***
— …и ты упал сюда, верно? хм. не завидую тебе. За гранями тьмы слышался отзвук мелодичного капельного постукивания, напоминающего музыкальную шкатулку. Размытое в плоскостях пустоты эхо разносилось по всему окружающему пространству. Искаженная, замедленная и вязкая, эта жуткая мелодия напоминала чьи-то безутешные завывания, заставляющие даже самую черствую душу съежиться от тоски. Вирус небытия умерщвлял посторонние звуки. — тук-тук. Тени безымянного голоса растворялись в пространной вакханалии. — просыпайся. Слабое эхо окончательно растаяло в тишине. Папирус обнаружил себя в очередном пространственном лабиринте, вероятно, перейдя на следующий «уровень». Либо глаза окончательно привыкли ко тьме, либо она действительно стала не такой темной, как прежде. По крайней мере, он видел очертания стен, на одной из которых вдалеке виднелось слабое багровое свечение. Подойдя ближе, он нашел странную табличку с подсвеченными красным буквами, из которых разобрать можно было только следующее: «Следуй за белым кроликом». Последнее слово оказалось грубо перечеркнутым, а поверх его было криво нацарапано: «псом». Похоже, тьма тоже решила над ним постебаться.***
Спотыкаться во тьме, переходить из одного ее «уровня» в другой уже вошло в своеобразную привычку. В очередной раз приходя в себя непонятно где, Папирус почувствовал режущую боль в ноге. Физическая боль стала глотком воздуха в этом неописуемом безмолвном безумии, но вскоре она начала отдаваться нелепым рычанием чего-то извне, заставляя замученного пустотой скелета окончательно проснуться. Белый комок шерсти впился острыми зубами в кость и явно не собирался ее отпускать. Неожиданно появившееся в этом кромешном аду существо испугало Папируса, и он рефлекторно начал обороняться: — Отцепись блять от меня, мерзкая тварь! — костяная атака обрушилась на бедную собачку, но та с завидной ловкостью увернулась от нападавшего. «Мерзкая тварь» оказалась не только живой, но и на редкость живучей. И проворной. Это наглое недоразумение ехидно скалилось и тявкало на него. Оно прыгало вокруг и пыталось цапнуть несчастного скелета за ноги, искусно уклоняясь от всех его атак. В процессе на шее надоедливой собаки Папирус заметил небольшую ярко-красную сферу, висящую на таком же красном ошейнике. Всем своим видом эта дерзкая пакость напоминала ему об истинном значении его блуждания во тьме, но и она тоже не собиралась ему ничего пояснять. Собака лишь блеснула ехидным взглядом и побежала прочь. — Эй! Я еще с тобой не закончил! — одно появление этой псины ужасно раздражало, но он отчаянно не хотел снова оставаться в одиночестве, поэтому решил все-таки последовать за ней. Сворачивая на всех возможных поворотах, собака добежала прямо до тупика, что сильно обрадовало его, но, к несчастью, ненадолго. Сфера на ошейнике собаки загорелась ярким красным огнем, и стена перед ней разрушилась с треском разбитого стекла, будто она ничто. Папирус совсем не ожидал такого поворота событий и был слегка шокирован, но времени на оцепенение не было: он быстро скользнул в образовавшуюся дыру. Пространство за разрушенной стеной открывалось в длинный темный проход. Механизм побега этой собаки невольно напоминал ему принцип работы «коротких путей» брата. Решительно тявкнув напоследок, собака оторвалась от преследователя и окончательно растворилась во тьме, победоносно унеся с собой одну из атак своего оппонента. — Проклятье! — разочарованно прошипел Папирус ей вслед. Ну что ж, в пути назад смысла не было, поэтому он решил просто продолжать идти вперед. Оправившись от недавнего поражения, Папирус начал изучать место, в котором ему пришлось очутиться. Этот коридор не был похож ни на один предыдущий. Эта тьма не пыталась поглотить его и не несла в себе никакого глубинного подтекста. Она просто… была. Его не покидало ощущение, будто за ней обязательно должно быть что-то еще, нечто отличное от пустоты. Папирус все еще думал о той собаке, а точнее — об ошейнике на ней. Вероятно, у нее есть хозяин. Интересно, каким же он мог быть?.. Этот таинственный хозяин… Что-то заставило его вспомнить об упаковке собачьего корма, которую он находил у Санса в комнате чуть ранее, но не обратил внимания, сочтя это очередной дурацкой шуткой. А что, если… Папируса слегка передернуло от внезапно настигшего его осознания. Последний кусочек картинки встал на свое место. Он просто не мог поверить. Господи, это же так нелепо! Это так глупо, но это так в его стиле! Скелет истерически засмеялся, прикрывая ладонью лицо. По правде говоря, ничего другого он от него и не ожидал. Нет, даже увязнув во тьме, в отчаянии, он не переставал доводить брата до белого каления своими идиотскими шутками! Да, теперь Папирус понял, где собака зарыта. Он должен был сразу догадаться. Он решительно пересекал свой Последний коридор, навсегда разрывая эту кромешную тьму.