Аndre

Олух перестал жить, как и все его жители. Всё племя Лохматых Хулиганов превратилось в один сплошной комок страха и опасений. Некогда сильные и отважные викинги, не боящиеся никаких опасностей, постепенно угасали, эта война высасывала из каждого все силы и душу. Слишком редко можно услышать детский смех в их поселении, ведь практически все дети были или высланы к дальним союзникам, или же прятались в самых безопасных местах, как Большой Зал. Вот только и там было в основном тихо. Иккинг был отличным вождём, для которого народ был на первом месте. Возможно, если бы не его правление, Лохматых Хулиганов бы уничтожили, вместе с островом, не оставив ни камешка. Но Хэддок старался. Поддерживал своих воинов, сам участвовал во всех битвах на передовой, и никогда не забывал о том, кто он. Беззубик всегда был рядом, уверенно подставляя своё крыло братцу для поддержки или укрытия. Ночная Фурия стала для Иккинга едва ли не всем, как и много лет назад, до того, как он встретил Астрид. Встретил, чтобы потерять, не иначе. Никто, кроме дракона, не знал, что мужчина до сих пор хранит обгоревший капюшон. Это его талисман, дающий ему силы идти дальше. Ведь Хофферсон не сдалась бы. Беззубик помнил всё. Всё, что было до Астрид, и всё, что было после. Иккинг изменился. Стал увереннее, как-то возмужал даже. Вот только и боли испытал невыносимо много. И даже Хофферсон тут ни причём — Хэддок всегда умел находить неприятности. И эта война, ведь и без неё обойтись можно было, однако… Люди невыносимы. И тогда бы Дьярви остался на Олухе, и Ингрид. И, возможно, Астрид тоже была бы живой. Ночная Фурия тяжело вздохнула, не открывая глаз. Рептилия почувствовала, как друг мягко провёл ладонью по его крылу, и усмехнулся. Иккинг всегда издавал едва слышное «хмф», когда видел спящего братца. — Отдохни, редко выдаётся минутка. Беззубик лишь согласно фыркнул, падая в сети своих воспоминаний. Он отдыхает по-своему. Перед глазами предстала картина, как Иккинг взял на руки своего сына, поражённо глядя на него, а после поднеся к глазам дракона. Он помнил, как с нетерпением ждал вылупления этого чудесного дитёныша, а после какой восторг испытал, разглядывая его лицо. А после встретился взглядом с огромными голубыми глазами, и будто в мыслях услышал чужое: «Привет!». Дракон точно мог рассказать, как любил этого ребёнка, и уж точно мог вспомнить любое мгновенье, проведённое вместе с ним. Беззубик уже тогда чувствовал, что имя у мальчика подходящее. Дьярви. Он родился уже смелым, и невероятная сила его взгляда иногда даже пугала взрослых викингов, которые отчаянно не понимали, откуда столько мудрости в глазах ребёнка трёх зим отроду. — Я им не нравлюсь? — Дьярви сидел на ступеньках своего дома, а возле его колен устроилась Ночная Фурия. Остальные дети игрались неподалёку, то и дело слышались их весёлые крики и смех. —Они просто ещё не понимают, какой ты замечательный,  — пробурчал Беззубик, дружественно лизнув ладонь мальчика. Он улыбнулся, и дракон на секунду увидел Астрид. Он так и не понял, что это было, ведь Дьярви копия Иккинга, лишь глаза мамины, голубые. Ему было четыре. На следующий день началась война, и Дьярви исчез, как и детский смех на улицах деревни. Беззубик думал, что больше никогда не увидит своего маленького «племянника» и его улыбку, в которой он нашёл образ давней подруги. Вот только что-то внутри не давало погаснуть огоньку надежды, и дракон продолжал ждать. Уж это он умеет.

***

Линн крутила в руках ракушку, на которой было вырезано одно имя: «Астрид». Она сразу и не заметила её, лишь потом, перебирая вещи в своей сумке, наткнулась на неё. Девушка не знала, как ей реагировать, но плакать не было сил. Неужели Хофферсоны так просто сдаются? Линн положила ракушку на стол, рядом с фиолетовым шипом, и взяла в руки расчёску. Отчего-то после всех этих событий она перестала носить распущенные волосы, и коса, похожая на ту, что обычно заплетала её старшая сестра, теперь всегда венчала голову Хофферсон. Может, это и глупо, но помогало воспрянуть духом. И никогда не забывать прошлое. А также она отлично помнила сына Иккинга. Наверное, это был самый замечательный мальчуган, которого ей доводилось встречать. А ещё эти голубые глаза… Девушка точно знала: не она одна видит в них свою сестру. И пускай жена у Хэддока была очень похожа внешне на Астрид, но она не была ею. Ингрид была доброй и улыбчивой, всегда с радостью помогала в любом деле и искренне любила своего мужа, уважая и принимая его любым. А драконьи наездники были самыми лучшими няньками, правда, Линн до сих пор не понимала, откуда у ребёнка появляются такие мудрые мысли, а именно те слова, которые они слышали от Астрид. Просто Дьярви был таким, немного неземным, словно маленьким дракончиком, которого не пускали в небо, а он лишь об этом и мечтал. — Папа, ответь, — Линн сидела неподалёку от ступенек, где расположился мальчик с вождём. — Ведь драконы не могут лгать, верно? — Хофферсон задумалась, вспоминая, где же могла услышать эту фразу. — Да, не могут. Когда-то давно мне об этом смогла рассказать одна драконица, — Беззубик зарычал и активно закивал головой, а девушка вспомнила, от кого слышала эти слова. А ещё через год началась война, и Дьярви Хэддок IV исчез с острова. Линн Хофферсон была практически лучшей драконьей наездницей, после Иккинга, и принимала участие в каждом задание, будь это разведка, бой или же поисковая миссия. Она отчаянно желала быть полезной, и знать, что прожила свои годы не зря. Агнар всегда был рядом, и полностью оправдывал своё имя. Он был бойцом, готовым защищать свою хозяйку, и всё также верил, что его спасительница жива. Да и каждый из драконьих наездников мог сказать, что ждал её. Будто она вот-вот с боевым кличем ворвётся на Арену верхом на Громгильде и скажет, что всё это ошибка. Но годы шли, а Астрид не возвращалась. И надежда постепенно угасала. Наступила седьмая зима, как Астрид Хофферсон не стало. В Большом Зале собрались практически все викинги, а вождь сидел за столом, быстро читая все свитки от разведчиков. Огромная дверь распахнулась и в помещение вошёл длинноволосый блондин. — Вождь, у нас проблемы, — устало проговорил Задирака, протирая глаза. Он не спал уже третьи сутки, но казалось, сейчас никто не имел права на такую роскошь, как сон. — Иккинг, там огромный флот и у них Пеклохвосты! — закричал Ингерман, заскочив в Зал после Торстона. Беззубик зарычал, а Хэддок лишь встал из-за стола, сжимая кулаки. Он безумно устал. — Боевая готовность. Мы не отдадим свой дом.

***

Астрид чувствовала огромную силу, которая больше её не пугала. Изменения в её внешности и вовсе можно считать пустяком, вот только в алых глазах девушка видела своего брата. Она знала, что он погиб, она никогда не забывала об этом. Лишь небольшая надежда, что его частичка осталась в её сердце, до сих пор теплилась в её душе. Она раз за разом теряла. Свою семью, Асфрида, Линн, Сольвейг, Иккинга, Дьярви… Было больно, но сдаваться ведь не в правилах Хофферсон, не так ли? Она лишь вспоминала об этом и с силой сжимала кулаки, выдавливая из себя улыбку. Ей дают шанс, и не воспользоваться им будет слишком глупо. — Астрид, корабли на подходе к Олуху. Что нам делать? — из воды вынурнул Кипятильник Килия, докладывая ситуацию. Хофферсон открыла глаза и посмотрела на дракона. — Он жив? — драконица кивнула, и девушка облегчённо выдохнула. — Не показывайтесь им на глаза, пока не подам сигнал. Будьте готовы, — она обернулась на Регина и усмехнулась. — Пора нам появится на Арене, как считаешь? — Ночная Фурия одобрительно зарычала и подставила спину для нового всадника. Астрид надела на голову шлем, который совсем недавно выторговала у купца. — Сегодня эта война должна закончиться.