Роза Севера

      Принцу Рейгару не спалось. В последнее время бессонные ночи приключались всё чаще, хотя он и раньше не мог похвастаться крепким сном. Теперь же паранойя снедала его, как разрушительная болезнь. Впервые в жизни он начал понимать своего отца, видевшего предателей в каждом окне: если кто-то расскажет Эйрису о плане сына совершить переворот, Рейгару точно несдобровать. В лучшем случае его ждала бы перспектива бежать: сначала в Дорн, потом в Вольные Города. В глубине души эта мысль привлекала его, особенно в бессонные ночи он был бы рад сбросить с себя груз ответственности, которую он взял на себя, почти не подумав. Он пытался вернуться в тот день, когда зачем-то решил, что сможет стать лучшим правителем, чем Безумный Король. О чём он думал тогда? Какая из существующих на земле сил подтолкнула его начать приготовления к перевороту? Рейгар не знал, не помнил, не хотел знать. Просто принять бразды правления у отца (который никак не желал их уступать) было лучшим, что он мог сделать, будучи его сыном. У всех них были свои обязанности, и Рейгар, на которого смотрели с надеждой не один год, не мог не исполнить волю людей; он будущий монарх, он скован волей народа, как цепями, он должен посвятить себя служению этим людям, закрывая глаза на собственные желания. Он повторял себе эти слова много раз, с того самого дня, как прочитал их в одной из книг в библиотеке и решил однажды сменить отца. Рейгар верил, что за десятилетие повторений этой мантры он сумеет усмирить себя и приготовиться стать тем, кто воплотит волю своего народа, но время только стачивало об него свои зубы, принося в душу уныние, как волны на Драконьем Камне приносят песок. Капля за каплей, и будущий правитель переставал походить на самого себя; даже леди Элия стала замечать это, хотя нежность и ласка мужа по отношению к ней и их детям оставалась неизменной, просто…              «Мой принц стал задумчив», — говорила она, а в голосе сквозил страх. Король Эйрис тоже бывал задумчив, когда придумывал новую игру с огнём; Рейгару становилось не по себе от мысли, что Элия находит в нём сходство с отцом, но, если это действительно было так, то меньше всего принц хотел бы подвергать опасности её. Она и так едва восстановилась после вторых родов и так настойчиво просила мужа дать ей поехать с ним на турнир, как ребёнок, который ещё не успел насмотреться на этот праздник позёрства, что Рейгар не мог отказать ей. Элия всегда тонко чувствовала, когда он нуждался в ней; не в совете и не в ласке, а просто в ней, свернувшейся под боком, по-детски беззащитной, дремлющей на груди. Она была лучше макового молока и вина, но сейчас даже присутствие Элии не приносило Рейгару покоя. В конце концов он неожиданно для самого себя переехал в комнаты на самом чердаке, под крышей, чтоб никто не отвлекало его от размышлений и чтоб никто не испугался его, блуждающего по ночам, подобно призраку.              Его новые покои не отличались изяществом и даже сохранили следы пожара; одно окно до сих пор не было восстановлено, его заколотили досками, которые принц сорвал собственноручно, чтоб впустить свежий воздух. Из убранства леди Уэнт распорядилась принести ковёр, перины и покрывала, скорее чтоб скрыть под ними постель, вид которой заставлял сердце сжиматься почти судорожно, чем ради обеспечения уюта юного Таргариена. Принц не мешал ей обустраивать его жилище, благо, места было немного, и вскоре пространство, которое можно было заставить предметами, соответствующими статусу, кончилось. Основным объектом внимания Рейгара был просторный дубовый стол, который он в первый же час похоронил под горой бумаги. Получился эдакий курган памяти его потугам стать монархом. На исписанных с двух сторон листах плясали тысячи планов захвата власти от вполне невинного заявления о новом порядке до убийства Эйриса. Рейгар долго бился над ними, пока в один момент не понял, что не так важно как он захватит власть, важнее, кто будет рядом с ним в эту минуту. Официальным преемником уже является Визерис, и у него всегда найдутся защитники — закон жесток в своей слепоте, поэтому как бы Рейгара ни любили люди, всегда найдётся тот, кто посчитает правильным назвать его узурпатором. Поэтому Рейгару было важно заручиться поддержкой великих домов. В общем и целом, эта задача была несложной: у всех была своя цена. Одни хотели подконтрольные территории, другие — льготы, третьи — место при дворе. Всё это Рейгар мог устроить, это было едва ли сложнее, чем правильно рассадить гостей на пиру, но была во всей этой истории одна загвоздка — Север.              Пункт «наладить отношения с Севером» стоял во всех его планах, так же как в планах Эйриса и его предшественника. В Королевской гавани постоянно разрабатывались планы для улучшения отношений между королевствами, но… приказы и распоряжения разрабатывались на юге, а Север оставался на своём месте, достаточно далёкий, самодостаточный и, кажется, безразличный ко всем шевелениям, которые происходили дальше Близнецов. А если и не безразличный, то уж точно не собирающийся предпринимать ответных телодвижений. Но так или иначе, Старки были хранителями Севера, и одно только их имя внушало уважение другим домам и заставляло поубавить аппетиты. Но Рейгар терялся в вариантах, чем он мог бы подкупить лорда Рикарда; Старки славились здравомыслием и бескорыстием, граничившим с глупостью, да и самому Рейгару было бы не по себе заключать сделку, в которой он бы рисковал всем, а лорд Старк — ничем. Несмотря на всю порядочность лорда Винтерфелла, Рейгару нужны были гарантии. С самого первого дня турнира принц думал о том, что бы он мог предложить Старкам в обмен на помощь в перевороте и, негласно, в войне, до которой всё может дойти.              Весь первый день принц наблюдал за северянами: за тем, как они вели себя, как держались друг с другом, как говорили, и не нашёл лучшего решения, кроме как вечером подойти к лорду Старку на пиру, когда гости увлеклись разговорами между собой, и в шуме толпы произнести:              — Лорд Старк, наши дома ждут великие перемены, и в них я искренне надеюсь на Вашу поддержку, — напоследок он попытался убрать шутливый тон, который подходил для бесед с лордами, чьи земли простирались до Близнецов: северяне предпочитали о серьёзном говорить серьёзно.              — Вы правы, Ваше Высочество, зима приближается несмотря на эту прекрасную весну, — ответил лорд Рикард, глядя на юношу пронзительным взглядом. Рейгар ответил ему таким же холодным драконьим взглядом. — Но на какую помощь от меня Вы рассчитываете этой зимой?              — Чтобы при необходимости зима дошла до Юга, — холодно отчеканил принц. Почти приказал, но без надменности и уверенности в полном и безоговорочном подчинении, а таким тоном, словно он знал, что северяне смогут сделать это. На секунду на тонких губах лорд Рикарда сверкнула одобрительная полуулыбка, и Рейгар усмехнулся про себя, чувствуя, что полдела сделано.              — Что ж, если Вам не довелось увидеть летний снег в Винтерфелле, я с уверенностью могу сказать, Вы вдоволь насмотритесь на него зимой, — произнёс он, согласно кивая.              — Сможет ли юг сделать что-то для Вас?              Лорд Рикард задумался, глядя на полное решимости лицо юного принца, а затем, потерев ладони, произнёс:              — Присылайте людей в ночной дозор. На севере не хватает воров и насильников, которых можно было бы отправить на Стену, — сказал он и, коротко кивнул Рейгару, обернулся к Джораху Мормонту. В его жесте не было неуважительности, но Рейгара покоробило то, как Старк отвернулся, будто принц перестал существовать с того момента, как они завершили разговор. Наверное, в этом было всё мировоззрение северян — они не желали иметь дел с югом.              Принц помешал вино с разбавленным в нём противоядием и перевёл дыхание, чувствуя, что беспокойство возвращается на привычный, почти неощутимей уровень, и предвкушение быть отравленным, зарезанным или удушенным по приказу отца щекотал нервишки, одновременно принося надежду. Надежду, что кто-то, а не он, закончит игру, в которой он, возможно, переоценил свои силы, но уже нёс на своих плечах слишком много ответственности, чтоб сдаваться. Он окинул тяжёлым взглядом зал, где собрались почти все его будущие союзники. Всё могло бы закончиться вместе с турниром, это было бы легко — убить Эйриса и его приближённых, отравить Гору и отправить ворона в Королевскую Гавань. Рейгар поморщился от этой мысли, как от пощёчины, и отставил в сторону бокал — подписанные вином образы в голове стали слишком реалистичными, а Рейгар всё ещё не хотел окунать руки в кровь, тем более — в кровь своего отца.              Он сел за стол рядом с Элией, которая от духоты в зале выглядела совсем бледной. Принц положил свою ладонь поверх её:              — Попроси леди Дейн проводить тебя в покои.              — Со мной всё в порядке, — слабо улыбнулась она, как бывало всякий раз, когда она была готова потерять сознание. — Да и истории переходят из уст в уста крайне занятные. Я попросила Эшару узнать из первых рук, что случилось с леди Старк.              Рейгар усмехнулся, вспомнив юную волчицу. Столько ярости на холодном северном лице; наверное, это девушка испытывала больше эмоций, чем весь Север вместе взятый. Он до сих пор не мог дать себе ответа на вопрос, что заставило его дразнить волчицу после поединка. Наверное, ему просто нужно было на секунду отвлечься от большой игры, которую он затеял — в этом он убеждал себя, не зная лучшего ответа.              — С ней всё в порядке, я готов поклясться тебе в этом, — прошептал он, склонившись к лицу супруги. Болезненные красные пятна на щеках смешались с румянцем смущения.              — Я очень беспокоилась за неё. Было бы жаль, если бы с ней что-то случилось. Такая яркая девушка…              — Завтра ты расспросишь её обо всём. Леди Дейн! — окликнул он фрейлину, возвращавшуюся после беседы с Эддардом Старком. Девушка тут же послушно склонила головку, звеня украшениями. — Проводите Её Высочество в её покои.              Элия благодарно посмотрела на него и, сжав напоследок его ладонь, позволила фрейлине увести себя. А Рейгар невольно огляделся в поисках леди Старк. После её выходки всё внимание было косвенно сосредоточено на ней, но саму виновницу происшествия нигде не было видно.              — Наверное, она в своих покоях краснеет в подушку, — раздался насмешливый голос рядом с ним. Рейгар обернулся, заранее зная, что увидит перед собой Королеву Шипов.              — Миледи, — улыбнулся он, слегка кивая. — Окажете мне честь?              — Окститесь, Ваше Высочество, есть более изысканные способы избавиться от старухи, которая много болтает, — отмахнулась она. — Но прежде позвольте мне дать Вам совет.              — Я Вас слушаю.              — Северяне, — сказала она и усмехнулась, ожидая реакции, но Рейгар сохранял спокойствие, лишь вопросительно изогнул бровь. — Как и для всех остальных, Старкам всегда будут важны Старки. Возьмите одного Старка под своё крыло, оказывая таким образом честь всему дому, и у Вас будет…              — Заложник, — закончил Рейгар.              — Почему заложник? — усмехнулась, согласно кивая, леди Оленна. — Это может быть оруженосец или, скажем, фрейлина Вашей супруги. Никто не скажет, что это заложник, пока к нему хорошо относятся. Да и это окажет им немалую честь… Примерно такую же, какую Ваш отец оказал Тайвину Ланнистеру.              С этими словами она поднялась и снова, в своей очаровательно беспардонной манере вклинилась в компанию мужчин, говоривших о политике. Рейгар хмуро смотрел ей вслед. Слишком многие от него ждали таких же действий, какие предпринимал его отец, чтобы удержать власть. В такие моменты Рейгар чувствовал, как в нём поднималось пламя ненависти к людям, думавшим только об успехе. По меньшей мере, он считал себя лучше Эйриса, и когда ему предлагали поступать так же, ему искренне хотелось со всем чувством такта спросить, на что рассчитывают все эти люди. Руки сжались в кулаки, холодная сосредоточенность затопила его с головой, как волны на Драконьем Камне; спокойствие схлестнулось с ясным осознанием, что в этот момент ему не составит труда убить кого-нибудь. Принц застыл, выравнивая дыхание, глядя на людей и напоминая себе, что он — их будущий правитель и, вообще-то, любит их, как своих детей и советчиков. Ну или должен любить.              Когда свечи догорели, а связная речь превратилась в бульканье и бессвязное мычание, принц решил, что его присутствия достаточно, и направился в свои покои, по пути попросив одного из слуг заглянуть к Его Величеству. Просто убедиться, что он не умер. Или умер, что существенно облегчило бы им всем жизнь. Проходя через этаж, на котором жила Элия с фрейлинами, принц задержался и прислушался, пытаясь в тишине различить дыхание жены. Ему хотелось бы тихо, почти по-воровски, подобраться к её двери и прислушаться, но только он сделал шаг в её сторону, как вдруг на его плечи навалилась огромная тяжесть. Наверняка, Элия уже спала, а зная её здоровье, Рейгар не стал бы тревожить её лишний раз. Поэтому он просто поднялся к себе, с каждым шагом чувствуя всё большую тяжесть, тянувшую его вниз, и снова сдался на растерзание бессонной ночи.              В одной книге он читал, что драконы могли не спать десятилетиями. В последнее время бессонные ночи подтверждали драконье происхождение принца; он словно перестал чувствовать усталость, и время для него стало сродни реке, которая течёт постоянно, по ночам подставляя шелковистую тёмную спину, как кошка. Первое время Рейгар пытался использовать ночные часы с максимальной пользой и подолгу корпел над планами и схемами, но быстро понял, что так неровен час сойти с ума. Созерцание горизонта и игры на арфе постепенно заменили ему сон. На Драконьем Камне он всю ночь слушал рычащую песню волн, убаюкивавшую его мысли, и втайне надеялся, что хотя бы на новом месте ему удастся выспаться, но после прибытия он так и не смог сомкнуть глаз.              Сон ему заменяли праздные размышления. Он успел неплохо овладеть этим искусством: покачиваться на волнах мыслей, перебираясь с одной на другую, как умелый матрос. Рейгар часто в такие ночи представлял себе другую жизнь, в которой он был бы простым рыбаком где-нибудь в Дорне, где у него была бы простая семья, немного счастья и никаких мыслей о предназначении. Он бы жил под мелодию моря, пел ему песни вместе с другими такими же простыми людьми; его дом пах бы рыбой, а жена и дети плели бы ему сети.              Принц улыбался, видя эти картины перед собой. Драконье сердце билось безмятежно, а кожей он чувствовал приближение промозглого утра. С востока тянулась белёсая дымка, в которой, как невеста в фате, путался рассвет. И вдруг, когда первый алый луч пронзил туман, со двора донеслось пронзительное: «Чтоб тебя старые и новые боги драли, Бен, осторожнее! Ты же не хочешь тут всех перебудить!»              Рейгар провёл ладонями по лицу, снимая остатки полудрёмы и подошёл к окну. Ветер, гулявший над крышами башен, нырял вниз и приносил с собой прохладную сырость — шёлковая рубашка неприятно липла к коже, но одновременно с этим бодрила, напоминая, что происходящее реально. А реальность была такова, что младшие волчата лорда Старка, воровато оглядываясь, выводили лошадь за ворота и попутно перебрасывались ругательствами, поглядывая друг на друга поверх седла. Рейгар усмехнулся, глядя на них, ощущая под рёбрами почти забытое чувство — любопытство.              

***

      

      В предрассветный час Бен разбудил сестру. От перспективы быть выброшенным за дверь в ту же секунду его уберегли благоразумно припасённые булочки с изюмом и орехами, на которые юная леди накинулась без особого изящества. Лианна была ещё сонной, когда Бенджен принялся осторожно, порционно, вливать в неё по каплям последние слухи, особенно акцентируя внимание на тех, где говорилось, что она — Рыцарь Смеющегося Древа.              — Но это же не правда, — пробормотала она, не отвлекаясь от своего лакомства и вдруг застыла, хитро сверкая глазами. — Что ты задумал, Бенджен Старк?              — Ничего опаснее твоей выходки с конём, — ответил младший и получил подзатыльник. — Лия, всё очень серьёзно!              — Я тоже очень серьёзна.              — Мне нужна твоя помощь, — произнёс Бен, сверкая глазами и как бы говоря: «Ничего ты не понимаешь». Лианна поправила одеяло, приосанилась и кивнула брату:              — Вещай.              — Король отдал приказ выследить Рыцаря Смеющегося Древа.              — О-о…              — И мне страшно подумать, что с нами всеми будет, когда шавки Безумного Короля найдут меня. На такое я не подписывался.              — Зато теперь ты можешь быть счастлив — все семь королевств признали тебя отличным фехтовальщиком.              — А-ха-ха, — передразнил её Бен, хлопая глазами. — Против гвардейцев даже мне не выстоять. Твой благоверный, кстати, тоже собирается поучаствовать. Он вчера на весь зал горланил, что возложит мой шлем к твоим ногам, а копьё перекует в кольцо.              — На шею что ли? — фыркнула Лианна.              — Вот уж не знаю. В общем… всё плохо, — подытожил он.              — Я заметила, — кивнула девушка. — Но у тебя есть план, верно?              — Да, — кивнул Бен. — Вот что я придумал. Мы сделаем второго рыцаря и посадим его в убежище, пока я буду прятаться и говорить за него. Погоня по меньшей мере испугается, — предложил он.              — Ты в своём уме, Бен?              — А что?              — Ты хочешь подсунуть рыцарям деревянный чурбан! — шикнула она.              — Да! Пусть думают, что это магия, — произнёс он так запальчиво, что стало ясно — спорить бесполезно. Бен оказывается непробиваемым, как новые железные ворота, и Лианна неохотно признала, что ради семьи придётся жертвовать здравым смыслом и, возможно, собственным здоровьем.              — Бен, давай лучше это сделаю я.              — Что? — поперхнулся воздухом младший.              — А что? — произнесла она как ни в чем не бывало. — Мы с тобой одинаковой комплекции, а если рыцари решат снять с меня шлем — в лучшем случае всё сведут в шутку. Они ни за что не признают, что на турнире их разбила девица из дома Старков, и они уж точно не поведут меня к королю.              Бен задумался, глядя на сестру с неподдельным восхищением. В глазах заплясали довольные искры, а Лианна про себя вздохнула так, как обычно это делал Нед после очередной её выходки. Но отступать куда-либо было поздно и, по правде сказать, лучшего решения не представлялось.              Покончив с завтраком, девушка выставила брата в коридор «обдумывать план действий», пока она соберётся. Она достала наряд для верховой езды, мужской, из плотной кожи, и уже собиралась было выйти, как вдруг вспомнила про приглашение принцессы Элии. Недолго думая, накинула поверх льняное платье, расшитое полевыми цветами, достаточно свободное, чтобы не заметить под ним мужской наряд.              Бен повёл её в конюшню, где из всех лошадей северян они выбрали коня Неда. Лианна на всякий случай уточнила, могут ли они обойтись без конокрадства; у Бенджена уже была лошадь, на которой он выиграл свои поединки в первый день, но младший оставался непреклонен. Лианна должна была стать его двойником, а значит, ей нужна была лошадь. Тем более, если животное не будет заявленным, как это обычно бывает после поединка, это создаст ещё больший магический эффект. Где-то в глубине души Лианна знала, что это не так, но врождённый азарт начинал потихоньку вытеснять ещё сонное благоразумие.              — А если Нед заметит, что мы взяли лошадь? — беспокойно спросила она.              — Нед? Нед сейчас если и видит дальше собственного носа, то уж точно не станет всматриваться в что-либо кроме леди Дейн.              — Не может быть! — усмехнулась Лианна.              — Поверь мне, — оскалился Бен. — Он вчера из-за неё как следует краснеть за тебя не мог. Он даже пропустил эпохальную ссору Брана с Робертом.              — Они поссорились?              — Да. Все очень переживали о твоём здоровье, и Роберт прям… скорбел, — сказал он и осёкся, неуклюже оглядываясь по сторонам и явно жалея, что начал этот разговор.              — Не звучит, как повод для ссоры, — хмуро проговорила Лианна. Они взяли лошадь под уздцы и повели её к воротам крепости. Стражники спали, окутанные утренним туманом, как древние статуи, и уже совершенно не интересовались теми, кто проходил мимо них. На турнир стеклось столько швали, что ловить их было почти что грешно — это время можно было потратить с куда большей пользой.              За стенами разбился целый палаточный городок: шатры и возки заполонили собой всю территорию, на сколько хватало взгляда, остановил их только лес. В этот-то лес и направлялись брат с сестрой. Лианна невольно усмехнулась, вспомнив, что почти все сказки старой Нэн начинались именно с этого: «Однажды брат с сестрой пошли в лес…» Больше всего она любила сказку про дракона, появившегося в одном старом лесу — хотя многие говорили, что он жил там всегда — и многие рыцари из близлежащих городов и деревень направились в самое сердце леса, чтобы убить дракона, потому что он, зевая, выжигал поля и, потягиваясь, устраивал землетрясения. Многие сложили головы в непроходимой чаще, пока дочь одного лорда не взяла меч брата, чтоб самостоятельно отправиться на встречу с драконом…              Концовка забылась.              Лианна потормошила Бена, но тот шагал, как будто во сне, кивая головой в так шагам лошади.              — Бен! — погромче шикнула она. Парнишка поднял взгляд от сырой земли, чавкавшей под ногами. Ночной дождь размыл тропинки, и теперь в следах скапливалась мутная вода.              — А?              — Не помнишь, чем заканчивалась сказка про дракона в лесу?              — Что? Какая сказка?! — фыркнул он, постепенно наращивая голос. В стенах крепости они не решались говорить громко — Бен только один раз вскрикнул, когда оступился возле конюшен, за что получил нагоняй от сестры. Под сенью леса тишина была иного рода: многовековая, величественная, исполняющая благоговения, так что нарушить её было почти страшно. Но здравый рассудок быстро напомнил, что людей поблизости не осталось (хотя, для полной уверенности можно было пошуршать по близлежащим кустам).              — Которую старая Нэн ещё рассказывала, — насупилась девушка и наскоро пересказала Бену всё, что помнила. На это брат лишь едивлённо похлопал глазами.              — Вообще впервые слышу. Она такую не рассказывала, — он ухмыльнулся. — Может, она придумала эту сказку специально для тебя?              — Нэн не придумывает сказки.              — А откуда она тогда их знает? — потряс головой Бен. Лианна оступилась, засмотревшись на улитку, сонно тянувшую рожки к листку.              — Она… просто помнит их. Не представляю, как ты жил в Хайгардене без сказок Нэн, — пожала плечами Лианна, уводя разговор в новое русло.              — Истории леди Оленны ничуть не хуже, — усмехнулся Бен. — Кстати, она тоже весь вечер спрашивала, как ты. От отца ни на шаг не отходила, всё рассказывала, какая ты замечательная, а потом предложила отдать за меня её внучку.              — Вот уж неожиданный поворот.              — Не то слово, — издал нервный смешок Бен.              — Она хотя бы симпатичная? — беззлобно улыбнулась Лианна.              — Она мелкая, красная, лысая, постоянно плачет, и все пляшут под её дудку, лишь бы она успокоилась.              — Боги, Бен…              — Она родилась несколько месяцев назад, — закончил парень.              — А по описанию получился близнец Тириона Ланнистера, — пожала плечами девушка.              — О, эти двое бы сдружились. Пусть лучше их женят, — буркнул Бенджен. — Будь тут Нед, он бы мне плешь проел с тем, что это огромная честь жениться на дочери Мейса Тирелла и бла-бла-бла… — скорчил он рожу.              — Что, дело решённое?              — Нет, слава богам. Надо будет помолиться, чтоб так было и дальше.

***

      В качестве убежища Бенджен выбрал поляну с деревом. Вернее, поляну под деревом, поскольку его исполинский ствол и ветвистая крона заполняли всё свободное воздушное пространство. Огромные корни змеились под бугрившейся землёй, и стоя возле них Лианна и Бен чувствовали себя неуютно мелкими. Младшего Старка вид уже не впечатлял, а вот Лианна воспользовалась свободной минутой, чтобы обойти дерево вокруг. Его ствол едва ли удалось обхватить шести взрослым мужчинам, по коре, напоминавшей морщины на старческом лице, стекали капли сока из разлома на высоте около шести футов. Когда-то в дерево ударила молния и расщепила его на две части: одна по какой-то чудесной воле богов продолжила расти и пускать новые ветви, в то время, как вторая часть ствола и веток иссохла, превратившись в собственный скелет. В белой древесине было сделано глубокое дупло, в котором без труда поместился человек роста Бенджена или Лианны.              — Оно похоже на чардрево, — произнесла Лианна.              — Нет, — нахмурился Бен. — Скорее, это воронье дерево.              — Такие бывают? — спросила девушка и поспешила на подмогу к брату. Тот разложил в корнях дерева мешки с доспехами и кое-какой едой, рядом в кустах нашлась привязанной лошадь Бена.              — Ну, не знаю. Старая Нэн рассказывала про деревья, в которых живут вороны. Птицы дают людям крылья, и бедолаги должны служить воронам во веки веков, — протянул он замогильным голосом, протягивая руки к сестре. Лианна отмахнулась от него, нагоняя на лицо насмешку. — На самом деле, здесь просто полно ворон. Честное слово, крона ими кишит.              — Главное, чтоб здесь не было никого кроме них. Не слишком ли мы близко к городу? — беспокойно спросила девушка.              — В самый раз. Тут мало кто ходит — я вчера сидел здесь весь день, и никто меня не заметил. Я видел пару человек, проходивших возле поляны, но они просто… прошли мимо.              — А что это были за люди?              — Не знаю. Просто… какие-то люди, куда-то шли. Может, это вообще были призраки. Ладно! — хлопнул он в ладоши. — Солнце уже встало, через час начнут трубить. Надо снарядить тебя, — сказал юноша и достал свои доспехи. Не абы какие разрозненные доспехи Рыцаря Смеющегося Древа, а выкованный в Хайгардене доспех Бенджена Старка, украшенный чеканкой и эмалью. Прежде, чем Лианна успела что-то сказать, Бен махнул рукой.              — Я не смог достать второй доспех нашего Рыцаря, так что будем обходиться тем, что есть.              — Бен, это халтура, — сказала Лианна. — Ты хочешь сделать двух похожих рыцарей и рядишь их в разные доспехи.              — Я знаю!! Что делать — ума не приложу, — почти жалобно произнёс он, почёсывая каштановые вихры. Лианна огляделась по сторонам и села на выпиравший из земли сгиб корня — он напоминал исполинского змея, дракона, дремлющего тысячи лет.              Из утреннего тумана выплыло полыхающее алым солнце. Красные лучи пробились сквозь густую листву, и упали золотящейся рябью на землю, а вместе с ними на голову Лианны упало что-то жёсткое, заставившееся схватиться за затылок и зашипеть сквозь плотно стиснутые зубы. Сидевший рядом Бен невольно прыснул со смеху. «Карр,» — судя по звуку, какая-то птица была крайне довольна собой. Лианна подняла голову и увидела ворона, наклонявшегося к ней с нижней ветки и глядевшего то одним, то другим глазом. На земле, за спиной Лианны лежал кусок коры, видимо, оторванный с мёртвой части ствола.              Ворон ещё раз многозначительно каркнул и хлопнул крыльями. Девушка подняла кусок коры с земли и повертела в руках, ища подсказки. Бен поднял голову и переводил взгляд с сестры на ворона и обратно так, словно он давно ждал, чтобы произошло нечто подобное. Лианна недоверчиво посмотрела на брата.              — Мне кажется, или…              — Да, мне тоже.              — Что ворона только что дала нам жирный намёк..? — неуверенно вскинула бровь она.              — Ну, ей может быть тысяча лет, что-то она да знает.              — Какое-то притянутое за уши объяснение, — нахмурилась девушка.              — Но идея неплохая, признай, — фыркнул Бран, выхватывая кусок коры у неё из рук. Как только он это сделал, с дерева упало ещё несколько ошмётков. Брат и сестра застыли в напряжённом молчании.              — Бен… — желание Лианны уйти боролось с природным любопытством. — Мне как-то… неуютно, знаешь… может, поищем другое место? — сказала она, красноречиво подмигивая.               — Да ладно тебе, испугалась? — усмехнулся Бенджен. — Помнишь, что говорила про воронов старая Нэн?              — Вот не приплетай сюда Нэн.              — Не ты ли громче всех кричала, что её сказки — правда? — вскинул подбородок Бен.              — А как начала твориться чертовщина, ты первый в них поверил, — хлопнула в ладоши Лианна, пытаясь всячески предотвратить рукоприкладство. Мысленно она уже была готова вывести брата за шиворот.              — А что, если всё действительно так, как рассказывала Нэн. Накануне Хоуленд рассказал мне такое, что даже сказки Нэн звучат вполне себе правдоподобно, — произнёс Бен с азартным блеском в глазах.              — Хоуленд… — покачала головой Лианна.              — Да! Он сказал вот что: вороны являются посредниками между богами и людьми, и если ворон решил вмешаться в твою жизнь, значит боги обратили на тебя свой взор, — произнёс Бен так, словно для него это был очень весомый аргумент. Лианна смотрела на него почти с ужасом. А на душе узелком завязался страх перед чем-то необъяснимым. Лианне стало не по себе: это она втянула их в эту странную историю, это из-за неё они с Беном теперь едва ли с воронами не разговаривают, хотя, видят боги, среди лесной живности можно было найти и куда более приятных собеседников.              Вдруг Бенджен подобрался, согнал с лица фанатичное выражение и рассмеялся, как от хорошей шутки.              — Да ладно тебе, купилась? — произнёс он.              — Что?              — Это шутка, Лия, шутка, — усмехнулся младший, но на секунду в его глазах проскочила искра, не дававшая окончательно поверить в его слова. Но от его усмешки на душе стало действительно легче, Лианне хотя бы не казалось, что брат сходит с ума. — Тут есть куда более жуткие вещи, чем стая ворон. А дерево осыпается из-за того, что за лето оно высохло, потом была зима, и сейчас оттепель, влажно, кора отваливается с верхних веток. Если поискать, можно найти ещё. Я полезу, а ты поищи в мешке верёвки.              С этими словами самый младший Старк полез наверх, по пути отпугивая ворон, недовольно каркавших на такую неблагодарность. Страх Лианны не прошёл, но затаился где-то в глубине души, обратившись в беспокойство, вполне сносное, когда рядом был собраный и как всегда легкомысленный Бен, для которого всё было не более, чем увлекательной игрой. Но для себя Лианна сделала заметку поговорить насчёт ворон с Хоулендом. Всё это было очень странно. С другой стороны, она же всегда мечтала попасть в сказку.              — Значит, мы надеваем доспехи и маскируем их деревяшками, — вздохнула девушка, когда всё было готово, и рядом с ней громоздилась гора древесной коры.              — В точку, — бодро сказал Бен. — Потом я посажу тебя на лошадь и ты останешься ждать меня здесь. Я быстро: наши три рыцаря бьются со мной одними из первых, так что больше часа всё представление не займёт.              — Ты так в этом уверен? — с нотой грусти произнесла Лианна, когда брат застёгивал на ней свою броню. — Может, поменяемся доспехами? Хайгарденская броня лучше.              — Нет, броня Рыцаря Смеющегося Древа счастливая, — усмехнулся Бен и надел на голову сестры шлем, и опустил забрало — чтоб не болтала попусту.              Затем настал черёд Бена облачаться в доспех. Лианне, в полном обмундировании, выполнять функции оруженосца было очень непросто: доспех был ей великоват и постоянно перевешивал то вперёд, то вбок, и девушка постоянно ловила равновесие, а иногда её ловил Бен и отвешивал по этому поводу какую-нибудь едкую шуточку. Потихоньку они разобрались с доспехами и принялись к камуфляжу. Это было отдельное зрелище, которое могли взять на вооружение работницы борделей, сопровождавшееся речью, которую не в каждом порту услышишь. Окажись где-нибудь неподалёку Нед Старк, он бы поседел раньше времени и ушёл бы в Ночной Дозор. Деревяшки скользили по гладкому металлу, поэтому приходилось туго перетягивать их верёвкой, которая тоже выскальзывала из рук, закованных в перчатки.              После прочтения необходимых заклинаний, в основном заканчивавшихся упоминанием чьей-то матери, доспехи были готовы, и оба рыцаря стояли друг напротив друга, почти неотличимые, как две капли воды. Это всё так напоминало детскую игру, но в какие-то моменты в голове Лианны начинал бубнить голос совести — созвучный с голосом Неда — и всё оказывалось куда серьёзнее. На ум приходили совершенно недетские концовки их истории, в которых Бена случайно побеждали на ристалище или ранили, или убивали. Девушке снова стало страшно, и в этот раз её сковывал совершенно не тот страх, что бывает при встрече с чем-то сверхъестественным. Окажись перед ней сейчас сам король воронов, Лианна бы и глазом не моргнула; страх перед возможной реальностью куда сильнее, потому что человек знает, что то, о чём он подумал, может сбыться в любой момент.              — Бен, — произнесла она, когда брат кутал её в свой плащ и помогал усесться на лошадь.              — Не отвлекайся!              Залезть в седло оказалось сложнее, чем попасть в Орлиное Гнездо — лошадь, чувствуя беспокойство девушки, начинала нервно ржать и перетаптываться с ноги на ногу. Когда Лианна занесла ногу, и та пропала из поля зрения (из-за узкой прорези в забрале), Бен помог сестре попасть в стремя; и именно в этот момент скотина, которую почему-то считали самой умной в конюшнях Винтерфелла, пошла вперёд, утаскивая за собой Лианну. Гремя доспехами, девушка прошаркала вперёд, пытаясь отцепиться, но её потуги ничем не увенчались, кроме ужасающего, вызывающего сочувствие и почти физическую боль, шпагата.              — Бен, мне кажется, это ужасная затея, — произнесла Лианна, пытаясь отдышаться. Бенджен помог ей подняться и, удерживая лошадь под уздцы, всё-таки помог сестре забраться в седло. Оказавшись в метре с лишним над землёй, Лианна поняла, что самостоятельно, не причинив себе вреда, она точно не слезет.              — Ну, раз мы её начали, то стоит довести всё до конца.              — Напомни мне, почему ты не можешь просто спрятаться в лесу? — грустно проговорила девушка.              — Потому что тогда они просто сожгут весь лес! — шикнул на неё брат. — Ничего не бойся, я скоро приеду, — сказал он совсем по-взрослому.              — Я не боюсь, — фыркнула Лианна.              — А кто испугался ворон?              — А кто начал верить в сказки? — едко ответила она, чувствуя холодок на коже.              Вдалеке зазвучали рожки, возвещавшие начало поединков. Бен тут же вскочил на свою лошадь и, подняв забрало, ободряюще улыбнулся Лианне.              — Со мной всё будет в порядке, я скоро вернусь и привезу с собой целую орду благородных рыцарей. Может, найдём тебе жениха получше, чем Робб.              С этими словами он звонко свистнул, пуская лошадь в галоп, а его копия осталась одна на странной поляне.              Любая другая барышня, хоть сколько-то приученная слушать других, наверное, сидела бы неподвижно, но Лианна быстро поняла, что такое занятие сродни пытке. Тяжёлый доспех грозил вот-вот перевесить её, а соседство со странными воронами пускало по спине толпы мурашек. Поэтому девушка решила, что никому не помешает, если немного проедется вокруг поляны, не уезжая слишком далеко.              В тени рощи ещё оставались обрывки утреннего тумана, белого, как покров невесты, небрежно сброшенный нежной рукой. Лианна едва могла что-то разглядеть из-за опущенного забрала. В доспехах она была почти как в глухой пещере из металла, и теперь ловила себя на мысли, что доля рыцаря не сильно лучше участи леди. Это было не очень приятное открытие, поскольку почти всю сознательную жизнь Лианна хотела быть рыцарем, женщиной-воином, и вызывать у людей страх и восхищение, но если для этого нужно было влезать в латы, в которых даже почесать нос проблематично… Девушка разочарованно вздохнула — пора было искать новую мечту. Хотя, быть леди ей начинало нравиться. Вернее, титул леди Винтерфелла она находила вполне подходящим. Она выезжала наравне с отцом и братьями, могла решать вопросы, касавшиеся хозяйства, расходования запасов — её слушали, давали ей право принимать решения и не смотрели на неё так, словно она — не успевшее нарезвиться дитя. Здесь же на юге она уже получила клеймо северной обезьянки, Бен постарался и собрал для Лианны самые любопытные слухи о её скромной персоне. Сам Бенджен переживал из-за слухов и едких слов куда больше, чем сама Лианна, но факт оставался фактом: здесь юную леди Старк никто не брал в расчёт. Что ж, оно было и к лучшему, что в этот день девушке предоставился случай утереть носы этим самонадеянным южанам. Лианна улыбнулась, представляя, какими будут их глаза, если ей придётся снять шлем. Если у неё, конечно, получится это сделать, потому что даже повернуть голову ей не удавалось — голова поворачивалась на пару градусов, но сам шлем оставался на месте. Лошадью девушка правила почти вслепую, но зверюга и сама неплохо справлялась; чувствуя настроение всадницы, она неторопливо шла вперёд, словно давая девушке время на созерцание мира через прорезь в забрале и на размышления. А вот моментов, которые стоило бы обдумать, было достаточно.              В первую очередь, замужество. Сложившаяся ситуация в виде ссоры Робба и Брана и то, как Бен высказывался против её наречённого, вызывали у Лианны смешанные чувства, в общем и целом сводившиеся к гнусному «э-хе-хе». Всё тот же взращённый Эддардом внутренний голос твердил, что так нельзя, и радоваться ссоре друзей ниже её достоинства, но мысль, что свадьбы не будет, пьянила лучше любого вина. Кто бы мог подумать, что для счастья необходимы именно эти три слова: «Свадьбы не будет». С подсказкой леди Тирелл Лианна могла бы это устроить — она чувствовала, что южная леди не откажется ей помочь в вопросе, где дело идёт к нарушению обычаев. Достаточно было бы шепнуть Брану пару нужных слов, а тот бы уже повлиял на отца; лорд Рикард бы наверняка прислушался, а Нед… он остался бы стоять рядом, недовольный, но молчаливый. В качестве беглого наброска вся история выглядела очень многообещающе, если бы не Роберт.              При мысли о нём Лианна испытала резкий укол совести. Человек не был виноват в том, что родился вспыльчивым, идущим на поводу у своих желаний, которые не обуздает даже любовь. Хотя, его любовь… Лианна видела недостатки и в слепом обожании Роберта, но не хотела и дальше думать о наречённом дурно. В конце концов, за своё к нему отношение девушка не заслуживала и сотой доли чувства, которое выражал Роберт, пусть оно и держалось до первой же проплывшей мимо юбки. Лианне Старк в равной степени было жаль терять Роберта и связывать свою жизнь с ним, и она металась между двумя решениями, пытаясь выбрать то, что принесёт меньше боли ей и другим.              Стоило поговорить с леди Тирелл. Сама Лианна уже не справлялась в одиночку со всеми «но», «если» и вопросами чести, обозначавшимися при каждом её шаге. Уж чей совет ей и был нужен, так это совет женщины, которая плюёт на все вопросы чести с высочайшей башни, при этом сохраняя достоинство.              Лошадь, словно чувствуя настроение всадницы, шла неторопливой рысью, пофыркивая направо и налево, как опытный гид, указывающий на местные достопримечательности. Мимо них проплывали низко нависавшие ветви деревьев, согнувшиеся под тяжестью зимнего снега и так и не сумевшие оправиться, когда замерзшая вода растаяла. Чёрные от утренней влаги, всё ещё сохранявшейся в тени, ветки переплетались, создавая купол над головой Лианны. Иногда мелкие сучки стучали по шлему, зелёные листья пытались влезть под забрало, и Лианне постоянно приходилось пригибаться, чтоб избежать очередной встречи с дарами природы. А уж лес этой весной был крайне щедр на сюрпризы.              В основном щедрость матери-природы заключалась в том, что некоторые ходившие в лес люди наблюдали нимф, играющих среди зайцев. На самом деле это были проститутки обыкновенные, которые в угоду клиентам уходили с ними в лес и иногда терялись, оставаясь в чём мать родила. Многие, прельщённые оттепелью, начали воплощать подобные фантазии во время турнира — даже благородные лорды и леди не ушли далеко от пройдох, которым просто не хватало денег на комнату. Видимо, в этом был особый шарм весенних ночей, однако честных людей это не интересовало — им теперь приходилось ходить по лесу крайне осторожно, потому что встретить под деревом проститутку было всё равно, что поймать секторная возле борделя: легче, чем кажется.              Лианна решила не уезжать далеко и повернула лошадь обратно. Поблизости зазвучали трубы, провозглашая новый поединок. Сколько уже прошло? В лязге доспехов звуки терялись, и в шлеме, как в глухой пещере, девушка слышала только шаги лошади по влажной земле, да собственные мысли. Она не сразу различила хлопанье крыльев, но вдруг огромная чёрная тень с пронзительным карканьем спикировала прямо на неё и вцепилась когтистыми лапами в забрало шлема. Лошадь испуганно попятилась, а Лианна, собрав поводья в одну руку, принялась отмахиваться от ворона, каркавшего и пытавшегося добраться клювом до её лица. Девушка ударила наотмашь. Птица издала громкий крик и отцепилась; она описала круг над головой Лианны и приготовилась снова спикировать, но девушка ожидала этого. Она выставила вперёд руку, как блок, и когда длинные когти царапнули наруч, сорвав деревянную маскировку, девушка пришпорила лошадь и поспешила на поляну, к убежищу, оставляя птицу позади.              «Посредники между богами и людьми, конечно же. Просто глупые птицы», — думала она, раздвигая рукой ветки, как вдруг заметила в корнях какое-то движение. Ворон с громким карканьем пролетел над её головой и скрылся в кроне древа, а в повисшей тишине раздался человеческий голос.              «Я ночью шёл лесной тропой       Под куполом из звёзд.       Я б погасил их все до одной,       Но им не затмить твой взор.       И в пении птиц, весенних птиц,       Мне твой всё слышится смех.       Но каждому свой предписан путь,       И боги простят нам наш грех…»              Песня была не слишком складной, но голос, приятный мужской голос, легко летал над поляной, пленяя слух. На секунду Лианна даже забыла о том, что в их с Беном убежище находится чужак. Человек был укутан в плащ с капюшоном, руки его скрывали перчатки из хорошей кожи, потёршейся на ладонях, но даже несмотря на лёгкую одежду, слишком хорошую для бродяги, но слишком простую для более-менее благородного человека, во всей фигуре незнакомца чувствовалась сила. Это был воин — Лианна определяла эту породу людей безошибочно, но теперь вместо азарта в ней проснулось вполне обоснованное желание, чтобы всё обошлось мирно. Причиной тому было хотя бы то, что Бен не оставил ей никакого оружия.              Прежде, чем Лианна успела прийти к какому-то благоразумному решению, лошадь предательски фыркнула. Чужак замолчал, но не обернулся. Лианна оказалась по правую руку от него и тоже молчала. Так продолжалось с минуту. Затянутые в кожу ладони перебирали мягкую траву и опавшие листья, и воздух наполнялся прелым ароматом прошлогодней зелени — запахом ушедшего лета и приближавшейся зимы.              Наконец, когда тишина утомила человека, он произнёс насмешливым тоном.              — Похоже, я нашёл Вас, почтенный рыцарь. Однако, готов поклясться, что буквально пять минут назад видел, что Вы разбили сира Блаунта.              Лианна застыла. На секунду ей под кожу забрался всепоглощающий страх, но вместе с ним пришла и пугающая, ясная мысль: незащищённый человек вряд ли выдержит удар тяжёлой перчаткой по голове. Она бы мотнула головой, чтоб како-то отогнать эту мысль, но всё её тело превратилось в статую, скованную напряжением. Незнакомец же тем временем продолжал.              — Король обещал лишнюю сотню золотых драконов за голову Рыцаря Смеющегося Древа. Интересно, что он скажет, если я приведу к нему сразу двух.              — Уходи, пока я отпускаю тебя, — произнесла Лианна немного сиплым голосом. В ответ ей послышался короткий смешок. Человек поднялся со своего места и бесстрашно подошёл к лошади Лианны. Животное, снова проявляя чудеса интеллекта, стояло неподвижно, в то время, как всадница думала, как бы так случайно сломать незнакомцу копытом ногу или пролить грудную клетку, если он окажется слишком близко. Человек взял лошадь под уздцы и поднял голову, так что из тени капюшона показалось его лицо, от вида которого Лианна чуть не свалилась с лошади, как гремящая куча железа. Светлая кожа, узкий подбородок, высокие скулы, тонкие молчаливые губы, на которых вдруг расцвела вполне дружелюбная улыбка, пара фиолетовых глаз и валирийское серебро волос. Она только что думала о том, как искалечить принца. А лошадь, как лучшая светская дама, так и тыкалась длинной мордой ему в плечо. Пока большая часть сознания юной леди пыталась вспомнить, как дышать и не умереть от стыда за собственные мысли, другая часть, вроде неприкосновенного запаса адекватных мыслей, перехватила управление речевым аппаратом.              — Уходите, Ваше Высочество. Вас сюда никто не звал.              — Отчасти, Вы правы. Но Его Величество посчитал Рыцаря Смеющегося Древа угрозой для короны.              — Рыцарь Смеющегося Древа не может быть угрозой, — резко возразила Лианна. Она понадеялась, что вне шлема её голос звучал так же грозно и громко, как внутри. Теперь становилось ясно, почему господа рыцари так немногословны. — У меня только один долг, который я почти исполнил.              — И каков же он? — с искренним любопытством поинтересовался принц, железной хваткой удерживая лошадь на месте. Это был самый изощрённый допрос, который когда-либо видела Лианна. На неё не кричали, иногда на красивом лице появлялась улыбка, да и само присутствие королевской особы поблизости переворачивало всё с ног на голову, но под взглядом драконьих глаз Лианна всё равно чувствовала себя преступницей.              — Защитить честь тех, кто не смог сделать это сам. Вашему королю нечего бояться. Уходите, и я не причиню Вам зла.              — Хотел бы я на это посмотреть, — усмехнулся принц. — Но вместо этого попрошу Вас лишь об одном: покажите мне лицо, что повергает Его Величество в ужас.              — То лицо сейчас на ристалище.              — Смею предположить, что оно не очень отличается от Вашего, достопочтенный рыцарь, — произнёс он, и в этот раз в его голосе слышалась невольная издевка. Лианна гневно сверкнула глазами и одним движением подняла забрало шлема. Принц отступил на пару шагов назад, точно любуясь картиной, а затем натянул капюшон, снова скрывая своё лицо.              — Я до последнего надеялся, что это Джейме Ланнистер вернулся из Королевской Гавани, — произнёс он с нотой досады.              — Мне жаль Вас разочаровывать, Ваше Высочество, — произнесла Лианна, опуская забрало. — Спасибо, — сказала она, неожиданно для самой себя. Как только рука принца отпустила её лошадь, девушка почувствовала, как отступил леденящий страх; дракон отпускал свою жертву.              — За что?              — За то, что не выдадите меня. Ну и второго Рыцаря.              — Вы думаете, что я этого не сделаю? — нахмурился Рейгар, запоздала придавая себе грозный вид. Лианна невольно улыбнулась.              — Мне кажется, что нет. Во-первых, Вам бы, наверное, не хотелось портить отношения с Севером. Во-вторых, Вы бы не обрушили такой удар на леди.              — Вы хотите сказать, что видите меня насквозь, леди Старк? — произнёс он со странной интонацией, как будто был на грани того, чтобы рассмеяться или развязать спор.              — Если только Вы не хотите улучшить отношения с Его Величеством. Я, конечно, не сильна в придворных отношениях, но мне кажется, Вы бы этого не сделали, потому что… Вы хороший человек, — уже оказавшись на языке, последнее утверждение показалось Лианне каким-то несерьёзным. Принц вопросительно поднял голову. Жалкая попытка добиться чьего-то расположения, но девушка понадеялась, что этого будет достаточно. Она притихла, чтобы не усугублять уже и без того не очень приятную ситуацию.              — Будьте осторожны в Ваших играх, леди Старк. Так и быть, я сохраняю эту Вашу тайну. А Вы сохраните мою.              — Что кронпринц ходит, как простолюдин?              — Что я хороший человек, как Вы сказали, — произнёс он и, кивнув на прощание, скрылся среди деревьев, оставляя Лианну одну под вороньим древом. Девушка удивлённо смотрела ему вслед, моля богов, чтоб это не было чьей-то шуткой, и чтобы через секунду на поляну не прискакал целый гарнизон. Она вдруг поняла, что драконья лапа исчезла с её шеи, но весь драконий хвост обвился вокруг дома Старков. У Рейгара теперь был способ привлечь лорда Рикарда к своей кампании. Лианна страдальчески закатила глаза. Она почти отчаянно надеялась, что принц не воспользуется своим преимуществом и не опустится до шантажа. Но, как известно, танец драконов был беспощаден.

***

      Встреча с Рейгаром напоминала какой-то сон. Странный, правдоподобный, но всё же сон, который прекращается, стоит только открыть глаза, оставляя после себя только обрывки дурмана и бешено колотящееся сердце. Примерно то же самое чувство Лианна испытывала каждый раз, когда ей снилось падение. Но в этот раз она провалилась по-настоящему. Принц уехал, не оставив после себя ни следа, и только готовое пробить грудную клетку сердце напоминало Лианне, что она натворила. Хотелось верить, что всё случившееся было лишь наваждением, но чем больше девушка пыталась обмануть и утешить себя, тем болезненнее становилась жестокая правда. Она судорожно думала, как исправить содеянное, но мысли свалялись в голове однородным комком, сверху припечатанным тяжёлым шлемом, и никакой пользы не приносили. Лианне просто хотелось, чтобы всё это закончилось или, ещё лучше – вообще никогда не начиналось. Чтобы не было ни турнира, ни Рыцаря Смеющегося Древа, ничего…!              Стоило ей только этого захотеть, как вышеназванный рыцарь на полном скаку ворвался на поляну, спешился и забежал за дерево, отпуская лошадь в лес одним ударом по крупу. Лианна поняла знак и приосанилась, готовая доигрывать комедию до конца. Благо, лицо её было закрыто забралом, и никто не мог бы увидеть ни мертвенной бледности, ни гримас, которые девушка корчила в попытках отогнать неприятные мысли. Следом за Бендженом на поляне появились рыцари Фрей, Блаунт и Хэй, как шуты в дешёвенькой пьеске. Они бежали за рыцарем Древа пешком, гремя доспехами и ругаясь, на чём свет стоит. Оказавшись перед древом, все трое остановились.              Вопреки опасениям Лианны и Бена, в них не было угрозы. Они не выражали даже крупицы ярости, только усталость и желание как можно скорее прекратить этот цирк. Мечи их были убраны в ножны, по лицам градом катил пот, и в перекошенных чертах читалось лишь: «За что нам эти муки?» Брат с сестрой разыграли их на славу: Бен из-за дерева громко благодарил рыцарей за достойное соперничество и долго цветастыми фразами расписывал, что совершенно не хотел забирать их коней, но таков закон турнира, и по праву победителя он должен был сделать это. Лианна всячески пыталась подстроить жесты под речь брата, так что стороннему наблюдателю могло показаться, что бравый рыцарь иногда икает или бьётся в конвульсиях, но побеждённые воины видели в этих осечках плохо сдерживаемую ярость за нарушенный покой. Когда Бен, наконец, договорил, сын Фрея слабо проблеял, что-то в духе: «Если Вашей светлости будет угодно вернуть нам наших коней, мы будем безмерно благодарны за такую щедрость. Можем ли мы что-нибудь предложить взамен?»              Бен выдержал долгую драматичную паузу. Лианна тем временем успела придумать вариантов пять различных ответов, умных и не очень, тонко-политических или попросту смешных. Но младший Старк, взявший на себя труд довести дело до конца, великодушно предложил благородным господам научить своих оруженосцев хорошим манерам. Рыцари удивлёно переглянулись, но всё же торжественно поклялись выполнить всё в лучшем виде, и в знак признательности плюхнулись на колени. Конечно же, они ничего не собирались говорить оруженосцам, а в глазах их читалось желание как можно скорее получить обратно своих лошадей и направиться в ближайший бордель. Но Бен в очередной раз доказал, что соседство с Королевой Шипов просто так не проходит.              «Благодарю Вас, добрые рыцари, за внимание к моей просьбе! Теперь и я исполню вашу. В моих краях не принято привязывать лошадей, ибо всякий зверь, как человек, свободен, – Лианна еле сдерживала смех, видя, как вытягиваются лица побеждённых, – а потому я отпустил ваших лошадей в лес. Вы вольны искать их! В добрый путь!»              Наверное, если бы не усталость и не страх перед человеком, который трижды выбил каждого из них из седла, рыцари бы не погнушались и стащили сильно хитрого незнакомца с лошади и отпинали бы всем скопом. Но отчего-то кодекс чести вне ристалища имел куда большую власть, чем на поле боя, и рыцари, поклонившись, побрели в лес, понимая, что выбора у них нет. Купить лошадь во время турнира можно было только втридорога, приложив к этому какую-нибудь редкость в духе драконьего яйца, так что Рыцарь Смеющегося Древа применил к ним весьма изощрённую меру наказания, достойную страниц какой-нибудь книги про великих извращенцев. Естественно, вслух ничего подобного сказано не было.              А уже через полчаса Лианна и Бенджен Старк ехали вдоль реки у стен Харренхолла, волоча за собой два гремящих мешка. Они остановились у глухой башни, в стене которой не было ни одного окна, и, отвязав один мешок, спустились к самой воде. Течение здесь было бурное; волны катились дальше на юг, унося с собой начавшие опадать листья, мелкие ветки, бросаемые детьми, и, казалось, само время. По дрожащей поверхности воды растянулись два отражения: брат и сестра смотрели на себя через это кривое зеркало и каждый думал о своём. Бен радовался удавшейся шутке и был абсолютно уверен, что Лианна разделяет его восторг, а девушка всё так же возвращалась мыслями к разговору с принцем. Ощущение опасности не покидало её, и Лианна чувствовала себя совершенно беспомощной не в силах противостоять забравшемуся под кожу страху. «С чего бы?» – спрашивала себя она. Ничего ещё не случилось, но дурное предчувствие терзало её, как залитый вместо крови огонь. Девушка стояла на своём месте, как прикованная, и испуганно смотрела на отражение, в душе мечась, как попавшаяся в ловушку птица. Из танса её вывел Бенджен.              – Леди Старк, Вы готовы? – спросил он. Лианна кивнула, невольно улыбаясь такой серьёзности. На секунду её захлестнула волна нежности, и девушка, поддавшись ей, заключила братца в объятия. Они были детьми, несмотря ни на что, шкодливыми и весёлыми, и Лианне становилось почти больно от осознания, что теперь, когда на самом пороге их дома готовилась разыграться буря, им предстояло повзрослеть.              – Ой, ой! – шутливо отфыркивался Бен.– Давай, потом, когда разберёмся с нашим доблестным рыцарем?              – Ладно, – согласно кивнула Лианна, шмыгая носом. Они развязали мешок, в котором лежали остатки доспеха Рыцаря Смеющегося Древа. Бен наломал веток и сложил из них плот, на котором Лианна выложила доспехи и сверху положила полевые цветы. В пустую перчатку она вложила голубую розу – шёлковую, конечно – свернутую из платка. Когда всё было закончено, Бен с торжественным видом заговорил.              – Сей добрый рыцарь сполна исполнил свой долг. Он защитил слабых и воздал злым, его меч принёс справедливость, а щит – покой. Доблестные лорды не забудут его искусства, а прекрасные леди – отваги. Враги вовек жизни будут считать его благородным, а те, кого он защитил, будут звать его не иначе, чем другом. Спасибо тебе, добрый друг, и возвращайся в свои края Старых Богов, – закончил он и, положив на грудь «рыцаря» щит со улыбающимся Чардревом, спустил плот на воду. Волны быстро подхватили его, и вскоре загадочный рыцарь исчез за поворотом реки.              – Славная вышла игра, – с грустью сказал Бенджен.              – Славный был рыцарь, – кивнула Лианна и вместе с братом направилась обратно в замок, где в свою очередь толпа гудела, передавая из уст в уста истории о Рыцаре Смеющегося Древа, который прибыл из-за Стены и, оказывается, перебил клан великанов.              Они поставили лошадей в стойло, обмениваясь многозначительными взглядами. Выдуманный ими рыцарь получил вполне заслуженную славу и признание, и Бену не терпелось узнать, что расскажут об их герое Фрей, Болаунт и Хэй. И кроме этого его беспокоил ещё один вопрос:              – Расскажем Хоуленду?              – Не думаю, что это имеет смысл, – улыбнулась Лианна. – Он и сам обо всём догадается.              – Догадается о чём? – послышался возмущённый голос позади них. Лианна и Бен подскочили от неожиданности. Вопреки законам жанра, за спинами у них стоял не Хоуленд Рид, а куда более опасный обитатель Харренхолла – Эддард Старк, очевидно злой и бледный, как мстительное привидение. Лианна уже представила, какой разнос он им устроит за уведённую лошадь, но судьба животного интересовала его в последнюю очередь.              – Вы оба ведёте себя просто неподобающе. Отец и Бран рассчитывали видеть вас обоих на трибунах, а вы где были?              – А где был ты? – с невозмутимым видом парировал Бен, самодовольно наблюдая, как на впалых щеках непробиваемого Неда Старка расцветает по-девичьи нежный румянец в тон следам девичьих губ возле самого его уха.              – Недди, – пропела Лианна, тыкая его в улику, – а у кого из благородных леди такая прекрасная помада?              Нед отшатнулся с яростью загнанного зверя и прожёг сестру взглядом. Бен едко рассмеялся за них двоих; Лианне в случае насмешек над братом грозило как минимум получасовое прочёсывание мозгов, в то время, как Бенджену была уготована куда менее изощрённая пытка, а именно – простой подзатыльник. Эддард прикусил язык, перевёл дыхание и, всей своей мимикой давая понять, что они ещё вернутся к этому разговору, взглянул на сестру.              – Леди Дейн просила меня отыскать тебя и напомнить, что тебя сегодня ждут в шатре Её Высочества, леди Эшары… То есть, леди Элии, – осёкся он и, сдержанно кивнув, быстрым шагом вышел из конюшен. На залитой светом улице было видно, что уши юного Старка полыхают, как летние маки.              – Проводить тебя? – предложил Бен.              – Не нужно, – улыбнулась Лианна и, оставив ему лошадей, вышла на улицу. Глаза, привыкшие к полумраку конюшни, заслезились на ярком свете, и девушка прикрыла их ладонью, а когда свет показался ей более-менее сносным, то увидела перед самым своим лицом зимнюю розу.              Хоуленд Рид стоял перед ней с робкой благодарной улыбкой и держал в руках живую, свежую розу.              – Рыцарь Смеющегося Древа просил меня передать, – сказал он, немного запинаясь. – Леди Старк, позволите проводить Вас?              – Конечно, лорд Рид, – улыбнулась Лианна, принимая от него розу. Юноша с готовностью подставил ей локоть и со счастливой молчаливой улыбкой проводил девушку до шатра дорнийской принцессы. Всю дорогу он молчал, подставляя лицо солнцу, точно желая помериться с ним силами и тем, кто ярче светится; по плотно сжатым губам читалось желание говорить, причём много и запальчиво, но юный лорд держал себя в руках, не отвечая даже на вопрос, откуда он взял розу. Только у самого шатра, отпуская руку Лианны, он сказал:              – Я многому научился за время, проведённое на островах, леди Старк. Но я не волен рассказывать об этом. Если Вам нравятся эти розы, я достану для Вас ещё, в знак моей благодарности и… признательности. Если Вы позволите. Я ни в коем случае ни на что не претендую…              – Я не сомневаюсь, лорд Рид, – улыбнулась Лианна.              «А я сомневаюсь!» – читалось на его лице. Но он взял себя в руки и, учтиво поклонившись, пожелал девушке приятного времяпровождения и торопливо ушёл, оставляя её один на один с самыми непредсказуемыми созданиями на земле, опасными не только для других, но и друг для друга. С благородными леди.