фолианты ее слез.

Доктор сидит в ее гостиной и внимательно смотрит на нее. он держит в руках привычный блокнот, сделанный из черной кожи, подаренный Кларой на Рождество, и простой, почти что источенный карандаш, хмурится, готовый снова поймать ее новое выражение лица и приступить к его переводу. повелитель времени тяжело вздыхает и перелистывает несколько плотных страниц своего блокнота назад - от долгого разглядывания Клары его сердца внутри начинают революцию за освобождение, ломая грудную клетку к черту и сбивая тем самым дыхание. так. он усиленно старается сосредоточиться и более не смотреть на нее, пока она листает каналы на телевизоре и кутается в свой широкий искусно крупновязанный бежевыми нитками свитер. на этой странице он уже выучил, и на следующей уже запомнил и знает, как перевести эти выражения ее удивительно широкого лица, поэтому перелистывает еще на несколько страничек назад, внимательно вчитывается, старается доработать какие-то пробелы и напрягается, вспоминая ее с той или иной эмоцией, записанной в его блокноте. «Клара на работе уже девять часов. выглядит: 1) глаза наполовину прикрыты. 2) тяжело дышит. 3) плечи опущены. 4) губы поджаты. 5) руки скрещены на груди. Клара устала или я надоел ей своими разговорами о Ширли Бэсси». он довольно улыбается, вспоминая тот день. нет, определенно было второе, потому что Клара сама сказала ему замолчать и дать ей сосредоточится на проверке контрольных. Доктор еще уронил мел, который после этого разломался на две половины, и тайм лорд посмотрел на нее с недоумением. а она нахмурилась и раздула нижнюю губу, бросив на него еще один строгий взгляд карих глаз из-под сведенных к переносице густых бровей. повелитель времени же тяжело вздохнул, а после взял один стул с первой парты, поставил рядом с Кларой (вышло немного ближе, чем он предполагал, однако Доктор не стал отодвигаться), вытянул из стопки желтую тетрадку и начал просматривать работу, после чего взял из руки Клары красную ручку и поставил заслуженную отметку. она потом еще коснулась его ладони холодными пальцами, когда забирала ее обратно. так они и просидели тогда весь вечер касаясь друг друга плечами. а потом Клара даже немного расслабилась, судя по блеску, что появился в ее глазах. а на следующей страничке он остановил свой взгляд подольше. «путешествие к викингам. выглядит: 1) голова наклонена влево. 2) рот приоткрыт. 3) руки на груди. 4) брови сведены на переносице. Клара что-то недопонимает, хочет задать вопрос». ему совершенно не нравилось и не давало покоя это путешествие, поэтому он сразу же перевернул страничку, отгоняя прочь неприятные мысли. хотелось найти что-нибудь повседневное, то, что объяснило бы ее сейчас, что помогло бы расшифровать ее прижатые к груди и обвитые руками коленки в черных лосинах и наклоненную в лево к спинке широкого кресла голову. Доктор это сразу же записал, а затем перевод не заставил себя долго ждать, судя по тому как мерно вздымалась ее грудь в этот момент. «Кларе уютно. она чувствует себя комфортно». от этой мысли он тоже расслабляется – рядом с ним Клара чувствует себя комфортно. и это чувство было как никогда взаимно, поэтому Доктор, не долго думая, сложил ногу на ногу и снова перевернул несколько страничек своего блокнота. «внутри Ржавчика. выглядит: 1) тяжело дышит. 2) долго всматривается в мои глаза. 3) молчит. 4) чуть хмурится. 5) сглатывает комок в горле. сердится, собирается залепить пощечину». в тот день пощечина была действительно сильная. у него вся щека горела еще некоторое время, после того как это все случилось. однако этот удар его крайне отрезвил и поставил его мозги на место. ему бы хотелось, чтобы Клара почаще так делала, ведь карточки, которые она так старательно ему писала несколько вечеров подряд, пока он играл ей на гитаре Бетховена, не всегда помогали, а тем более не всегда были под рукой. а Клара была всегда. ох, у Доктора было много таких записей. он очень тщательно изучал ее на протяжении всего того времени, что они путешествовали вместе. это вошло в какую-то странную привычку, становилось пугающим фетишем, потому что он никак не мог заставить себя остановиться. вот и сейчас занимался тем же самым - внимательно изучал Клару Освальд, шаг за шагом, постепенно. с каждой новой записью, появлявшейся в его тетради неразборчивым почерком, он приходил к осознанию, что Клара безгранична. ее эмоции не подвластны лимиту, и каждый раз в ее взгляде сверкал совершенно разный блеск. и Доктор считал, что Клара – идеальна. у нее был лишь один единственный недостаток. руки у нее изящные вроде. ногти круглые и коротко подстрижены, а ладонь маленькая и аккуратная. Клара тянется к вазе с фруктами и взгляд у нее тот самый. тот, который она использует, когда она в предвкушении или когда смотрит на объект, который ей нравится. один момент, он его точно записывал. Доктор с усердием начинает листать записную книжку и доходит до середины. ох, в тот день он даже дату поставил.

«21 Марта 2015

моя Клара смотрит на Джейн Остин. выглядит: 1) глаза раздуты, блестят. 2) голова наклонена вправо. 3) прикусывает нижнюю губу. 4) улыбается. Клара восхищается и фангерлит». это было в самый первый раз, когда он, заметив на ее полках кучу книг старушки Остин, решил познакомить Клару с этой писательницей. для такого случая Клара даже оделась соответствующе и сделала нужную прическу. и Доктор тогда еще отметил, что Освальд явно живет не в том времени и двадцать первый век ей не подходит. Клара все же ближе к восемнадцатому. девушка в тот день порхала от счастья, улыбалась так широко и ослепительно, что он едва ли смог оторвать от нее взгляд, а вернувшись в ТАРДИС, она распустила волосы и обняла его. а он не смог не ответить. уткнулся носом в ее макушку, так, чтобы она не заметила, и (ему до сих пор было стыдно перед собой) вдохнул аромат ее волос. он изучал ее так тщательно. с таким усердием заучивал каждую эмоцию, хмурился, потому что было легче выучить ядерную физику, чем Клару Освальд, но одно в ней никак понять не мог: она берет грушу, встречается взглядом с Доктором и улыбается. груши. Клара очень любила груши. и если любовь к Джейн Остин еще можно было оправдать модернизмом взглядов авторши восемнадцатого века, то любовь к грушам ему оправдывать было нечем. он совсем не понимал, как вообще можно было их есть, когда они всегда слишком сочные, и даже сейчас у Клары на подбородке остался их сок, отчего она сидит и вытирается салфетками, что одну за другой достает из цветной коробочки. единственный недостаток Клары Освальд – любовь к таким противным грушам. он продолжает смотреть на нее, замечает, как сок капает с фрукта в ее ладонь, а затем стекает по кисти, теряется в широких рукавах ее свитера, катится по предплечью к локтю, а она неприятно морщиться и трется им о подлокотник кресла. и даже несмотря на это, она все равно продолжает их есть. Клара берет пульт от телевизора, начинает переключать каналы, натыкается на программу путешествий, и она на мгновение замирает. Доктор повторяет про себя: «глаза раздулись, блестят, прикусывает нижнюю губу, задерживает дыхание, удивленна или восторженна, хочет то, что видит». - мы поедем в Рождественскую Прагу, но с грушей ты в ТАРДИС не зайдешь, - морщиться он, не отрывая от нее взгляда, а Клара начинает хохотать.