Восьмая пятница

Натти нехотя поднялся на ноги и с недоумением огляделся. Без всяких сомнений, он находился у себя в комнате. «Но каким макаром?» Неужели кто-то раздобрился и собственноручно дотащил его до дома? И это после всего того, что он успел откаблучить на поминках? Его взгляд упал на две распотрошенных коробки конфет с коньяком, валяющихся на полу. Натти с сожалением вздохнул, чувствуя в голове тупую ноющую боль и направился в кухню с целью найти хоть что-нибудь, что облегчило бы его страдания. В холодильнике, как назло, не было ничего, кроме позавчерашнего пакета шоколадного молока. Выбирать не приходилось. Нат сделал значительный глоток из пакета и, поморщившись, с отвращением отправил его обратно в холодильник. После чего он принялся шарить в кухонном шкафчике с целью найти что-нибудь посущественней, да желательно с более высоким содержанием сахара. Спустя несколько минут Натти с торжествующим видом выудил надкушенный батончик ореховой шоколадки с глазурью, подозрительно напоминающей обыкновенную плесень. Совершенно не задумываясь, он со скоростью звука умял ее за обе щеки, не замечая странного привкуса. Дурацкая боль в висках стала гораздо более терпимой и постепенно отступала под натиском приятного отупляющего тепла, что всегда дарила сахарная сладость. Перед глазами наконец-то перестало все расплываться и раздваиваться, замедляясь, как при старой съемке и Натти, предоставленный на попечительство отрезвевшего разума, принялся рассеянно разглядывать неряшливое помещение кухни, на потолке которой висела только лишь одна лампочка, которая давным-давно перегорела, впрочем, Нат совершенно этого не замечал. Его глаза сами по себе пытались что-то найти в этом привычном пыльном полумраке, но что именно, он не имел ни малейшего понятия. В конце-концов, обстановка была всегда такой же, какой он её знал и помнил. Совершенно захламленная нужными и ненужными вещами, да густо покрытая на полу, словно разноцветным ковром, разномастными фантиками. Но все-же что-то изменилось за вчерашний день, что он провел на поминках друга. Это что-то явно лежало на самой поверхности, притаившись где-то там, за крошками от печенья. Взгляд его совершенно неожиданно наткнулся на довольно-таки громоздкие очертания смутно знакомого предмета, в молчаливом ожидании стоящего возле окна. Прямо перед ним темнели мягким каштановым очертанием шоколадные кирпичные бока настоящего дома, представляющего собой совершенный дворец. Если, конечно, ваш рост достигал не более пятидесяти сантиметров и вы — только лишь детская кукла. Ведь именно для кукол существует мода создавать домики из пластмассы и картона. Но этот игрушечный дом был совершенно из другого материала. Он целиком и полностью был сделан из шоколада, если не считать стен, покрытых пряничной крошкой для стойкости, да стекла окон, сделанных из леденцов и покрытых причудливыми карамельными узорами. Натти вздрогнул и вскочил со стула, в изумлении округлив глаза. Несколько минут он молча пялился на это произведение сладкого исскуства, после чего с силой ущипнул себя за бок. Ойкнул от резкой боли, моргнул и отметил, что домик так и не исчез. «Если это не глюк», — подумал он, — «То какого чёрта я жду?!» Натти подлетел к миниатюрному домику и, не задумываясь, выдрал значительный кусочек стены. — Неужели тебе кажется это нормальным? — мягко коснулся его ушей звенящий голос. От неожиданности Нат выронил из рук глазированный кирпичик. — А если бы от тебя отрезали кусочек, тебе было бы приятно? — поинтересовался все тот же голосок. — Не думаю. Стоп... Э-э-э?! Ч-что? «Глюки. Определенно глюки!» — Вовсе нет, Натти. Это – явь. Иначе тебя бы не выбрали. — Кто это? — Нат ошарашено оглядывал кухню, но так никого и не увидел, — Эй, а ну покажись! — Мне нельзя, – ответил голосок. — Почему? — Мне велели следить за домом, пока хозяин ушёл по делам, – объяснил голосок. — Так значит, ты внутри этого дома? – с интересом протянул Натти, опускаясь на колени и рассматривая шоколадную дверцу. Он очень аккуратно толкнул дверцу, которая оказалась незапертой. При желании, съежившись в три погибели, вполне возможно было протиснуться внутрь тесного помещения, что, собственно, он и собирался сделать. — Не надо! Я не принимаю гостей! — запротестовал тоненький голосок, задрожав от беспокойного волнения. — Да ладно тебе, — усмехнулся Натти, облизывая с губ посыпавшиеся пряничные крошки,— Я всего на минуточку. Он просунул голову в дверной проем. Домик угрожающе покачнулся. — Подожди!! — оглушающе закричал голос. — Да? — Нат чуть отступил и с любопытством принялся вглядываться в верхнее окошко, откуда, по его расчетам, за ним наблюдал таинственный обладатель голоса. — Раз уж ты такой упрямый, то возьми вот это, — вздохнул голос. Внутри домика что-то зашуршало и на голову Натти упало нечто блестящее, оказавшиеся при близком рассмотрении маленькой круглой конфетой. — М-м-м?.. Я должен ее съесть? — Да. После этого можешь войти. — Ладненько. Натти бережно развернул хрустящую обертку и в мгновение ока проглотил конфету, отозвавшуюся мягким клубничным вкусом. Он почувствовал странное пружинистое покалывание, что окутало его с головы до ног. И неожиданно заметил, как шоколадный домик начал резко увеличиваться перед его глазами. «Он не увеличивается» «Кажется, это я складываюсь, как зонтик» Натти подошел к домику и шагнул в тёмную карамельную глубину его. «Если это сон», — подумал он, прислушиваясь к мягким шагам, раздавшимся навстречу ему, — «То я не хотел бы просыпаться» Он бесшумно закрыл за собой дверь. * * * * Флейки открыла глаза и вздохнула, заметив, что в который раз за эту неделю вновь стоит возле старого дуба и рассматривает узоры трещин на его старой грубой коре. Вспоминать о причине сегодняшнего появления в «Точке сборки» ей совершенно не хотелось. Но перед её глазами всё ещё стоял этот чёртов гроб, который так невовремя умудрился выпасть из рук провожающих. Она вновь тяжело вздохнула и сделала шаг навстречу дубу, намереваясь как можно скорее вернуться обратно, в свой тихий и уютный дом. Но прежде, чем Дверь с привычным скрежетом распахнулась перед ней сама по себе, как где-то невдалеке, из густых зарослей мрачного леса до её ушей долетели голоса. — … слышали? Снова кого-то убили. — Я осведомлен. Его звали Натти, так? — Верно. Голоса были совершенно незнакомы. И Флейки нерешительно остановилась, слушая дальше. — Говорят, ему ввели жидкий шоколад. Внутривенно. — В самом деле? — Да-да. И знаете что? Содержание какао бобов в нём превышает норму! На Восемьдесят шесть процентов! — Какая чудесная смерть. — Не могу не согласиться с Вами. Голоса замерли, долетев совсем уж близко от нее. Флейки замерла, чувствуя, как почему-то вздрогнуло сердце, все больше ускоряя свой ход. Это было странно. В конце-концов, в этом месте можно было не беспокоиться ни о чем. Ведь только здесь, Флейки знала это с уверенностью, ей совсем ничего не угрожает. И, тем не менее, она снова чувствовала это привычное тяжелое предчувствие, что заставляло её тело покрываться противными липкими мурашками. Предчувствие скорой смерти. «Только не здесь» «Ну не в Этом же месте!» — Вы ничего не слышали? Мне кажется, здесь есть кто-то еще, — вновь долетел до нее голос, все более приближаясь. — Полагаешь? — вкрадчиво спросил второй голос, более властный, становясь для Флейки все более и более знакомым. Но она никак не могла вспомнить, кому он мог принадлежать. Позади нее с мягким шуршанием сосновых иголок раздались шаги. Флейки подлетела к Дубу и тихонько постучала по его коре, молча молясь о том, чтобы он побыстрее распахнул эту чертову Дверь. И вот уже поляну огласил спасительный надтреснувший скрип петель и Дверь начала неторопливо открываться, предоставляя взору бесконечную темноту глубины дерева. Но прежде, чем шагнуть за порог, Флейки обернулась, поддавшись странному порыву. Смутные фигуры двух людей вышли из недр зарослей. В полумраке леса было почти невозможно разглядеть их лица. Впрочем, девушку это совершенно не интересовало. Единственное, что она успела заметить — это были глаза первого незнакомца. Эти глаза были цвета расплавленного золота. Совершенно не того золота, что иногда огоньками проскальзывает во взгляде Флипа, а совсем иного. Невозможного. Ослепляющего всё на своем пути невыносимым солнечным блеском. Флейки зажмурилась, почувствовав, как глаза уже начало неприятно жечь этим самым светом и, вздрагивая, отшатнулась за порог Двери Старого Дуба. Но человек с золотыми глазами уже схватил ее за руку.