Привет, зануда!

      Время обеда подошло очень быстро, так как после той перемены мы все были заняты. Клем, решив, что ему срочно необходимо улучшать свои навыки в баскетболе, успешно прогулял литературу, которой никогда не интересовался. Жасмин на время смогла позабыть о Джее: в первый же урок физики в этом году она стала счастливчиком получить входной тест на проверку знаний. Его выдавали не всем, и меня эта напасть благополучно обошла, но вот подружке пришлось знатно попотеть, чтобы подтвердить годовую пятёрку прошлого года. Что касается меня, я сидела на этих уроках, думая о том, как мне теперь выкручиваться с английским. Попытавшись взглянуть в учебник, дальше оглавления дойти я не смогла, а это явно не предвещает ничего хорошего. С моими способностями к этому языку я могу выдавить из себя только что-то вроде «London is the capital of Great Britain», и то забывая половину слов, а тут нужно будет делать целый проект: читать, писать и даже думать по-английски. Уж какой бы придумщицей я ни была и из скольких бы ситуаций ни выпутывалась, решение этой проблемы никак не посещало мой мозг.       Наверное, я не могла продумать свой план не только потому, что не видела выхода из этого положения, а ещё и потому, что переварить события, касающиеся нашего новенького одноклассника, мне никак не удавалось. Каждый раз, когда я пыталась сосредоточиться на поиске спасения в данных обстоятельствах, мои мысли тут же прерывались обдумыванием поведения Генри. С каждой минутой мне всё сильнее казалось, что я уже сижу у него в печёнках, и это не могло не беспокоить. Я всего лишь хотела найти с ним общий язык, пусть и сама неправильно начала с ним общаться. Наверное, не стоило быть такой напористой и неугомонной…       Мы с друзьями дошли до столовой почти в полной тишине. Клеман настраивался на грядущие соревнования, поэтому всё чаще уходил в себя с мыслями «ты сможешь, ты сумеешь!», Жасмин, вероятнее всего, снова погрузилась в мечтания о том, как классно было бы попасть на концерт её любимого исполнителя, а я просто не знала, как начать разговор с друзьями, ведь все мои темы в последнее время сводятся лишь к Генри и тому, как сильно я перед ним накосячила…       Кусок еле лезет в горло, и я без удовольствия принимаю пищу, которую сегодня подают в столовке. Вкус почти не ощущается то ли потому, что я слишком поглощена своими раздумьями, то ли потому, что сегодня повара плохо посолили блюда… Я смотрю в одну точку, неспешно пережёвывая листья салата. Жасмин, в отличие от меня, ест с хорошим аппетитом, а Клем и вовсе проглатывает всё, что находится на его тарелке.       — Лайла, подружка! — начинает Жасмин. — Слушай, насчет Генри…       До меня доходит, что ребята, прочитав на моём лице все муки, терзающие меня изнутри, поняли, что стоит обсудить нынешнее положение дел, и я не знаю, радоваться этому или нет. Конечно, мне тяжко и хочется поделиться с лучшими друзьями гложущими меня заморочками, но в то же время мне неловко напрягать их и заставлять мусолить одну и ту же тему из раза в раз. Хотя, похоже, что разговора уже не избежать.       — Тебе не кажется, что ты уж слишком сильно к нему прилипла? — голос подруги звучит уверенно, будто возвещая, что она готова провести со мной настоящую воспитательную беседу. — Он ведь и знает-то тебя всего второй день…       — Да даже не знает! Они не сумели нормально познакомиться, что тут уж говорить про узнавание! — встревает Клеман, уплетая за щёку вишневый пирожок.       — Клем, молчи. Ты ничего не понимаешь, — шикает Жасмин в сторону парня, на что тот широко распахивает глаза.       — Позвольте, мадемуазель! Уж в человеческих взаимоотношениях я явно разбираюсь лучше, чем в лаках для ногтей, шмотках от кутюр и… — он корчит такую гримасу, словно перед его носом пронесли что-то дурно пахнущее. — И прессе популярно-тошнотворного Джея!       Жасмин хмыкает в раздражении, скрещивая руки на груди, и это выводит меня из моего маленького транса. Осознавая, что эти двое сейчас опять умудрятся поссориться, я влезаю в беседу, чтобы хоть как-то их отвлечь:       — Вы правы.       Два моих друга тут же отвлекаются от взаимного неодобрительного зрительного контакта и переводят на меня свои взгляды, полные нескрываемого удивления.       — Что? — возмущаюсь я. — Да, я не очень часто признаю свои ошибки, но…       — Обалдеть! Не, ну ты слышала, Жасмин?! Мы правы! — восклицает Клеман в ироничном тоне, подняв руки вверх словно победитель.       Я прищуриваюсь от его шуточки, давая понять, что совсем не настроена на его привычные приколы, и он сразу унимается, поникая видом. Прости, Клем, сейчас совсем не до этого…       — Подружка, — Жасмин обращается ко мне, её голос снова мягок и приятен. — Я ведь ещё вчера намекнула тебе, что его стоит хоть на немного оставить в покое… Поумерила бы ты свой пыл и тогда не достала бы так сильно бедного парня.       Я вспоминаю события вчерашнего дня и прихожу к выводу, что действительно не обратила на слова Жасмин должного внимания, хотя она упрямо твердила мне о том, каким интровертом является Генри. Должно быть, для него и вправду сложно общаться с кем-то, а я ещё и безустанно давила на него своим присутствием… А мне ещё работать с ним в паре. Мне кажется, он уже на дух меня не переносит и каждый раз морщится, когда слышит мой голос… Как быть, если я хочу узнать его получше, но из-за своей назойливости только ухудшила все свои шансы? Что же теперь делать?       — Клем, — резко выдаю я.       Парень давится печенькой от моего резкого обращения, на что Жасмин пускает еле слышный смешок. Меня тоже забавляет его выражение лица, но серьёзность во мне всё же берёт верх, и я сдерживаюсь от улыбки. В его взгляде читается недопонимание.       — Ты ведь парень, — продолжаю я, и он расслабляется, прикрывая глаза. — Ты должен лучше знать, поэтому я хочу попросить у тебя совета… Скажи мне, как мне теперь всё исправить?       — Ты, конечно, налажала конкретно, красотка, но… — друг явно рад, что я обратилась к нему с такой проблемой. — Слушай сюда. Старина Клеман тебе поможет.       — Тоже мне, знаток! — недовольно бросает Жасмин, на что получает лишь усмешку со стороны друга. Она определённо ещё обижена на него за «тошнотворного Джея»…       — Миледи, попрошу без гнева! Сегодня я её подружка! — парень произносит это хохоча.       Жасмин закатывает глаза от происходящего и молчит, а Клеман принимается за свои объяснения. Краем глаза я замечаю Генри, сидящего на том же месте, что и вчера. Он даже сидит в той же позе и неотрывно читает книгу. Эх, белобрысый ты филиал университета, как же теперь с тобой поладить… И как мне добиться того, чтобы ты сам того захотел?..       — Так, Лайла! — парень отрывает меня от наблюдения за новеньким, и я вся во внимании слежу за его повествованием. — Знаешь, мы, парни, тоже разные. Если бы ты пыталась понравиться мне, я бы не посчитал тебя такой уж навязчивой, но он… Он из другого теста, понимаешь меня?!       — Понравиться?! — переспрашиваю я, готовясь отвесить ему смачную оплеуху.       — Пытаться понравиться можно и в дружеском плане, Лайла, а ты о чём подумала? — поясняет Жасмин, пристально посмотрев мне в глаза, явно норовя выискать там то, чего нет.       — Я ни о чём не подумала! — резко протестую я в попытке оправдаться, пока оба друга сверлят меня испытывающими взглядами. — Я это спросила, потому что совсем не собираюсь ему нравиться! Мне просто нужно хотя бы выйти с ним на нейтральное общение, чтобы не завалить проект.       Жасмин хитро улыбается, а Клеман чуть ли не ржёт на всю столовую. Щёки горят, пальцы трясутся, сердце почему-то выбивает неровный ритм, и создается ощущение, словно меня застукали за чем-то противозаконным или просто порицаемым в обществе. Мне становится дико неловко, хотя я ничего такого и не сделала.       — Что не так?! — вырывается у меня в возмущении.       Клеман перестаёт смеяться, сделав вид, что не слышал моего вопроса, и снова принимает вид серьёзного помощника в делах общения.       — Он другой по характеру, по складу ума, по… — он останавливается и, понизив голос до шёпота, говорит Жасмин на ухо. — Блин, Жасмин, подскажи какое-нибудь умное слово, а то так эта мысль выглядит незаконченной…       — По темпераменту, — вставляет Жасмин, и выражение лица Клемана в эту минуту сменяется на что-то вроде «да, именно это я и хотел сказать».       — Так что, дорогая, тебе нужен другой подход. Не такой, каким ты привыкла пользоваться обычно в общении с противоположным полом, смекаешь? — довольный своими наставлениями, улыбается мой друг, доедая последний кусочек печенья.       — Но какой? — озадаченно спрашиваю я, не представляя, как мне стоит обращаться с этим эрудированным гиком.       — Ну, скажем так, — Клеман ненадолго останавливается, задумавшись, а затем продолжает. — Попытайся быть не такой настырной и надоедливой, сделай из себя милашку, потому что ему, должно быть, такие и нравятся. Ну, а после, когда он захочет с тобой дружить, можешь вернуть свой прежний характер.       Всё, что он говорит, отдаётся эхом в моей голове. Что, если он прав, и мне просто нужно повести себя с Генри не так, как я привыкла? Например, стать не такой громкой, не такой эмоциональной. Или, может, ещё стоит держать дистанцию, не липнуть к нему как банный лист к одному месту… Наверное, Клем прав.       — Но что, если он даже так не захочет нормально со мной общаться? — выдаю я на крайний случай, вспомнив, что даже самые навороченные механические часы могут дать сбой, а уж план, придуманный простым озорным мальчишкой, и подавно.       — Если такое случится, мы что-нибудь придумаем, а для начала воспользуйся этой тактикой, — улыбаясь, будто полностью уверен в своей правоте, спокойно отвечает Клеман, покачиваясь на стуле.       Жасмин одобрительно кивает, смотря на меня, словно показывая, что её дурачок наконец сказал хоть что-то дельное. Клеман же попивает остатки лимонада, вдоволь наевшись сегодняшним обедом. Я перевожу взгляд с них на Генри. Блондин, закончив трапезничать, кладет книгу в рюкзак, явно собираясь уходить. Мне вдруг хочется подбежать к нему и начать расспрашивать, разобрался ли он уже с графиком, чтобы начать работать над заданием мадам Казанолии, но я тут же вспоминаю слова Клемана и Жасмин, произнесенные всего минуту назад. Нет, Лайла, сбавь обороты и возьми этого занудного паренька другим, более долгим, но метким способом! И постарайся хоть что-то придумать насчет своего английского…       Но стоило мне только попытаться успокоиться и усмирить свою надоедливость, краем глаза я замечаю, что блондину кто-то звонит. Парень спокойно поднимает трубку, выслушивает человека на том конце провода, затем бросает беглый взгляд на часы, висящие над дверью в столовой, и поспешно удаляется.       — Как вы думаете, чего это он, как ошпаренный? — всё ещё отрешенно смотря вслед ушедшему отличнику, протягиваю я, на что получаю неодобрительную реакцию друзей.       — Лучше б ты думала, что будешь делать с проектом, чем пыталась разузнать что-то о личной жизни нашего ботаника. Любопытной Лайле на базаре оторвут… Эм… — Клеман замешкался и кивнул Жасмин, чтобы та снова помогла ему в экстренной ситуации.       — Все стразы с юбочки оторвут, подружка! — мгновенно выдаёт шоколадка, отчего я невольно издаю смешок.       — Да нет же, надо было что-то куда существенней… — друг прикладывает руку ко лбу, демонстративно показывая Жасмин, что в этот раз она не слишком хорошо справилась с работой суфлёра.       Жасмин безэмоционально разводит руками, на её лице читается что-то вроде фразы «ну, что могла, то сделала, уж извини.»       — В общем, красотка, лучше подумай, как теперь выкручиваться с твоим «огромным» багажом знаний в «любимом» предмете, — пальцами Клеман строит кавычки, чтобы выделить противоположный смысл слов, и мы втроем заходим в класс под раздающийся звонок.       Честно? В раздумьях об этом проходит весь следующий урок. Алгебра всегда шла у меня с трудом, но, в отличие от английского, я хотя бы могла как-то подсмотреть у соседа по парте алгоритм решения и накалякать в тетради что-то похожее, а потом дать на проверку Клеману, которому без особых усилий давалась эта наука. Именно поэтому сегодня на объяснении новой темы я позволила себе раствориться в мыслях.       Чёрт, ну почему этот заучка не мог скрытно передать мне эту злосчастную писульку? Проблем было бы куда меньше… Правда, тогда мой шанс сблизиться с Генри упал бы процентов на двадцать, но и даже при всём этом я не слишком продвинулась в построении с ним хорошей и крепкой дружбы! Ну ничего, во всём надо видеть хорошее. Я обязательно что-нибудь придумаю!..       Но, если быть честной, план никак не добирается до моей головы. То я в силу своего неумения сосредотачиваться улетаю вообще в другие края и думаю о чем угодно, но не об английском, то перебираю в голове сотни вариантов того, как относится ко мне Генри после недавних событий, то и вовсе смотрю в окошко, пытаясь в прямом смысле сосчитать ворон. В общем, сорок пять минут проходят впустую.       Возможно, мне стоит как-то постараться хоть немного подучить язык? Есть всяческие видео в интернете, где рассказываются основные правила построения предложений, куча книг, предназначенных для пополнения словарного запаса, и, в конце концов, Жасмин, которая вряд ли откажет мне в просьбе поупражняться в английском — она же его обожает. Но как сделать это всё, если я жутко невнимательна и неспособна к этому предмету?       А что, если Генри, увидев, что я совсем не бум-бум в этом языке, посчитает, что зря дал мне шанс и сделает весь проект сам? Как неудобно будет перед ним… Даже не столько из-за того, что я хотела с ним подружиться, сколько из-за того, что за два дня я сделала для него больше проблем, чем он имел за всю свою жизнь, я уверена! Я должна приложить максимум усилий, сделать всё, что только могу, чтобы не оставить парня в этой передряге, но как?..       — Эй, мечтательница! Витаешь в облаках? — вдруг слышится звонкий голос подруги, и я инстинктивно вздрагиваю от испуга.       Жасмин стоит рядом с моим стулом, смотря на меня сверху вниз, видимо, выжидая, когда я наконец соберусь. За своими мыслями я даже не заметила, что урок закончился и всё ученики уже давно выбежали из класса, кроме двух моих друзей. Клеман бессовестно посмеивается, стоя в дверях.       — Она думает, будет ли наш новенький выглядеть сексуально в трусах с каким-нибудь героем комиксов!       Я широко распахиваю глаза и раздражённо одаряю такой гримасой друга, на что он только пуще хохочет. Жасмин еле сдерживается от улыбки — это видно по чуть приподнятым уголкам её губ. Одна секунда, и в Клемана метко летит линейка, которую я должна была положить в пенал.       — Эй, красотка, полегче! Я не хотел прерывать твои эротические фантазии, но нам уже пора бы идти на последний урок! — ржёт как конь мой друг, наблюдая за моей острой реакцией.       — Слушай, Клеман, а в баскетбол играют с поломанными руками? — выдаю я грозно, показывая ему всем видом, что еще одно слово в таком ключе из его уст, и он отправится в больничку вместо спортивного зала.       — Понял-понял, только не бей! — смеется Клем.       Жасмин хихикает, не сумев больше сдерживаться, а я с насупленным видом собираю все учебники в сумку. Ну почему он такой дурак? А если бы кто-то услышал эти его слова? Вдруг этот кто-то бы подумал, что я действительно втрескалась по уши в нашего новенького и теперь думаю о нём даже в таком ключе?! А если бы это было при проходящем рядом учителе? Как бы потом мне пришлось оправдываться? Отпираться не было бы смысла — всем известно, что по первому впечатлению люди более склонны судить и верить услышанному сначала — тоже, а ничего не говорить было бы ещё более странно, ведь молчание — знак согласия, а отказ от отрицания — подтверждение… Клеман вообще не думает, что делает?!       А вообще… и правда, интересно, пошли ли бы Генри трусы с изображением Человека-паука?..