Посмотри на меня

Гурен открыл глаза в полной темноте. Первая его мысль была панической — такое уже было. Тогда, когда его телом владел тот ублюдский демон. Но шорохи, достигавшие слуха, явно свидетельствовали о том, что он действительно просто проснулся. Молодой человек опасливо огляделся и осознал, что темнота вовсе не была кромешной. Сереющий проём окна, очертания мебели и силуэты людей — то, что можно было разглядеть. Гурен разомкнул спёкшиеся губы и тихо позвал: — Есть здесь кто? Силуэт в кресле встрепенулся и поднялся навстречу голосу. Высокий мужчина подошёл к окну и потянул на себя шнурок, открывающий жалюзи. — Никогда раньше не замечал, какая у тебя дурацкая причёска, — с облегчением произнёс подполковник, разглядев в неярком свете лицо Шиньи. Тень жалюзи упала на него, причудливо исказив цвет кожи. Здоровым румянцем и раньше-то не пахло, теперь же кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок. Шинья выглядел очень усталым и осунувшимся. Друг подошёл ближе, прикладывая палец к губам. — Ш-ш-ш, разбудишь, — он кивнул на второй, уже более чёткий, чем раньше, силуэт. Маленькая сгорбленная фигурка за столом. Шиноа спала, уронив голову на руки. Её мерное дыхание вздувало непослушную прядку, закрывающую часть лица. Она была такой красивой, что молодой человек поймал себя на неуместной мысли: «ей только крыльев не хватает». Долгую минуту Гурен просто следил за пепельным локоном, никак не хотевшим покидать девичий лоб. Потом повернулся к Шинье и спросил: — Давно она так? — Не знаю. Я пришёл минут десять назад. — Откуда в больничной палате стол? — о том, что это именно палата, догадаться было несложно. Капельница рядом с кроватью пылилась без дела, но на сгибе собственного локтя мужчина заметил следы от неё. — Шиноа потребовала принести дня четыре назад. Ты бы видел, как его затаскивали… — Который час? — Без понятия. Наверно, часов шесть утра. — Как она? Шинья молчал долго. Казалось, он или что-то лихорадочно обдумывает, или спорит сам с собой — выражение его лица немного менялось время от времени. Гурен ждал. Ему теперь некуда было торопиться. Наконец, видимо, договорившись с собой, Шинья максимально беззаботно сказал: — Она не отходила от тебя, знаешь? Обложилась книгами, писала что-то. Питалась печеньем, которое ей Юичиро приносил. — Юи был здесь? Так все уже в курсе, что произошло? — Не совсем. Люди думают, что Курето просто сверг отца. О демонических подробностях осведомлены единицы. Шинья понизил голос до шёпота потому, что Шиноа завозилась во сне. — Она ни с кем не говорит, даже со своими друзьями. Один раз Мицуба уговорила её погулять, но девчонка вернулась ещё молчаливее, чем до этого. — Сколько я проспал? — Шесть суток, плюс-минус. Гурен уставился в окно. Темнота только начала отступать, небо на востоке подёрнулось маревом нового дня. Он бы тоже с удовольствием ни с кем не разговаривал. Просто сидел бы так всю жизнь и смотрел на рассвет. И чтобы они были рядом. — Я, вообще, пришёл выгнать Шиноа к себе, досыпать. Мы меняемся с ребятами. Ну, чтоб не пропустить, когда ты очнёшься. — Я очнулся. — Вижу. Они тоже живы и в сознании. — Я не спрашивал. — Аой ещё очень плоха, но выкарабкается, — Шинья проигнорировал его вялый протест, — И Курето. Живучий, скот… Ты ведь не собирался его убивать? — Собирался, — Гурен откинул одеяло и медленно спустил ноги па пол. Он был холодным и таким восхительно-настоящим, что подполковник несколько секунд просто наслаждался тем, что может чувствовать холод и твёрдость пола. Демон искажал его восприятие, делая весь мир вокруг непривычным, слишком тусклым. Вместе с обострённым зрением и скоростью реакции приходило ощущение нереальности происходящего. Все краски теряли насыщенность, и даже жар и холод ощущались иначе. Вряд ли Гурен смог бы описать это словами, но сейчас, чувствуя босыми пятками эти упоительные холод и твёрдость, он впервые за прошедшие несколько недель ощутил себя настоящим. Подполковник встал, потянулся, и затёкшие мышцы моментально заныли. Сделав несколько шагов, он почувствовал резкую боль в боку. Не удержавшись, схватился за изголовье кровати и зашипел. — Больно? — Ага. — Это я тебя подстрелил, — с плохо скрываемой гордостью сообщил Шинья. — Знаю, я там был. Ты кстати, испортил мою любимую рубашку. Никакого уважения к чужой собственности! — Тихо ты, — шикнул на него Хиираги, — Ши разбудишь. — Уже разбудил, — сонно пробормотала девушка, не поднимая головы. — Ты живой там? — Да вроде. — Хорошо. Она встала из-за стола, задвигая за собой стул, смерила хмурым заспанным взглядом присутствующих, и принялась собирать книги, разложенные на столе. Когда из них образовалась аккуратная стопка, Шиноа увенчала её толстой тетрадью и сгребла в охапку. — Я утром приду, — сообщила она и вышла за дверь, опасно наклоняя книги. — Не отходила, говоришь? — скептически уточнил Гурен. — Она, наверно, ещё не до конца проснулась, — зачем-то принялся Шинья оправдывать сестру, но быстро понял, как глупо это выглядит и закрыл рот. Гурен, наконец, отпустил железную спинку и крайне неторопливо проследовал в ванную. Надо бы, конечно, душ принять, но на это пока не было сил. Для начала он просто умылся холодной водой, стащив больничную пижаму через голову. Тело было покрыто синяками различных размеров и цветов. Гурен даже невольно залюбовался одним особенно причудливым. В том месте, куда угодила пуля из винтовки, красовался здоровенный кровоподтёк, но края раны уже стянулись. Хорошо, что прошла навылет. Демон бы особой разницы не почувствовал, а вот человеку это могло стоить жизни. Гурен посмотрел на себя в зеркало, висящее над раковиной. В мутноватой поверхности отразилось бледное лицо в ссадинах. Круги под глазами были такими тёмными, будто их тушью нарисовали. Длинные пряди легли на лоб и подполковник смахнул их с раздражением. Он аккуратно тронул кончиком языка уголок губ, изучая широкую царапину, невесть как оставленную цепью Тенри. Она отозвалась неприятной тупой болью. «Человек. Просто жалкий, слабый человечек», — подумал он и улыбнулся. Губы саднило, сеть мелких трещинок разбежалась в разные стороны. Голову под кран он всё же сунул, ощущая затылком прохладные струи. Было не слишком приятно, но даже эти ощущения сейчас казались чем-то небывалым. Да, изрядно его потрепало. Он не помнил, чтоб тогда, много лет назад, было так же. Наверно, это потому, что Ноя без остатка поглотил того, менее сильного. Но об этом думать не хотелось. Какая разница, что было? Вряд ли сыщется ещё один такой долбанный счастливчик, переживший двоих демонов. Выйдя из ванной, Гурен застал Шинью, с комфортом расположившегося на его кровати. Закинув за голову одну руку, в пальцах второй он вертел длинную сигарету. — Я тоже хочу, — недовольно сообщил Ичиносе, скидывая с кресла китель друга, — целую вечность не курил. Шинья молча кивнул на тумбу возле кровати. На ней в ряд лежали четыре пачки сигарет, а рядом с ними, такой же аккуратной стопкой, какую составила Шиноа, четыре книги. — Бери. Я заходил к тебе с гостинцами. Гурен сгрёб ближайшую пачку, сорвал слюду и вытянул сигарету. Грациозным движением вставил в рот, забрал из рук Шиньи зажигалку, сделал первую затяжку, бухнулся в кресло, и только потом заговорил: — Ты что, нашёл клад? Откуда столько? – от табачного дыма голова закружилась и желудок свело судорогой, но Гурена это даже обрадовало. Он не помнил, когда ел в последний раз и уже начал сомневаться, на месте ли органы. — Не скажу, — довольно улыбнулся генерал-майор. — Ты просто хочешь, чтоб я в тебе нуждался, да? Сначала подсадил меня на эту дрянь, а теперь ещё и претендуешь на звание единственного поставщика? — Ага, всё так. Несколько минут прошли в тишине. Впервые за долгое время она была уютной. Молчание приносило удовольствие. Из приоткрытого окна тянуло сыростью. Несмотря на ясное небо, явственно чувствовалось приближение скорой зимы. Гурен перекинул окурок через подоконник и вздохнул. — Значит, я здесь валяюсь шесть суток, а приходил ты только четыре раза… Ясно-понятно. — Ну ты и засранец, — искренне восхитился Шинья, — у меня ещё дела есть, кроме просиживания вечеров у твоей постели. — А у неё, получается, нет? — Получается. Шинья сладко потянулся, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и собрался уже разуться, но вовремя передумал — это было бы уже слишком. — Мы поочереди у тебя бывали. Ну, кроме Саюри. — Почему? — Гурен бесцеремонно отпихнул друга и уселся на кровать с ногами. Облокотился спиной о спинку кровати, чувствуя себя уже не так прекрасно, как в начале — боль, сперва казавшаяся едва ли не благословением, становилась всё навязчивее и противнее. — Она когда тебя видела — начинала плакать. Гоши с Мито это бесило, поэтому они её на второй день пускать перестали. — Даже Мито приходила? Всё было настолько плохо? — Шиноа когда эту сволочь обезвредила, тебя как подкосило — упал, где стоял. И не реагировал ни на что. Мы врачей ещё минут пятнадцать прождали. Досталось всем, но Аой в какой-то момент дышать перестала. Я думал, всё… Знаешь, он её, видимо, на самом деле любит. — Кто кого? — Курето Аой. Она когда почти умерла, Курето как с ума сошёл. Он пытался встать, кричал, за руку её схватил и отпускать отказывался, даже когда её на носилки перекладывали. Я вообще не думал, что он способен на нечто подобное. — Мне что теперь, сочувствием к нему проникнуться? — отрывисто бросил Гурен. — Я тебе рассказал не чтоб жалость вызвать. Ты говорил, что наш клан человеком никогда не возглавлялася — теперь возглавляется. Снова повисло молчание. Молодые люди друг от друга отвернулись, хотя Шинья не сказал ничего обидного. Довольно быстро подполковнику надоело пялиться в стену и он спросил: — А что за врачи-то? — Не знаю, Шиноа притащила. Сказала, что там есть те, кто над ней опыты ставили. Они, мол, не болтливые и дело своё знают. Гурен покачал головой. Эти люди бог знает, что с ней делали, а она их на помощь зовёт. Что не так с этой девчонкой? — Ты ведь не хотел убивать Курето? — снова спросил Шинья после паузы. — Хотел, — Гурен скрипнул зубами, — точнее, та часть меня, что ещё оставалась во власти демона. Она всё время хотела убивать. Когда твой братишка прикончил вашего папу, мой демон расстроился, что ему ничего не досталось. Первым порывом было разрубить этого высокомерного поганца на много мелких частей, чтоб собрать было нельзя, но потом… Когда она за него вступилась… Я поймал себя на том, что неплохо бы и её убить, и испугался. Поэтому я ударил его так, чтоб точно было больно, но выжить можно… И демон заткнулся, и мне полегчало. Я хотел, чтоб Курето мучился. Шинья сел, опустил ладонь на плечо Гурену, но в глаза смотреть не решился. — Это не ты сделал с ней… И не ты хотел Шиноа смерти. Ты не должен себя казнить. Гурен резко вскочил, стряхивая руку друга. — Я сам решу, что должен, а что нет. Спасибо, что зашёл. Я спать хочу. Тебе, наверно, тоже не повредит. — Гурен… — Я знаю, как меня зовут. Я, вроде бы, ясно сказал, что с меня хватит. Вы, Хиираги, слишком многое у меня отняли. Оставь мне хотя бы право решать, что чувствовать. Шинья тоже встал, молча подобрал китель, который так и валялся на полу, и перекинул через плечо. Посмотрел на обитателя палаты долгим взглядом, но больше ничего не сказал. Когда дверь закрылась, Гурен прикрыл глаза ладонью. Он ни разу не назвал Шиноа по имени за весь разговор. Не хотел. Она тоже Хиираги. Она тоже часть этой чёртовой семьи. Кое-как добравшись до двери, подполковник выглянул в коридор и крикнул: — Сестра! Перепуганная молоденькая девчонка подскочила на своём посту, ошалело глядя на нарушителя тишины. — Есть у вас что-нибудь снотворное или обезболивающее? А лучше и то, и другое. — Почему ты не позвал нас? — недовольно осведомилась Мито. — Не я решал, кого звать. Всё претензии к Курето. — Ну, да. А он в отключке. — А то ты бы прям пошла спрашивать, будь он в сознании? — усмехнулся Гоши. Мито сердито фыркнула. Пятеро друзей отказались покидать палату, даже когда сурового вида доктор сообщил, что пациенту нужен покой. — Он вполне спокоен, — безапелляционно заявил Норито и закрыл дверь перед носом врача. Под укоризненными взглядами он пожал плечами, — А что? Мы же ему не мешаем. Да перестань ты, Саюри. — Простите, — всхлипнула девушка, — просто господин Гурен… Он… — Он не умрёт, — отрезала Мито, — слышала, что врачи говорят? Просто переутомление и истощение организма. — Да-а-а, — не успокаивалась плакса, — а раны? У него же теперь не такая регенера-а-ация! — И что? Это же Гурен. Он из чистого упрямства выздоровеет. — Да хватит вам, — устало попросил Шинья. И все сразу замолчали. Генерал-майор тоже выглядел так себе. Но наотрез отказался от госпитализации, сообщив, что он вполне цел и не собирается валяться без дела. Тишину нарушало только пищание монитора. Но длилось это недолго. — Господин Шинья, не стану спрашивать, хотите ли вы нам рассказать, что произошло… Скажите то, что можете, — тихо попросила Шигуре. Шинья немного помолчал, разглядывая товарищей. Эти люди были с ним с ранней юности. Ближе них у молодого человека никого не было. Даже Кацуми, его девушка, не значила столько. И Шинья рассказал всё. Опустив только подробности ранения Курето. Здесь ему пришлось соврать — не его это дело. Если Гурен захочет — расскажет сам. Когда он замолчал, Гоши присвистнул: — Слушайте, как я скучно живу! И что, теперь Курето самый-самый главный? — Ну, да. — А то, что он откинуть копыта может — это ничего? — Да ничего он не откинет, — вздохнул Шинья, — он живее всех живых. Дайте пару дней, такую бурную деятельность разовьёт — не обрадуемся. — Так, значит, Курето нашего больного довёл до такого состояния с высшей целью? Не просто папулю укокошить, а свергнуть тирана, угрожающего безопасности семьи и всех, кто с вами связаны? — Типа того. — А словами через рот он общаться не пробовал? — начал сердиться Гоши. — Как ты себе это представляешь? — Шинья подпёр пальцами висок, — Пришёл бы он к Гурену и сказал: «Давай ты ненадолго кукухой поедешь, передашь контроль демону, потом быстренько возьмёшь себя в руки, и мы вдвоём весело замочим Тенри!»? — сам не замечая, он подстроился под стиль речи собеседника. Эта способность к абсолютной мимикрии не раз спасала Шинье жизнь. Привычка въелась хуже ржавчины. Гоши немного смутился, но не успокоился: — А у самого — лапки? Не мог отца своими руками?.. — Он это своими руками и сделал, — Шинья тоже начал сердиться, — тебя там не было! Ты не видел, на что этот монстр способен! Зайди к Аой, полюбуйся! — Хватит орать, — бросила Мито, не глядя на друзей. — Вы ничем Гурену не поможете, если друг на друга бросаться начнёте. Не ожидала от тебя, Шинья, защиты Курето. — Да не защищаю я его! Я бы на его похоронах сплясал! Цель целью, но методы… Этот гад ещё своё получит. Но меня сейчас больше волнуют лучший друг и сестра. Спорщики прикусили языки и виновато потупились. — Где Шиноа, кстати? — спросила Шигуре. Она всегда была самой спокойной из всех. — В соседней палате. Её ненадолго вырубило отдачей, когда проклятие сработало. Нет, она в порядке, просто ждёт, когда врачи разрешат вставать. — Она совершенно точно не в порядке. После всего, что ей пришлось пережить… Мужчины опустили глаза. Никто из них не мог понять, что чувствует девушка, но каждый понимал, что вряд ли когда-нибудь сможет забыть то, что видел в том переулке. — Ладно, хватит, — Мито взяла на себя роль командующей, — поступим так: никто не знает, когда наш припадочный очнётся, поэтому будем ходить к нему посменно. Шинья, раз уж ты из нас самый уставший, иди к себе. Саюри, ты тоже — не хватало ещё, чтобы Гурен в твоих слезах утонул. Придёшь завтра, когда возьмёшь себя в руки. Гоши, и ты уходи, проводи Саюри. Останусь я. Решите там между собой, кто сменит меня через четыре часа. Когда, один за другим, почти все покинули палату, Мито подвинула к кровати Гурена стул и уселась на него, покачивая стройной ногой. — Да, дружок. Прибавил ты нам проблем, — проворчала она, ласково гладя Гурена по голове. Такую вольность она могла позволить себе только наедине с подполковником, но случалось это не то чтобы часто. Никто из них не любил таких проявлений привязанности, поэтому едва ли не первый раз в жизни Гурен не дёрнулся, чтоб избежать новых прикосновений. — У меня работы теперь будет невпроворот. Да, неправа я была, когда соглашалась твоим замом стать. Давай приходи в себя, иначе твои лемминги меня доведут… Гоши тронул за плечо задремавшую Мито. — Эй, моя очередь. — Что? — девушка вскинулась и несколько секунд соображала, что происходит. — Брысь домой, моя смена, говорю. Мито потёрла ладонью лицо и с удовольствием встала с неудобного стула. Норито тем временем деловито устраивал себе «гнездо» из подушек в ближайшем кресле. Он подошёл к дежурству основательно: помимо подушек и пледа принёс с собой еды и пару журналов. Мито закатила глаза, взглянув на их обложки. Годы идут, друг не меняется. Через пару часов, окончательно заскучав, Гоши выбрался из-под пледа и прошёлся по палате. Принялся разглядывать трубки и провода, которыми был опутан Гурен, но и это скоро надоело. — Это странно, — проговорил он задумчиво, — никогда тебя таким не видел. Всякое бывало, и о некоторых вещах хотелось бы забыть, но… Знаешь, дружище, я ревную к тебе Саюри-чан. Она так о тебе беспокоится всегда, плачет вот. Давай ты придёшь в себя и я смогу дать тебе в табло без зазрения совести? Только ты должен мне сдачи дать. А то сколько можно? Девушка моя, спит она со мной, а слёзы по тебе льёт. Ожидаемо, ответа не последовало. Шиноа пришла ранним утром, когда Гоши дрых, свесив ноги с подлокотника кресла. Она не стала его будить, как мышка прокравшись в палату. Несколько минут она простояла рядом с кроватью, глядя на Гурена отсутствующим взглядом, а потом присела на краешек и нерешительно протянула руку. Девушка ухватила угол одеяла и принялась вертеть его в пальцах. Так она и сидела, пока в палату на вошёл врач для утреннего обхода. Но даже после того, как ей пришлось выйти, Шиноа не ушла. Дождавшись, когда все разойдутся, она упросила пришедшую Шигуре отдать дежурство ей. Она просто просидела рядом все четыре часа. Ничего не говоря, ни о чём не спрашивая врачей, даже почти не шевелясь. — Эй, Ши-тян. Она не отреагировала. — Шиноа. Даже головы не повернула. Мицуба проскользнула в комнату, тихо позвала снова: — Пойдём выпьем кофе, прогуляемся, а? — Я не хочу. — Я хочу. Ну, пожалуйста, командир, — Мицу сложила руки в молитвенном жесте. Шиноа не хотела двигаться, но понимала, что у неё нет выбора. — Хорошо, прогулка. Она знала, что так будет. За дверью её ждали друзья. Она вздохнула. — Ну, хорошо. Только идёмте туда, где потише. Расположившись в тени раскидистого дерева в больничном дворе, друзья воззрились на виновницу своего беспокойства. Она медлила — не знала, с чего начать. — Мич-чан, — произнесла она, наконец, — помнишь наш разговор после первой тренировки с другими отрядами? Девушка напряжённо кивнула. — Подполковник не просто знал, что я в него втрескалась. Он ответил мне тем же. Ребята переглянулись. Не на такое начало разговора они рассчитывали. — Как это привело вас в больничное крыло? — спросил Кимизуки осторожно. — Нет, я не понял, — встрял Юи, — ты и глупый Гурен? Вы это самое? — он выпучил глаза для пущего эффекта. — Да, Юичиро, мы это самое, — поморщилась Шиноа, — я вам сказала просто, чтоб дурацких вопросов избежать. Курето планировал переворот несколько месяцев, подготавливал почву. И наш с Гуреном роман отлично сыграл ему на руку. Я уже начинаю сомневаться, что всё просто так удачно для него сложилось… Но это неважно. Из-за цепочки не слишком приятных событий, демон смог подавить волю своего хозяина, и друзьям Гурена пришлось запереть его в подвале… Ну, что вы так смотрите?! — Слушай, Шиноа, я всё-таки должен спросить ещё раз: ты и Гурен?.. Хиираги почувствовала, как закипает, и чтобы успокоиться, сделала глубокий вдох. Выговорила сдержанно: — Да, так бывает. Люди влюбляются друг в друга. А в Гурена я влюбилась ещё в детстве. Юи, подбери челюсть. Если вы начнёте сравнивать меня с сестрой — честное слово, я вас убью нахуй. Или дайте мне рассказывать, или я замолкаю. Все укоризненно уставилась на Юи, который за собой никакой вины явно не ощущал. — Да я-то что? — буркнул парень, недовольно скрещивая руки на груди. Шиноа довольно подробно описала прошедшие события, не затронув только свой разговор с демоном. — Так Курето вас всех подверг такой опасности ради вашего же блага? — робко спросил Йоичи. — Это ещё вопрос. Но главное, что наш подполковник сейчас обычный человек. Как и главнокомандующий. — Двое сильнейших бойцов вышли из строя, — резюмировал рассудительный Кимизуки. — И как надолго? Шиноа пожала плечами. — Пока не придут в себя, как минимум. — А кто возьмёт на себя командование армией? Пока вы весело проводили время, мы тут тоже без дела не сидели. Всадников Апокалипсиса стало много рядом со стенами — тревожный признак. — Не знаю, не я, — бесцветно отозвалась Шиноа. — Если с вопросами всё, я бы пошла к занятиям готовиться, а то пропустила много. — Сегодня суббота. — Мне без разницы, — она поднялась. — Надо ещё учебники в палату Гурена перенести. Жаль, там стола нет. Ребята снова переглянулись. — Ты собираешься у него там поселиться, что ли? — Собираюсь, — Шиноа и глазом не моргнула. — И у меня ещё курсовая. Она сама себя не напишет. — Я могу помочь, — начала Мицу, но Ши её оборвала. — Нет. Хоть отвлекусь. А там, глядишь, и этот придурок оклемается. Она действительно пришла утром. Гурен уже не спал, несмотря на дозу снотворного. Видимо, за шесть дней мозг успел хорошенько выспаться. Молодой человек читал одну из книг, принесённых Шиньей, но отложил её, стоило девушке заглянуть в палату. — Привет, — сдержанно поздоровался он. — Привет, — отозвалась она. — Ты просто так зашла или поговорим? — А ты хочешь? — Не начинай. Давай без манипуляций. Не хотел бы — не предложил. Воздух словно потяжелел, давил на плечи, вынуждая девушку опуститься на стул, ставший для неё уже почти родным. Она нервно расправил юбку, сложила руки на коленях. Пока Гурен спал, она не чувствовала этого сосущего беспокойства. Теперь же, с ним бодрствующим, находиться в одной комнате стало ощутимо труднее. — Ну, тогда говори, — очень спокойно произнесла Шиноа. Гурен усмехнулся и после недолго молчания задал вопрос в лоб: — Почему ты сначала меня оттолкнула, а потом сама напрыгнула? Это игра такая была? Заставь парня растеряться? — Не очень ты и терялся. Мог бы просто не спать со мной, — Шиноа и не думала уступать. — Не стал бы, если бы мог. — Так ты это всё-таки ошибкой считаешь? А как же уверения в том, что ты ничего не поменял бы? Ты сам сказал, что мне не врёшь. Что же получается, ты и об этом соврал? — девушка почувствовала подступающую волну негодования, которое копилось все эти дни. — Получается, это я виновата, что всё так обернулось? Сама, мол, тебя соблазнила, в объятия демона толкнула, а теперь ещё чем-то недовольна? А ты — невинная жертва женского коварства?! Гурен сердито сверкнул глазами. — Дуру не изображай, всё равно не получится. Я не врал и не собираюсь начинать. А спать я с тобой не хотел потому... Хорошо-хорошо, — поспешно добавил он, — хотел. Просто знал, что это проблемами обернётся. Я, может, путаю чего, но буквально недавно ты сама сказала, что это всё твоя вина. — Твой демон надо мной посмеялся. И я склонна ему верить! Понимаю, тебе бы хотелось всё на меня свалить, но не выйдет. Это ты проиграл демону! — Склонна верить?! — Гурен никогда и никому не позволял на себя безнаказанно кричать, даже в детстве. По крайней мере, платил той же монетой. — Что ж ты неделю провела у моей постели? Не из чувства ли вины? И я здесь, а демон запрет. Кто победил? — Да, у тебя эмпатии, как у этой тумбочки, — бросила Шиноа обиженно. — Исключительно из чувства вины! У меня же других быть не может! А благодаря кому ты победил? — Точно. Надо обязательно сказать Шинье «спасибо». Шиноа задохнулась от возмущения, даже со стула вскочила. — Да ты!.. Да как ты смеешь?! — Как я смею? Ты убеждена, что мир вращается вокруг тебя, но при этом при любом удобном случае всем и каждому напоминаешь, что ты маленькая, слабая и незначительная! Как это сочетается, Шиноа? Ты одновременно и виновата во всём, и жертва обстоятельств! — Кстати, о жертвах. Что ты скажешь о той чудесной странице моей жизни, в которой ты меня изнасиловал? — со смесью отвращения к самой себе и некого садистского удовольствия девушка наблюдала за реакцией подполковника. Гурен резко утратил весь запал, мрачнея на глазах. — Это был не я. — Но ты хотел этого! Иначе демон, ещё не полностью тобой овладевший, не смог бы… — Не хотел! Как ты можешь?.. Он в сотню раз усилил мою обиду на тебя, поэтому… Видит небо, я сопротивлялся! А почему не сопротивлялась ты? Шиноа с раздражением посмотрела на подполковника. Желание собственноручно свернуть ему шею, резко накрывшее в начале разговора, так же неожиданно испарилось. Странно, но когда они подняли эту болезненную тему, девушка успокоилась. Ей стало максимально понятно всё, что произошло. — Потому же, почему ты позволил демону себя победить, — она заговорила тише, даже села обратно, — Я смертельно устала быть взрослой. До чёртиков надоело нести ответственность. Только пойми меня правильно. Мне было больно, страшно и тошнотворно-мерзко. Вряд ли я когда-нибудь смогу забыть об этом. Но тогда, когда я осознала, что сейчас произойдёт, на краткий миг я почувствовала свободу от ответственности за собственную жизнь. Это почти сразу прошло, но тебе хватило… Демону хватило времени, чтобы меня ударить. А потом сопротивляться стало бессмысленно. — Ши, я никогда не сделал бы чего-то подобного. Насилие над женщиной — самая гнусная и отвратительная вещь, которую может совершить мужчина. Поверь, я вырывался изо всех сил. — Но это произошло. Ты хотел причинить мне боль? У тебя получилось… В конце концов, не от моего монолога там, в подвале, ты очнулся. Шинья что-то пообещал тебе, правда? Я даже догадываюсь, что. И вот ты уже в здравом уме и полностью себя контролируешь. Я не нужна тебе, Гурен. — Ты опять это делаешь. Одновременно выражаешь эгоцентричную обиду и принижаешь собственную значимость, — Гурен снова начал злиться, — прекрати. — Да, мне обидно. Я никому и никогда не говорила, что люблю. — Ты и мне не сказала, — напомнил Гурен, — «Хочу любить» и «люблю» — вещи разные. — Знаешь, что? Когда ты был в отключке, с тобой было куда легче! Не хочу я с тобой ни разговаривать, ни отношений никаких! — Врёшь. Шиноа насупилась. Обоим было очевидно, что она на самом деле совсем так не думает. — Хорошо. Ты победил! Я влюблена в тебя так сильно, что есть не могу. И видеть тебя не могу! Мне хочется тебя ударить, но вместо этого я пришла поговорить. Доволен? — Почти. Ши, можно? — он повернул руку ладонью вверх в приглашающем жесте, — Я знаю, что сделал то, что невозможно забыть или простить. И буду просить прощения столько раз, сколько понадобится. Теми способами, которые ты выберешь, — добавил поспешно, — только без увечий, мне и так досталось. Могу я взять тебя за руку? Шиноа колебалась. Она прижал ладони к груди, словно пытаясь защититься. Сжала кулаки, но потом медленно распрямила пальцы и потянуласть кончиками к ладони Гурена. Усилием воли заставила себя не отдёрнуть руку, и молодой человек осторожно погладил большим пальцем её указательный. — Я пока не готова к большему. — Я понимаю. И буду ждать столько, сколько потребуется. — Даже год? — Даже десять, — улыбнулся подполковник. И, тут же устыдившись такого откровенного проявления чувств, всё испортил, — Конечно, я буду спать с другими девушками, я же не железный. Шиноа вспыхнула, но руку не отняла. — Дурак. Гурен осторожно сел на постели, подался вперёд и, наблюдая за реакцией Шиноа, очень медленно коснулся губами костяшек её пальцев. Девушка вздрогнула, но лицо её оставалось таким же по-детски обиженным. Тогда подполковник повторил поцелуй, чуть дольше прижимая пальцы к губам. Шиноа не выдержала, отняла руку, пряча ее за спину. Произнесла горько: — Так не должно быть. Когда любишь кого-то, не причиняешь боль. — Я смотрю, ты не очень много знаешь о любви.