Безбашенная Настя.

Дом Оболенского. Утро. Иван Иваныч Корф со стоном пьет сделанный по семейным рецептам Оболенских, много раз проверенный рассол... - Ох, голова моя, голова! Чем вчера бал кончился, не знаешь? - Александр опять ушел с кем-то стреляться, и мой племянник Миша - тоже. Так напились, что с кем стрелялись - не помнят. - А моя Аня куда делась? - Говорят, с Владимиром ушла. - Наконец-то он признал ее сестрой! - у Ивана Ивановича даже голова болеть перестала. - Ну, если с Владимиром – тогда ладно. Он присмотрит... А то на балу много всяких... А она - девочка наивная, доверчивая… Кстати, что это твой Миша вокруг нее вчера вертелся? - Не беспокойся, у Мишеньки самые серьезные намерения. - Да уж, надеюсь, что серьезные! Одного вот боюсь. Ты мне скажи, Мишины родители году так в 1820-м через наш уезд не проезжали? Или в 1819-м его отец здесь не был? - Нет, вроде, а что? - Да вот, думаю, не брат ли Миша Ане? - Как это?! - Да так... - Иван Иванович застенчиво отвел глаза. - Мы в 1820-м много квасили... У меня жена уже лет пять-шесть как тяжко болела, а я с ее сестрой гулял. Ну, мы раз перепились в белую горячку, "экстази" закусили, с зелеными и красными чертиками побеседовали и стали думать, любим ли мы детей? Ну, раз любим - так давай сопрем! А то у нас как раз Володька пропал. Мы сначала-то решили, что не любим, и хотели его Косоруким подкинуть. Но он уж больно брыкался, удрал да и спрятался... Ну, мы идем, видим - баба с младенцем. Бабу оглушили, младенца сперли. А теперь думаем - у кого слямзили? - Так вот в кого Аня такая! - Вот и не знаю, в кого такая. Хуже всего, что мы ее по пьяни крепостной записали. Во, допились. - Ну, мы же все прогрессивные. А в этом сезоне мода жениться на крепостных, - утешил друга Оболенский. - Скоро крепостных на всех хватать не будет... - Ну, тогда, значит - по рукам. Да, у тебя лишней дочери или племянницы не найдется? Ну, такой, которую не жалко? - А зачем тебе? - Да Володьку пристроить! А то за него даже сумасшедшая Марья Алексеевна свою Лизку отдать отказалась. Лучше, говорит, отдам за последнего бомжа и нищего, чем за него… - И что теперь делать? - Говорят, отдает. За последнего бомжа и нищего. За Забалуева, знаешь такого? Спальня Лизы. Раннее утро... Лиза сладко спит. Из-под одеяла высовывается встрепанная мужская голова. Лиза, не просыпаясь, обнимает любовника, нежно шепча: - Володя... Тот, тоже не просыпаясь, ласково шепчет в ответ: - Аня... Парочка, наполовину проснувшись, страстно занимается любовью... Потом просыпаются окончательно, видят друг друга и весело смеются в два дружно-счастливых голоса. - Привет, - отсмеявшись, подмигивает девушка. - Я - Лиза. - Приятно познакомиться, мадмуазель Лиза. А я – Миша. Снова целуются, не в силах противиться вновь охватившей их взаимной страсти... - А как я сюда попал? - спросил Миша часов пять спустя. - Тебя Сашка привел. Они с Наткой, подругой моего брательника, к цыганам гулять пошли, а ты слишком много выпил... Ко мне в это время обычно Владимир лазает, но сегодня он почему-то не пришел, зато пришел ты, - Лиза сладко потянулась, бросая игривый взгляд на Мишу. - Пиво будешь? Блаженно похмеляются. - Миша, я тебя люблю! - Лиза, я тебя - тоже! - Только за мной мама приданого не даст. - Ничего, я уже привык... - вздыхает Миша. - Да и за мной - тоже... - Давай сбежим! - Давай! К цыганам! - А сначала, раз Владимира здесь нет, ты его заменишь... - С радостью!.. - ... сходишь со мной на кладбище, мы разроем папину могилу и спрячемся в ней! - Давай уж лучше медвежью берлогу разроем. - Да она всё равно пустая. Могила, а не берлога. Папа же не умер, а с любовницей сбежал... Он смерть инсценировал, чтобы мама не пронюхала. Только мама всё равно пронюхала - папа же не просто так сбежал, а все деньги с собой прихватил. А в первую очередь - мамины побрякушки и наше с Сонькой приданое... Так что мама всё равно сбрендила, папина любовница - тоже, они вместе удрали из психушки и теперь ошиваются у нас всей кодлой. Папа тоже, говорят, вот-вот вернется - деньги-то кончились, а выпить хочется. Да и "колеса" подорожали... - И давно он так? - А, уже лет восемнадцать так точно... Зашивался - не помогает. Тайком к соседу каждую неделю пить ездил. Врал, что в шахматы играть, а какие шахматы, если его оттуда проспиртованным каждый раз на телеге везут, он даже: "Я - глава семьи, и мое слово - закон..." сказать уже не может? Мне заливал, что это потому, что у них с любовницей какие-то маньяки восемнадцать лет назад ребенка сперли, представляешь? Вот уроды моральные! Так что пойдем сегодня рыть. Могилу, а не берлогу. - А берлога тоже пустая? - Не, берлога полная. Мы с Владимиром рыли, проверяли...