История Альдоса, свободного син'дорея

«Странники стали нашей новой семьей. Они довольно быстро выходили нас с Фэйдалом и разрешили нам остаться вместе с ними. Признаюсь, такое отношение меня сильно удивило – я не привык к хорошему обхождению. Мне было позволено оставаться с ними столько, сколько требуется, я мог делить с ними обеды и спальни, я мог пользоваться стандартной экипировкой. Сначала я ходил со Странниками как наблюдатель – учился охоте, собирательству. Ловил с ними рыбу, разбивал лагеря, обследовал пещеры. Меня учили выживанию: я примечал мелкие детали, учился ориентироваться в лесу. Я научился готовить еду из добытых мной растений, мяса. Из шкур я научился шить и зашивать одежду, мастерить колчаны и сумки. Меня обучили основам первой помощи – о, знай я то, чему научился, когда улепётывал от троллей – и даже три стрелы разом не стали бы для меня тогда помехой. Все это было легко, пока мне доставали материалы, пока я лишь наблюдал, пока находился под наблюдением. Но саму охоту я не любил. Я понимал, что это нужно для выживания в жестоком и меняющемся мире, но никак не мог убить животное. Даже под надзором двух профессиональных лучников я бодро доставал стрелу, натягивал тетиву и… Выпускал стрелу в сторону. Кролик убегал, поджав уши, когда в дюйме около него в землю втыкалась стрела. Я долго не мог преодолеть себя, покуда однажды не нашел себя ночью среди незнакомого леса. Я сидел под деревом и ничего не мог понять, но потом до меня дошло, что это часть тренировки – меня принесли сюда Странники, пока я спал. Я тихо присвистнул, подав знак, но Фэйдал не появился. Я встал и осмотрелся в темноте. Мой глаз был натренирован достаточно, чтобы различить во тьме едва заметного паучка, ползущего по коре дуба в полуметре от меня. Я посмотрел под ноги и увидел свой колчан со стрелами, новенький отесанный лук и кинжал. Ждать было нельзя, и я тихо пошел, принюхиваясь и прислушиваясь к окружающему меня живому миру. Спустя некоторое время я вышел на лесную поляну на запах крови. Почти ровно в середине поляны на боку лежал медведь и тяжело дышал. Моё сердце сжалось от жалости, но я медленно и тихо подошел. Медведь попытался было дернуться, но лишь обреченно зарычал. Я прикоснулся к нему и шёпотом начал с ним говорить. Медведь мало-помалу успокоился, и я решил осмотреть его рану. Зрелище было не из приятных – у медведя практически отсутствовала четверть брюха, и он, судя по всему, давно тут лежал и истекал кровью. Скорее всего, на него напали волки, и… Только успел я подумать о волках, как совсем рядом, из кустов, кто-то утробно зарычал. Да, на запах крови пришел не я один. Маленькая стайка волков обступила поляну плотным кругом, и все готовы были кинуться на так любезно предоставленную добычу. Падаль можно было оставить на потом… Да, именно тогда я и перешел через себя: когда появилась реальная угроза моей жизни. Прошло пятнадцать минут ожесточенной битвы, и мои руки были по локоть в волчьей крови. Кинжал остался в верхней челюсти одного из них, не было желания и сил вытаскивать из тушек свои стрелы. Я вспомнил о медведе и быстро пошел искать какие-нибудь лечебные травы вокруг поляны. Когда я вернулся, животное уже не дышало. И тогда я подумал: в цивилизованной жизни всё совершенно так же: стая волков готова напасть на и без того истекающую кровью беззащитную жертву лишь для того, чтобы удовлетворить свои потребности. И если я хочу, чтобы этого стало хотя бы немного меньше, я и сам должен стать жестчё. Я добрался до лагеря Странников под утро, никому ничего не сказав. Никто ни о чём и не спрашивал, что принесло мне огромное облегчение. К обеду я уже собрал всю необходимую экипировку, рассовал мелочи по походным сумкам, вооружился коротким мечом и луком. Я пришел к капитану – тому самому рейнджеру, что подобрал меня много лет назад. Я поблагодарил его за все эти годы. За то, кем я стал. Чему научился. За заботу и человечность в животном мире… Он улыбнулся, мы пожали руки, и я вышел из его палатки. Я свистнул Фэйдала, и мы выступили из лагеря. У меня не было особой цели, я просто решил узнать мир, которого не знал раньше.»