Шахта Сидна, Тирдас, 18 Начала морозов, 8:06
— Ну что, арестант… Смотреть вперёд! Ты теперь в шахте Сидна. И кормёжку ты нам отработаешь, — Марк скривился. Эта дебелая орсимерка орала так, что парню нечаянно заложило уши. Орка расценила выражение его лица по-своему и разразилась продолжением пламенной тирады: — Ты тут не будешь на нарах задницу просиживать. Пахать надо. Будешь добывать руду, пока серебряные слитки горлом не пойдут. Ясно тебе? — Прошу прощения, — Марк учтиво склонил голову, яростно сверкнув глазами. — У меня проблемы со слухом, больные уши. Орсимерка заскрежетала зубами, что с её широкой, выпирающей вперёд, челюстью выглядело действительно угрожающе: — Не умничай тут у меня. Здесь я главная. Будешь выпендриваться — отрежу пальцы на ногах, — имперец мельком взглянул на свои ноги, покрытые слоем грязной земли и пылью. — Всё ясно, — орсимерка открыла решётку и сделала приглашающий жест рукой, мол, проходи! располагайся! Марк цокнул языком, рассматривая тёмный земляной потолок, и потому чуть не свалился лицом вниз, когда орка внезапно пнула его кончиком сапога под зад. Имперец злобно зыркнул на разгоготавшуюся надзирательницу и непроизвольно потёр ушибленное место — больно бьёт, корова. Марк закашлялся: он всё ещё был болен, но ему не дали даже лоскутка лишней ткани, чтобы сморкаться. Имперец медленно прошёлся по нарам, рассматривая тесное помещение и, завидев свет от костра, осторожно устремился вниз, по привычке придерживаясь тёмной стороны. — Тебя за что загребли, свежачок? — дружелюбно поинтересовался долговязый заключённый, грея руки над послушным пламенем. — За убийство одного типа, который задавал слишком много вопросов, — Марк вышел из тени и сел напротив, скрестив ноги. Образ испортил так некстати вырвавшийся из груди чих. — Драться любишь, а? — мужчина облизнул обветренные губы и мягко рассмеялся. — Лучше держи это при себе, салага. Узнают остальные — решат, что ты нарываешься. А ты симпатичный… если, конечно, понимаешь, к чему я клоню. Марк отшатнулся, наткнулся рукой на лежавшую сзади кирку и сжал рукоять, наставив её на заключённого. Тот только поиграл бровями, явно издеваясь: — Мой совет? Отбывай срок с киркой в руке, и выйдешь. Зачем тебе заточка в брюхе из-за бутылки скумы? — За что тебя посадили? — имперец никогда не отбывал срок в общих камерах, поэтому общаться с таким же как он, пленником, для него было в новинку. — Я служил одному благородному норду — и его убили. Убил не я, но я знал, что меня обвинят, — мужчина выпятил нижнюю губу, пытаясь придать своему вытянутому худому лицу детское выражение. — Я сбежал. Пришёл к Изгоям. Начал убивать. Меня поймали. И вот я здесь. — Почему именно к Изгоям? — парень придвинулся ближе. В Сидне было прохладно, а от костра шло хоть какое-то тепло вперемешку с дымом. — Потому что в прежние времена жизнь была лучше. Без нордов и их законов, — узкие глаза ричмена искрились в отблесках пламени. Марку вдруг стало не по себе. В шутливом тоне собеседника прорезались жуткие рычащие интонации. — Однажды Изгои раскрасят стены Маркарта их кровью. Напряжённую тишину разрывал короткий стук кирки, гулким эхом отдававшийся в узких коридорах. — Где стражники? — имперец сглотнул, запнувшись. — Они приходят раз в неделю — убрать трупы, забрать руду и избить буйных, — беззаботно ответил заключённый, соскребая с пятки налипшую грязь. — И еду они приносят только тогда. А если мы добыли недостаточно руды, нас вообще не кормят. — Где Маданах? — Марк решил не тянуть с визитом. Ему действительно было что обсудить с Королём-в-Лохмотьях. — Если ты не знаешь, значит, ты в городе недавно. Не повезло, дружок. Стражники продали тебя за милую душу, — Изгой откинулся назад, укладываясь спиной прямо на сырую землю, и принялся увлечённо рассматривать потолок. — Боюсь, с Маданахом будет трудно встретиться. Сперва придётся иметь дело с Боркулом Зверем. А ты не захочешь связываться с Боркулом. — Это ещё почему? — наиграно удивился Марк: на самом деле, Непус накануне просветил его насчёт орсимера, но парень не хотел рисковать и изливать первому встречному душу. — Телохранитель Маданаха, — заключённый закинул руки за голову. — Огромный, даже для орка. Говорят, он как-то в драке оторвал руку врагу и прямо этой рукой и забил врага до смерти. Такой вот он старомодный. — Ну, я всё-таки попытаю счастья, — имперец поднялся с места, стряхнув со штанов кусочки земли. Боркула он приметил сразу. Огромный плечистый орк подпирал своей могучей спиной решётку, которая, как предполагал парень, должна была вести прямиком к Маданаху. Марк, распрямившись, подошёл ближе: недостаточно для того, чтобы схватить в охапку; но достаточно для того, чтобы, в случае чего, вовремя отпрыгнуть в сторону. — Свежее мясо. Нежное. Сочное, — клокочущим басом протянул Боркул, выпятив короткие тупые клыки. Лицо орка почти полностью покрывала белая боевая раскраска, что в темноте придавало ему призрачный вид. — Каково было убить своего первого, а? — Я не убийца, — спокойно ответил Марк. Во рту неожиданно пересохло, а взгляд имперца отчего-то постоянно сам собой опускался вниз — к обыкновенной кирке, свисающей с пояса орка. — Врёшь, — вкрадчиво выплюнул Боркул. — Мне нужно поговорить с Маданахом, — набравшись храбрости, известил Марк, то и дело бросая многозначительные взгляды на решётку. — Я от Непуса Носатого. — Хм. Ладно. Проходи. Но только чтоб без фокусов, — орк посторонился, внезапно схватив имперца за грудки и притянув к себе. Парень почувствовал отвратный смрад грязных зубов, мяса и металла. — Маданах умнее, чем ты думаешь. Позабыв о гордости и приличии, Марк стрелой полетел по коридору, провожаемый громогласным раскатистым смехом. Марк затормозил прямо перед входом в маленькую, но уютную землянку. Связки чеснока, сушеных эльфийских ушей и морозной мириам гроздьями нависали над бочками со всевозможной снедью: от обыкновенного картофеля до орехов в меду. В углу стояла крепкая добротная кровать, прикрытая шкурами животных, а у стены — письменный стол, за которым сидел статный коренастый ричмен — Король-в-Лохмотьях. — Так-так. Вы только посмотрите. Норды превратили тебя в животное. Заперли дикого зверя в клетке и оставили сходить с ума, — бархатистый голос Маданаха обволакивал и дурманил разум, подобно благовониям. Теперь Марк понимал, за кого сотни Изгоев готовы пойти на верную смерть. Имперец потряс головой, сбрасывая с себя наваждение. — Ну что, зверь, что ты хочешь от такого же зверя? Узнать правду об Изгоях? Отомстить тем, кто хотел тебя убить? — Я хочу лишь одного, — Марк подошёл ближе, принимая самое доброжелательное выражение лица, на которое только был способен. — Долгой и крепкой дружбы. — Дружбы, значит? — Маданах переменился в лице. Его некрасивое жестокое лицо содрогнулось, морщины стали более чёткими и глубокими. — Что ты можешь предложить мне, мальчик? — Дневник Маргрет, записку Непуса Носатого, которая подтверждает причастность Вейлина к Изгоям и на десерт — дневник Тонара Серебряная Кровь, — кровать жалобно скрипнула, прогнувшись под весом имперца. — Вздумал меня шантажировать, щенок? — в ясно-серых, словно предрассветное небо, глазах промелькнул гневный отголосок. Марк выдержал тяжёлый взгляд с достоинством. Маданах хмыкнул, обняв руками спинку стула. — Никакого шантажа, — имперец закинул ногу на ногу, упираясь руками о матрац. — Это бессмысленно. Мне ни к чему вас компрометировать и очернять вашу репутацию, Маданах. В глазах Изгоев вы — герой, освободитель. Я бы не хотел разбавлять их легенду о воине-избавителе грязными подробностями о том, как Король-в-Лохмотьях согласился плясать под дудку норда в обмен на собственную жизнь. Потому что я понимаю: только благодаря вам Изгои сплотились и организовали восстание. Вам нельзя умирать, Маданах. — Я поражаюсь твоей наглости, мальчик, — Король-в-Лохмотьях восхищённо цыкнул, откинув с лица гриву седых слипшихся волос. — Мне нечего терять, — честно ответил Марк, равнодушно пожав плечами. — Тонар Серебряная Кровь негласно осудил меня на пожизненное. Я и раньше не питал особой любви к его клану, но сейчас у меня есть средство, с помощью которого можно изрядно подмочить ему репутацию. Только представьте, Маданах, внезапно выясняется, что уважаемый нордский клан, поддерживающий Братьев Бури, состоит в связи с Изгоями. Более того: их руками устраняет конкурентов и просто неугодных. Как вы считаете, Маданах, долго ли продержится такой клан у власти без поддержки народа? — Ты начинаешь мне нравиться, мальчик, — ричмен жутко осклабился, обнажив крепкие желтоватые зубы. — Я могу отдать вам улики без-воз-мез-дно, а вы уж распространите их ровно в таком свете, в котором сочтёте за нужное, — Марк взял со стола палочку орехов в меду и начал с наслаждением поедать лакомство. Давно он не ел ничего подобного. — Давайте дружить против Серебряной Крови вместе. Вы же не хотите, чтобы Братья Бури захватили Маркарт, и к власти вновь пришёл Ульфрик Буревестник? — Ни в коем разе, — согласно кивнул Король-в-Лохмотьях. — Но что-то я не верю в человеческую бескорыстность. Кроме того, мне говорили, что ты работал на Элтриса… — Он был моим работодателем, не более, — имперец медленно слизывал мёд, растягивая приторно-сладкое послевкусие. Боль в горле немного поутихла. — Его убили люди Тонара, ну, а беременная жена… Война — это всегда кровь и жестокость. В ней нет места честности и отваге, ровно как и милосердию. Невинные и мягкотелые гибнут первыми. — Верные слова, — Маданах с хрустом начал разрабатывать суставы. — И всё же: что ты хочешь со своей стороны? — Свободу, — просто ответил парень, разводя руками. — Свободу тебе подавай? Ну конечно, — ричмен сухо рассмеялся, запрокинув голову назад. — Но даже если ты сможешь бежать из Сидны, твоё имя всё рано будет запятнано кровью. Ты теперь там же, где и все мы, понимаешь? В рабстве. В рабстве под пятой нордов. Если ты это поймёшь… тогда, быть может, я смогу помочь тебе. — Понять вас? Как? — Маданах поднялся, разминая затёкшие конечности. — Я знаю, какого ты мнения об Изгоях. Маркарт переполнен моими людьми, — Король-в-Лохмотьях вновь сверкнул своими небесно-стальными глазами. — Ты считаешь нас варварами. Дикими и неуправляемыми. Говорил, что с нами невозможно договориться «по-хорошему». — Моё мнение не имеет никакого отношения к нашей сделке, — Марк холодно улыбнулся, обхватывая руками ногу. — Если вас это так волнует, то к Братьям Бури я отношусь гораздо хуже. — В шахтах есть один человек по имени Брейг, — ричмен покрутил моржевидные усы. — Дольше него тут пробыл только я сам. Подойди к нему спустя три дня — скажи, что ты от меня. И спроси, за что он сюда попал. Я хочу показать тебе, как чудовищна несправедливость, что царит в Маркарте.Шахта Сидна, 21 Начала морозов, Фредас, 19:28
Марк сидел у костра и привычно грел замёрзшие конечности. Он решил повременить с визитом к Брейгу и поближе познакомиться с окружением Маданаха. Вопреки ожиданиям, все Изгои оказались нормальными мужиками без всяких задних… мыслей. Урацен, тот самый заключённый, с которым Марк познакомился первым, оказался отцом служанки Уэлс, которая работала в доме Непуса. Одван, его повязали за якобы совершённое убийство, был внуком травницы Ботелы. Дуах, свирепый Изгой, умело травил пошлые шуточки, а Боркул Зверь владел таким запасом жизненных историй, что впору было позавидовать. Единственный, кто выбивался из их компании, пожалуй, Грисвар Невезучий — приговорённый к пожизненному заключению, этот ушлый норд вечно крутился рядом, да и сам удивительно напоминал злокрыса чертами лица. — Ну, я пошёл, — Марк потянулся так, что хрустнула спина. Брейг редко выходил в главный зал, предпочитая отсиживаться в нише для добывания серебра. — Удачи, — Урацен присосался к бутылке скуумы и чуть было не свалился на задремавшего Дуаха. — Мы все через это прошли, новичок. Марк уверенно пробирался по узкому, поросшему мхом туннелю. Брейг согнулся, осторожно постукивая киркой по твёрдому камню и, казалось, вовсе не заметил чьего-то присутствия. — Расскажи мне свою историю. Маданах просил, — Марк вздрогнул от собственного голоса. Причиной столь резкого желания побыстрее выбраться было ещё и обострение болезни. — Моя история, говоришь? У каждого в Сидне есть своя история. Давай сперва послушаем твою, — Брейг разогнулся, бросив на пол кирку и вытирая о рубаху тёмные от земли руки. — Когда на тебя в первый раз нацепили кандалы? — Чуть более, чем полгода тому назад, — неохотно ответил имперец. Ему вовсе не хотелось вспоминать о своих первых неделях пребывания в Рифтене, но, видимо, без душевной беседы обойтись не получится. — Значит, ты знаешь, каково это — когда все от тебя ждут только худшего. Как на тебя смотрят те, кого никогда не судили, — Брейг начал разминать в руках комочки земли, а затем — раскатывать их по лицу в виде треугольника. — У тебя есть семья? Снаружи тебя кто-нибудь ждёт? — Да, но далеко от Скайрима, — говорить о родных не хотелось вообще. — У меня была дочь, — мозолистая ладонь дрогнула, и линия получилась неровной. — В этом году ей бы исполнилось двадцать три. Была бы замужем за каким-нибудь вспыльчивым мастером по серебру, а, может быть, жила бы одна и училась бы травничеству… Нордам было всё равно, участвовал ты в восстании или нет. Я один раз говорил с Маданахом — им этого хватило. Но моя малышка Этра не хотела, чтобы папа умер, — Брейг закрыл лицо руками, комочки земли упали, оставив на ладонях тёмные пятна грязи. — Она умоляла ярла забрать её вместо меня. Они заставили меня смотреть, как её голова покатилась с плахи, а потом бросили меня сюда, добывать для них серебро. — Мне очень жаль… — Марк смотрел на этого могучего с виду человека и понимал, насколько обманчива порой бывает внешность. За выступающими буграми мускулов прятался сломленный человек. — Чего меня жалеть-то? — Брейг невесело улыбнулся. — Мою дочку пожалей. Я-то всего лишь глупый Изгой… жаль только, что мало нордов успел убить.***
— Брейг рассказал мне свою историю, — Марк кашлянул. Маданах, доселе строчивший какое-то письмо, скрепил бумагу сургучом и поставил печать. — Вот и представь, что слушаешь похожие истории раз за разом. Каждый раз — о разной семье. Каждый раз — о новом преступлении угнетателей, — Король-в-Лохмотьях хмурился, пристально рассматривая имперца. — Если бы не твоё «расследование», я бы и не вспомнил, что наше дело — борьба. Наше место в холмах, мы должны сражаться. — Ты поможешь мне бежать или нет? — Марк устало вздохнул, потирая покрасневшие от бессонницы веки. — Да, но сначала докажи мне свою преданность. Я не хочу получить заточку в спину при побеге, — ричмен начал постукивать пальцами по столешнице. — Знаешь Грисвара Невезучего? Человечек под стать имени. Неудачник, а притом ещё воришка и стукач. Когда-то от него была польза, но небольшая и… была. Убери его, и тогда мы сможем навсегда покинуть Сидну. — Я не убийца, — безапелляционно заявил парень, сложив руки на груди. — Если хочешь кого-то прикончить, прикажи своему громиле-телохранителю. Я же готов сообщить тебе местонахождение документов. — Не убийца, значит? — Маданах заинтересованно поднял массивные брови. — Я наблюдал за тобой: твои повадки, движения, привычка постоянно держаться в тени… — Если бы я хотел тебя убить, — жестко возразил имперец. — То давно бы это сделал. Ты слишком печёшься о своей жизни, это начинает смахивать на паранойю. Мои условия ты знаешь. Если они тебя не устраивают, значит, так тому и быть. — Постой!.. — окликнул Марка Маданах, когда парень уже развернулся, чтобы вернуться в общий зал. — Я принимаю условия твоей сделки. — Сначала свобода, потом — улики, — веско возразил имперец. — Кого из нас больше заботит собственная шкура, мальчик? — развеселился Изгой, раскачиваясь на стуле. — Слово даю, я сдержу обещание. Никто из моих парней тебя и пальцем тронуть не посмеет. — Всё это, конечно, очень трогательно, но я, пожалуй, воздержусь, — Марк отрицательно помотал головой. — Маданах, ты прожил много. Больше меня… так неужели ты не знаешь, сколь часто люди нарушают обещания? Изгой глубоко вздохнул: — Будь по-твоему. Завтра я соберу ребят, и Маркарт умоется в крови, — ричмен взглянул на имперца своими удивительно ясными глазами. Прозрачными, словно горный ручей.Шахта Сидна, Лордас, 22 Начала морозов, 03:14
— Вставай, — Марк вяло отмахнулся, свернувшись клубочком у костра. Поспать нормально не удалось и в этот раз: спину припекало пламя, а другая сторона покрывалась гусиной кожей от холода. Стоило имперцу перевернуться на другой бок, как история повторялась. — Да просыпайся ты уже, лежебока!.. — несильный, но чувственный тычок рукой в шею мигом заставил парня вскочить и нервно озираться. Урацен сделал виноватое лицо и указал пальцем себе за спину. Марк проследил за направлением руки. Все Изгои были в сборе, встав полукругом у трупа Грисвара Невезучего. Из горла у бедного норда торчала кирка — Боркул даже не удосужился вытащить оружие. Имперец пригладил всколоченные волосы и икнул: то ли от неожиданности, то ли от страха. Фантазия услужливо рисовала предательски чёткую картинку, как орк расправляется с Марком. В проходе появился Маданах. Его крепкие плечи расправились, а осанка выглядела воистину по-королевски. Король-в-Лохмотьях выглядел выигрышно даже в поношенных тряпках, стоило лишь поймать мимолётный взгляд светло-серых вольных глаз. — Что происходит, Маданах? — Урацен потребовал объяснений. — Ты бы не убил старого Грисвара, если бы он был тебе ещё нужен. — Братья, мы здесь уже подзадержались. Пора покинуть шахту Сидна и продолжить нашу борьбу против нордов, — предводитель Изгоев говорил негромко, но его гудящий голос без особого труда проникал в самые дальние уголки помещения. — За моей комнатой есть ворота, ведущие в туннель. Он проходит через древние двемерские руины Маркарта и приводит прямо в город. Что скажете, братья? — Предел принадлежит Изгоям! — Скажем так, тебе полагается досрочное помилование, — вполголоса сообщил Маданах, невзначай отстав от своих товарищей и переместившись в конец процессии. У кованых ворот их уже поджидала Изгойка с мешком наперевес. — Маданах… я принесла то, о чём ты просил, — сообщила она, поставив на землю явно тяжёлую ношу. — Отлично. Готовься, я перекинусь словцом с нашим знаменитым чужаком. Король-в-Лохмотьях сухо кивнул, приказав своим людям разбирать оружие и причудливую одежду из шкур животных. — Я приказал Кейе вернуть всё, что норды у тебя украли, — у Марка перехватило дыхание. Он-то думал, что больше никогда не увидит своего стального меча! — Подготовься как следует перед нападением на город. — Я… даже не знаю, что сказать. Документы спрятаны в «Муравейнике» в комнате Вейлина и закопаны под двумя валунами. Один из них густо зарос мхом и лишайником, вы не перепутаете, — выдавил из себя имперец, с детским восторгом вытаскивая из ножен оружие. Маданах по-отечески улыбнулся. — Вот, возьми, — Изгой протянул парню точно такой же комплект брони, какой носили его подчинённые. — Это древняя магия. Дарю на память… Друзьям, я полагаю, можно дарить подарки? Марк, помедлив, вытащил из походного рюкзака старинный кулон. На гладкой медной поверхности был искусно изображён кораблик, плывущий по волнам в лучах заходящего солнца. Имперец протянул украшение Изгою. — Предположим, если ваш друг захочет вновь заключить с вами обоюдовыгодную сделку, где мне вас найти, Маданах? — Оплот Друадах, в горах на северо-западе от Маркарта, — ричмен дружественно хлопнул Марка по плечу. Имперец вздрогнул, когда сухая тёплая рука прикоснулась к обнажённой коже. — Теперь весь Маркарт узнает, что я вернулся. Не беспокойся о своём честном имени. После того, что произойдёт сегодня, они будут знать, кого винить и кого бояться. Это займёт годы, но я вновь соберу силы Изгоев. Мы вернём наши земли — и тогда тут наступит мир. Здесь будет наше королевство. А пока я хочу тебя предупредить. Остерегайся Изгоев. Теперь от нашего гнева не укрыться никому в Пределе. — Учту, — парень вновь встретился взглядом с Маданахом, но на этот раз на правах равного.Маркарт, Лордас, 22 Начала морозов, 04:20
— Маданах! — Тонар Серебряная Кровь поджидал беглецов у входа в окружении стражников. Над горами в призрачно-золотой дымке занимался рассвет. — Думаешь, что сможешь улизнуть из моей тюрьмы, а? Ты заплатишь за то, что сделал с моей семьёй! — Твоей семьёй? — Изгой ехидно усмехнулся, обнажив два зазубренных меча. — Ты слишком долго отравлял Предел своим ядовитым серебром, Тонар! Завязалась драка. Звон стали, воинственные и полные боли крики — Марк не слышал, умело лавируя в тенях. Прочь из Маркарта, прочь из этого проклятого города. Первые лучи солнца прорезали туман, Магнус показался на горизонте. Вода причудливо взблеснула, окрашиваясь алым.