Условный сигнал

И на мерцающий экран Всех наших душ, разбитых в кровь, Шел Ледовитый океан, Но вслед за ним пришла любовь. С. Дворецкий

Я бы никогда не открылся ему, если бы не та грешная Книга Огненных Страниц. Зачем портить хорошую дружбу неразделенной любовью? Макс в упор не понимал моих полунамеков, и это я воспринимал как знак, что не время говорить о себе. И был готов к тому, что это время никогда не наступит. Дыхательная гимнастика прекрасно успокаивала меня и позволяла сохранять внешнюю холодность и покой. Но в тот день, когда я нашел его, полубезумного, сидящего на полу с Книгой в руках, я не выдержал — схватил его за плечи, зачем-то тряс и кричал: «Почему ты постоянно рискуешь собой? Я же люблю тебя!» Он поднял на меня отсутствующий взгляд и спросил: «Ты вернулся? Так быстро?» Я тогда не понял, что он имел в виду. Это потом он рассказал нам обо всех ужасах, которые ему было суждено пережить — и про легенду о Пустом сердце, и о том, как мы все отвернулись от него… Но про мои слова он долго молчал. Пристально смотрел мне в глаза, но ничего не спрашивал. Я видел, что он помнит мои слова. Я понимал, что он не знает — правда это или остатки наваждения. Я не спешил — пусть придет в себя. Я дышал на пятнадцать счетов и сохранял свое ледяное спокойствие. И втайне надеялся, что он спросит первым, что он не промолчит. И он не промолчал. Как-то, возвращаясь со службы на исходе ночи вместе со мной, Макс завел длинный разговор о наваждениях, миражах и о том, как тяжело различить то, что случилось, и то, что привиделось. Я прекрасно понимал, к чему он клонит, и решил подогнать его вопросом: — Что конкретно тебя смущает в твоих воспоминаниях? — Ты, конечно. — И чем же я тебя смущаю? — Тем, что я не знаю, правда это или нет — твоя любовь ко мне. Я был готов к этому вопросу и даже к той формулировке, в которой он был задан. Но все равно мне потребовались усилия, чтобы удержать себя в состоянии покоя. — Тебя угнетает моя любовь к тебе? — Нет, но мне кажется, что она вполне могла бы стать взаимной. Больше тогда мы не сказали ни слова. Мы не пошли домой, а долго бродили по берегу Хурона. И я даже позволил себе взять Макса за руку и удивился, как, оказывается, это значимо для меня — просто держать его за руку.