Восьмая пятница

Кроны деревьев мягко шуршали поджаренной листвой, что трепыхалась от свистящего шепота ветра, обнажая черные вены на запястьях посиневших тел вольтовых столбов, навеки застывших в своем неподвижном строевом марше. Флиппи задумчиво наблюдал за выпученными глазами далеких фонарей, чей свет едва просачивался сквозь растрепанную занавесь сплотившихся в крепостную стену деревьев. Вне всяких сомнений, он находился в дремучем лесу, что лежал за глухим бетонным забором прямо за городом. «Зачем я здесь?» — устало подумал он, убирая со своей щеки упавший листочек с подрумянившейся корочкой. Где-то неподалеку запела кукушка, словно отсчитывая время. — Ку-ку!.. Каждая секунда. — Ку-ку!.. Каждая минута. Она сбилась со счета, и мягко взмахивая пушистыми крыльями, взлетела где-то над его головой. Флиппи вздохнул и продолжил свой путь по тропинке из сухой листвы, что так приятно пружинила под ногами. В воздухе приятно пахло сосновыми иголками, а до ушей не доносилось ничего, кроме урчавшей тишины, тихих шагов ветра, да сонной переклички птиц. Сколько бы лет, столетий и веков не прошло, голос леса все равно останется неизменным, а воздух его будет все таким же чистым и свободным, пока вездесущие лесорубы не сравняют его с землей... Тропинка неожиданно вывела его на поляну, сплошь покрытую ковром из завядшей земляники. В центре её величественной махиной возвышался старый дуб с потрескавшейся корой и корнями, что змеились по всей площади этого места. Флиппи полностью был уверен, что это сон и потому совершенно не удивился, когда, словно по мановению волшебной палочки возле дуба вдруг появился круглый мраморный стол с кружевной скатертью, словно сшитой из серебряной паутины. — Пришло время пить чай, – наполнил поляну мягкий звенящий голос, так знакомо ударивший по ушам, что Флиппи, даже моргнуть не успев, уже очутился за столом. Возле него очутилась большая чашка, покрытая причудливыми золотыми узорами, а в центре стола появились хрупкие хрустальные тарелочки и вазочки, что мягко повращавшись, быстро выстроились в круг и наполнились всевозможной выпечкой и конфетами. Из тени, что лежала на земле возле дуба появилась девушка, одетая в открытое черное платье и алый передник. Волосы её были накрепко заделаны в косу, перевязанную черным бантом, а белоснежные маленькие ладони её держали большой сиреневый чайник, из носика которого валил клубящийся белый пар. Она подошла к столу и аккуратно принялась разливать по чашкам чай. Когда же она подошла к Флиппи и наклонилась, пододвигая его чашку, на её алых губах появилась едва различимая улыбка, но большие ореховые глаза её не выражали ничего, кроме тяжелой пустоты. — Флейки? – неуверенно позвал Флиппи, изумленно глядя на неё. – Это и вправду ты? Она ничего не ответила. Только ловко водрузила чайник на какую-то странную подставку возле стола, поправила передник и опустилась на стул по левую сторону от Флипа. «Да, это точно сон» — сказал себе Флиппи. – «Она никогда бы не осмелилась надеть подобное платье» — Ты так хорошо меня знаешь, да? – неожиданно произнесла Флейки, глядя куда-то в сторону. — Мы же с тобой друзья, – осторожно ответил Флиппи. – Поэтому, мне кажется, что я знаю тебя достаточно хорошо, Флейки. — Будь ты мне настоящим другом, ты бы доверял мне так же, как я доверяю тебе, Флиппи. — Я тебе доверяю, – заметил он. – Даже больше, чем себе самому. Флейки вдруг приподнялась со своего места и потянулась через стол к Флиппи, впиваясь взглядом в его лицо. В глубине её пустынных глазах появилось, наконец, что-то знакомое от той прежней девушки, которую он знал. — Ну, так вспоминай, Флип! – яростно прошептала она. – Вспомни же! И все это, наконец, закончится! — О чем это ты? – спросил Флиппи, одарив её ошарашенным взглядом. – Что именно я должен вспомнить?.. — Ну же! Потрудись наконец заглянуть в уголок своей дырявой памяти! – требовательно воскликнула Флейки. – Боже мой, ведь это так просто, даже для тебя! Я не прошу невозможного, Флиппи. Я только прошу вспомнить о… — Достаточно, – прервал её незнакомый ледяной голос. Флейки вздрогнула, подскочила со своего места и низко поклонилась, едва не окунув свою длинную косу в чашку с чаем. — Пришла пора пить чай, – чужим голосом произнесла она вслух. Взгляд её снова опустел, а глаза вновь стали словно стеклянными. Флиппи недоуменно моргнул и внезапно заметил во главе стола совершенно незнакомого человека. Одет он был в серый дождевик, длинные волосы его были светлыми и небрежно забранными в хвост. Глаза его были пронзительно золотыми, словно раскаленные лучи солнца. — Кто ты? – поинтересовался Флиппи, добавляя себе в чай два белоснежных кубика сахара. — Кто Я? – усмехнулся незнакомец. – Подумай, смертный. Как же можно не узнать самого Меня? — Я тебя впервые вижу, – пожал плечами Флип, размешивая чай. – Выкладывай, кто ты такой и что делаешь в моем сне. — Я Deo*. – громогласно заявил незнакомец. — Дио? Это имя или фамилия? — У меня нет имени. Я – есть Бог. Некоторое время Флиппи в удивлении на него таращился. Однако Дио произнес последние слова с таким серьезным выражением лица, что Флип не удержался и захохотал. — Что нашел ты в этом смешного? – просил Дио с оскорбленным видом. — Ох, прости, дружище! – выдохнул Флиппи, отсмеявшись. – Но Бога нет. Признавайся, ты из какой больницы сбежал? — Как ты можешь быть уверен в том, что меня не существует, если я сейчас сижу перед тобой? — Слушай, это вправду не смешно. Я тебе глубоко сочувствую, Дио. – проникновенно улыбнулся Флиппи. — Не серди Господина, Флиппи. – прошептала Флейки, которая по-прежнему незаметной тенью сидела рядом. – Соглашайся с тем, что он говорит, даже если это ересь. Ибо Он – Человек с золотыми глазами. — Что за бред, – пробормотал Флиппи. – Это же просто дурацкий сон. — Ты уверен, Флип? – протянул Дио, поднимаясь из-за стола. – Ну что же, будь по-твоему. Он щелкнул пальцами. Кроны деревьев расступились и сплелись в единую серую стену скал. Трава под ногами исчезла, оставляя за собой лишь только выжженное пепелище. Кое-где из-под камней все еще выглядывал удушливый дым, что так едко жег глаза. — Черт, — пробормотал Флиппи, прислушиваясь к стонам и крикам, что мгновенно наполнили его голову, свинцовыми пулями ударяя по вискам. – Только не это… — Взгляни же, – произнес безликий голос из-за его спины. – Разве это не здорово? Я – Бог Смерти, страданий и разрушения. Война, что живет в сердце каждого смертного человека еще с рождения. Вы никогда не подозреваете об этом, но в каждой тленной молекуле вашего тщедушного тела есть частица Меня. Погибель ваша подчинена мне и только мне! Это моя стихия. Мой дом. Мое творение. И только я имею право решать, сколько смертей будет в этой битве сегодня! Он взмахнул рукой и из-под пальцев его в небо вылетели серые самолеты, острыми носами пронзающие брезентовые тучи. Он взмахнул другой рукой – и вдали мрачных скал показались фигурки людей с автоматами наперевес. Земля задрожала. Воздух наполнился тяжелой оседающей в легких гарью и пеплом заживо сгорающих людей. А где-то там, высоко в небе распускались настоящие цветы бесконечных всеразрушающих взрывов. — Смерть – это искусство. Искусство – это война. Война — это Смерть, – прошептал голос. — Зачем ты это делаешь? – хрипло прошептал Флиппи. – Чего ты желаешь добиться? Сломить меня? Я давно привык к этому. Этот сон… Он снится мне с тех самых пор, как я вернулся. Гул в его ушах все возрастал и боль все безжалостнее вгрызалась в сознание, заставляя упасть на мертвую землю, зажимая руками голову в бесполезной попытке хоть немного заглушить весь этот шум, что рождали собой крики, пальба и взрывы. Когда же шум почти стал невыносливым, время вдруг резко замерло и в странной тишине до него долетел еще один голос. — Вспомни, прошу тебя!.. Он поднял голову и увидел перед собой хрупкую фигурку девушки. — Ты?.. — Это интересно, – возникла внушительная тень за её спиной. – Тот ли ты человек, что в силах уничтожить меня? Ведь это только седьмой день. Решай же. Или я убью её. И она никогда больше не проснется. И остальные тоже. Итак, чего же ты ждешь, товарищ сержант? В руке его появилось длинное изогнутое лезвие, которое он приложил к горлу девушки. — Ничего не изменится, если я умру, – улыбнулась она, невидящим взглядом скользя в пустоту. – Не слушай его. Ты всегда можешь проснуться, если пожелаешь… — она резко замолчала. Лезвие оставило на её белой коже ровный алый след. Одна маленькая красная капелька рухнула на землю, разлетаясь на тысячу мельчайших осколков и с оглушительным звоном отдаваясь в голове Флиппи. В ушах его забурлила кровь, а с уст сорвалось низкое звериное рычание. Одним броском он выбил из рук человека оружие и молниеносным движением перерезал ему глотку выхваченным ножом. После чего повернулся к девушке, что продолжала совершенно спокойно наблюдать за его действиями. — Как жаль, что ты не тот, что нужен мне, – произнесла она неожиданно низким голосом. Лицо и тело её резко изменилось. И всего через мгновение на месте её стоял тот самый странный человек с золотыми глазами, а на месте же того, кто лежал на земле, появилась хрупкая фигурка девушки. — Какого черта?! – воскликнул Флиппи, неожиданно вырываясь из когтей кровожадной ярости. Он бросил на землю окровавленный нож и подбежал к девушке, чье горло он собственноручно перерезал. — Смертные, – презрительно сплюнул Дио. – Вас так легко обмануть. Будь ты Иным, ты бы не поддался на какую-то там простую уловку. Но знаете что? На этот раз я благосклонным буду. Мягко ступая, он подошел ближе и, наклонившись, дотронулся до плеча Флипа. От одного только прикосновения его словно пронзила ледяная глыба. Флиппи вздрогнул и проснулся. ________________________________________________________ * Deo (лат.) — Бог. (Произносится, как "Дио". Он же Божок, он же Идол. Ну, вы поняли.)