Привет, зануда!

      Последний урок тянулся долго, нудно и скучно. Клеман подсел к Жасмин, они говорили всё время без остановки: шептались, пока учительница биологии не видела, а когда вдруг такая опасность возникала, они переписывались о чем-то то в телефонах, то на листочке. Я же сидела одна, опять уставившись в окно. Первая парта, за которой всегда сидит лишь один человек, пустовала, и в раздумьях об этом я провела весь урок.       «Куда он пропадает? Почему он уходит посередине учебного дня, стоит только кому-то позвонить? По велению кого он может просто взять и уйти с уроков?» — сотни вопросов всё ещё крутятся в моей голове, не дают мне покоя, когда звонок внезапно раздаётся в коридоре. Я нехотя встаю со стула, пытаясь наконец прервать поток раздумий о странно себя ведущем Генри, и кидаю взгляд на друзей, попутно собирая в сумку всё лежащее на парте.       Жасмин улыбается Клеману, видимо, в ответ на очередную шутку, а затем переводит взгляд на меня и жестом показывает, чтобы я двинулась к ним. Я лениво продвигаюсь в конец класса к друзьям между партами, попутно задевая одну из них своей неуклюжей пятой точкой. Жасмин, заметив это, издаёт еле слышный смешок, на что я одаряю её не особо одобрительным взглядом, оповещающим о моём не очень настроенном на шуточки духе.       — О, Лайла из сияющего солнышка превратилась в хмурую тучку! — произносит Клеман, закончив лепетать Жасмин о чём-то, чего я не слышала.       — Что случилось, подружка? — Жасмин расплывается в улыбке, по-видимому, пытаясь передать хороший настрой мне.       Очевидно, что эти двое чудно провели урок вместе и теперь пребывают в приподнятом настроении, вот только меня сейчас всё это почти не радует. Нет, я счастлива, что они не ругаются из-за Джея, платьев и лаков для ногтей, но поддержать их веселуху сейчас не представляется возможным: что делать с проектом — непонятно, куда девается отличник — тоже непонятно, и всё это слишком засело в мыслях, чтобы можно было хоть как-то спокойно вздохнуть.       — Я переживаю из-за проекта, — признаюсь я друзьям.       На лице Клемана я вижу ухмылку, которая, как по мне, не предвещает ничего хорошего, а вот Жасмин выражает искреннее сожаление, видимо, понимая, как трудно будет мне, такой дурочке в английском, справляться с этой работой.       — Попроси его тебе помочь, — мягко выдает подруга.       — Ты чего? Он и так из-за меня попал в большие неприятности, а ещё и умолять его взять такую ношу… — я отпираюсь, пока Жасмин задумчиво смотрит на меня, а Клеман, доставший телефон, пялится в экран.       — У него очень хорошо с английским, я уверена, что он сможет тебя хоть как-то поднатаскать, — отвечает она с улыбкой.       Клеман встревает в разговор.       — Красотка, ты уверена, что тебя волнует только твоё незнание языка? Потому что мне кажется, что напряжённая между тобой и всезнайкой атмосфера должна пугать тебя куда больше.       После его слов мгновенно вспоминается, что мы с Генри действительно плохо ладим, а из этого вытекает один простой факт: я не знаю, как быть с ним наедине. На душе становится неспокойно при мысли, что у нас не склеится даже совместная работа над проектом, что уж тут говорить про настоящее общение… Воображаю себе в ту же секунду, как вместо нормальных человеческих отношений у нас с ним контакт больше будет похож на ругань кошки с собакой — шум, гам, тяф-тяф и пущенные в ход когти.       — Надо что-то с тобой делать, ты так одна пропадёшь, — делает вывод Клеман, и я с поникшим видом вздыхаю.       — Но что ты сделаешь, Клем? Не обучишь же ты Лайлу английскому за короткий срок, — подруга явно озадачена словами парня.       — Ты обучишь, — усмехнувшись, отвечает Клеман, положив руку на её плечо, таким жестом символизируя что-то вроде «ну и трудно же тебе придётся».       Я только хочу вставить слово, но друг, увидев мой приоткрытый в попытке заговорить рот, продолжает.       — Я займусь превращением Лайлы в милашечку, с которой Генри действительно захочет общаться.       Внутри страх последствий этого распространяется с космической скоростью, потому что такой приколист как Клеман едва ли сможет сделать из меня милашку — скорее это закончится тем, что я перехвачу у него умение шутить, но из моих уст это будет звучать глупо, да и к тому же… вряд ли это как-то подействует на холодного парня, который если и улыбается, то только по праздникам и в малом количестве. В общем, вся эта затея с перевоплощением в сладкую девчулю мне совсем не нравится… И Жасмин, похоже, читает мои мысли.       — Ну уж нет. Если я и смогу хоть чему-то научить Лайлу в английском, то ты точно только усугубишь ситуацию, — подруга разрушает планы воодушевившегося Клемана за долю секунды. — Нет, нет и ещё раз нет.       — Вы такие скучные, милые дамы, — сначала друг делает вид, что отказ от идеи его как-то задел, но потом смеётся, присев на край парты.       — Не слушай его, он дурак, а вот мой вариант может сработать, подружка! — обращается ко мне Жасмин, и в её глазах я вижу поддерживающий огонёк веры в лучшее. — Ты попросишь его тебе помочь и будешь стараться, тогда и расположишь его к себе стремлением и усердием!       В её словах, как мне кажется, есть доля смысла, капля правды и щепотка разумности. Откинув свои опасения, я решаюсь так и поступить, вдруг получится? Может, Генри увидит, что я могу быть не только беззаботной болтушкой, ввязывающейся в неприятности, но и серьёзной девушкой, желающей чего-то добиться? Ведь ему такие нравятся, верно? Ну, точнее, ему ведь нравится с такими дружить?..       — Жасмин! — вставляет Клеман, посмеиваясь. — Когда твой план провалится, дай мне знать, я всё-таки поколдую над её милашеством.       — Сделай всё возможное, чтобы у тебя получилось справиться без его «помощи», иначе этот умник возьмётся за тебя, и тогда ты сильно пострадаешь, — полушёпотом выдаёт подружка, и мы смеёмся все втроём.       После занятий мы с друзьями снова прощаемся и идём по разным сторонам. Как оказалось, ещё на уроке Жасмин и Клеман договорились прогуляться вдвоём по парку. Меня это ничуть не обидело, даже наоборот, я отнеслась к этой новости очень благосклонно, ведь наконец-то они начали хотя бы делать какие-то более чёткие шаги к возможному будущему. Я всегда считала, что когда-нибудь они должны быть вместе, ведь из близких друзей получаются лучшие пары, и теперь, когда это перестало быть только моей пустой мечтой, порождённой больным воображением, я неимоверно рада. Да, пока они ещё мало продвинулись в этом плане, но почему-то их нынешнее тесное общение вызывает во мне светлое чувство надежды на то, что, возможно, совсем скоро они оба поймут, как сильно связаны между собой не только как друзья.       Дождавшись автобуса, я, снова погружённая в собственные мысли, сажусь на сиденье возле окна, достав наушники и включив Мистерью в плеере своего телефона. Опадающие янтарные листья кружатся в воздухе, несутся по улицам, гонимые потоком порывистого ветра, и переливаются в свете осеннего послеполуденного солнца. Такая картина снова придаёт мне ощущение грядущих перемен в жизни, только вот с чем они будут связаны, я так и не могу себе даже представить…       Если упорно подумать, привычный ход жизни уже был нарушен нашим новеньким, ведь после его прихода я получила кучу новых эмоций и попала в несколько ситуаций, в которых раньше не была. Пусть это всё и заставляет меня быть под стрессом, нужно признать, что хоть какое-то разнообразие в мою жизнь уже внёс этот белобрысый парень. И мне очень интересно, что будет дальше.       Спустя несколько минут раздумий о том, к чему всё это приведёт (если, конечно, вообще приведёт), я, решив, что всё должно идти своим чередом, больше не копаюсь в себе в поисках ответов на возникающие вопросы и полностью отдаюсь музыке, звучащей в моих наушниках.       Дома я приветствую маму мягким «здравствуй» и поцелуем в щёчку. Папы нет. Вероятно, его снова задержали на работе, но этот факт не расстраивает меня очень сильно: я отдаю себе отчёт о том, что папа сильно старается, чтобы обеспечить нас, поэтому никогда не отказывается от дополнительных часов и работает в поте лица. Мама же сегодня пришла дома раньше, чем обычно, и мы с удовольствием проводим с ней время, говоря о делах в лицее за обедом, а затем я ухожу в свою комнату под предлогом домашки.       На часах всего-то половина четвёртого, в запасе дня ещё много времени. Интересно, как там Клем и Жасмин? Не позвонить ли мне им? Было бы неплохо узнать, как они проводят время, не поругались ли ещё из-за каких-нибудь мелочей… Рука сама сама тянется к номеру лучшей подруги, но я тут же понимаю, что лучше перестраховаться и позвонить Клеману, мало ли, вдруг Жасмин снова засмотрится на главный экран своего телефона с огромным желанием рассмотреть Джея получше.       Вспомнив, как друг реагирует на любовь Жасмин к Джею, я невольно хихикаю, потом набираю Клеману и жду ответа, прислонив телефон к уху. Долгие гудки пугают меня, но уже через считанные секунды после начала моего беспокойства парень берёт трубку.       — Она отняла мой телефон ещё в начале прогулки, — с самого начала начинает объяснять не мгновенный ответ Клеман. — Спрятала в свою сумку и не хотела отдавать. Конфискация имущества, Лайла! Помоги мне, я в ужасных условиях!       По его интонации я слышу, что он доволен и рад, хоть и пытается выдать себя за великого мученика. От этого мне становится хорошо. Значит, что у них всё в порядке.       — Почему? — усмехаюсь я в ответ на его жалобы.       — Я не знаю! Наверное, для того, чтобы я уделял внимание только ей, а не отвечал каким-то красоткам на телефонные звонки!       Только успевает Клеман договорить эту фразу, как где-то рядом с телефоном раздаётся звонкий и не очень-то снисходительный голос подруги:       — Скажи спасибо, что я на Джея при тебе не пялюсь!       — Благодарю от всей души, миледи, это так мило и великодушно с Вашей стороны, что я, пожалуй, упаду к Вашим ногам в знак признательности! — подхватывает шутливый тон Клеман, и мы заливаемся смехом.       После нескольких минут приятного общения с друзьями, наслаждающимися прекрасной природой и, конечно же, обществом друг друга, я, присев на кровать, открываю записную книжку, в которую записала всё домашнее задание на завтра. Удивившись, что делать к завтрашнему дню нужно экстремально мало, я решаю позволить себе расслабиться: читать два параграфа по истории мне не придётся, ведь я помню каждое слово, произнесённое на уроке любимым учителем, физику вполне можно освежить в памяти перед уроком, по английскому на завтра ничего не задавали, а остальное — пустяки, которые сделаю ближе к вечеру. Только… Стоп! Английский!       Понимая, что на завтра ничего не задали только тем, кто хорошо себя вёл и не переписывался ни с каким ботаником на уроке, я впадаю в ступор. Доклад! Тьфу, нет, не доклад! Проект! Целый проект по английскому! Три недели! Всего три недели, чтобы его сделать! Господи, и что же я натворила?!       Я вскакиваю с кровати и начинаю суетливо ходить по комнате от одной стены к окну и обратно, пытаясь придумать, как выкарабкиваться из этого кошмара. Три недели для объёмного проекта — это катастрофически мало! Особенно, если ты вообще не знаешь язык.       В сердце закрался страх не только за свою оценку, но и за оценку Генри, ведь он вовлечён в эту муть. А уж ему точно нельзя облажаться — отличник на то и отличник, чтобы у тебя было не меньше пятёрки по всем предметам. Как же нехорошо…       Мои мысли прерываются звуком оповещения на телефоне, и я тут же спешу выяснить, что это. Сообщение от Генри. Вспомнишь солнце, вот и лучик, называется! Даже не знаю, радоваться мне или нет: с одной стороны, хорошо, что он написал, потому что мы сможем начать готовиться, но с другой… я всё ещё безнадёжна в языке. Хоть Жасмин и сказала мне попросить самого Генри помочь хотя бы с азами, я всё равно слишком стесняюсь обращаться к нему за помощью после всего содеянного… Ладно, нужно хотя бы посмотреть, что он вообще хотел сказать, а уже потом решать, что делать дальше.       «Лайла, добрый день. Это Генри. Я бы хотел обсудить проект по английскому. Ответь, пожалуйста, занята ли ты сегодня?»       Прочитав сообщение, я впадаю в замешательство. Так, секундочку! Этот вежливый собеседник и парень, с которым я чуть ли не грызусь изо дня в день в лицее при любом разговоре, — один и тот же человек? Если да, то я вообще не знаю, что можно от него ожидать.       Но медлить с ответом нельзя, нехорошо заставлять человека томиться в ожидании. Я беру телефон в руки и набираю ответ. Пальцы путаются, потому что я стараюсь сделать это как можно быстрее.       «Привет, Генри.»       Хм, не слишком ли просто? Не слишком ли фамильярно? Мы ведь не такие друзья, чтобы просто сказать «привет»… Да мы вообще не друзья, что уж тут говорить! Так, нет, это не пойдёт. Стираю и набираю заново.       «Здравствуй, Генри. Я свободна.»       Нет, боже, Лайла! Этот ответ вообще звучит так, будто он спросил тебя не о встрече ради проекта, а о свидании, и поэтому уточняет, есть ли у тебя кавалер. Чёрт. Снова перефразирую.       «Здравствуй, Генри. Я могу сегодня! Во сколько и где?»       Да, вот так будет в самый раз. Ничего лишнего не написала. Сейчас ответит про какое-нибудь кафе, спохвачусь и побегу, а там уже на месте придумаю, что делать и как поступать. С такими мыслями я нажимаю кнопку «отправить» и сажусь на кровать, не выпуская телефон из рук.       Оповещение приходит в ту же минуту, и я, открыв сообщение, широко распахиваю глаза от удивления и нарастающей паники.       «Скажи, пожалуйста, адрес. Я приеду.»       Ко мне домой?! Он собрался приехать ко мне домой! Да у меня же в комнате бардак несусветный! Как я могу показать свою комнату в таком виде? Выгрести всё лишнее, попрятать по углам не выйдет за короткое время, а заниматься в гостиной нельзя, потому что мы помешаем маме, а ещё скоро приедет брат, который точно не оставит нас двоих в покое и начнёт либо противно шутить, либо задираться. Что же делать?!       Я дрожащими от волнения руками набираю адрес, отправляю, а затем начинаю пулей метаться по комнате, пытаясь убрать хотя бы что-то, чтобы всё выглядело более-менее прилично. Какие бы у нас ним ни были взаимоотношения, он всё-таки парень, а предстать перед парнем свинюшкой и ударить в грязь лицом совсем не входит в мои планы.       Пихнув кучу вещей в шкаф в надежде на то, что при нём его открывать не придётся, я хватаю пылесос и на всякий случай вожу им по всему полу, чтобы ни одной соринки не могло попасться ему на глаза, ведь он в очках и видит всё очень чётко… После идиотского танца с пылесосом я беру мокрую тряпку и, встав на стул, вытираю все верхние полки, чтобы он со своим ростом не заметил ни одной пылинки. Я подхожу к этому делу настолько основательно, насколько могу, как вдруг…       — Лайла! — доносится из гостиной голос мамы, и я понимаю, что времени уже больше нет. — Спустись сейчас же!       По пути я забрасываю тряпку в ванную и, чуть поправив причёску, сбившуюся при уборке, спешу к ним. Генри стоит в дверях и не раздевается, и я не понимаю, почему. Обычно мама всегда приглашает гостей пройти, даже если они непрошеные… При этом они оба ведут себя так, будто всё в порядке.       — Ты готова? — нарушает тишину Генри, сверля меня взглядом.       Он серьёзен, непоколебимо стоит у входа. Я осматриваю его с головы до ног: тёмная осенняя куртка, фасон которой очень идёт ему и подчеркивает статность, даже не расстёгнута. Наверное, по моему лицу можно понять, что я в полном замешательстве, поэтому Генри немного хмурится.       — Милая, надень пальто, пожалуйста. На улице ещё не полноценная осень, но уже не жарко, — ласково произносит мама, и до меня наконец доходит вся нелепость ситуации.       И зачем только убиралась в комнате?.. Хотя это, конечно, послужило хорошей мотивацией. Надо будет всё ещё лучше разобрать, вдруг ему потом ещё в голову взбредёт ко мне приехать. Что у него вообще на уме?       — Хорошо, мам.       Я снимаю пальто с вешалки, серьёзно смотря на блондина. Он следит за моим взглядом, вырисовывается игра в гляделки. Уверена, что он просто мстит мне и поэтому не сказал, что мы куда-то поедем! А сейчас внутри ему смешно! Ух, Генри, ну погоди у меня!       Наконец одевшись, я быстро влезаю в полусапожки и показываю парню на дверь. Тот отступает в сторону и, выставив руку в виде «дамы вперёд» и натянув что-то вроде полуулыбки, освобождает мне проход. Вот ведь хитрый аристократ, ещё и на маму мою пытается произвести впечатление умнички-разумнички! Я недовольно хмыкаю на него и, переведя взгляд на маму, улыбаюсь ей.       — Мы пойдём.       — Будьте аккуратны, — улыбается мама, смотря то на меня, то на воспитанного принца. — И не до самого вечера!       — Не волнуйтесь, мадам, я позабочусь о ней и привезу домой, — парень отвечает размеренно и как-то… по-взрослому. — Было очень приятно с Вами познакомиться. И ещё раз благодарю за предложение войти.       В этот момент я смотрю на него: высокий, в данный момент одетый в строгую куртку, что никак не вяжется с его повседневными гиковскими вещами, грациозный, красивый и сосредоточенный. Знает, как вести себя в обществе и с малознакомыми людьми. Сейчас мне действительно начинает казаться, что ещё недавно он не зря сделал мне замечание в лицее, но времени думать об этом нет.       — И мне было очень приятно, Генри! Заходи как-нибудь ещё, попьём чаю или кофе! — мама прямо тает от его поведения, а я сразу же хочу взвыть от её слов: ну не хватало ещё, чтобы он к нам домой повадился!       Я разворачиваюсь к двери и, открыв её, выхожу за порог. Генри кивает маме на прощание, от чего я мрачнею.       — Тебе не кажется, что это слишком? — шепчу ему я, пока мама одаряет нас финальным взглядом и закрывает дверь.       — Элементарное проявление вежливости и уважения, — неизменно стойко произносит он и таким же жестом, как и минуту назад у двери, приглашает меня к… к машине.       — Машина? Что? — опешив, выдаю я.       — Мне восемнадцать. Вполне могу водить, — поясняет парень, открывая передо мной дверь переднего сиденья.       — Ну уж нет, — поднимаю руки вверх от услышанного, будто показывая, что участвовать в этом не собираюсь ни за какие коврижки. — Я пойду пешком.       Мне тут же вспоминается, что у этого парня с юмором не очень хорошо обстоят дела, поэтому я уже хочу одёрнуть себя и попытаться сделать что-то, чтобы не нарушить и без того шаткое перемирие, но слышу что-то вроде смешка из его уст. Становится немного проще.       Генри выжидающе смотрит на меня, и мне становится интересно, что будет, если немного его подразнить. Я упираюсь и не сажусь в машину. Он, словно приросший к полу, не двигается с места, а выражение лица никак не меняется.       — Прошу, Лайла, — он говорит это спокойней некуда, и я понимаю, что моя попытка вывести его на хоть какую-то реакцию не увенчалась успехом.       — Уговорил, ладно, — произношу я, а затем сажусь.       Закрыв за мной дверь, Генри обходит машину и садится на место водителя, а до меня только сейчас начинает доходить смысл его слов… ему во-сем-над-цать. Как так получилось, что он старше нас всех на год? Может, он пошёл в школу на год позже, чем все мы? Или, возможно ему совсем недавно исполнилось восемнадцать? Позарез нужно докопаться до сути, и я надеюсь сделать это прямо сейчас.       Парень заводит машину и больше ни слова не произносит, сконцентрировавшись на дороге. Несколько минут мы едем молча. Успеваю заметить, что в салоне автомобиля чисто и опрятно. Впрочем, это ничуть не удивляет меня, учитывая, что сам Генри всегда следит за внешним видом.       Я не могу прямо так взять и в лоб спросить, почему он старше, а все ещё не выпустился, поэтому решаюсь подойти к этому обходными путями.       — Почему ты не сказал, что мы куда-то поедем, а не будем у меня?       — Ты не спрашивала, — стандартно односложно замечает парень.       — Я убиралась, — решаюсь сказать ему правду. —  Как дура судорожно убиралась в комнате, Генри. Я думала, что ты приедешь делать проект ко мне.       — Твоя мама пригласила меня прийти к вам, так что не сори в комнате до следующего раза, — усмехается он, еле заметно улыбаясь.       Я не оставляю эту фразу без внимания. Это точно было что-то вроде шуточного замечания, но с чего бы такая резкая смена отношения ко мне? Ещё вчера он на дух меня не переносит, а теперь почти что шутит. Но даже в раздумьях об этом я невольно замечаю, как смягчается его лицо, когда он улыбается.       — Куда мы едем? — с губ срывается логичный вопрос.       — Ко мне домой, — даже не посмотрев на меня, отвечает Генри.       Час от часу не легче. Сначала он приезжает ко мне домой, потом оказывается, что мы едем к нему. Почему нельзя было просто остаться у нас, особенно, если я убиралась? Или вообще посидеть в любой кафешке в городе? Зачем так усложнять?       — Я могла бы доехать до тебя на автобусе, — не говорю то, что вертится на уме, говорю только это. — Зачем подвозить?       — Мне не трудно. К тому же я был неподалёку, — чётко и понятно. Видимо, он действительно не любит болтать по пустякам.       Никуда не деться, придётся наудачу задавать ему вопрос без каких-либо прелюдий, раз уж он не хочет разводить объёмного диалога. Кто знает, ответит он или нет?       — Почему в свои восемнадцать ты ещё учишься тут? Разве ты не должен быть… — я не успеваю договорить.       — Я второгодник, — прерывает он меня, от чего я столбенею. — Не спрашивай, по личным причинам. И сохрани это в секрете, пожалуйста, не хочу каких-то обсуждений.       Похоже, эта тема неприятна ему, так что было бы преступлением продолжать нажимать на него. Понятия не имею, что происходит в его жизни, но с каждым днём мне всё сильнее и сильнее хочется понять его, узнать его, залезть в шкаф с его скелетами и пересчитать все их кости. Он совсем не похож на ребят из лицея, на Клемана, на моего брата и даже Эмиля — ни один из этих типажей не напоминает Генри. Он будто другой… другой по всем статьям. И что-то в этом заставляет меня тянуться к его личности.