Восьмая пятница

В воздухе размытыми огоньками трепыхался дрожащий свет утренней зари. Деревья, облаченные её багряный свет, неторопливо проплывали в хороводе, держась за руки. В центре же его, судорожно опираясь руками о взъерошенную траву, переливающуюся серебряными капельками звенящей росы, стояла на коленях девушка, одетая в белоснежное платье. На груди её, роняя лепестки, распускался ярко-алый цветок. Она моргнула несколько раз и попыталась подняться с земли, но лесная поляна продолжала размываться в медленном танце, переливаясь многочисленными красками и словно придавливая её к месту. — Как ты тебя чувствуешь? – спросил Голос. — Такое чувство, словно моё сердце плавится, как свеча… — ответила она едва слышно — Разве у тебя оно есть? — Конечно. У каждого человека есть сердце!.. — Ты в самом деле так думаешь? — Почему нет?.. — Неважно, – отрезал Голос. – Поднимайся. — Я не могу… — прошептала девушка. – У меня кружится голова. — Это сейчас пройдет, – пообещал голос. – Так должно быть, в конце-концов, ты же только что умерла. — Что?.. – вздрогнула она, наконец, поднимаясь на ноги. Поляна, наконец, перестала кружиться, деревья перестали танцевать и она ясно увидела перед собой Старый Дуб, сплошь покрытый свежей листвой, радующей взгляд веселой зеленью. Девушка помнила, что для начала ноября это немного странно для деревьев, что должны в это время сбрасывать свои одежды и засыпать холодным сном, но, тем не менее, неожиданно летняя зелень вокруг нисколько её не удивила. — Это прошлое лето, – объяснил Голос. — Правда?.. — Да. Теперь взгляни на Дуб, – велел он. Девушка послушно подошла к огромному дереву. В шагах её была странная легкость, она совершенно не чувствовала своего веса и должно быть, потому чуть пошатывалась от непривычной невесомости. У корней Дуба, прислонившись к его сухой узорной коре, сидел молодой человек. На плечах его была накинута военная шинель, а зеленый берет был сдвинут почти на самые брови. Глаза его были закрыты и, судя по всему, он спал. — Это он? – утвердительно спросила девушка, вглядываясь в его спокойное спящее лицо. – Он немного не такой, каким я его помню. — Да… — прошелестел Голос в ответ. — Это лето… Оно более дальнее, чем прошлогоднее? – осторожно спросила девушка, опуская голос до шепота. — Правильно, – согласился Голос. Девушка наклонилась к спящему человеку, почти касаясь своими волосами его лица и осторожно дотронулась до его плеча. Но белая ладонь её прошла сквозь грубую ткань шинели, словно через пустой воздух. Она вздрогнула и отшатнулась. — Что происходит?.. – испуганно прошептала она, посмотрев на свои полупрозрачные ладони. – Почему я… — Что, по-твоему, будет, если он проснется? – лаконично спросил Голос. — Сон, который ему снится, закончится, – ответила девушка. – И… — И все исчезнет, – добавил Голос. – И ты тоже исчезнешь. — Так значит, меня нет?.. — Да. Ты, наконец, поняла. — Но тогда, почему я здесь? – спросила она. – Что происходит? Кто ты такой? И почему я должна тебя слушать? — Слишком много вопросов ты задаешь, милая моя… — вздохнул Голос. – Важно то, желаешь ли ты, чтобы он просыпался. Ты ведь не хочешь навсегда исчезнуть, так? — Не хочу, – согласилась девушка. – Я не хочу, чтобы он забывал… — Тогда, ты знаешь, что нужно делать. Девушка поднесла руку к своей груди и пошатнулась, почувствовав ледяной холод ненависти, что нестерпимой болью наполнил каждую клеточку её души. Но, не обращая на это внимание, она глубоко погрузила свои пальцы в плоть алого цветка, приколотого к самому сердцу и резко выдрала его с корнем. На мгновение мир словно перевернулся с ног на голову, отпечатываясь многочисленными фотовспышками воспоминаний в её воспаленном мозгу. Спустя несколько мгновений, когда, наконец, она откинулась от мельчайших картинок и вновь начала видеть и слышать, то заметила, что крепко сжимает в руке своей нож с широким лезвием. — Сможешь ли ты принять реальность? – донесся до неё Голос. — Я думаю, что смогу, – произнесла девушка. Почти не касаясь ногами земли, она подошла вплотную к человеку, что все еще продолжал спать, приподнялась на цыпочки и ножом вырезала свое имя на потрескавшейся коре дерева прямо над его головой. * * * * Лэмми вздохнула, скомкала новостную газету и зашвырнула её в урну. Но на смятой странице все еще можно было различить кричащий заголовок: «Седьмая жертва найдена! Кто же будет следующим?» — Опять? – спросил мистер Пиклз, подойдя к ней и подавая ей чашку с кофе. — Не опять, а снова, – вдохнула Лэмми, осторожно подливая в кофе сливок. – Тузи, Натти, Каддлс, Мим, Сниффлс, Шифти и теперь еще и ДиБи. И Рассел куда-то пропал… Может ли их всех что-то связывать? Что ты об этом думаешь, мистер Пиклз? — Я не знаю, Лэмми. – вздохнул тот. — Так… — протянула девушка, ввинчиваясь тяжелым взглядом в его черные глаза. – А если честно? — Хорошо, – вздохнул мистер Пиклз. – Так или иначе, друг с другом они были знакомы. Также, каждый из них немного более часто пересекался с Гиджлс. О, ну, это только сомнительное предположение… — Ты такой наблюдательный… — задумчиво протянула Лэмми. – И, по-твоему, все они страдали от неразделенной любви к ней? — Я этого не говорил! – поспешно воскликнул он. — Однако… Помнишь, в новостях показывали ту статую в полный рост, что нашли дома у Тузи? А многочисленные фотки с Гидж у Каддлса? И еще, одно время он даже встречался с ней, не только как друг детства. Знаешь, я нахожу это немного странным. — В этом нет ничего подозрительного, Лэмми. – возразил мистер Пиклз. – Она была одной из первых красавиц школы, да и сейчас пользуется все той же популярностью. — Но с другой стороны, её все чаще можно было видеть в компании местного героя, Сплэндида. И я не думаю, что их общие поклонники хорошо к этому отнеслись… Но повода для убийства... Нет, я не думаю, что такое вероятно. — К тому же, как мы знаем, убийца носит металлическую маску на лице, позволяющую ему быть неузнанным и также меняющим его голос. Убийцей может оказаться кто угодно, Лэмми. И даже я могу быть им. — Ты? Не смеши меня, мистер Пиклз! – фыркнула Лэмми. – Из ревности, может быть. Но извини, я с ними совершенно не общалась. Если не считать Петунии и Флейки. Но ведь это же глупо! Я целиком и полностью в тебе уверена, мистер Пиклз. — Это была шутка, Лэмми. Я не настолько ревнивый, – улыбнулся он. – Но знаешь, почему-то я рад слышать, что ты так веришь в меня. — Ну, ты же мой лучший друг. Конечно же, я верю. — Я знаю. — Как думаешь, то, что говорила мне вчера Флейки, может быть правдой? – задумчиво спросила Лэмми после некоторого молчания. Она подошла к окну и принялась вглядываться в проезжающие мимо машины. Мистер Пиклз помолчал, полируя свой черный цилиндр от пыли. — Невозможно быть уверенным в чем-то до конца, – наконец, неопределенно ответил он, положив цилиндр на подлокотник кресла. – Но её глаза не лгали тебе. И я не думаю, что она из тех людей, что лжет ради выгоды. — Вот как… — протянула Лэмми, по-прежнему глядя в окно. – Это очень странно, но мне кажется, что это вполне может быть логично по отношению к тому, что сейчас происходит. Учитывая все странности, что бывают в этом городе… Я очень долго думала над этим… Еще с переезда. Знаешь, мне действительно казалось, что здесь уже давно действует какой-то неизвестный закон… И сейчас, после того, что мне довелось услышать, мне кажется, мы стоим вплотную к последнему кусочку мозаики. Она отошла от окна и повернулась к мистеру Пиклзу. — Я обязана это проверить! – воскликнула Лэмми и в глазах её зажегся решительный огонек. — Каким же образом? – промолвил мистер Пиклз. — Убей меня, мистер Пиклз. – резко прозвучали её слова, словно громом ударив странную тишину. — Что?.. – он вздрогнул, широко распахнув глаза и не удаляя изумленного взгляда от её лица. — Я серьезно, – сказала Лэмми. – Убей меня. — Ты сошла с ума, Лэмми! – воскликнул он, побледнев. – Как ты можешь говорить об этом так?.. Как ты вообще можешь верить в эту безумную чушь, что наболтала тебе девушка, которая к тому же еще и не в себе?! — Я понимаю, это сложно, – мягко сказала Лэмми. – Но разгадка очень проста! Не можешь же ты помешать мне поймать её! — Черт возьми, почему ты настолько уверена?... — произнес мистер Пиклз, подходя к ней и подбирая со стола нож для резки хлеба. — Ты ведь не вправе ослушаться меня, верно, мистер Пиклз? — Да, моя госпожа… — чужим голосом ответил мистер Пиклз и лицо его исказилось от боли, когда рука его сама по себе вонзила лезвие ножа в её сердце. – Как пожелаешь. — Прости… Слова растаяли, как дым.