нужно метать ножи, и под его чутким руководством девушка неплохо изрешетила ветхую стенку возка — к огромному недовольству ворчливого Кува. Марна развлекала Лианну чревовещанием и предлагала девушке повторить трюки акробаток. Рейгар же тихо переговаривался с Кувом о каких-то вещах, связанных с механикой, или же пытался разговорить Тамаша, смотревшего на него со слишком проницательной улыбкой.
Они путешествовали вместе целую неделю — и за всё это время ни разу не свернули, ни разу никто не поинтересовался, куда они едут, довольствуясь простым ответом «вперёд». Лицедеи не спрашивали, кто их спутники, заполняя всё время своими историями, и Лианне с Рейгаром не пришлось выдумывать историю, одну из тех, которые они рассказывали другим людям, встречавшимся им на пути. Для одних они были путешественниками, разыскивающими чудных животных на юге: пустынных великанов и гигантских птиц, для других они были странствующими фехтовальщиками. Столько историй прозвучало за эти несколько дней, что все и не вспомнить, и молодые люди были отчасти благодарны, что им не придётся ни вспоминать, ни сочинять одну из таких сказок. Но на седьмой день дядюшка Арно остановил возок, когда на тёмное небо высыпали пыль звёзд. Они только начали разгораться, но в многоцветном мерцании на самом краю горизонта виднелся тёмный силуэт башни, днём казавшийся только точкой.
— Вот и приехали, правда, Рей? — спросил силач, обращаясь к Рейгару.
— Верно, Арно, — кивнул принц и с лёгким сожалением произнёс, — здесь наши пути расходятся, ведь так?
— Как мне ни жаль, но это так, — добродушно ответил мужчина. — Мы вас никогда не забудем, как не забываем никого, кто путешествует с нашим милым балаганчиком. А ещё вы понравились Тамашу.
Актёры вылезли из возка и подтянулись к Арно, обступая всё ещё верховых Лианну и Рейгара свободным кругом. Вид их лиц, светившихся искренней привязанностью, вызывал благоговение и одновременно страх, взвившийся под рёбрами.
— Поэтому мы хотели показать вам одну историю, ваше присутствие позволило Тамашу закончить пьеску, над которой он сидел почти год — она и раньше неплохо шла, но теперь точно произведёт фурор.
Рейгар и Лианна переглянулись и согласно кивнули. Заскрипели механизмы внутри возка, он разложился на части, образуя сцену, Кув, ворча, следил за тем, чтоб ни один механизм не заклинило, и при этом успевал прикрикивать на актёров, которые гримировались возле подвижных зеркал для света. Влюблённые с нетерпением ждали начала представления.
Марна затянула песню, по мотиву напоминавшую придворную. Актёры вышли на сцену, облачённые в костюмы из атласа, женщины держали в руках веера и держались с придворной жеманностью. То-со собрал свои длинные волосы в тугой хвост и щедро намазал белилами, так что под светом отражённым зеркалами, казалось, что он абсолютно сед. На нём был такой же придворный костюм, а на плечах — чёрный плащ. Размашистым шагом актёр прошёл мимо остальных актёров, и в складках развевающегося плаща зрители увидели красного трёхглавого дракона. Что-то внутри Лианны оборвалось. Она испуганно посмотрела на Рейгара; мужчина не отрывал взгляда от сцены, но его рука в успокаивающем жесте легла на ладонь Лианны, судорожно сжимавшей поводья.
Действие на сцене, казалось, приостановилось. Лианна готова была поклясться, что актёры внимательно наблюдали за их реакцией. То-со ещё раз взмахнул плащом.
— Я — принц Рейгар Таргариен. Я собрал вас на этом турнире, чтоб окончить правление Безумного Короля. С вашей помощью Семь Королевств станут лучше и сильнее, и…
На другой стороне сцены появилась Дами с голубыми цветами в волосах и на лифе платья. Лианне защемило сердце.
— И в пекло вас всех, лицемеры, — выдохнул То-со, на секунду замешкавшись, и в два шага приблизился к Дами, тут же обхватившей его шею — не распутно (и на том спасибо, подумала Лианна, чувствуя, как краснеет лицо), но чисто и искренне, с трепетом, в котором Лианна узнавала свой, всё ещё пронизывавший всё её естество при каждом прикосновении Рейгара. Блеснули тонкие нити страховки, и оба актёра поднимись на пару футов над сценой и принялись кружиться под пение Марны, заглушавшее жалобный и надрывный скрип механизма. Актёры запели тоже, прекрасно, радостно и торжественно. Из-за сцены появился нарисованный на скреплённых кусках фанеры змей. Актёры схватили его сзади и провели по всей сцене, а потом закрепили на причудливом заднике, и существо поползло вверх, огибая висевших в воздухе влюблённых, как будто в знак защиты. Раздались щелчки, и от задней стены начали отлетать щепки — на секунду показалось, что вся конструкция должна вот-вот развалиться, но вместо этого на месте вылетевших щепок показались голубые розы. Прекрасные, выглядевшие совсем как настоящие.
Это было полное обличение, но столь прекрасное, что Лианна не удержалась от взгляда на Рейгара, она встала в седле и поцеловала его, долго, отчаянно. И кожей она чувствовала окружившие их с Рейгаром улыбки актёров. И ей было всё равно.
Они распрощались с лицедеями, и как во сне преодолели пустыню, которая вдруг приобрела конец — там, где в небо вонзилась башня, захваченная в объятия вьюнка, совершенно не боявшегося снега.
Воспоминания пронеслись под веками калейдоскопом, вынуждая окончательно проснуться, чтоб сказать себе, что это всё уже в прошлом, и будущее обещает быть не менее удивительным. Лианна села на кровати и огляделась в поисках Рейгара. В спальне его не было, но внизу, на этаже, который принц сам называл «кабинетом», слышались его размеренные шаги. В башне была богатая библиотека, множество карт, и даже зимний сад, занимавший целых три этажа. Лианна поднялась с постели, ёжась от щекочущего прикосновения лёгких простыней к коже, достала из шкафа платья и, завязав волосы, спустилась к Рейгару.
Дни в Башне Радости чередовались до бесконечности одинаково но от того не менее прекрасно. Сначала немые служанки, почти невидимые, жившие на нижнем этаже, оставляли им еду, потом они с Рейгаром читали друг другу вслух в кабинете или в зимнем саду. Потом Рейгар учил её фехтовать на браавосийских шпагах или дотракийскими серпами, Лианна сама повторяла приёмы, которым её научил То-со. Затем была музыка, прогулки по крыше башни, танцы, разговоры — и бесконечные прикосновения, опаление кожи дыханием, к чему нельзя было привыкнуть и чем нельзя было пресытиться. Время как будто остановилось, предоставляя Рейгару и Лианне полное право любить друг друга как заслуженную награду за то, что они пережили. Они проживали день за днём, привыкая друг к другу, к присутствию рядом и в мыслях, к одному пульсу на двоих, и иногда, когда солнце уходило на восток, вспоминали, что Башня Радости не была конечным пунктом их пути. Они изучали Книги о востоке, прикидывали, сколько времени им обоим понадобится для того, чтоб добраться до Асшая при очередном переезде через пустыню. Вот-вот должно было начаться время бурь, зимой во время бури песок смешивался со снегом и убивал множество путников, так что нужно было отправляться либо заранее, либо ожидать затишья, но оставаться надолго в башне Рейгар не хотел. Он не настаивал, но часто говорил о том, что уехать нужно не позже, чем через три недели по приезде. И всё было готово: у них было достаточно провианта для пары месяцев пути, лошади запряжены, оружие начищено, но каждый раз что-то мешало им уехать. Ощущение покоя, поселившееся в коридорах башни. Оно, как утренняя дрёма, манило на фоне предстоявших трудностей пути и возможных опасностей. Поэтому изо дня в день отъезд откладывался ради того, чтоб ещё немного почувствовать себя вдалеке от трудностей и суеты.
***
Рейгар проснулся раньше Лианны. Порыв ветра выдернул его из сна и холод вонзился в кожу через бисеринки пота, выступившие на спине. Ему снова снился этот ужас. Клеймящий кошмар, который оставили после себя лицедеи, которые сопровождали их до самой башни. Они нравились Рейгару ровно до тех пор, пока, зубоскаля, не показали им свою сценку.
После того, как на сцене появилась «Лианна» и показалась эта прекрасная постановка с цветущими розами и драконами на сцену повалил дым, и актёры на разные голоса начали говорить: «Так я и знал, что от этого принца добра не жди! Тоже мне, король! Он бросил всех! Он бросил нас! Он бросил свою жену! Он разрушил жизнь бедной девочки. Она могла бы счастливо жить замужем за Робертом, который её любит, но вместо этого она едет с ним через снег и горячий песок на самый край света. Они погибнут! Погибнут! Да благословят их Семеро, чтоб смерть их была легка!»
Какое-то безумие. Сцену и всё вокруг залил взявшийся из ниоткуда алый свет, и луну закрыло чёрное пятно — несомненно, дурной знак. Кто-то из актёров надел на себя объятый огнём плащ и изображал агонию, «Лианне» в руки дали что-то похожее на спелёнатого ребёнка и вместе с «Рейгаром» их покрыли красной краской, напоминающей пятна крови. От дыма, клубившегося над сценой, закружилась голова, дышать стало невыносимо, и в какой-то момент Рейгар почувствовал, что теряет сознание. Когда он очнулся, то они с Лианной были перед дверями башни, а балаганчик исчез. Не оставив и следа. Кто были эти семеро — оставалось только гадать. Как выяснилось позже, ужасную часть представления Лианна не помнила, и Рейгар решил не рассказывать ей об увиденном. Скорее всего — ему хотелось в это верить — он сам всё придумал, но беспокойство, посеянное лицедеями, быстро дало плоды. Нужно было уехать как можно скорее.
С этой мыслью Рейгар просыпался каждый раз, и всякий раз происходило
что-то, заставлявшее его отсрочить отъезд. Прилив меланхолии или же ожидание новостей из Королевской Гавани. Он ждал, когда знакомый капитан напишет ему о том, что Элия с детьми спокойно добралась до безопасного места, но изо дня в день он не получал ничего. И в это утро в голубятне рядом с кабинетом он увидел сразу два письма. Одно сообщало, что Элия в Красном Замке, где у неё пытаются выпытать местонахождение Рейгара. В другом сообщении говорилось, что Брандон Старк приехал в Красный замок и требовал поединка с Рейгаром, и… дочитывать он не стал. Он знал, чем могло окончиться подобное. Перед глазами снова появился актёр в плаще, разрисованном пламенем, изображавший агонию. Фантазия добавила ему тёмные волосы, серые северные глаза, правильные черты лица и улыбку, стёртую гримасой боли. Видение ударило по нервам, как пощёчина, Рейгар дёрнулся и, сделав над собой усилие, дочитал письмо.
«… Король принял вызов и выставил своего представителя. Огонь. Чтобы выиграть поединок, Брандону Старку не оставалось ничего иного, кроме как не сгореть. Мне ужасно жаль юного лорда. Ещё более жаль мне его братьев, которые вместе с Робертом Баратеоном созывают знамёна, чтоб выступить против Вашего отца. Безумный Король в свою очередь требует найти Вас, Ваше Высочество. Хотите добрый совет: уезжайте как можно скорее и как можно дальше, чтоб это разыгрывающееся безумие не затронуло и вас.
Или же вернитесь. Назовите себя королём, Лианну Старк — королевой, возглавьте армию против собственного отца. Приведите с собой наёмников с юга, их боевые машины, и даже ненавидящий Вас всем сердцем Роберт Баратеон склонится, если Вы смиренно попросите у него прощения и помощи. Но этому не бывать — Вы ясно дали мне это понять, я помню, и всё же — я холю надежду, что Ваше Высочество поступит правильно.
Варис»
Ужасно! Невыносимо! Так не должно было быть! Должны были пролиться реки крови, и теперь Рейгар видел как никогда ясно, что им не было конца. Перед глазами запылал алый свет, ночью заполнивший всю пустыню, и Рейгар пошатнулся, сжимая в руках письмо. Новости были сокрушающим ударом, и мужчина на мгновение задумался, ответить ли на этот удар так, как ожидал Варис, или же уехать прочь, забыть, начать новую жизнь. Последнее казалось куда проще. Он посмотрел на лестницу: сверху доносились шаги проснувшейся Лианны. Скрипнули дверцы шкафа, зашелестела ткань платья. Рейгар быстрым шагом подошёл к камину и разжёг огонь. Весь его дух метался в агонии, но руки двигались безукоризненно, не выдавая беспокойства даже мельчайшей дрожью. Ужасно.
Когда огонь разгорелся достаточно, Рейгар протянул его золотым и красным объятиям письмо. Язык пламени осторожно коснулся бумаги, как бы пробуя, а потом вгрызся в него с остервенением дикого пса. Бумага чернела и рассыпалась пеплом на несколько полен, на которых пировали другие огоньки, Рейгар смотрел на их танец заворожённо. Пламя подбиралось всё ближе, но мужчина не чувствовал даже отзвука тепа на коже и, повинуясь хладнокровному любопытству, перевернул ладонь, позволяя остаткам письма лечь прямо на пальцы и гореть на белой коже, как на маленьком алтаре из белого мрамора. Боли не было, кожа даже не покраснела, ощущалось только щекочущее тепло огня, как прикосновение живого существа. Наверное, именно этим огонь завораживал Безумного Короля — тем, как на касание огня отвечала их драконья кровь.
От сравнения с отцом Рейгар дёрнулся и отбросил оставшийся на ладони пепел в камин. Письмо уничтожено, а с ним вести о смерти Брана. Сообщение, связанное с Элией, осталось лежать на столе. Рейгар думал, что можно сделать с этим. Он окончательно решил выйти из игры, но оставить Элию одну в Красном Замке… Нужно было отправить за ней людей из Дорна — Оберин наверняка сделал бы это, ему хватило бы дерзости и обаяния, чтоб забрать сестру из замка, возненавидев Таргариенов, но при этом не пролив ни капли крови.
Мужчина провёл рукой по волосам, запоздала вспоминая, что вся его ладонь была покрыта пеплом. Он тихо чертыхнулся и услышал смешок за спиной. На губах сама собой расцвела улыбка и дышать стало как будто бы легче. Рейгар обернулся — Лианна стояла вплотную к нему и ласково, светло улыбалась. Рейгар подался ей навстречу, перехватывая дыхание и мягко касаясь губ — совсем как невесомо танцующий на ладони огонь.
— Зачем ты измазался сажей? — спросила Лианна, отстранившись. Она всё ещё улыбалась, Рейгар тряхнул головой, вымучивая улыбку — Лианна не должна была знать о смерти брата, будь он проклят за подобную ложь, но уж лучше так.
— Задумался, пока рисовал маршрут, — подхватив её за руку, он провёл девушку к карте, разложенной на большом столе. — Я придумал нам маршрут до Асшая. Если выехать завтра…
— Хорошо, — кивнула Лианна. Рейгар вопросительно посмотрел на неё.
— Ты даже не дослушала, — недоверчиво произнёс он.
— Я согласна с любым маршрутом, который ты делаешь. Это не увеселительная прогулка, я понимаю. Чем быстрее мы преодолеем пустыню — тем лучше, и в этом вопросе я готова полностью довериться тебе.
Рейгар согласно кивнул. Нужные слова не шли на ум, а фраза: «Твой брат погиб, погиб из-за нас, умер в муках, сгорел заживо» так и рвалась наружу. Невыносимо.
Именно в этот момент под окнами башни раздался крик о помощи.
