Посмотри на меня

Шиноа безотчётно вертела в пальцах карандаш, практически не слушая преподавателя. Её мысли занимали вещи поважнее литературы. Хотя, если бы они не были такими мрачными, их вполне можно было бы отнести к чему-то столь же высокому… «Кому вообще нужна литература в мире, который лежит в руинах?..». Девушка затылком почувствовала чей-то пристальный взгляд и осторожно повернула голову, делая вид, что разминает затёкшую шею. «Нет, это уже паранойя» — подумала она, проводя пальцами по напряжённым мышцам. Если на неё кто и смотрел, он отвернулся, и Шиноа попыталась сосредоточиться на лекции. — …Поэтические формы бывают как малыми, так и большими… «Что за бред? Какие формы?» — тоскливо подумала Шиноа, роняя голову на руки. Ей хотелось бежать из душной аудитории. Одной, куда угодно. Она искренне пыталась думать об учёбе, но не могла. Нет, ей нравилось учиться, но то, что сейчас занимало девушку, не давало ей спокойно усидеть на месте. Мало того, что она страшно не выспалась и часов до двенадцати дня вообще плохо соображала, так ещё и в голову лезло всякое… Она плохо спала прошлой ночью. И позапрошлой. Сны были яркими, но тревожными. Вчера ей снилось, что отрубленная голова девочки-подростка улыбается и что-то говорит. Вчера — темноволосый мужчина, чьего лица она не видела, но точно знала, что он смотрит на неё. Пристально и оценивающе. Именно так, как обычно смотрит подполковник, когда думает о чём-то своём, непонятном. Едва дождавшись окончания лекции, Шиноа подорвалась с места и, чуть не забыв сумку с книгами и тетрадями, побежала по коридору. Вот оно — двигаться, дышать, ни о чём не думать. — Шиноа, ты куда так несёшься? Не солидно сержанту бегать, как сопливой школьнице, — весело окликнул кто-то, но Хиираги даже не посмотрела в его сторону. С размаху заскочив в свою комнату и захлопнув дверь, девушка принялась судорожно вытаскивать из шкафа спортивную форму и заталкивать её в ту же сумку, безжалостно сминая тетрадки. Причины такой одержимости движением были столь прозаичны, что Шиноа даже не позволяла себе обдумывать их. Нет, она не превратится в заурядную дурочку, как её соседка, которая почти каждый вечер пропадала где-то с оболтусом, никогда не видевшим Всадников Апокалипсиса. Она, Шиноа Хиираги, выбьет сама из себя эту дурь. Она не увлечётся им. Снова. — Ты будешь это есть? — Шинья слегка наклонился в сторону, подталкивая друга локтем. — Что? — не сразу сообразил Гурен. Шинья глубоко вздохнул и, как маленькому ребёнку или умалишённому, преувеличенно спокойно объяснил: — Это — еда. Её кладут в рот, жуют и глотают. Некоторым людям даже нравится так делать. Тебе, например. По крайней мере, нравилось… Шинья состроил скорбную гримасу, давая понять, что уже не надеется, что Гурен его поймёт. Тот лишь раздраженно бросил: — Не паясничай. Воцарилась тишина. Кроме этих двоих за столом ещё сидели Гоши и Саюри, но только генерал-майор не побоялся заговорить с необычайно тихим и мрачным подполковником. «Иронично, не правда ли?» — усмехнулся про себя Гурен. И, наконец сжалившись над друзьями, вынырнул из своих мыслей. — Ну, что у нас на повестке дня? — деловым тоном осведомился он. — Во-первых, пообедать, — с готовностью подхватила Саюри, — потом у Вас занятия с первокурсниками до трёх, а Шинья-сама должен прочитать и отредактировать рапорт о проведённой операции. И нечего на меня так смотреть, Вы обещали! Шинья только вздохнул. Ну, раз обещал… — Стоп, а чем тебя не устраивает мой рапорт? — вскинулся подполковник. — Устраивает, просто… — замялась девушка, привычно покрываясь румянцем, — просто в нём много ошибок. Гоши поджал губы, пряча улыбку, и произнёс, стараясь сохранять серьёзность: — Наш подполковник — солдат, а не писатель. Главное, чтобы была передана суть, а уж сколько в рапорте ошибок, пусть даже очень глупых — не так важно. — Да идите вы, — обиделся Гурен. — Вот и пойдём, — легко согласился Норито, вставая из-за стола. — Куда он? — с некоторым любопытством осведомился Шинья, когда Гоши удалился. — Не знаю, — пискнула Саюри, снова краснея. — Я, с вашего позволения, тоже пойду. Мужчины удивлённо проводили девушку взглядом и переглянулись. — Думаешь, они?.. — Вообще без понятия. — У тебя правда занятия с малышнёй? — Правда, — неохотно подтвердил Гурен. — Курето просто нравится надо мной издеваться. Недели не прошло с момента, как я вёл передовой отряд чёрт знает куда, а сегодня вожусь с детьми. И всё это по его приказу. Твой брат считает, что офицерам Лунной Демонической Армии «полезно отвлекаться». — Ну, вообще, он прав, — смутился Шинья. Гурен посмотрел на него неодобрительно, но смолчал. Генерал-майор закинул ноги на соседний стул и потянулся до хруста в костях. — Где там этот рапорт, не дающий покоя Саюри? — В кабинете на столе, — Гурен всё-таки откусил от яблока, но к остальной еде так и не притронулся. Помолчав, Шинья осторожно задал вопрос, беспокоящий его: — А что Шиноа так поздно делала в твоём кабинете? — Рапорт писала, — криво усмехнулся Ичиносе. — Я серьёзно. Если Курето узнает… — О чём? — резко оборвал его друг. — Кхм. Мне надоело вокруг тебя на цыпочках ходить, — серьезно и даже сердито заговорил Хиираги, — Ты уже три дня какой-то хмурый, и, наверно, на то есть веская причина. Но не делай вид, что ничего не происходит. Я не слепой и на тупость не жалуюсь. Что моя младшая сестра делала посреди ночи у тебя? — Вопросы задавала, — Гурен почувствовал себя глупо и виновато, но виду не подал. — Ты прости, конечно, но твоя младшая сестра — заносчивая пигалица без совести и уважения к старшим по званию. Шинья рассмеялся звонко и открыто, разрушая стену отчуждения, повисшую между лучшими друзьями. Он смеялся долго и с облегчением, ещё больше веселясь оттого, что Гурена это раздражало. — Вопросы? — всё ещё улыбаясь, наконец переспросил молодой человек. — Да. Про прошлую операцию. Зачем, да почему, кто виноват, что делать… — Пигалица, может, и есть, но умная. Что ты ответил? — То, что мог. Но, что-то мне сильно подсказывает, что она не отвяжется. Ты бы поговорил с девчонкой, а то любопытство — небезопасная черта. — Брось, она же Хиираги. Во-первых, она сильнее нас с тобой, во-вторых — ты совершенно прав — она заносчивая и никогда не станет меня слушать. А тебя и подавно. Ты уверен, что больше ничего не хочешь мне рассказать? Гурен снова промолчал. — Ладно, мне пора. Малявки сами себя не запугают, — подполковник нехотя поднялся, одёргивая китель. Трое юношей лет пятнадцати не отрываясь следили за лёгкой быстрой девушкой, вот уже двадцать минут без остановки молотившей грушу. Она наносила удары руками и ногами, выписывая такие кульбиты, что у юнцов захватывало дух. — Она вообще настоящая? — шепнул один из зрителей соседу. — Мне кажется, это голограмма или что-то вроде. — Может, робот? Интересно, она больно бьёт? — Придурки, это Хиираги Шиноа из Лунных Демонов. — Да ты гонишь. Не может быть. Я думал, она выше. — Ага, и старше. — Она сержант подполковника Ичиносе. — Хиираги на побегушках у Ичиносе? Ты рехнулся? — Не на побегушках, баран. Она его правая рука. — У нас сегодня с ним вводные по демонологии. Спросишь? — Вот сам и спрашивай. Я в Лунную Армию хочу, а не на гауптвахту. — Тебя не возьмут. — Это почему? — Потому, что ты трус! Эта перебранка могла и дальше продолжаться, если бы не одно обстоятельство, резко прекратившие все разговоры в спортзале. Девушка, в очередной раз ударив грушу ногой с разворота, вдруг вскрикнула и, не удержав равновесие, свалилась на мат, тяжело дыша. — С ней всё нормально? — Сам и проверяй, раз смелый такой! Подталкивая друг друга и переглядываясь, мальчишки осторожно приблизились. — Хиираги-сэмпай, у Вас всё в порядке? — неуверенно осведомился самый храбрый. Шиноа повернула голову и с удивлением воззрилась на юношей, будто только теперь их заметила. — Сэмпай? — переспросила она. — Ну, да. Мы тоже вступили в армию, — гордо сообщил курносый мальчик с россыпью веснушек. — Дураки, — коротко бросила Шиноа, поднимаясь. И тут же зашипела от боли и выругалась. Так и есть — ногу повредила. Главное, чтоб не вывих. Это ж надо так глупо… Хромая и поминутно ругаясь, девушка поплелась в раздевалку. Вода не принесла облегчения, что настроение совершенно не поднимало. Злясь на себя и ненавидя всё живое, Шиноа направилась в медпункт, держась за стену. Всё тело было каким-то ватными, а мокрые волосы противно липли к шее. Разве может быть хуже?.. — Нормально ты, — врач скептически осмотрел пострадавшую лодыжку, немилосердно вертя её из стороны в сторону. — Больно же, чёрт! — Прости, — произнёс доктор Нацубе. Впрочем, без особого раскаяния. — Несколько дней никаких тренировок и поменьше ходи. — Несколько?! Чем я заниматься буду?! — Курсач закончишь, — хихикнул Юи, до этого момента сосредоточенно молчавший. Шиноа встретила его по дороге в больничное крыло и не смогла отвязаться. Юичиро вяло, но неотступно ухаживал за молоденькой медсестрой. Она была новенькая, этим и интересна Юи. Парень даже хотел донести командира на руках, но Шиноа с возмущением отказалась. Правда, помощь ей и правда не помешала. — Хоть ты мне мозг не полощи! — огрызнулась девушка. Юи примирительно улыбнулся, помогая ей подняться. Доктор перебинтовал ногу Шиноа и дал обезболивающие, но оно что-то не спешило действовать. — Как тебя угораздило-то? — поинтересовался Хякуя, когда дверь медпункта закрылась за их спинами. — Случайно, — буркнула Шиноа. — На тренировке перестаралась. — Понятно. А про курсовую я серьёзно. Если до конца семестра не сдашь — сенсей доложит директору, а тот подполковнику. — Пфф, напугал, во-первых, он уже знает. Во-вторых, что он мне сделает? — Отстроню от тренировок, пока не сдашь. В том числе — от командных. Удачи в руководстве самой собой, а отряд возглавит Мицуба, — холодно произнёс мужчина, застывший посреди коридора. Шиноа скривилась. Не то от боли, не то от недовольства. — Ты что, следишь за мной? — Я — нет. Но трое не в меру ретивых новичков сочли своим долгом сообщить, что «Хиираги-сэмпай», — он усмехнулся, — неудачно ударилась на тренировке. — А ты счёл своим долгом лично удостовериться? — Шиноа выпрямилась, отпустила локоть Юи, на который опиралась, и посмотрела на подполковника сердито. Только его глумливых комментариев ей сейчас не хватало. — Нет, мне просто стало интересно, в порядке ли ты. Гурен замолчал, скрывая неловкость за сдвинутыми бровями. В самом деле, не слишком ли это? — Я… ну… спасибо, — кашлянула Шиноа. Она обернулась к Юи и как можно непринуждённее произнесла, — Дальше я сама, благодарю. Она сделала несколько осторожных шагов, закусила губу, но не остановилась. — Это не ради тебя. Просто ты лучшая из младшего командного состава. Будет неудобно, если ты выйдешь из строя надолго. Юичиро, ты можешь идти. — Есть, — как-то очень тихо произнёс парень и быстро направился в противоположную сторону. — А, ну, да. Государственный интерес, — ядовито процедила Шиноа. Она медленно и неуклюже, но очень гордо проковыляла мимо подполковника. Гурену не составило труда догнать её. Ему даже пришлось замедлить шаг, чтобы Шиноа не осталась позади. Одним плавным движением мужчина подхватил девушку под колени и поднял на руки. — Заткнись, — бросил он, прежде чем Хиираги успела хоть что-то сказать. — Ты дура и виновата сама. Но тебе больно, поэтому просто закрой рот и позволь себе помочь. Никогда прежде Шиноа не чувствовала себя так неуютно и неловко. Подполковник был молод и силён, а она казалась самой себе маленькой и ломкой, как фарфоровая кукла. Казалось, Гурен не прилагает ни малейших усилий, неся её. Он смотрел строго перед собой, но потому, что его пальцы иногда немного сжимались, девушка поняла, что он чувствует себя ничуть не лучше. — Пожалуйста, поставь меня на пол, — тихо попросила она. — Я дойду сама, здесь недалеко. — Тебе что врач сказал? Меньше двигаться. — А ты откуда знаешь? Он хмыкнул: — Думаешь, ты единственная в мире с вывихом лодыжки? — Слушай, ты меня и в женское крыло понесёшь? — План именно такой. — И что подумают люди? — Ну, например, что ты невероятно везучая заноза в заднице? — его губы тронула лёгкая улыбка. — Сам такой, — фыркнула девушка. — Я серьёзно. Сплетен же нараспускают. Гурен ответил не сразу и был очень серьёзен: — Когда ты тащила на себе Юи без сознания — сплетен не было. Когда я нёс раненую Мито — тоже. — Не сравнивай! — вспыхнула Шиноа. — Это не одно и то же! Я здорова! Гурен резко остановился и довольно грубо поставил её на ноги. — Иди, — скомандовал он. Шиноа вновь закусила губу и осторожно наступила на ногу, тут же отозвавшуюся мучительной болью. — Ну, что же ты? — подстегнул Ичиносе. — Или больно? — Больно, — сдавленно ответила Шиноа. Гурен вздохнул: — Когда ты уже поймёшь, что я на твоей стороне, балда? Я не хочу, чтобы ты терпела боль не потому, что ты сестра Махиру, а потому, что ты — это ты. Ужасно упрямая пигалица без страха и упрёка. Шиноа не ответила. Она хотела, чтобы он снова взял её на руки, но дело здесь было вовсе не в больной ноге. Она решительно отогнала эту малодушную мысль и посмотрела на него. — Хорошо, ты прав. Пожалуйста, помоги. Гурен подал девушке локоть, на который она тут же с облегчением опёрлась, перенося вес на здоровую ногу. — Не так и трудно, правда? — Что? — Просить о помощи. — Я всё равно чувствую себя глупо. — А ты и должна. Можно узнать, чем тебе так груша не угодила? — К ней у меня претензий нет. — А к кому есть? — К тебе, — вдруг резко ответила Шиноа. Подполковник вскинул одну бровь, ожидая пояснений. — Почему ты ведёшь себя так? Почему то смотреть на меня не можешь, то предлагаешь выпить. Потом снова холоден, как железка в мороз, а теперь вдруг заботу проявить решил?! Это ты так развлекаешься?! — Что за привычка орать на всю округу? — спокойно осведомился Гурен. — Будь осторожнее, а то люди сплетничать начнут. Шиноа резко отпрянула от него, упираясь руками в стену, чтобы не упасть. Она стиснула зубы, затем открыла рот, чтобы дать волю гневу, но неожиданно некрасиво искривила губы и заплакала. В первую секунду Гурен даже испугался — такую реакцию у неё он уже видел, и ничем хорошим это не закончилось. Но молодой человек быстро взял себя в руки и сдержанно спросил: — Зачем это? — Бесишь! — Это повод рыдать? — Да! Ты или дурак или садист! Или всё вместе! — Ши, думай о том, что говоришь и кому. — Да плевать мне! Отстроняй от чего хочешь! Можешь вообще запретить выходить за стену, мне плевать! Всё равно я неделю буду овощем в бинтах! Даже ходить — и то не могу! Ты меня выслушаешь! — Говори, — просто согласился он. Жилое крыло было практически пустым — большинство его обитательниц были на занятиях, поэтому Шиноа не опасалась посторонних ушей. Она привалилась спиной к стене и втянула носом воздух. Получился всхлип, но она даже не обратила внимание. — Я была маленькая совсем, когда Махиру… Когда ты убил одержимую. Ты был разбит и всех ненавидел. И тебя очень легко было ненавидеть в ответ. Отец и братья говорили о тебе только плохое, один Шинья молчал. Не защищал тебя, на смотри так. Он себя любит куда больше, поэтому даже не помышлял о том, чтобы перечить. Потом всё успокоилось. Даже Курето стал говорить, что выродок-Ичиносе был не так уж и не прав. Но я, я винила тебя во всём. О, это было так приятно… А потом отец запихнул меня в простые рядовые, и мне стало не до ненависти. Я, знаешь ли, не горела желанием всю жизнь проходить в строю пушечного мяса. В Лунную Армию попасть оказалось совсем просто. Как выяснилось потом, сложнее получить и удержать оружие. Но я ничего, справилась. И под чьим началом мне пришлось служить? Моим командиром оказался человек, которого я так ненавидела всё детство. Но ты… ты оказался не таким, как говорили братья. Ты вовсе не был подонком, даже заботился обо мне по-своему. Тебе было не наплевать. Не на меня, не только. Вообще. Ты человеком оказался, я этого не ожидала. И влюбилась. Сопливая дурочка, которой так захотелось понять, что прекрасная и сильная Хиираги Махиру в тебе нашла. Не скажу, что прям поняла, но попытку совершила весьма неплохую. Потом появились Юи, Мицу, Йоичи и Кимизуки. Вся эта заварушка с Микой и высшими вампирами… Нам всем досталось, и стало не до тебя. Я уже подумала, что больше в эту ловушку не попаду, но… Зачем ты ведёшь себя так? Зачем доверяешь, зачем рассказываешь, почему беспокоишься? Почему не смотришь на меня, почему не говоришь и пытаешься выставить вон, зачем отчитываешь при моём собственном отряде? А теперь на руках носишь, будто я важна. Не ври, что это только потому, что такая уж незаменимая в бою. Тебе всё ещё не наплевать. Так определись, чёрт тебя дери! Она замолчала, размазывая по лицу крупные злые слёзы. — Всё? — внезапно осипшим голосом спросил Гурен. — Всё! Мужчина повернул ручку двери комнаты Шиноа и так же хрипло произнёс: — Заходи. — Я сама решу, когда… — Зайди! — рявкнул он. Шиноа молча шагнула в комнату, а когда дверь за спиной закрылась, почувствовала его руки. Пальцы, обнимающие плечи. Его дыхание совсем близко, на затылке. По спине побежали мурашки, девушка начала мелко дрожать. — Глупая упрямая девчонка, — произнёс он устало, и прижался к ней так, что ноги, и так державшие из последних сил, подкосились, и Шиноа осела бы на пол, если бы её не подхватили. В полумраке комнаты с задёрнутыми шторами было очень тихо и тепло. Девушка почувствовала, что снова плачет, но на этот раз это была не обида и не гнев. — Пожалуйста, не надо, — слабо произнесла она. Он развернул её к себе, провёл пальцем от щеки к уху, смахивая влагу. — Почему? — Будет плохо. Нет, в смысле... Мне будет... — Замолчи. — Не надо. Просто поговори со мной. — Не хочу говорить. Гурен опустился на кровать, усаживая Шиноа к себе на колени. — Ши… Я любил её. Так сильно… — Я знаю. — Ты совсем на неё не похожа. — Знаю. — Но я... Почему всё так? — Не знаю. — Прости, — он зарылся лицом в её волосы, обеими руками обнимая за плечи. — Уходи. — Почему? — Будет плохо. Он медленно и нехотя отпустил её. — Как нога? — Уже лучше. — Тогда брысь. Девушка поднялась, давая ему встать. — Отдыхай. Допиши курсач. И перестань плакать, уже раздражает. – Да с чего все решели, что я его вообще начала?.. Она засмеялась, ловя его руку. Он слегка сжал пальцы, но затем убрал обе ладони в карманы. — Ши. — М-м-м? — Сделаем вид, что всё в порядке? — Конечно. Только… Не веди себя так, ладно? — Можно я?.. — Нет. — Прошу. Она сама прильнула к нему. Гурен очень аккуратно и нежно коснулся губами её виска, затем щеки. Его горячие губы коснулись её совсем легко, но этого оказалось достаточно. Шиноа вздрогнула и оттолкнула его. — Нет. Он долгую секунду смотрел на неё, а потом просто вышел.