Мой сехлат, мой питомец, мой друг...

      Спок не спеша собирался на учёбу. Падд с учебными материалами, пара ручек и стопка тетрадей — вся галактика давно перешла на компьютеры и планшеты, но нет же, только на Вулкане, самой цивилизованной планете, младшие школьники по традиции писали на бумаге. Спок находил это крайне нелогичным: бумага недолговечна, с информацией как следует не поработаешь, да и слишком медленно писать от руки… Спок взглянул на Ай-чайю, будто прося разделить его молчаливый протест, но необычно тихий сехлат лишь вздохнул и прикрыл глаза. Его огромное тело занимало уже едва ли не полкомнаты. — Ай-чайя?.. — мальчик присел рядом с ним и потрепал мягкий загривок. Сехлат зевнул и спрятавшись мордой в лапах, замер. — Эх ты, лентяй… Спок поднялся на ноги, подхватил сумку и отправился в школу. ***       День шёл как обычно, но какой-то зловредный червячок беспокойства так и подтачивал мальчику душу. Как там Ай-чайя? Его питомец всегда спал от силы часов пять, с утра же носился, как угорелый, а сегодня его будто подменили. К концу дня Спок был настолько взвинчен, что едва вытерпел последнее занятие, и сразу же отправился домой.       Дом встретил Спока странной тишиной. Мать и отец были на работе, и Ай-чайя должен бы бегать по дому, резвясь и круша все на своём пути, да хоть что делать, но точно не сидеть в тишине! — Ай-чайя! — крикнул Спок с порога. Ни стука когтистых лап о каменные плиты пола, ни радостного визга. Тишина. Зловещая, сказал бы человек, но вулканцы, в отличии от людей, не верили в предчувствия. Спок направился в единственное место, которое всегда служило укрытием сехлату — свою комнату. Ай-чайя там и был. Он стащил с кровати Спока покрывало и сейчас лежал на полу, спрятавшись в нем, точно в гнездышке. Спок уже хотел наругать сехлата за столь неуважительное отношение к своим вещам, но запнулся на полуслове. Даже сквозь покрывало было видно, как дрожит Ай-чайя, тихо поскуливая во сне. — Ай-чайя… — Спок присел рядом с ним на корточки, откинул покрывало и провёл ладонью по морде сехлата. Его кожа излучала такой жар, что Спок от неожиданности отдернул руку. — Что с тобой? Ай-чайя? — мальчик с тревогой вглядывался в сехлата, будто надеясь, что он тут же обретет дар речи и объяснит ему, что случилось. Чуда, конечно же, не произошло. ***       «Только бы лекарь никуда не ушел!» — эта мысль не отпускала Спока всю дорогу. Наконец, добравшись до нужного дома, он со всей силы вдавил прямоугольник сенсорного звонка, и отпустил руку, лишь когда дверь начала открываться. За эту краткую секунду он снова обрёл над собой контроль и нацепил на лицо непроницаемое выражение, достойное самого Сурака. Мальчику совсем не хотелось выглядеть несдержанным варваром в глазах лекаря, известного своей строгостью. Дверь открылась. На пороге стоял высокий хмурый старик с белой аккуратной бородой:  — Ты потревожил меня, мальчик. Надеюсь, причина серьёзная? — тёмные брови лекаря ещё сильнее сошлись на переносице, а глаза буравчиками впились в Спока, вызывая безотчетное желание убежать как можно дальше. — Да, мой сехлат заболел. — его голос едва не сорвался на крик. — Это началось с самого утра. Он был вялый, а ещё у него поднялась температура. И теперь он спит. Лекарь склонил голову к плечу: — Ты ведь Спок, верно? — Да, лекарь! Спок задержал дыхание, ожидая нотации. И ожидания его не обманули… — Я слышал о твоем пристрастии к земным забавам, кажется, их называют «розыгрышами». — лекарь и шагу не сделал через порог. — Это было два года назад. Прошу вас, поспешите! Я не знаю, что с Ай-чайей. Страх перед старцем отступил на второй план перед раздражением из-за его медлительности. Спок уже был готов схватить лекаря за руку, и если нужно, силой дотащить до своего дома. Останавливало его только то, что успех этого предприятия был весьма сомнителен, мягко говоря. — Хорошо, я иду. Но мне нужно взять аптечку. Подожди здесь. — сказал лекарь и нажал кнопку, захлопнув дверь прямо перед носом Спока. Через мгновение старец вернулся. Сбоку у него висела медицинская сумка. — Идём. ****       Спок стоял рядом с сехлатом, переминаясь с ноги на ногу. Это было явным выражением нетерпения, но сейчас это беспокоило мальчика меньше всего.       Лекарь тем временем подошёл к больному животному и точно переменился. Лёд в глазах старца растаял, уступив место заботе, даже выражение лица перестало быть таким суровым. Он присел рядом с сехлатом. Одна его рука мягко и чутко прошлась по боку спящего животного, другая в это время обследовала его с помощью трикодера. — Какой возраст у твоего сехлата? — не отвлекаясь от обследования спросил лекарь. — Восемнадцать месяцев и один день. Лекарь кивнул каким-то своим мыслям, затем поднялся на ноги: — Ну что ж, Спок. У твоего сехлата сонный синдром. Не бойся, — он поспешил успокоить напрягшегося мальчика: — это естественный процесс в его возрасте. Он длится в среднем пару дней. За это время в организме сехлата произойдёт перенастройка всех жизненно-важных систем, и когда он проснётся, то будет уже взрослым животным. Но его нужно оберегать от любого стресса и ни в коем случае не будить. Можешь помочить его морду водой, если температура поднимется ещё выше, чем сейчас. Но это вряд ли. Живи долго и процветай, Спок. Лекарь поднял руку в таале, дождался ответного жеста от Спока, и чинно удалился. Мальчик снова накинул покрывало на дрожащего сехлата и подоткнул его по бокам. — Я с тобой, Ай-чайя… И всегда буду. ****       Сарек вошёл в комнату сына, намереваясь проверить выполнение домашнего задания. Что ж, задание Спок выполнял. Только сидел он при этом не за рабочим столом, а на полу, облокотившись о мерно вздымающийся бок закутанного в покрывало сехлата. Падд с открытым учебником лежал рядом на полу, а тетрадка с подложенной под ней для твердости древней книжкой — у Спока на коленках. Сарек приподнял бровь, глядя на эту картину: — Объясни. Спок встрепенулся, только сейчас заметив отца. — У Ай-чайи сонный синдром, пап, а я нашёл способ выполнять задание и при этом следить за ним.       Сарек отлично знал про сонный синдром. В детстве у него тоже был сехлат, и Сарек помнил, как сам… встревожился за внезапно уснувшего питомца. А еще он помнил, как не отходил от него три дня подряд, и как нашёл необычный способ изгнать кошмары из его воспаленного разума… «Впрочем, — смущенно подумал он, — Споку это знать не обязательно.» Сарек едва сдержал улыбку от нахлынувших воспоминаний и серьёзно кивнул: — Что ж, это вполне логичное решение, Спок. Скоро мама придёт. ****       Вечер пролетел незаметно в заботах о приболевшем сехлате. Теперь, когда Ай-чайя был в относительном порядке, а домашняя работа сделана, Спок просто валился с ног от усталости. Он совсем не хотел спать, нет… Ну, может подремать минут пять-десять…       Спок рывком сел на кровати. На улице давно сияла Т’Хут, а в ушах звенело от странного визга. Только спустя минуту Спок понял, откуда доносится визг, а когда понял, тут же кубарем скатился с кровати и бросился к сехлату. — Свет! — шепнул Спок. Зажегся ночник. Так и есть. Ай-чайя не только трясся от озноба, но теперь ещё и беспокойно сучил лапами, будто пытаясь убежать от тварей, рожденных его воспаленным разумом. Споку не было нужды прикасаться к сехлату, чтобы понять, что температура поднялась ещё выше. Вода! Спок вихрем промчался до ванной и вернулся назад, держа в руках ледяное от воды полотенце. — Тихо, Ай-чайя, тихо… я рядом. Спок аккуратно протирал морду зверя. — Я рядом. Не бойся… Ай-чайя задрожал сильнее. Спок обнял его и несмело запел: — Улыбайся сквозь боль и страх, Улыбайся и станет ясно, Что жизнь легка и прекрасна С улыбкою на губах.*       Голос срывался от волнения за питомца, но песня от этого становилась только живее, искреннее. Она шла от самого сердца, переполненная тихой заботой… Ай-чайя задышал ровнее, а дрожь начала утихать. Вот она, магия музыки, невидимая, но явная. Споку почему-то вспомнилась старая ка’тиира, на которой так любил импровизировать Сарек, и мальчику очень захотелось научиться играть на ней. Может, когда он пройдёт Кахс-ван… Сехлат снова заскулил. Спок почесал его за ухом и продолжил: — Пусть лицо засияет от счастья, Слёзы утри поскорей. Даже если хочется плакать Продолжай улыбаться смелей!       Песня была слишком эмоциональной, совсем не по-вулкански, но именно этим она и пленила Спока. Аманда часто напевала её себе под нос, занимаясь домашними делами.       Ай-чайя вздохнул, будто слова песни были понятны и ему.       Полотенце высохло. Как показалось Споку — слишком быстро. Он поднялся на ноги:       — Я сейчас… Спок снова и снова протирал влажным полотенцем горячую морду сехлата; снова и снова бегал в ванную и продолжал петь. Разные песни. Земные, вулканские. Какая разница? Но Спок и не подозревал, что когда-то, много лет назад один маленький вулканец в этом же доме точно так же успокаивал своего больного сехлата. Звали этого маленького вулканца Сарек.       Кто знает, что подействовало сильнее — холодная ли вода, или искренняя забота Спока, но лихорадка в конце-концов отступила.       Спок осторожно поглаживал Ай-чайю по затылку. Там, за окном занимался рассвет. Сияющий шар медленно поднимался с востока над спящим ещё миром, разбавляя золотым красный сумрак Вулкана. Спок потрепал сехлата по загривку, зевнул и прошептал:       — Доброе утро, Ай-чайя…