Прошу встать! ... — Суд идет!

      — Мм... — скулю я, пытаясь приоткрыть тяжелые веки и рассмотреть окружающий мир рядом с собой, но из-за боли сложно сориентироваться в пространстве.       Понимание о том, что я лежу на мягкой постели — меня изрядно успокаивает, но осознание того, что мои ребята остались в музее без меня — удручает. Не хочу подводить их, потому что прошлое разочаровалось во мне раньше, чем я это понял до высказываний своих бывших друзей. Мы были со школы одним целом, противостояли всему миру и делали те вещи, которые мы хотели, а не те, с которыми приходилось мирится по просьбе взрослых. Наши дни были прописаны на чистых листах, а калейдоскоп желаний становился нашим талисманом. Ценить такие дни было не сложно, было сложнее удержать всё на равновесии, пока я не стал изгоем. Когда в моей жизни наступил черный период, все мои друзья отвернулись от меня и бросили на произвол судьбы. Они вправе могли обвинять меня, потому что только я знал к чему приведет мой ответ, который срубил корни наших отношений. Я проиграл наш общий бизнес и погряз в долгах, оставаясь лицом к лицу с множествами проблемами, которые преследовали меня постоянно и неоднократно. Хотелось сдаться на полпути и опустить руки, пока мне не позвонила старшая сестра и не сообщила о рождение дочери, моей племянницы. Я был счастлив, поэтому согласился на переезд в Японию и первым же рейсом улетел к единственному родственнику, который у меня остался.       Сейчас обитая на мягкой постели, понимаю как всё правильно повернулось в этой жизни. Я переехал к любимой сестренке, устроился на одну из лучших работ, нашел лучшего друга, влюбился в самую прекрасную девушку и познакомился с чудесными людьми, которые готовы рвать глотки ради успеха. Счастье всегда находилось под крылышком сестры, нужно было только дотянутся до заветной звезды и сорвать куш. Я менялся из ветреного мужчины в серьезного человека, знающий к чему идет его путь. Мне нравились эти перемены, мне нравилось чувствовать кончиками пальцев новую жизнь. Я наслаждался новой моделью себя.       Пошевелившись на постели, надо мной кто-то склонился и опустил холодную ладошку, завораживая эффектом волшебства. Не хотелось, чтобы этот холод уходил от меня, а наоборот сковывал всё горячее тело.       Я снова попытался совершить попытку распахнуть веки, но давящий свет не позволял появится в реальности, где мне хотелось исправить свои ошибки и изменится ради любимых людей. Почему нет? Я буду стараться, чтобы изменить будущие и воплотить мечты в реальность, а обещанный сюрприз для племянницы — сделать мир красивее и ярче.       Черные точки постепенно начали рассеиваться в белом тумане, а очертания вырисовываться четче и понятнее. Силуэты, стоящие над моим умирающем телом, беспокойно перешептывались и разговаривали. Приоткрывая глаза, мир становился более понятнее, чем был до этого. Я находился в палате, а значит в самой больнице. Сколько прошло времени? И как моя сестра успела здесь появится, если не считать, что мы от Токио в пятичасовой езде?       Джули стояла около дальней стены, разговаривая с мужчиной в белом халате, — врач, подумал я. Он любезно улыбался ей, а она недовольно хмурилась и кидала в другую сторону настороженные взгляды, а руки моей сестры, сжатые в кулаки, выражали некое недоверие и страх. Джули всегда так делала, когда волновалась и нервничала. Перевожу свой затуманенный взгляд на того, кто вызвал в моей сестре бурные эмоции, и замечаю Харуку. Боже, что она здесь делает?! Почему моя сестра, так смотрит на Нанами? Что-то уже произошло?       Девушка выглядела подавленно, расстроенно и устало. Круги темно-синего оттенка задержались на юной коже, а опухшие глазницы говорили за её упадочное настроение. Она плакала. Много плакала. Но почему?!       Пытаясь хоть как-то подняться, я нечаянно задеваю вазу на тумбочке и роняю её на пол, которая разлетается с треском, привлекая всё достойное внимание на одного меня. Все трое синхронно поворачиваются ко мне и меняются в лице, ахая и охая. Сестра первая кто приходит в себя и кидается ко мне на шею, обвиняя меня в безалаберности и бестолковости, говоря мне на ушко, что очень сильно испугалась за меня, что я чуть коньки не отбросил от высокой температуры и каким ослом я был, не сказав об этом никому. Я любил её такую беспечную и домашнюю.       — Прости, солнышко... — сквозь тяжелые хрипы, шепчу Джули над самым ушком полные слова раскаяния.       — Ромашка, ты вот!... ты вот дурачок что ли? Ну, чего ты не остался в отеле и запустил лечение? Ты знаешь, как мы тут все за тебя переживали? Ромашка, ты дурачок... — проливая слезы, причитала сестра и ворчала на меня.       — Прости... — снова извиняюсь перед единственным родственником, который у меня остался, — как ты здесь оказалась? — поднимаюсь на локтях, но Джули сердито опускает мою голову на подушку и надумает губки.       — Не делает так больше!... и не поднимайся с кровати. У тебя теперь постельный режим на целую неделю. А на вопрос, как я здесь оказалось, отвечу просто, — она присела на край кровати и серьезно посмотрела на меня. — Во-первых, почему девушка, являющаяся твоей ученицей, говорит мне о том, что вы встречались и плачет рядом с палатой? Во-вторых, у тебя совесть есть, Маркус?! — откуда сестра знает про мои отношения с Харукой?       " — Маркус, не тупи! Твоя ученица сама всё рассказала Джули," — ворчит моё подсознание.       — Да, я встречался с ней. И что дальше, ты хочешь мне этим сказать, Джулия? Что? Я не могу встречаться с ней? И причем тут моя совесть, сестренка? А? — прикрикиваю на сестру и морщусь от боли в горле.       — Не кричи, пожалуйста. Тебе нельзя сейчас надрывать связки и болеть, так что успокойся, — советует мне Джули и обращает всё внимание на двух присутствующих: врача и Харуку, — не могли бы вы выйти на минуточку? — просит она и обе стороны согласно кивают, а я задерживаю свой взгляд на обладательнице золотисто-зеленых глазок. Она потеряна и не знает как помочь себе, а вот я знаю. Я буду рядом с ней мысленно. Сестра просто чуточку поворчит на меня, да успокоится.       — Маркус Генри Шинтарбель! — скрестив руки на груди, обращается ко мне сестра.       Это полный капец, ибо она никогда не называла меня двойным именем, только однажды, когда я сильно провинился в школе, да и то без фамилии обошлось. Сестра сильно зла на меня. Но из-за чего?       — Ненавижу, когда ты так делаешь, Джули. Что произошло? Что на тебя нашло? — пытаюсь не выдавать свои истинные эмоции, но перед стойким гранитом сестры — сделать сложнее, чем сказать.       — Ты с ней спал?       — Что? Нет! Мы просто общались и пару раз целовались.       — Уверен? — прищуривается Джулия, пытаясь разглядеть в моих глазах правду.       — Сестренка, ты меня за кого принимаешь? За педофила? Или это, типа, мой фетиш такой? Мм, Джулия?       — Прости!... просто я волнуюсь за твою жизнь, братик. Ромашка, я не хочу, чтобы ты по глупости вляпался в судебные разбирательства и сел за решетку... — виновато шепчет девушка и берет мою правую руку в свои теплые ладошки, растирая их. — Ты единственный кто остался у меня, Маркус. Я боюсь за тебя и за твой нелепый образ жизни. Ты уже был однажды женат, но это не продлилось и четырех месяцев! А что сейчас? Она слишком мала для тебя и годится для роли младшей сестры, а не для девушки моего брата.       — Джули, я люблю её. Понимаешь меня? Я её люблю! А то что было в прошлом... пусть оно останется именно там, а не в настоящем. Хорошо? Она тебе понравится, правда! Только... только с ней сначала нужно поговорить мне...       — Ты изменился, Маркус. Мне нужно вернуться домой, иначе твоя племянница разнесет весь дом, а Томми потом будет пыхтеть и цыкать над моей душой, — Джули наклоняется к моему лицу и, целуя в щечку, нежно произносит: — Я люблю тебя, Ромашка.       — И я тебя люблю, сестренка... — говорю ей и обнимаю, ласково выводя по спине узоры. — Я приеду к вам в гости, когда поправлюсь. Хорошо?       — Буду ждать тебя и... и её тоже буду ждать, — улыбается сестренка и выходит из палаты.       В палату заходит Харука, когда я останавливаю свой взгляд на входной двери. Киваю ей на стул рядом с кроватью и чуть-чуть поднимаюсь, чтобы видеть её лицо. Нам нужно наконец-то всё выяснить и придти к одному итогу...